Глава IV
ПРИЕЗЖАЮТ ГОСТИ
Вскоре семью Инограмуса всколыхнуло новое событие, хоть и не такое загадочное, но весьма хлопотное. Приехали гости — сестра отшельника Манга с мужем и детьми.
Впрочем, обо всем по порядку.
Было обычное летнее утро. Меримид накрыла завтракать на террасе, так как погода была просто загляденье, были поданы свежеиспеченные булочки с ароматным чаем. Все семейство мирно кушало, как вдруг раздался звук открывающейся калитки, затем — стук в дверь. Инограмус самолично отправился открывать дверь, домочадцы же остались на террасе, навострив уши — гости на Пустошах бывали чрезвычайно редко.
Да что я говорю! Вообще не бывали!
Несколько минут, - и тишину взорвали радостный крик «Инограмус!» и чуть менее воодушевленный и даже сдавленный — очевидно объятьями — хрип «Манга...». А еще через несколько минут дверь распахнулась и на террасу выкатилась тетушка Манга собственной персоной — полненькая, улыбающаяся, огненно рыжая, отчаянно жестикулирующая и невероятно радостная. За ней вошли ее муж Марбл — так же ослепительно улыбающийся мужчина с густой бородой и шикарными усами, приветственно поднявший руку, сын Дьюби, настолько мрачного вида парнишка с зачесанными назад волосами, что было просто удивительно видеть его в такой семье, и дочка — маленькая Мила, с аккуратно заплетенными в хвостики волосами. В семье Инограмуса никто ее не видел, хотя слышали и много. По крайней мере, тетушка Манга писала о ней в каждом письме, мелким почерком целый ворох бумажных листов, как и о самом младшем члене семьи — брате Дьюби и Милы, Ките, которого в трудную поездку за тридевять земель не взяли.
- Меримид! Вы совсем не изменились, милочка! - восторженно восклицала тетушка Манга, порхая вокруг обеденного стола, - Малышка Пранка, милая моя девочка! И Калмар! Дорогие мои! Как выросли! Совсем уже взрослые!
Она заключила близнецов в объятья и наконец приземлилась на свободный стул. Быстро налив себе чаю из белоснежного чайничка, и, конечно, не переставая болтать, она снова вскочила и принялась расточать комплименты Пустошам, лесу, озеру, дому, всему, чего касался ее цепкий взгляд.
- Мы решили погостить у вас немножко, - наконец удалось вставить словечко дядюшке Марблу. - Свежий воздух и все такое. Да и давно не виделись.
- Это верно, - заметил Инограмус. Он был мрачнее тучи, ведь терпеть не мог, когда вторгались в его маленький мирок, максимально изолированный от проникновения извне, и даже родная сестра становилась вражеским лазутчиком.
***
Ближе к обеду Пранка с Калмаром были отправлены показывать Дьюби с Милой окрестности. Старина Дьюби воспринял это как не самую приятную обязанность (хотя близнецы тоже были, мягко говоря, не в восторге — их кузен оказался самым угрюмым подростком, которого они когда-либо видели), поэтому большая часть их похода сопровождалась непрерывным ворчанием.
Но не будем забегать вперед. Вся компания вышла на порог дома, день выдался прохладным, небо затянулось пепельно-серыми тучами, за которыми слабо светило солнце. Вдобавок, всю ночь лил дождь как из ведра, и земля под ногами превратилась в вязкую жижу.
- Может, не пойдем? – спросил Калмар, наблюдая, как его нога увязает в жидкой грязи.
- Да ладно тебе! – беспечно усмехнулась Пранка. – Сегодня наверняка будет сильнейший ливень и тогда Дьюби с Милой вообще не увидят Пустошей!
Калмар в ответ пожал плечами, а про себя подумал, что ливень может начаться прямо во время их прогулки.
За день они многое успели: прошли по тропинке через болотце, жалобно хлюпнувшее под ногами, посмотрели на озеро и дом с противоположной стороны, повидали маленький лесок, утыканный худенькими осинками, где по утверждению Пранки жил тролль, хотя там для него было явно маловато места, да и даже сама Пранка его никогда не видела. В следующий час дети обошли речушку, где «искупался» Калмар, полянку, невесть кем выложенную камнями, домик Амбер, «подземный дом», как его называли близнецы, потому что он представлял собой грубые каменные ступени (впрочем, вход был все равно завален камнями), посмотрели издали на Большую Гору и даже постояли на тропинке к Разлому.
