– Замахнулся на святое, гад?!!
– Ну что вы, нет, конечно. Я не хочу сотворить из Макаревича чудовище, как он любит это, «чисто по-кулинарски», творить с другими. Мне всего лишь хочется обломать приделанные им самим же себе ангельские крылышки.
– Смотри, как бы тебе их ни обломали…
– Друзья мои, я не ангел. И не любитель прикидываться им. В отличие от некоторых…
/Из предполагаемого диалога с моими недоброжелателями/
ГОВОРИТЬ ТОЛЬКО ПРАВДУ?
Напомню, что импульсом к написанию прошлой статьи (она находится здесь: http://www.proza.ru/2010/07/11/112 ) послужила очередная попытка известного музыканта (он же, в свободное от концертов время, кулинар, он же художник, он же глубинный пловец, он же борец за авторские права и т. д.) Андрея Макаревича высказать, а точнее продублировать то, что он (зачем-то!) долдонит уже почти 20 лет в различных интервью, пытаясь (опять зачем-то) вымазать в грязи другого известного музыканта и певца – Игоря Талькова.
Повторяет, как заученный, одно и то же. Иногда меняя слова:
«...Пока на дворе стоял совок и у нормальных команд были проблемы, он пел исключительно про Чистые пруды. А после перестройки, когда всё стало можно, вдруг таким смелым оказался…»
или
«...Когда вдруг он решил стать большим социальным борцом, уже после того, как всё это было разрешено, я могу сказать, что рок-тусовка всего этого не приняла. Это выглядело достаточно фальшиво. Он сам переживал из-за этого, но фальшь просто пёрла из этого всего…»
Это лишь приведённые два последних его изречения. Иные искать мне лень, да и противно. Но будьте уверены, они мало чем отличаются в корне от предыдущих. Уж в чём-в чём, а в этом мне Макар соврать не даст. В остальном же я попытаюсь не дать соврать ему.
Мне захотелось понять суть подобных однообразных «разоблачений», тем более зная, что всё это враньё, и я задал ТРИ (!) вопроса нашему «мастеру на все руки» на его персональном сайте, исходя из последней версии его «теле-ляпы», надеясь по своей «чукотской наивности» (она же «наивная чукотскость») получить более-менее развёрнутые ответы.
Напомню их:
ВОПРОС ПЕРВЫЙ: Вы лично были свидетелем того, как он бегал и клянчил, чтобы рок-тусовка его приняла? Кинчев и Шевчук вполне лояльно о нём отозвались (могу привести их цитаты). С Цоем он даже хотел вместе что-то записать. Курылёв, да, не воспринимал его серьёзно. Но Макаревич и Курылёв – это же ещё не вся рок-тусовка тех лет.
ВОПРОС ВТОРОЙ: Вы были настолько близки с Тальковым, что знали обо всём, о чём он переживал, а о чём нет, или это Ваше мнение со стороны?
И ВОПРОС ТРЕТИЙ: при жизни Игоря у Вас возникали с ним конфликты? Если да, то поясните их суть.
Некоторое чудо произошло (и спасибо хотя бы на этом): мой пост не забанили, как это бывает с «неинтересными» для Андрея Вадимовича вопросами. Но далее (видимо, А. М. думает, что я настолько примитивен и не осведомлён, что куплюсь на его дежурную отмазку) всё перетекло в банальную действительность – он удосужил меня (о, какая честь! запомню на всю жизнь свой звёздный час :)) одним общим ответом, да и то, предсказуемым и не открывающим ничего нового:
«Еще раз - и последний.
Никакой неприязни. Просто мне неинтересны люди, становящиеся социально активными по разрешению. Пока было нельзя, он пел про Чистые пруды (и неплохо, кстати - пел бы и дальше!) А как пошла перестройка - вдруг сделался борцом. И это тогда было очень видно (сейчас, наверно, уже не очень). И как за эту неправду огурцы в него летели - сам видел. Я никого не осуждаю ВООБЩЕ - нравится он вам - флаг в руки. У нас вообще процентов 80 фальшь от правды не отличают, да и не только у нас. Мне это НЕИНТЕРЕСНО. [A.M.]»
