Она не думала, что будет так тяжело уходить. Уходить от счастливого прошлого и возможного, счастливого будущего. Уходить от себя, своих чувств, своего сердца и своей души. Уходить в мир практичного и бездушного сознания, оставив позади всепоглощающие эмоции и любовь. Оставив позади половину сознательной жизни, наполненную до краев бурлящим водопадом любви. Любви к миру, к людям, к городу. Любви к мужчине, без которого, она лишь половина. Без которого ей больно дышать, говорить и глотать. Без которого утром не встает солнце, а вечером на небе не загораются звезды. Без мужчины, ради которого эта хрупкая, молодая женщина пошла против всего мира. Пошла гордая, с высоко поднятой головой, с царской осанкой и огнем победы в глубине бездонных, как морская пучина, глаз.
Она боролась против всех как разъяренная тигрица, вздымая вокруг себя клубы пыли и выбивая из-под лап клочья земли. И видит Бог, в ней не было страха за свою жизнь. Раненная, но не покоренная, она продолжала защищать самое святое в своей жизни - любовь. Она верила, что сил, которые придавало ей это чувство, хватит на то, чтобы выстоять в неравной схватке. Хватит не только ей одной, но и тому, за которого она так отчаянно сражалась. И когда казалось, что долгожданная победа вот-вот пощекочет нос своим ароматом, один за другим стали появляться браконьеры, кружившее вокруг неё вонючими, подлыми шакалами. Затравливая и загоняя величественное, грациозное животное, они трусливо прикрывали себя оружием, против которого даже эта сильная кошка оказалась бессильна.
- Ну-ну, дочка, давай, открывай глазки-то, хватит уж, –настойчиво врывался в сознание родной и такой знакомый голос,- Давай, уж третьи сутки пошли-то, как ты лежишь. Ушло уже все. Я над тобой три ночи сидела, думала, что не вытащу. Да приходили помощники мои, сказали, что отпустило тебя. Рано тебе еще. Поживи, деточка. Открывай глаза-то, – и теплая, нежная рука заботливо погладила девушку по лицу. Она тяжело разлепила веки. На неё смотрели родные, ярко-зеленые глаза бабушки Вари.
-Странно, - подумала девушка.- Такие яркие глаза бывают только у совсем молодых, а бабушка Варя недавно перешагнула восьмой десяток. Но странное в доброй старушке были не только ослепительно яркие глаза 18-ти летней девушки, но и многое другое. К этому девушка уже привыкла.
-Ну вот и здравствуй, доченька,- радостно улыбнулась старушка, – Небось кушать-то охота, да? Ты не вставай, лежи-лежи, рано ешо, – быстро отреагировала она на попытку девушки подняться с кровати,- Думала не успею к тебе, бегу бегу, а меня все держит что-то, то в ногах путается, то дорогу перегораживает, – причитала старушка, суетясь в светлой кухоньке, доставая молоко и свежий хлеб,- Да силы не оставили, помогли.
– Ты покушай сейчас, а потом я перевязку сделаю, сильно тебя потрепало, дочка, крови много ушло, да ты не волнуйся, я на войне и не такое видела, вылечим, будет бегать ножка твоя как новая. А кровушку не жалей, плохая она была. Старушка еще что-то говорила про хорошую погоду, про непослушную буренку, про осунувшееся после болезни лицо девушки, легко перебегая с одной темы на другую, как это могут делать только пожилые люди, давая комментарии своим действиям и снова возвращаясь к разговору о быте своих старческих дней. Девушка с легкой улыбкой на губах наблюдала за суетой старушки, и ловила себя на мысли, что сейчас, впервые за долгое время, ей легко и спокойно. Пуховая подушка, заботливо подоткнутое одеяло, холодное молоко и свежий теплый хлеб, но главное - веселый щебет бабушки Вари,- всё это давало чувство уюта и беззаботности, чувство безопасности и защищенности. То, что ощущает лишь ребенок на руках матери.
-Ну вот и славненько, доченька,- заключила старушка после осмотра ноги девушки, – Денек-другой и за ягодой со мной пойдешь, много ягод в эту пору, нужно поспеть собрать.
