О таком говорят: «моча в голову ударила». Да лучше б моей тупой головой унитаз проломить с размаху! Зачем я этот разговор затеяла?
Идеальное третье свидание было. Нагулялись и пришли ко мне целоваться. Но не заладилось как-то. Вова про хоккей рассказывать начал. Для него это больная тема: два передних зуба шайбой снесены и теперь вставные красуются. Я сделала вид, что слушаю, но сосредоточиться не выходит. И мысли в голову лезут всякие. К примеру: как его называть: Вова, Володя или уже солнышком, зайчиком можно? Вова светленький, с пушистыми бровями, и щетина ему идёт: на ощупь мягкая, не колючая. Такой пусечка, а выбрал меня! Почему? Нет, я не уродина, хотя… без тональника и в коротком платье на улицу лучше не показываться. Конечно, и пострашнее девчонки себе парней находят, но где и как? В универе ребят мало и все уже разобраны. Остаётся интернет. Есть в «контакте» приложение: «спросил, увидел, полюбил». Я туда все свои нормальные фотки по очереди ставила с вопросом: «тебе нравится девушка на аве?», – и большинство ответили: «нет». Поставила для сравнения подругу – «да» в десяти играх! А в студии фотографироваться дорого, и не хочу я: настроятся на супер-пупер а потом меня увидят и не подойдут. Три раза уже так было, а ведь совсем немножко фотошопила.
С Вовой мы познакомились в трамвае. Я вначале его за пикапера приняла. Сидит парень напротив, и глазки строит. Раз поглядела – смотрит, два – смотрит, нарочно в учебник воткнулась на пару остановок, осторожненько глаза на него скашиваю – всё пялится и улыбается к тому же. Я тогда решила: хочешь в гляделки поиграть, ну давай, кто – кого! Он выиграл. И радостно мне об этом сообщил, – как будто мы давно знакомы, просто не узнали друг друга сразу. А потом, мы не сговариваясь, начали новую игру: « я знаю, ты…». Он угадал мой институт (ты – училка!) и курс (очень серьёзно в книжку смотришь – через год пройдёт). Я не угадала: просто не знала, что кто-то учится проектировать подводные лодки, и с курсом промахнулась (он всего на пару сантиметров меня выше и пухленький, как ребёнок): подумала – ровесники, а он уже на четвёртом. Вова записал мой телефон, но я не слишком верила, что позвонит. И на первом свидании не верила, что будет второе. А сегодня Вова попросил в киоске 2 мороженых и ткнул в «сахарную трубочку»; продавщица уточнила: «вашей девушке такое же?» – «да». Тут я и застыла с открытым ртом и рукой в кошельке (не люблю, когда за меня платят). Я – его девушка. Официально. Видно невооруженным взглядом. И я веду его домой… Как выяснилось – зря.
Романтический настрой закончился на пороге комнаты. В нос ударил сладкий тяжелый запах персидской сирени. Вова её в прошлый раз нарвал у дома, она за неделю осыпалась, но выкинуть рука не поднимается – это мои первые цветы от мальчика. Тревожно непонятно стало: что дальше? И Вова напрягся, целовать перестал, в школьные воспоминания ударился. А я (дура! дура!дура!) спросила:
– У тебя много девушек было до меня?
– Нет, одна.
– А кто кого бросил?
Вова помрачнел и сквозь зубы процедил:
– Она.
– Ой, прости, ты, наверное, переживаешь.
– Да нет, дело прошлое и мы остались друзьями.
У меня прям сердце оборвалось:
– Это как? Вы вместе куда-нибудь ходите?
– Ну, так, бывает изредка. В основном она ко мне заходит или я к ней.
Подо мной будто чёрная дыра разверзлась, и сердце вместе с остальными внутренностями туда провалились. Но я уже не могла остановиться:
– А чем вы занимаетесь, когда она к тебе приходит?
– Разговариваем в основном, иногда бухаем.
– И всё?
– Ну да.
– И не целуетесь?
– Нет, мы же друзья.
– И сексом не занимаетесь?
– Нет.
– Честно?