Итак, ему «это НЕИНТЕРЕСНО». А вот мне, к примеру, очень даже интересно, если ему так неинтересно, то чего ж он, как заведённый, талдычит об одном и том же и на протяжении стольких лет? Давно бы уже забыл о таком «посредственном» и «конъюктурном» певце, как Тальков, раз «неинтересно». Ан, нет. Всегда при случае, что-нибудь да сказанёт. Выскажет своё мнение.
Нет, у нас, конечно же, это давно не запрещено. Но подобная завидная постоянность высказывать так часто (и так долго – на протяжении стольких лет) «своё мнение», мне лично, видится чем-то, мягко говоря, странным. Так что не удивляйтесь, о мои любезные читатели, что вопрос я подобный поднял. Терпение просто однажды заканчивается. Так что не ради любопытства я задал эту тему. Просто хочу разобраться. А соглашаться или нет, это уже дело ваше.
Для начала разберу «по полочкам» ответ (вместо ответов), которым мне пришлось довольствоваться. Ну… что поделаешь? Хоть что-то. В подручные средства беру собственные многолетние наблюдения за деятельностью «А.М-а» и недавно попавшуюся мне в руки занимательную книженцию «Машина с евреями» бывшего клавишника «Машины Времени» Петра Подгородецкого, проработавшего в группе с 1979 по 1982 и с 1989 по 1999 годы. Не скажу, что меня «прёт» от раздолбайского (как он сам про себя говаривает) нрава П. П., но то, что он не строит из себя «святошу» и другим не даёт это делать, мне явно импонирует.
Рьяные защитники Макара обращаться к этой книге не хотят (там ведь читать надо, а это не всегда хочется), так что буду сам приводить выдержки из сего чтива.
А пока слово Макаревичу:
«…Просто мне неинтересны люди, становящиеся социально активными по разрешению. Пока было нельзя, он пел про Чистые пруды (и неплохо, кстати - пел бы и дальше!) (Ох, и дались Вам, А. Эм., эти «Чистые пруды»! – Прим. - Видимо, настолько любовались собой, что подробное творчество других и в упор не замечали?). А как пошла перестройка - вдруг сделался борцом».
Сделался борцом? Ой, надо же. А давайте обратимся к достоверной истории:
В 1975 году, когда Игорю было 18 лет, на площади в Туле он высказал всё что думает о Брежневе. Его затаскали по разным инстанциям, КГБ, собирались посадить. Выручил его друг Анатолий Кондратьев, известный велогонщик, очень популярный в то время в Туле. Игорь играл с ним вместе в одной группе. Суда избежать удалось. Но без наказания не оставили: отправили в армию, в стройбат.
В 1980 году в Москве Игоря пригласил выступить на дискотеке его знакомый – директор клуба «Найка». Игорь пел свои песни, читал стихи. Всё то, что посчитал нужным. Не ожидающая подобного публика была в восторге. А после той дискотеки к Игорю подбежал тот самый директор (ему уже нашептали) совершенно бледный, и начал лепетать: «Что ты наделал! Ты соображаешь, что ты спел? Ну, ты меня убил!». Ведь за подобное могли не только попереть с работы, а ещё и впаять значительный срок.
А уже в 1987 году Игорь собирает аудиторию под лояльные «Чистые пруды», а поёт свои остро социальные песни, чем просто шокирует тех, кто пришёл полюбоваться на «белого лебедя с аккордеоном». Некоторых это доводит и до сердечного приступа.