-Спасибо, родная,- проговорила девушка, - Пропала бы я без тебя. И обняла старушку, уткнувшись носом в её полную грудь, пахнущую свежим хлебом. Глаза защипало.
-Ну-ну, деточка, там всего царапина, вспомни, как ты в детстве прибежала с куском деревяшки в ноге, и то страшнее было, а это так, укус комариный. Глубокий правда, видать у комара-то нос длиннющий,- и старушка рассмеялась. Несколько секунд они молчали, потом бабушка Варя посмотрела в бездонные глаза девушки, и серьезно сказала:
- А вот душа у тебя поранена сильнее. Я уж латала-латала, да мало помогло. В шрамах вся. И болят они сильно, и кровоточат. Совсем как паутинка душенька твоя, того и гляди порвется. А с такой душой долго не проживешь. Порвется совсем, связь потеряется, а как без связи-то, а? Потому я так долго и шла к тебе, что связи совсем не стало, не чувствую я тебя, – и старушка погладила девушку где-то в области сердца. – Я, конечно, чем смогу-помогу, но вернуться тебе придется, лекарство только ты сможешь найти. Противоядие тому, что разъедает душу можно сделать только из яда, который тебя травит.
Слова бабушки встревожили девушку. Она нехотя вернулась к воспоминаниям прошедших дней. Она помнила, как села в мазду и как долетела до перекрестка. Помнила тяжесть безысходности и горькие, жгучие слезы. А потом голос бабушки Вари, зовущий её за ягодами. Помнила, как проехав несколько десятков километров, свернула с федеральной трассы на областное шоссе. А потом пустота.
-А где мазда?- то ли воскликнула, то ли подумала девушка.
-Не знаю, милая. Я тебя нашла за поворотом, перед деревней. Потом за дедом Семеном сбегала, с ним тебя до дому-то и донесли.
Воспоминания отрывочно носились в голове. Ночь, она сначала бежит по проселочной дороге, потом сворачивает на тропинку к деревне. Почему бежит? Откуда бежит? От кого бежит? Много вопросов, но вспомнить ответы на них у нее не получается. Болит нога, во рту пересохло. Тяжело дышать, глаза закрываются, она вот-вот потеряет сознание. Но страха нет, есть только цель. Нужно добраться до бабушки Вари. Еще чуть-чуть, вот там за поворотом огни деревни. И тут резкая боль в ноге, она падает, пытается встать, но не получается. То ли от боли, то ли от усталости по щекам бегут слезы, а потом пустота.
-Бабулечка, милая, мне нужно добраться до телефона,- сказала она,- нужно узнать, где машина,- взмолилась девушка и даже попыталась встать с кровати. Мысль о том, что любимая ласточка неизвестно где, взбудоражила кровь. Сердце застучало. А если с ней что-то случилось? Девушка обхватила руками голову, пытаясь вспомнить хоть что-то еще. Что могло заставить её оставить машину и бежать ночью по лесу? В ответ на эти вопросы голову засверлила боль.
Бабушка Варя с силой уперлась девушке в плечо, не давая ей встать с кровати. И девушка в очередной раз удивилась её силе. Откуда в 80-ти летней старушке такая сила и в то же время легкость и подвижность. Она перевела взгляд на ладонь, удерживающую её на кровати. Рука бабы Вари была гладкая, белая и сильная, без каких-либо намеков на старческую пигментацию и искривленные артритом пальцы, в них текла горячая жизнь. Это девушка чувствовала сквозь тонкую материю сорочки.
-Завтра к деду Семену внуки приедут, вот с ними до района и доедешь . А пока отдыхай. Я за ягодой пойду, через неделю луна народится, много дел сделать нужно. Да и травку поискать для твоей ноги. Рана у тебя больно странная, словно от клыков волчьих. Да не видела я их в наших краях давно, если только за собой не притащила. Ну да ладно, я пошла, а к тебе попозже Матрена зайдет, проведает, мне может в лесу придется задержаться, так она с тобой посидит. У тебя кошмары были, ты кидалась в кровати, нельзя тебя еще одну оставить,- старушка поцеловала девушку в голову, погладила мягкой рукой, что-то прошептала, перекрестила и тихо, как бабочка выпорхнула из избы.