Было уже совсем темно, когда вся компания оказалась на полянке с противоположной стороны озера. В доме зажгли свет, ввысь поднималась скудная струйка сероватого дымка. В огромном окне «половинчатой» комнаты мелькала тетя Манга, видимо, уговаривавшая кого-то потанцевать с ней – была слышна едва слышная музыка. Реакция остальных домочадцев осталась за кулисами этого импровизированного театра.
- Скоро будет шика-арный дождь! – вдруг снова заявила Пранка, поднимая руки вверх, словно пытаясь дотянуться до неба. Над ее морковной макушкой сияла пошедшая на убыль Луна, за которой тянулась свита махоньких звезд.
- Пойдемте уже домой, - почти простонал Калмар, устало хлюпнув ногами в промокших башмаках. Он ужасно замерз и даже немного хотел есть.
- Сильный-сильный! Не останется ни одного сухого местечка, воздух будет совсем влажным и даже пахнуть будет по-особенному. Звери попрячутся в свои норы, а люди нехотя пойдут домой.
- Озеро выйдет из берегов… - добавил Альфред, украдкой ухмыльнувшись в сторону.
- … а папа будет танцевать с тетей Мангой!
Глава V
ПОТОП!
Инограмусу действительно приходилось туго. Его сестра, улыбаясь и подпевая в тон потертому патефону, пыталась вырвать его из уютных объятий клетчатого пледа, который был его единственным доброжелателем за последнее время.
- Ну же, брат! – звала Манга. – Хватит вести себя как старый, трухлявый пень!
- Я не танцевал уже Бог знает, сколько времени, сестра… Не надо!!!
В это мгновение Манга схватила его за руки и резко дернула. Инограмус, никак не ожидавший такой прыти от маленькой полной женщины, оказался прямо посреди дощатого пола гостиной.
- Давай же, Инни, не надо стесняться, - засмеялась Меримид, хлопая в ладоши.
- Нет…нет, - сконфуженно пробормотал Инограмус, чувствуя себя не в своей тарелке, пока Манга кружилась вокруг него с восхитительной грацией.
- Не так быстро!
- Я… Я не хочу! - с этими словами отшельник непоколебимо опустился в кресло и продолжил восседать на нем, как на с трудом заслуженном троне.
Прежде чем Манга успела что-либо выговорить, в комнату вошли дети. Раздались привычные вопросы о проведенном дне и такие же привычные ответы. Пранка устало рухнула на софу. Ноги, исходившие, наверное, все Пустоши, уже немного побаливали.
Внезапно за окном полыхнуло, раздался жуткий треск и грохот, возвестивший начало грозы, и по стеклу начали суетливо долбить, живо напоминая дятлов, капли дождя.
- Эту комнату может затопить? – нарочито беззаботным тоном спросил дядюшка Марбл, вынырнув из-за вороха газетных листов, прятавших его от взора собравшейся публики последние несколько часов.
- Вполне, - серьезно ответил ему Инограмус. – Что ж, сверху открывается чудесный вид.
А тем временем, за окном все темнело и темнело. Даже Луна, недавно зиявшая сквозь тяжелые тучи, окончательно скрылась в их пучине. Дождь и вовсе не думал прекращаться, с ожесточением вгрызаясь в доселе безмятежную гладь озера, напоминавшую ныне ломоть отменного сыра. С дырочками.
И тут стоявшая в центре гостиной керосиновая лампа, пыхнув в знак прощания клубом серого дыма, погасла, погрузив комнату во тьму.
- Видимо, нам все же придется полюбоваться видом с верхнего этажа, хотим мы этого или нет, - мрачно заметил дядюшка Марбл, откладывая газету в сторону.
***
Началась суматоха! Каждый хватал первое попавшееся под руку – кто сковородку, кто конфетницу, кто вязанье Меримид, кто пестрые баночки - и бежал по крючковатой винтовой лестнице вверх. Мужчины, пыхтя, затащили кресла и столы на второй этаж, только вот огромный диван пришлось оставить внизу, слишком уж он был тяжел.
- Ложитесь спать, дети, - скомандовала тетушка Манга, буквально с боем запихивая младшее поколение в их комнату. – Быстро!
Пранка попыталась было сказать что-нибудь, позволяющее ей и остальным (или хотя бы ей) остаться, но на ум ничего не шло, и она была вынуждена признать свое поражение и прекратить стучать в стену и просить выпустить ее.
Однако при виде теплой постели ноги всех четверых нетерпеливо заныли. Заботливая Меримид каким-то непостижимым образом успела зажечь в комнате лампу, да не простую, а дополненную пахучими листиками. Тени, сплетенные в загадочные фигуры, плясали где-то под потолком, понукаемые нервно дрожащим фитильком лампы.
Все уснули, а Пранка еще долго любовалась рассекающими бархат ночного неба вспышками молний.