Я посмотрела в его глаза, надеясь разглядеть правду. Он отвёл взгляд, и пробормотал:
– Да.
– А если она захочет, ты согласишься?
– Она не захочет.
– Значит, всё-таки согласишься, если захочет.
– Слушай, ну какая разница.
– Большая! Ты её ещё любишь!
– Прекрати глупости болтать.
Вова отпустил мою руку и посмотрел с такой злостью, что я разревелась, как маленькая. А он сказал: «Чего ты, успокойся». Я отвернулась, уткнувшись лицом в угол дивана, и попыталась сглотнуть. Не помогло, слёзы только усилились. Вова неловко похлопал меня по плечу:
– Пойду, успокоишься – созвонимся
Он быстро вышел из комнаты, я догнала его в прихожей.
– Не уходи, я уже успокоилась.
Вова, не расшнуровывая, впихнулся в ботинки и протянул руку к двери.
– Ага, конечно.
Только хотела его удержать, мама вышла, именно сейчас в магазин собралась! Он ей вежливо так: «до свидания» и выскочил на лестницу. А я в комнату вернулась. Увидела сирень и зарыдала. Никто мне больше цветы не подарит. Вова навсегда ушёл и не позвонит. А может всё-таки… Я кинулась искать телефон: сумку перерыла, на всех полках глянула и под подушкой. Нет нигде! Заиграла приглушённая знакомая мелодия, я выбежала в коридор и растянулась на полу, споткнувшись о собственные ботильоны. Чёрт! Колено! Мелодия слышалась громче и ближе, но её источника не видно. Я вскочила, держась рукой за колено, и похромала на звук. Что-то грохнуло об пол, и музыка стихла. О господи! Ну конечно, телефон в ванной лежал на раковине, чтобы Вовин звонок не пропустить, пока душ принимаю. И сейчас он сломался! Я подняла телефон и с облегчением вздохнула: живой. Увы, пропущенный звонок не от Вовы. От огорчения я чуть не шваркнула телефон снова об пол, но он зазвонил, и я раздраженно ответила:
– Привет.
– Айда на покатушку!
Иришка. Всего-навсего. Ещё и телефон в чём-то липком заляпан. Присмотрелась: кровь – вымазала руку о коленку разбитую.
– Ты же знаешь, у меня роликов нет.
– В прокате возьмёшь.
– И денег нет.
– Сегодня четверг, полтинник по студню.
– А ещё я ногу рассадила. И с Вовой по…
Даже сказать «поссорилась» не смогла, опять разревелась. Но мы с Иришкой с первого класса дружим, она меня не то что с полуслова, с мычания понимает.
– Этот лошара тебя таки кинул?
– Ничего он меня не кинул!
Рассказала всё как есть и сразу легче стало. Он ведь меня не бросил, обещал позвонить. Иришка тоже успокоила:
– Ты главное, сама ему не звони. А когда позвонит, разговаривай, как ни в чём не бывало, и про бывшую сразу не спрашивай. Может у неё уже новый парень есть и этот смешарик-альбинос ей не интересен.
Я обещала следовать Иришкиному совету и занялась ногой. Вначале промыла водой, затем перекисью. Вот бы так просто с душевными ранами! Сходить что ли и, правда, на покатушку. Кататься не буду, но среди людей всё-таки легче. Я подправила размазанную тушь, прижала и залачила выбившийся локон. Отражение в зеркале стало выглядеть очень даже ничего; я сказала зеркалу: «ты мне нравишься!» и направилась к выходу. А тут, как назло, городской телефон зазвонил. Он – моё очередное проклятье: год уговаривала папу сделать мне отдельную трубку в комнате, чтоб не при всех в коридоре личную жизнь обсуждать. Сделал. А еще через месяц они доломали старый аппарат, и теперь ходят звонить ко мне. Вова мне никогда по-городскому не звонил, но вдруг. Я подошла к телефону, уже чувствуя надвигающееся разочарование. «Алло» – не оставил мне шансов голос в трубке. Бабушка.
– Привет, ба. А мамы дома нет, через пол часика перезвони.
Не тут-то было. От бабушки легко не отделаешься!
