От прошлого до будущего – 11 километров
Похоже, что в ожидании нового ледникового периода или атомной войны человечество проводит генеральную репетицию по своему выживанию на Шпицбергене – в царстве вечной мерзлоты. Во всяком случае здесь уже заложено «хранилище апокалипсиса» - самый крупный банк семян растений земли, который позволит восстановить культуры, уничтоженные во время крупных катастроф.
Изменилось и население Шпицбергена, еще в недалеком прошлом – вотчины геологоразведчиков и шахтеров. Сегодня здесь, кроме всех прочих, можно встретить даже таиландцев, занятых в гостиничном бизнесе. Еще немного, и Шпицберген превратится в туристический рай. Во всяком случае, так утверждает приверженец экологических путешествий, врач-психиатр Михаил Добрусин, каждый год отправляющийся в составе группы специалистов в труднодоступные места и вернувшийся недавно со Шпицбергена.
За годы жизни в Израиле мой собеседник успел побывать в районах Лаоса и Камбоджи, которые еще несколько лет назад были закрыты для иностранцев из-за внутренних распрей и напряженной ситуации; во Вьетнаме, где посетил племя, до сих пор живущее в пещерах; на острове Киривины (знаменитых «Островах любви») с царящим на нем матриархатом и первобытно-общинным строем. Но то, что Михаил Добрусин увидел на Шпицбергене, поразило его ничуть не меньше, и не только ледовой экзотикой.
- На Шпицбергене осталось два крупных поселка: российский и норвежский, - рассказывает мой собеседник. – Их разделяет всего одиннадцать километров. Кажется, рукой подать. Но на самом деле между ними пролегла целая временная пропасть. Норвежский Лонгиербиен весь устремлен в будущее, он выглядит маленьким праздником в царстве вечного льда: выкрашенные в яркие цвета дома, переливающиеся вывески баров и ресторанов, гостиницы, супермаркеты. Современный европейский город с населением 3 500 жителей на фоне ледяных гор. Российский Баренцбург совсем другой. Время здесь застыло: жизнь обитателей похожа на существование в некой герметичной капсуле, которую здесь когда-то обронили и забыли за ней вернуться. Старые кирпичные дома советского образца, деревянные тротуары, электростанция, работающая на местном угле, от которой весь снег в округе черный.
Российские поселки (кроме Баренцбурга есть еще и Пирамида, но шахтеры ее давно оставили) пережили свой экономический расцвет в 1970-е годы. Шпицберген считался тогда престижным местом. Помимо романтики и экзотики, здесь были совершенно фантастические по тем временам условия: тройные оклады, большие отпуска, год стажа приравнивался к трем. К тому же вполне цивилизованная жизнь: дома с отоплением, спорткомплекс с бассейном, дворец культуры с залом на две тысячи мест.
Неудивительно, что многие рвались на Шпицберген… Попасть сюда было крайне сложно из-за специального допуска и очень жесткого отбора. Мне, например, не удалось. Я, тогда еще студент медицинского института, мечтал поработать на Шпицбергене, подавал заявление в трест Арктикауголь, но меня не взяли. Так что, можно считать, я свою мечту осуществил только сорок лет спустя, но уже в качестве израильского туриста.
Теперь о том, почему здесь остановилось время, - продолжает мой собеседник. - После развала СССР структуры, обеспечивавшие жизнь шахтеров на Шпицбергене, постепенно пришли в упадок. Потребности в каменном угле были уже не те, и о поселках начали забывать. Раньше здесь часто менялся состав: – одни «контрактники» уезжали, другие приезжали на их место, было налажено бесперебойное снабжение жителей всем необходимым. Последние 15 лет в Баренцбург никто не едет. А тем, кто здесь застрял, уже просто некуда возвращаться. Они поддерживают старые шахты в рабочем состоянии в надежде, что те еще понадобятся.
Я, кстати, поинтересовался: за счет чего выживают 450 обитателей Баренцбурга, у которых практически нет связи не только с большим материком, но даже с соседями из норвежского поселка? Оказывается, существуют еще какие-то крайне скудные дотации от некогда мощного треста Арктикауголь. Кроме того, недавно баренцбуржцы получили два небольших заказа из Польши и одной из скандинавских стран на 20 000 тонн угля, что обеспечат им небольшой заработок. Для сравнения: в советское время население Баренцбурга достигало 3000 человек, а добыча угля составляла 700 000 тонн в год.
Поселок Баренцбург виден еще с моря, он расположен довольно высоко. Мы приплыли туда на корабле, поднялись вверх по деревянным лестницам и сразу очутились в затерянном времени.