В 1988 году «тройка откормленных комсомольцев» из программы «Взгляд» (достаточно смелой по тем временам передаче, запомнившейся острыми сюжетами на злободневные темы) приглашает выступить Талькова у себя в концертной программе, но (это «смелые» ребята!) с одной только песней «Примерный мальчик» (которую уже успел «засветить» Леонтьев). Игорь якобы соглашается, а сам поёт то, что опять считает нужным. Ошарашенные «взглядовцы», наложив в штаны (вот будет взбучка-то от руководства и выше!), бледнеют, краснеют, синеют (в общем, там целая радужная гамма), бегают, не знают, как вытащить его со сцены. «А Игорь спокойно допел свои песни и ушёл за кулисы. Там к нему подскочил Листьев и закричал: «Теперь ты появишься на телевидении только через мой труп!» Они расстались очень плохо».
На первые даты обратили внимание? 1975, 1980…
А теперь снова вчитайтесь в речь Макара: « А как пошла перестройка – вдруг сделался борцом».
Кстати, песня «Этот путь», посвящённая Макаревичу (это мне подтвердил Тальков-младший) написана в 1988 году. Уж, наверное, не просто так.
Популярность Макара стала падать, а Талькова, наоборот, расти.
Уж не завидовать ли Вы начали, Андрей Вадимович, что Вас так «обскакал» ещё вчерашний неудачник, причём с принципами почище, чем у Вас? Неприязнь, небось, с того времени гложет? А если учитывать взрывной характер Игоря Владимировича, то поссориться Вы с ним могли в лёгкую. Да что-то высказываний Ваших слышать не доводилось, пока он жив был. А с мёртвыми, видать, легче воюется, да? Ладно, мы – помним то время, повидали и Вас, и его. Но молодым-то для чего эту ерундистику втюхивать? Вот что ещё-то возмущает ко всему прочему.
«…Я никого не осуждаю ВООБЩЕ…» - пишет Макар, вкладывая мне в руки какой-то нелепый флаг.
Ну да, так, только, слегонца оболгал человека.
«У нас вообще процентов 80 фальшь от правды не отличают».
Ах, вот она причина Ваших пасквилей. На этом и выезжаете обычно? Но только я из тех оставшихся двадцати процентов. И не мне Вы будете «рассказывать страшные сказки на ночь».
ПОДГОРОДЕЦКИЙ О МАКАРЕВИЧЕ
Итак, начнём (раз уж вы сами не хотите) знакомство с мемуарами Петра Подгородецкого. Если честно, начал он неплохо, хотя на шедевральность сие писательство не тянет. В конце, видимо, уже выдохнувшись, или обленившись, или подгоняя под объёмы, начал описывать какую-то ерунду, типа, кто на чём ездил, кто сколько выпивал и чем кололся, сколько они там женщин перетрахали, потом вообще увлёкся рассказами о своей шоу-менской деятельности, после того как его турнули из коллектива без объяснений (абыдна, слющай, да), как он казино обыгрывал, посещал стрип-клубы… в общем вся гламурная хрень. Книга больше похожа на самолюбование, причём в любом цвете – от показушного и самовлюблённого до нравственно опущенного. Такой мужичок без комплексов. Но начало хорошее. И некоторые моменты животрепещуще описаны. Смачно. И без всякой программы «Смак».