– Погоди. Расскажи мне как у вас дела, все здоровы?
– Да, все.
– А как с учёбой у тебя?
– Каникулы!
– Как год закончила, все пятёрки?
– Нет, две четвёрки.
– Раньше ты лучше училась. И на каком курсе теперь?
– На второй перевелась. Ба! Извини, я убегаю, созвонимся!
Ух. Легко отделалась. Только вот бег откладывается: платье тоже в крови запачкалось. Открываю шкаф и понимаю – второй длинный сарафан в стирке, так что вариантов у меня два: пойти в тунике с джинсами и сдохнуть от жары; или просто в тунике и все увидят мои ужасные толстые щиколотки. Иришка говорит, что при таком росте она бы не то, что туники, футболки как платья носила. Жалкое утешение. Вова, единственный из парней, кто не советовал: хватит кеды таскать, тебе очень каблуки пойдут. Не замечают что мои «Кеды» уже на десятисантиметровой танкетке, иначе меня просто не разглядеть. Я разочарованно опустилась в кресло у компа. И куда собралась, уродина хромая, интернет – вот твоё место. Может Вова уже приехал домой и сейчас в онлайне? Снова облом. Наверное, гуляет или дома у него дела поважней. А если у него бывшая в гостях?! Он ей расскажет на какую дуру попал, она пожалеет и… Нет! Я ему прямо сейчас позвоню, извинюсь за истерику, и он поймет, что со мной всё в порядке. Занято. Повторить набор. Снова занято и снова и снова и снова! С ней разговаривает! Ничего, я пробьюсь. Он услышит мой весёлый, спокойный голос и… у нас всё наладится. Я вслушиваюсь в гудки так долго, что уже перестаю их слышать. Или они действительно прекратились. Да!
– Алло.
– Ты с кем разговаривал так долго!?
– С другом.
– С каким?
– Ты его не знаешь.
– А может с подругой?
– Да успокойся уже. Мы с той подругой месяца три не виделись.
– Я успокоилась. Возвращайся!
– Не могу, другу обещал с машиной помочь.
– Другу?
– Да другу. Мужского пола. Извини, не могу больше разговаривать.
– Почему?!
– Очередь подходит в киоске. Всё. Пока.
И отключился. Набираю снова: временно недоступен. Точно к ней поехал. И уже ничего не сделать. Потекли слезы, и я больше не сдерживалась – не для кого, да и бесполезно. За окном постепенно угасал день, вернулись и затеяли перебранку на кухне родители. А я так и зависла в ступоре. Не помню что делала: смотрела в окно, меняла статусы «вконтакте» и настроение в блоге, слушала музыку… Вечером приехала Иришка. Я вяло удивилась:
– Что-то произошло?
– Ага. С тобой. Восемь статусов за три часа: «разве может быть так больно», «не могу жить без тебя» и всё такое прочее. Ты что ему звонила?
– Да, а вдруг он с ней.
– Я не удивлюсь. Ты его достала. А меня вы уже все достали!
– Кто?
– И ты, и Варька и мать – всем приспичило личную жизнь развалить. А я вам всем не жилетка. У меня и своих проблем хватает.
Никогда не видела Иришку такой злой. Я даже на секунду о Вове забыла.
– А что у тебя случилось?
– Пошли-ка, покурим на лестницу. Плохо тут, душно и сиренью тухлой воняет.
Стоило выйти из квартиры, как чуть не под ноги мне кинулась полосатая молния. Я едва успела перехватить соседскую кошку, несшуюся к нашим дверям, будто от пожара. Секунд через десять за ней последовал и сам верхний сосед: прикольный такой лысенький дядечка с взъершенной бородкой.
– Спасибо, Санёк (меня Александрой зовут, но коверкают все, кто во что горазд)
– Пожалуйста. А куда она так спешила?
– Не любит мои эксперименты, да и кто их любит? А сейчас жена к родителям поехала, вот я и развлекаюсь опытами по-полной.
– Ты на ней опыты ставишь? – Я в ужасе прижала к себе кошку.
– Не бью, не препарирую – клянусь! Все опыты крайне гуманны и только в интересах науки. Веришь?
