КСЕНИЯ БАТ - ПЕРВОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ВСПОМНИМ НАШЕ ДЕТСТВО" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Небольшое деревянное здание городской пекарни скорее напоминало жилой дом, чем производственное помещение. И если бы не клубы ароматного, немного кисловатого пара вырывающегося на мороз из-за оббитой брезентом двери вслед за выходящими из здания работниками, никто и никогда не догадался бы, где печется самый вкусный в районе хлеб. Около одиннадцати часов утра открывались высокие ворота сколоченные из соснового горбыля и, чихая, оттуда выезжал грузовичок с выкрашенной синей масляной краской будкой. Поверх синей краски, кто-то аккуратно вывел большими белыми буквами: ХЛЕБ.
Грузовичок сильно пыхтел, пробуксовывая колесами на укатанной снегом дороге, и наконец, попав в колею, поскрипывая раскачивающимся в такт движению синим сооружением на кузове, неторопливо набирал ход. Машина медленно двигалась вдоль засыпанных под самые крыши снегом домов. Улицы были пустынны и только плотные белые столбы дыма, вертикально уходящие в небо из закопченных труб, говорили о том, что свирепствующий мороз не убил жизнь в этом крохотном северном городке, затерявшемся в якутской тайге. Через некоторое время закутанные во множество одежек и неуклюже переваливающиеся хозяйки спешили за горячим хлебом в сторону единственного продуктового магазина.
Именно в это время в расположенной через три дома от пекарни одноэтажной школе, прежде бывшей детским садиком, звонче и дольше чем обычно гудел звонок. И не успевал еще смолкнуть его дребезжащий голос в школьном коридоре, как громко начинали хлопать деревянные двери в классах. Толпа орущей ребятни, как неуправляемый поток воды вышедшей из берегов в весенний паводок реки, устремлялся в сторону школьной столовой. Ни дать, ни взять стихийное бедствие - большая перемена!
Толстая шуба не застегивалась. Пальцы соскальзывали с пластмассовых больших пуговиц, с трудом пролезавших в узкие прорези петелек . Застегнув песцовую шапку и натянув на ладошки болтающиеся на резинке из рукавов шубы толстые рукавицы, я выскочила на улицу. Морозный воздух обжигал легкие, но разгоряченное тело абсолютно не чувствовало холода, когда я, в шубе на распашку бежала в сторону пекарни.
- Вот окаянная, - всплеснула руками, шедшая навстречу мне женщина, - ты, что же это голая по морозу бегаешь? Быстро застегнись!
- Мне близко, теть! - успокоила её я, пробегая мимо.
Поскользнувшись на ступенях высокого крыльца пекарни и больно ударившись коленкой, я растянулась. Дверь открылась, обдав меня теплым облаком пара.
- Едрена вошь, - прошепелявил дворник дядя Петя, рывком подняв меня за подмышки с крыльца. - Чей это детенок убился?
- Это я, дядя Петя, - морщась от боли, проскулила я.
Дворник открыл дверь и впихнул меня в большое светлое помещение.
- Станиславовна, - крикнул он, - тут твоя прибежала! Раздетая вся, с коленком раненым!
Дурманящий сладко-кислый запах ударил мне в нос. Рот сразу же наполнился слюной. Большой металлический чан, расположенной по среди комнаты, дымил во все стороны мучной пылью. Поставив на пол мешок с мукой, из облака вынырнула белая женская фигура: белый халат, белая марлевая косынка на волосах, белое от муки лицо.
- Теть Марусь, - весело поблескивая черными глазами, прокричала женщина,- Ваша Ксюшка прибежала чай пить!
Стянув с себя шапку и шубу я уселась на высокий стул подле стола. Пекарня была небольшая и состояла всего из трех помещений. В самой большой комнате производился замес теста. Пекари, три пожилых, крепких женщины вручную засыпали муку, вручную же заводили опару. Когда начав созревать, опара разбухала и, издавая стойкий спиртовой запах, начинала рваться из чана, женщины обминали её руками, исчерченными голубыми жилками, передавая тесту свое тепло. Наверное, именно от этого, хлеб в нашем городе был самым вкусным. Часть второй комнаты занимала печь. Подле неё располагался стол, на котором, взвешивая куски теста на обыкновенных магазинных весах, пекари раскладывали его по формам. Тут же стояли корявые металлические стойки на колесиках, на которых лежали деревянные лотки, в которые все те же женские руки укладывался горячий хлеб. Третья комната служила кабинетом для заведующей.
В проеме одной из дверей появилась бабушка, держа в руках буханку хлеба. Судя по тому, как она быстро перекладывала её из одной руки в другую, хлеб был горячим.
- Та шо же ты опять голяком по морозу бегаешь? – за ворковала бабушка мягким голосом с приятным украинским акцентом. – Та шо за панночка такая у меня! Коленку сильно ушибла?
Я сидела на стуле, молча, улыбалась и жмурилась от удовольствия: от разморившего меня тепла пекарни, от убаюкивающего голоса бабушки, от пьянящего аромата свежеиспеченного хлеба.
В кружке дымился сладкий индийский чай. На большом ломте хлеба с коричневой хрустящей корочкой плавилось сливочное масло, желтыми струйками стекая в пористую мякоть.
- Кушай, дитятко, - гладила меня по голове бабушка, пока я отхлебывала из блюдца горячий чай, - хлебушко кушай.
- Бабуля, а принеси мне крошек, - надкусив хлеб, попросила я.
- Та зачем тебе крошки, когда хлебушко есть?
- Бабуля, очень хочется крошек, - заторопилась я, глядя на часы, - перемена сейчас закончится.
Бабушка быстрым шагом засеменила в комнату, где горячий хлеб прямо из форм вываливали на металлический стол. Двумя руками аккуратно смела с него в бумажный пакет хлебных крошек и, когда я уже застегнув шапку и с не застегнутой шубой собиралась выскочить на улицу, всунула мне в руки тяжелый сверток.
На следующей перемене мы всем классом поедали хлебные крошки, не зная еще тогда, что это самое вкусное лакомство, которое нам доведется попробовать в своей жизни.
Декабрь, 2009 г.