«Писать книжки про «Maшинy времени» придумал не я. И не Максим Капитановский. И даже не Макаревич, изрядно поэксплуатировавший светлый образ в своих литературных изысках. На самом деле, первым задался такой целью наш общий друг и приятель – мне, к примеру, друг, а Макаревичу, наверное, уже и не приятель – Леша Богомолов, в просторечии Алексеич. Еще в конце восьмидесятых он попросил меня прояснить некоторые вопросы по истории группы, поскольку задумал написать книжку про «Машину». Думаю, что у него получилось бы лучше, чем у кого бы то ни было, поскольку, обладая литературным даром, он знал о нас почти всё. Cитyaция, однако, очень быстро вышла из под его контроля. Алексеич пригласил к себе в соавторы звукорежиссёра и бывшего барабанщика группы Макса Капитановского, и работа закипела. Был составлен план, расписано, кто пишет какие главы, кто с кем из персонажей разговаривает (чтобы была живая речь), определены иллюстрации и пр. И тут Алексеич сделал стратегическую ошибку. Посчитав, что со стороны авторского коллектива будет просто непорядочным не уведомить Макаревича о готовящемся литературном произведении, он привёз ему план-проспект книги. Внимательно просмотрев его, Андрей попросил оставить ему экземплярчик и вроде бы дал добро на разработку темы. Алексеич с Максом на радостях отправились в ресторан «Пекин», чтобы отметить начало работы над эпохальным произведением, которое они, не особо торопясь, думали написать месяцев за девять, чтобы младенец не родился недоношенным.
Макаревич, как выяснилось, был просто взбешён. Что? Книгу о «Машине времени» будет писать не он? Да этого просто не может быть! В результате его жена Алла, по профессии машинистка, была усажена за печатную машинку, и Макар денно и нощно диктовал ей свои воспоминания и всё, что считал нужным включить в произведение о «Машине». В то время как авторы идеи ещё расспрашивали Кавагое, Маргулиса и меня о старых временах и делали кое-какие заметки, писучий Макар уже одолел половину книжки. Алла строчила как Анка пулемётчица, кудрявый маэстро не спал ночами, диктуя слова текста, – в общем, работа спорилась.
Дуэт Богомолов – Капитановский к такому обороту дела оказался просто не готов. По их стратегическому замыслу первые полгода должны были уйти на сбор и систематизацию информации. Макаревич же, поставивший себе целью опередить конкурентов, за это время быстро сваял книжку под названием «Всё очень просто» и, используя свои связи в издательском бизнесе, выпустил её довольно большим тиражом. Алексеич и Макс в утешение получили по экземпляру с автографом автора. Читая книжку, они с удивлением обнаруживали целый ряд параллелей с тем, что было придумано ими и изложено в плане. Не думаю, что Макаревич злостный плагиатор, но то, что идеи Макса и Алексеича довлели над ним в период работы, – это точно».
Добрую половину песен МВ Макаревич зарегистрировал на своё имя в ВААП (ныне РАО), хотя мелодии писались всеми участниками группы. К примеру, музыку к «Повороту» написал Подгородецкий ещё когда на службе в армии охранял «зэков».
«Когда я рискнул предложить её для исполнения, Кутиков немедленно раскритиковал материал, говоря, что это нуднятина в стиле Макара. Потом попробовал сыграть её быстрее».
Всем коллективом (а это уже был второй легендарный состав: Макаревич – Кутиков – Ефремов – Подгородецкий) из неё сделали конфетку.
А Макар, жадный до денег и не очень любящий делиться, преспокойненько получал весьма нехилые отчисления. Его великая жадность стала причиной распада «Машины» в 1979 году, когда от него ушли все музыканты вместе со вторым идейным вдохновителем группы Сергеем Кавагое.