– Верю.
Дядя Серёжа вечно что-то такое мутит, а потом в подъезде свет вылетает. Но кошка у него лет десять живёт, и всегда сытая, здоровая гулять ходит. Вернула животину владельцу, и он довольный убежал продолжать опыты. А мы с Иришкой устроились курить на подоконнике. То есть, она курит, а я так – пассивный курильщик, реглярно-безуспешно отговаривающий активного бросить. Ей дядя Серёжа не понравился:
– Кошка к мужику идти не хотела, когтями ему в руку вцепилась. Думаешь, он её не порежет?
– Шутишь, дядя Серёжа не маньяк.
– А ты что маньяков видела? Они все тоже выглядят как обычные люди, жёны про них ничего не знают, не то что соседи.
– Я бы знала.
– С Чего это вдруг?
Иришка состроила хитрую гримасу и, поняв, о чём она думает, я тут же бросилась разубеждать.
– Просто его комната над моей, а слышимость отличная. Он матом не ругается, они с женой даже не ссорятся почти, а иногда болтают полночи и смеются. У них любовь. А разве может влюбленный человек что-то плохое сделать?
– Запросто. А была б у них любовь, ты бы по ночам не смех слышала.
– Разве это в любви главное.
– Попробуй, узнаешь.
– Я с Вовой хотела… но вот теперь не знаю, похоже, не судьба.
– Невелика потеря. Да не парься ты, завтра отойдёт от твоих психов и позвонит. Тут по лестнице маньяки разгуливают, а ты всякой ерундой страдаешь.
Иришка засмеялась, и я прыснула, вообразив соседа в роли чокнутого профессора. Когда смех иссяк, я вспомнила:
– А какой ерундой ты страдаешь?
– В смысле?
– Ты в комнате злилась на всех, говорила у тебя свои проблемы.
– Ерунда. Сама не понимаю, чего взъелась. Варька меня покрасить сегодня обещала, и передумала, и мать отказалась; а завтра Тёма из лагеря возвращается.
– Хочешь, я покрашу?
Иришка с сомнением посмотрела на меня, но согласилась. Отросшие чёрные корни её светлых волос и, правда, выглядели мерзко. Живёт Иришка через два дома, я даже сарафан заляпанный переодевать не стала. Встали и пошли.
Первая в моей жизни покраска удалась: после смывания вонючего раствора Иришка снова стала платиновой блондинкой. У меня даже настроение поднялось. Надоест универ – в парикмахерши пойду! Надышавшись аммиака, сразу домой идти не хотелось, и я свернула в парк. Солнце зашло, прихватив с собой духоту этого бесконечного тяжёлого дня; по аллее гулял ветерок, с ароматом вездесущей персидской сирени. Все скамейки были заняты влюбленными парочками или компаниями алкашей. Двое парней, откровенно меня разглядывали. Я втянула живот, сделала лицо «попроще» и, стараясь не перейти на бег, пошла мимо них. Не успела.
– Девушка, пива хотите?
– Нет, спасибо.
– А чего хотите?
– Ничего.
Когда так противно ржут вслед, больше всего хочется надавать пощёчин. А ещё возмутиться: у меня есть парень! Только я сама не знаю, есть он у меня или уже нет. Ничего, завтра выясню. А сейчас, пора домой, пока новых знакомств не огребла. Если бы ещё свернула правильно, когда бегством спасалась, так ведь нет – те парни уже над другими прохожими стебутся, а мне теперь плутать, искать выход. И чего испугалась, видно ж было: мальчики нажрались и веселятся. Трусиха. Хорошо, парк не лес – заблудиться уметь надо. Впереди темно и людей не видать, но не возвращаться же. Пройдя несколько метров, я услышала сзади хриплое шумное дыхание. Застыла, обернуться страшно. Дыхание приблизилось, и когтистая лапа впилась в мою лодыжку. Я завизжала, в ужасе пытаясь стряхнуть с себя… озабоченного фокстерьера. Мне помогла его старенькая хозяйка. Потом, она ударилась в бесконечные извинения, перешедшие в рассказы о собаках. На «ватных» ногах истерически посмеиваясь, я составила им компанию в прогулке. Мы подошли к часовне на выходе из парка, и старушка попросила:
– Передашь от меня денежку?