Странное впечатление производит это место... Особенно, когда ты видишь плакат с изображением рабочего и колхозницы из 1960-х годов, обветшавшие четырехэтажные кирпичные постройки и единственное на весь поселок кафе-стекляшку советского образца. Все такое массивное, угрюмое. Воздух пропитан запахом гари, все покрыто угольной пылью. Из труб развалюхи-электростанции валит дым, а неподалеку от Баренцбурга тлеют отработанные отвалы, распространяя запах тухлых яиц из-за высокого содержания серы в местном угле.
Пару раз в неделю баренцбуржцы устраивают для туристов концерт (устроили его и для нашей группы). Невеселое было зрелище: на сцене огромного зала, выстроенного в форме амфитеатра и рассчитанного на две тысячи человек, перед несколькими десятками зрителей выступали пять артистов художественной самодеятельности с традиционным набором из «подмосковных вечеров» и «калинки-малинки» под балалайку, гитару и барабан. В сувенирном киоске торговали матрешками, буденовками и ушанками.
Бродя по Баренцбургу, я заметил на окнах железные короба. Оказалось, что это местные холодильники, в которых жители хранят продукты. Что же касается коммуникаций, снабжающих дома теплом и водой, то все трубы покоились в расползающихся от времени деревянных коробах, лежащих на земле. И вот что интересно: при всей своей заброшенности Баренцбург имел действующую церквушку. Позже выяснилось, что в поселке находится и российский консул.
Второй русский поселок под названием Пирамида, оставленный жителями несколько лет назад, производит еще более тягостное впечатление: меня не покидало ощущение, что я попал в «зону», описанную братьями Стругацкими. Здесь не было ничего, кроме остовов домов с зияющими провалами оконных проемов и старых заброшенных шахт с проржавевшими трубами и шестеренками.
Кстати, это пустынное место в свое время облюбовал один чудак, прибывший на Шпицберген из Восточной Германии. Он прожил в вымершем поселке целых два года, обитая в одном из заброшенных домов и завозя себе продукты на зиму на снегоходе. После двух лет одиночества перебрался к норвежцам в Лонгиербиен.
Норвежский поселок на фоне Баренцбурга выглядит настоящим раем. Яркие цвета, неоновые витрины. Все новое, сверкающее. Коммуникации упрятаны под деревянные «юбки», закрывающие нижнюю часть домов. Даже насосные подстанции смотрятся как оранжереи, заключенные в стеклянные кубы, внутри которых проглядывает зеленая растительность. Место, вполне пригодное для нормальной, современной жизни: школа, интернет-колледж и университет, пять супермаркетов, больница, гостиницы, бары, рестораны, аэропорт. Местный краеведческий музей полон посетителей: здесь представлена вся история Шпицбергена, собраны уникальнейшие экспонаты.
В Лонгиербиене процветает беспошлинная торговля, в продаже всегда есть свежие овощи, фрукты, живые цветы. Спиртное здесь стоит копейки, но отпускается строго по карточкам. Если ты выпил свою норму (пару бутылок водки и ящик пива) за два дня – жди следующего месяца и новых карточек. Что же касается спорта, то на Шпицбергене проводится ежегодный ночной лыжный марафон, гонки на снегоходах, собачьих упряжках.
Природа здесь совершенно фантастическая. Я в свое время побывал в Антарктике, но таких красивых ледников и гор, как на Шпицбергене, даже там не видел.
Неудивительно, что туризм в Лонгиербиене развивается в последние годы семимильными шагами. Сюда прибывают большие океанские лайнеры, совершающие многодневные путешествия. Вокруг Шпицбергена ходит небольшой круизный ледокол, на котором нашей группе посчастливилось достичь 80-й параллели.
- Кто был в составе вашей группы? Какой маршрут вы выбрали? – спрашиваю я Михаила Добрусина.
- Наша группа была небольшой: три итальянца, двое англичан, пятеро норвежцев и я. Люди самых разных профессий. Англичан-учителей я знал еще по совместной поездке в Камбоджу и Лаос. Что же касается других…У нас получился очень занятный разговор с социальной работницей из Норвегии, которая в свое время работала в рамках «Международного Красного Креста» в Палестине: ее интересовал мой взгляд на происходящее, а мне было любопытно услышать, как оценивают события по ту сторону от нас. Еще был в группе чемпион по лыжному марафону, который до этой поездки ежегодно приезжал в Лонгиербиен на соревнования, получая очередную медаль и тут же возвращаясь назад в Осло. Впервые за столько лет он провел на острове так много времени, радуясь своим маленьким открытиям.