«…Если кто-нибудь скажет вам, уважаемые читатели, что все песни «Машины времени», авторство которых зарегистрировано за Макаревичем, – это песни Макаревича, можете смело плюнуть этому человеку в глаза. Или в какое нибудь другое, более интересное вам место. Я могу торжественно заявить, что подавляющее большинство стихов действительно принадлежат Макару, что в песнях были какие-то его музыкальные идеи, но музыка… Тут уж увольте, музыка в песнях на стихи Макаревича – это коллективное произведение многих людей, которые работали с ним в «Машине времени» в разные годы. Музыка состоит из множества нюансов. Это не просто набор нот или аккордов, это выражение творческих возможностей тех, кто соприкоснулся с музыкой в процессе её превращения из бумажки с нотами или напеванием под гитару в то, что исполняется на концертах или записывается на пластинках. Уверяю вас как профессионал, что если бы Макаревич исполнял те песни, которые он приносил на репетиции группы самостоятельно, то это было бы бесконечное нудное нытьё под плохо настроенную гитару, в котором нельзя было бы даже близко признать великие песни самой великой группы нашей страны XX века. Сам Макаревич был бы одним из тысяч «лесных братьев», которые под гитары за 7.50 пели свои песенки на туристских слетах. Может быть, он даже выиграл бы какой нибудь Грушинский фестиваль, исполнив там философический блокбастер типа «Закрытые двери» или «Он был старше ее, она была хороша…». И никаких там тебе телеведущих, каэспэшников «не берут в космонавты». И никаких там писательских опытов – писать было бы не о чем. Разве что с аквалангом плавал бы да рыбу ловил…»
Далее ещё любопытнее:
«Если возвращаться к «душевным» временам, то скажу, что уходу Ованеса Мелик-Пашаева (благодаря его организаторским способностям на должности худрука, природной хитрости армянина и наличию фирменной аппаратуры, которой практически ни у кого в союзе не было, группа быстро набрала колорит – прим.) из «Машины времени» предшествовала почти детективная история, о которой никто пока ещё не рассказывал. История была следующая. Мы искали инструмент «Hohner clavinet D 6». Очень хотели его купить. У Макара на Ленинском раздаётся звонок. Вежливый мужской голос говорит: «Андрей, вы знаете, я слышал, что вы интересуетесь клавишными «Hohner». Я только что прилетел из Америки и привёз такой аппарат. Готов продать его вам за пять тысяч рублей». И это при том, что меньше семи такой аппарат никак не стоил. Человек явно знал и порядок цен, и жадность Макара. Правда, он сказал, что сейчас находится в Шереметьеве и ждёт своего рейса, чтобы лететь дальше, но пара часов у него якобы есть. В общем, Макаревич повёлся на это дело, договорились они встретиться в аэропорту. Мы с Мелик-Пашаевым в это время как раз сидели у него. Макар кричит: «Всё, быстро едем в Шереметьево забирать синтезатор. Всего пять тысяч!» Я поинтересовался, не слишком ли дёшево, на что получил безапелляционный ответ, что в том-то и кайф, чтобы взять дешевле. А ещё мы с Ваней поинтересовались, знаком ли Макару звонивший, на что тот ответил, что его не знает, но тот говорит как старый знакомый.
Сели мы в машину Ваника, добрались буквально минут за тридцать. У какого места назначена встреча Макаревич спросить как то не удосужился, сказал, что тот знает его в лицо и сам подойдёт. Бродит Макар вокруг аэропорта, торгует своей физиономией…
И тут я Ванику говорю: «Если тут и есть тот человек, который должен узнать Макара в лицо, то он сейчас наверняка звонит своему партнёру по телефону автомату и говорит, чтобы тот не торопился выносить всё из квартиры Макара». И как в воду глядел! Мы торчали там полчаса, потом решили уехать. А по дороге я ознакомил со своей версией Макара. Когда мы приехали к нему на Ленинский, 37, квартира 146, дверь была открыта, а из квартиры вынесено всё. Шубы, аппаратура, даже тайник с деньгами был обнаружен и аккуратно вскрыт. Естественно, что навёл на квартиру и организовал это кто-то из «своих». Макаревич тут же принял во внимание фигуру Мелик-Пашаева и написал заявление в милицию, в котором отмечал, что, когда мы выезжали со двора, Ваник делал кому-то особые знаки. Нас с ним вызывали в ментовскую контору на Шаболовку, где рассказали о подозрениях Макара и сказали, что будут искать. Но не нашли. С тех пор между Макаревичем и Мелик Пашаевым пробежала чёрная кошка и прежние отношения стали невозможны.