– Может я лучше с собакой постою?
– Нет уж, больше я с него глаз не спущу, – и, повернувшись к фокстерьеру, засюсюкала: – плохой мальчик, плохой! Сегодня ты наказан.
Получив записку с именами и деньги, я прошла внутрь. Прямо у входа, за прилавком со всякой церковной утварью сидела невзрачная тётенька в платке. Я протянула ей бумажки: «за здравие», и остановилась, заглядевшись на одну из маленьких икон. Не особо в них разбираюсь, но женщина с ребенком, вроде мадонной называется, и их всяких-разных много. У этой глаза добрые, я бы ей молилась, если бы верила.
– Триста двадцать, – вернула меня к реальности тётка.
– Спасибо, не надо.
Я выбежала из церкви и, буркнув собачнице «до свидания», потопала домой. Как-то глупо и мерзко: платить за здравие, покупать богов… – представляю, как они сидят там у себя наверху и прикалываются. А может, их и вовсе нет, иначе, почему моя жизнь летит к чёрту, а женщина с добрыми глазами не помогает. Или она в отпуске, поехала отдыхать лет на сорок, потом вернётся: «ой-ой-ой какой завал, пора бабе Сане наладить личную жизнь!» А мне уже всё равно будет. Ничего, сама справлюсь. Вова позвонит. Обязательно позвонит, он не такой как остальные, и я ему действительно нравлюсь.
Прибежала домой и до часу гипнотизировала телефоны: городской и сотовый. Не позвонил. Скарлетт Охара говорила: «подумаю об этом завтра». Я легла в кровать, положив мобильник рядом. Усну, проснусь, и будет завтра. Ха! Легко сказать. Часа через два на подушке не осталось ни одного прохладного уголка, а на кровати ни одной удобной позы. Пробралась к родителям и стырила у отца снотворное. Выпить бы всё сразу и не просыпаться! Но как-то страшновато, ограничилась пока двумя таблетками. Уснула, наверное, ещё часа через два, а проснулась днём с адской головной болью. Попыталась спрятаться от неё обратно в сон – фигушки, так больно, что на секунду не забыться: голова просто разламывается изнутри и тошнит жутко, того гляди вывернет. Не надо было вчера снотворное пить! Ох, не надо… Мысли исчезли, боль их вытеснила, остались короткие вспышки сознания: «принять пенталгин!», «уткнуться в лёд», «вырвет – легче будет»…
***
Распластанная на полу «звёздочкой», кошка таращилась на меня выпученными от ужаса глазами. Она проблевалась, обгадилась и уже не верила, что её мучения закончились. Я почти одновременно почувствовал укол совести и затрещину от жены. Добить решили. А мне и без них плохо: голова трещит, в груди что-то жмёт больно, тошнит. Жена это поняла. Засуетилась, вытряхнула сумочку на пол и затолкала мне в рот пригоршню таблеток. Никогда больше не буду запивать но-шпу и цитрамон холодным кофе. Очень не вкусно. Да и помог только валидол. Когда я начал проявлять признаки жизни, Машка накинулась по-новой:
– Идиот! Ты себя в гроб загнать решил?
– Всё под контролем. Частота 8 герц, это не опасно. Я замерял.
Вру. 8 герц я вчера ставил: кошка от меня сбежала и у самого нервы расшалились. Не тот результат. Мелко. Так что сегодня экспериментирую с диапазоном 6-7, а может и меньше проскакивало. Но Машка сейчас не в том состоянии, чтобы осциллографом проверять, можно врать спокойно. Хотя и бесполезно, у неё на меня свой личный датчик, за пять лет совместной жизни откалиброванный. Кинула свирепый взгляд сверху вниз и рычит:
– Вижу. Да если б я не приехала… Всё! Даже думать не хочу! А ящик ты выкинешь, немедленно!
– Мась, ты не поняла. Это для рыбалки.