- На сколько дней был рассчитан ваш маршрут?
- Мы провели на Шпицбергене 16 дней, причем 12 из них – жили в палатках на побережье, откуда совершали пешие походы, поднимались в горы (шпицы), уникальные для таких широт, на ледники. Должен признаться, что это было совсем нелегко: нам приходилось пробираться вслед за проводником по узкому гребню горы шириной в размер стопы на высоте 2000 метров, брести по раскисшим моховым кочкам вечной мерзлоты, карабкаться в связках по ледниковым расщелинам. На наше счастье, погода стояла удивительная, что случается здесь нечасто: в течение двух недель солнечно, от пяти до семи градусов тепла. При том, что 290 дней в году Шпицберген окутан туманом, а температура воздуха здесь в течение полугода держится в пределах минус сорока градусов.
- Вы сказали, что жили в палатках. Белые медведи вас не навещали?
- Шпицберген - их родина, они приходят сюда рожать, после чего разбредаются по всей Арктике. Я снимал белых медведей с расстояния 50-80 метров. Один раз они навестили наш палаточный лагерь, когда в нем находились только один из инструкторов и член нашей группы, подвернувший ногу. Инструктору достаточно было громко хлопнуть пару раз в ладоши, чтобы незваный гость отправился восвояси. Медведи на Шпицбергене неагрессивные, но жутко любопытные. Просто надо знать, как себя с ними вести. Для непосвященных белый медведь может быть очень опасен: он атакует очень быстро, поэтому путешествия в одиночку здесь запрещены, за пределы поселка выходят только в сопровождении инструктора, вооруженного крупнокалиберной винтовкой и сигнальными ракетами. Стрелять в медведя разрешается лишь в одном случае – самозащиты, иначе дело может закончиться крупным штрафом и даже тюрьмой. Для сравнения: в конце XIX – начале XX веков охотники убивали до 700 белых медведей в год.
- Что вам особенно запомнилось из увиденного?
- Если продолжить тему «остановившегося времени», то меня поразили несколько вещей: на Шпицбергене с XVI-ХVII веков сохранились могилы моряков, некогда нашедших свою смерть в районе вечной мерзлоты; остов немецкой метеостанции времен первой мировой войны; скелеты морских животных, туши которых разделывали на берегу рыбаки, промышлявшие в этих краях. Промысла здесь давно нет: Шпицберген объявлен заповедником. Дикие северные олени подходят к человеку на расстяоние 20-30 метров, можно увидеть песцов, на которых разрешено охотиться местным жителям, понаблюдать за лежбищами моржей и тюленей, играми резвящихся в море котиков. Растительность на Шпицбергене скудная: мох и лишайники. Правда, однажды мне посчастливилось набрести на семейство мелких грибков.
Что же касается прочих особенностей этого места, то следует отметить несколько вещей: несмотря на то, что официально Шпицберген принадлежит Норвегии, архипелаг открыт для граждан людей страны. Сюда может приехать любой, безо всякой визы, и остаться здесь жить и работать. Это обусловлено историческими событиями: до начала прошлого века архипелаг оставался «ничейной территорией», а в 1921 году, согласно Парижскому договору, Шпицберген отошел к Норвегии, сохранив при этом особый статус, дающий право любому государству заниматься здесь экономической и научной деятельностью. Мне довелось побывать в Ню-Алесунде, международном научном поселке, где каждое из 20 зданий по сути представляет собой исследовательскую станцию той, или иной страны. Летом здссь работает до 150 ученых, а на зиму остается не более 30 человек. Кстати, именно отсюда в свое время уходил на полюс Амундсен, взлетал дирижабль Нобиле…
В Лонгиербиен едут в основном молодые, хорошо образованные люди – экологи, биологи, геологи - которые считают это место престижным, поскольку у них есть шанс стать помощником губернатора (рейнджером) и получить под свой контроль часть территории, где они занимаются исследовательской, природоохранной деятельностью и развитием туризма. Пожилым здесь делать нечего, и не только из-за сурового климата: на Шпицбергене нет никаких структур, обеспечивающих социальную защиту людям преклонного возраста (пенсии, льготы). То же касается и безработных: пособий по безработице на Шпицбергене не существует.
- Вы уже наметили маршрут своего очередного «экологического» путешествия?
- Да. Собираюсь поехать следующей осенью в район Килиманджаро.
Фото из Интернета