Кстати, обвинять своих друзей приятелей в краже Макаревичу было не впервой. В начале 70-х годов Сиро Кавагое – отец Сергея Кавагое – привёз из Японии невиданный электроогран «Айстон». Инструмент был замечательный, звучал здорово, но был каким-то не совсем «битловским». Но если прислушаться к «Битлз», «Энималз» и прочим, то органные партии у них были. Так что Кавагое стал играть на органе, а за барабанами сидел Макс Капитановский.
Через некоторое время орган украли. Макар не придумал ничего лучшего, как обвинить в краже «русского Джимми Хендрикса» – Игоря Дегтярюка. Естественно, что тот оказался ни при чём, а воров вскоре поймали. Но осадок то, осадок остался, и Андрей долго не разговаривал с Дегтярюком...
Скажу честно, подозрительность Макаревича обламывала многих. Если эта патология начала развиваться в начале семидесятых, то, представляете себе, каких высот она достигла через десять лет! Финансовые дрязги, взаимное недоверие, а также определенная разница в творческих подходах, связанная с тем, что мне было не совсем интересно репетировать и работать с музыкантами значительнее более низкого уровня, послужили основными причинами того, что я покинул «Машину». На самом деле, причин было больше, просто я не очень хочу вспоминать их все. Уж очень это всё как-то гадостно…»
Конечно же, не мог Подгородецкий обойти одну из любимых своих тем – тему выпивки. Он подробно описывает пристрастия членов коллектива к тому или иному пойлу, количественные достижения выпитого и всякого рода курьёзные случаи на этой почве. Нет, я не осуждаю. Выпить любят все. Или почти все. Но временами доходит и до курьёзов.
«Время от времени участники «Машины времени» пытались бороться с вредными привычками. То один, то другой участник коллектива объявлял, что он «завязал» с алкоголем. Или говорил, что будет пить только красное вино. Или решал ограничиться пивом. Но такие «завязки» долго продлиться не могли. Ну месяц, два максимум. А потом на каком-нибудь празднике жизни происходило торжественное нарушение взятого на себя обета. Периоды временной трезвости объяснялись различными причинами. Как правило, это были проблемы со здоровьем, когда в одно прекрасное утро, придя в себя после безумной ночной пьянки, с бешено колотящимся сердцем, больной головой, путающимися мыслями Макаревич, Кутиков или, скажем Маргулис, решали, что дальше так жить нельзя…
…Вообще, высказывания некоторых участников «Машины времени» о якобы существовавшем в группе «сухом законе» – это не просто ложь, это наглая ложь. Никаких таких «законов» не было, во всяком случае при мне (а я работал в группе 12 лет). Наоборот, самые славные наши времена имели ярко выраженную алкогольную окраску. Кстати, самым стабильным потребителем алкоголя в «Машине» был и является Макаревич. Он пил всегда, практически каждый день и продолжает (насколько мне это известно) делать это с удовольствием и сегодня. В своей бесспорно увлекательной книге «Занимательная наркология» он, конечно, несколько покривил душой, называя свой опыт в употреблении алкогольных напитков «скромным». На самом деле он прошёл полный путь от портвейна в подъезде в юношеские годы через пиво и водку в молодости до хороших вин и выдержанных коньяков с виски в годы обеспеченной буржуазной зрелости. Бывали времена, когда он пытался «завязать» и не пил какое-то время, но потом привычка брала своё. Бывало, что выпивал он очень крепко.
Александр Стефанович, сам давно «завязавший» с алкоголем из-за проблем с сердцем и сосредоточившийся на других стимулах (женского рода), в своё время рассказывал о том, как Макар оплакивал свою гитару и чем это кончилось. В 1986 году он приобрёл «Rickenbaker» выпуска начала шестидесятых годов, очень похожий на те гитары, которые использовали «Битлз». Звучал инструмент очень здорово, и Макар возил его на все гастроли. Во время летней поездки 1986 года в Сочи и случилась трагедия.