Куда там, ей разве объяснишь, когда я по кушетке растекся, а она в ярости готова воскрешать и убивать. Руки в боки, и как тигра по комнате круги нарезает – жопой чую, сейчас что-то будет. Не ошибся. Высунулась в окно на пол-корпуса, огляделась и каааак ***кнет туда генератор! Слабая женщина, млять. Три косаря разбила и сидит, плачет. Испугалась, чучундра моя любимая.
– Мась, ты спасла рыбу от бесчеловечного истребления.
– Что?
Морщит лобик – силится понять, даже плакать перестала. Любопытная она у меня и отходчивая. Да и мне страдать поздняк – генератор не вернёшь. Дополз до бара, достал вискарь: «помянем». О покойном или хорошо или никак. Вот всё хорошее я ей и расскажу: от Адама. Если точнее от Андрюхи.
Работает со мной Андрюха давно, и вечная у него проблема: он любит свою машину, а окрестные собаки любят ссать на её колёса. Гонял, химией всякой пшикал – ничего не помогает. И вот дошёл до ручки: купил и установил на машину инфразвуковой генератор. Два дня собаки от низкочастотных колебаний шарахались с жалобным воем, а на третий – решили дать отпор врагу! Стая, псов десять с вожаком на машину кинулась, Андрюха еле камнями отогнал. Такая аномальная реакция. Мы тогда всем отделом угорали с него и спорили: с собаками, что не так, или с генератором. Заказчик услышал и добавил свои "пять копеек":
– Не повезло мне с соседями. Шумят, песни орут по ночам. Ну я терпел-терпел, да и отомстил: в обычном шкафу собрал генератор. Электромонтажный коврик под диффузор приспособил. Привод электролобзика вибратором сделал, частоту менял с помощью стержня с грузиком, как в механическом метрономе. И сработало! Рефлекс у них, паразитов, выработал: шум – резонанс. Они у меня пикнуть боялись, знали – тошнота и головняк им обеспечены. Пока настраивал правда и сам "болел", но оно того стоило!
Наши заинтересовались:
– А у соседей ничего странного не было?
– Только в начале, пока я с разными частотами развлекался. Как-то включил им во время пьянки, и так чётко: только что орали, смеялись – а тут – хоба: зарыдали. Ну, мне быстро эта мировая скорбь надоела: пускай лучше молчат или блюют.
– Жёстко ты их. А переклинило б твой шкафчик, как у меня с собаками вот бы ты схлопотал от соседей! – подколол Андрей.
Мужики впокатуху, а мне в голову стукнуло – вот бы такую штуку на рыбалку! Бетонные стены прошибает, значит и воду возьмёт. Это ж мечта: рыбе плохо, но она сама прёт в сеть!
Машка выслушала, задумалась на минутку и говорит:
– Знаешь, неспортивно это как-то. Бедная, глупая рыбка сама губит свою жизнь. Тебе должно быть стыдно, – посмотрела на меня, и добавила: – Ну, если не стыдно то, по крайней мере, скучно.
Чмокнула в лысину и засмеялась. Умеет аргументы найти, и не поспоришь.
***
Боль отпустила, словно кто-то повернул в голове выключатель. Я медленно приходила в себя. Вначале поняла, что лежу на полу, уткнувшись лбом в стену; в комнате полумрак – значит, лежу давно и уже вечер. С трудом села, посмотрела в окно – мимо пролетел и грохнулся о землю ящик. Выяснить, что это, не успела. Зазвонил мобильник. Господи, пожалуйста, пускай Вова! Да!
– Привет, – его голос звучал настороженно.
– Привет! Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– И у меня хорошо. Давай в парке погуляем?
Бесконечная пауза, как же мне хочется её заполнить. Но нельзя, никаких истерик, иначе он опять убежит.
– Ладно. Во сколько?
– Да хоть сейчас…
– Оки. Через час заеду.
Вова отключился, а я рухнула на кровать. Оказывается, от нежданной радости тоже ноги подкашиваются. Хорошо-то как! И там наверху соседи смеются – всем хорошо!
Не иначе, мадонна из отпуска вернулась. И кстати, сирень пора выкинуть.