В «Машине» в то время работали двое рабочих – Люлякин и Дудукин. Как-то раз после концерта Дудукин не вытащил из гитары, стоявшей на сцене на подставке, штекер. Люлякин же, стремясь как можно быстрее свернуть все провода, резко дёрнул, и… инструмент рухнул и разбился на две части. Осколки и щепки усылали сцену. Когда Стефанович и Алексеич пришли к Макару в номер, он сидел и тупо смотрел на раскрытый кофр, в котором лежали бренные останки. Гастроли было решено прервать, благо был отыгран предпоследний концерт. Ну а Макаревичу предложили выпить водки, на что он опрометчиво согласился. Трезвый Стефанович все время оставался на разливе, а Макар стал пить с Алексеичем. Понятное дело, через пару часов он рухнул, а его товарищи затеяли диспут на тему «Можно ли было избежать советско-финской войны 1939-1940 гг.». Всё это время Макар ворочался в кресле, стонал и всячески мешал беседе. Тогда его взяли за руки и за ноги и потащили в спальню. Он стал извиваться и, не открывая глаз, кричать: «Не несите меня в вытрезвитель, я артист!» «Артист, артист, а чего нажрался-то?» – спросил Стефанович строгим тоном. В ответ Макар тяжело вздохнул и изрёк: «Ну ладно, х… с вами, несите!» Кстати, утром был очень удивлён, что находится не в вытрезвителе, а в своём отеле».
Ну, и немного про здоровый образ жизни Макара:
«У Макаревича занятия спортом (если его потуги в этом смысле можно так назвать) были связаны с какими-то конкретными случаями. Как-то раз он пошёл пить пиво в «Пльзень», что был в Парке культуры имени Горького. На выходе его остановил какой то здоровенный субъект: «Ты, что ли, Макаревич?» «Ну, я», – гордо ответил Андрей. «Тогда получи!» И как даст Макару в физиономию! В результате Макаревич решил заняться самозащитой без оружия.
Женщины, время от времени обращавшие внимание на выпирающие бока и отвислый зад Макаревича, время от времени вдохновляли его на то, чтобы заниматься бегом трусцой. Как же нелепо он выглядел в спортивном костюме бегающим по дворам в районе метро «Ленинский проспект»! И, что самое интересное, эти бега никакой пользы ни ему, ни окружающим не приносили. Единственное, что Макар умеет сделать здорово, – это плавать под водой и стрелять в рыбу из подводного ружья. В этом деле он тренировался много и упорно и успехов достиг немалых. Ещё он умеет просто ловить рыбу и готовить, что к спорту, правда, имеет сомнительное отношение».
Без связей и блата вряд ли бы что получилось у «Машины Времени», как бы Макар ни стонал о том, что его, бедненького всячески зажимали, не давали кислорода. Ну, к этому мы уже частично обращались. А вот на этот раз сам Петя Погородецкий рассказывает:
«Когда я пришёл в группу, Макаревич был уже женат. Женат он был не очень долго, но достаточно выгодно. За него вышла замуж красивая, хозяйственная и умная дочка политического обозревателя Центрального телевидения Игоря Фесуненко, Если бы не Игорь, думаю, «Машину» задушили бы сразу, окончательно и бесповоротно. Но на пользу Макаревичу сыграли, по крайней мере, две вещи: во-первых, он был однофамильцем главного архитектора Москвы Глеба Макаревича, во-вторых, его тесть, как я уже отметил, был политическим обозревателем. Тогда это была крайне престижная и ответственная должность, и входила она, если не ошибаюсь, в номенклатуру ЦК КПСС. И хотя Игорь работал в основном в Латинской Америке и писал замечательные книги про бразильский футбол, его вес, благодаря «голубому» экрану, мог перебить атаки наших недоброжелателей. Когда всякие «росконцертовские» старпёры собирались на так называемый «худсовет», чтобы утвердить, а чаще не утвердить новую программу, мы все приглашали туда наших влиятельных друзей и родственников. Любимый нами космонавт Георгий Гречко поддерживал нас геройскими звездами, Алла Пугачева говорила, что программа у нас классная, и она с удовольствием исполнила бы что-то написанное нами, приходили Кобзон и Лещенко. Правда, последний мягко критиковал нас: «Надо бы попатриотичнее что-нибудь спеть, попатриотичнее…» Но часто дело кончалось тем, что какой-нибудь начальник управления или замминистра культуры России говорил, что программа сырая, её надо доработать, что концепция ему непонятна, и нас заворачивали. Но когда на заседании присутствовал всем известный Игорь Фесуненко (номенклатура ЦК, не забывайте), действие развивалось по иному сценарию. Когда чиновник от культуры начинал мямлить про несовершенство образов, тот просто вставал и говорил: «Ну я, конечно, не специалист, но мне программа нравится». После этого обсуждение сворачивалось, и шоу утверждалось единогласно».
И вот этот «честный товарищ» А. М. будет ещё вешать всех собак на Игоря Талькова, который годами не мог прорваться на большую сцену, отказываясь от подобного покровительства. В начале 80-х одна очень крупная «шишка» в Ленинграде предложила ему компромисс: «Ты будешь писать тексты на мою музыку, и эфир тебе открыт». Принципиальный Тальков не согласился. Как бы поступил в этом случае Макаревич даже не приходится сомневаться.
Макар очень скоро стал крутым и менял автомобили как перчатки. В основном, все их он разбивал. Причём аварии бывали серьёзные. Но для него всегда заканчивающиеся удачно.
Вот история про одну из последних его иномарок (и снова в контексте о жадности):
«…Что до автомобиля, то Макаревич очень быстро разбил его в пух и прах, сам, как водится, оставшись цел. Продавал останки этого авто Макар долго и нудно. Он выставил его в клубе «4x4» за такую умопомрачительную цену, что в течение года не нашлось ни одного человека, подумавшего о том, чтобы купить бренные останки. Цену Макаревич снижать не хотел, но всё же кто-то повёлся на громкое имя владельца и купил сильно помятый внедорожник…».
Ну и в заключении несколько слов о «неподкупности» и «принципиальности» нашего «вольного художника»:
«…Дело в том, что у «Машины» время от времени появлялись спонсоры. Иногда это были бандиты, иногда люди с Дальнего Востока, а с ростом популярности группы её стали использовать и политики. Во второй половине девяностых на нас «запал» Чубайс, потом к нему присоединился Немцов, затем Сысуев, Шабдурасулов и прочая братия, сформировавшая впоследствии Союз правых сил. Допускаю, что наше творчество им действительно нравилось. Мы же, в свою очередь, выступали у них на съездах, раскручивали их символику, отрабатывали на вечеринках. Деньги не то чтобы текли рекой (правда, до меня они не всегда доходили), но были довольно приличными… (по версии П. П. его турнули как неблагонадёжное лицо, не устраивавшее спонсоров коллектива – прим.)
…Ну и где теперь этот вшивый СПС со своими лозунгами и борьбой за «чистоту рядов «Машины времени»? Сдулся, лопнул, как неумеренно надутый презерватив!» – с досадой пишет Петя. И продолжает:
«Макаревич же, почувствовав беду, решил, как обычно, вильнуть. После падения СПС он резко сменил политическую ориентацию, стал доверенным лицом Путина на выборах и даже сидел с ним на концерте Маккартни. Теперь Макар тяготеет к «Единой России»…»
/14.VII.2010 г./
* * *
P. S. Спасибо всем за оставленные ранее отклики. Для желающих высказать мне что-либо неприятное от обиды за своего «героического» кумира, милости прошу сюда: http://www.stihi.ru/2010/07/10/2275
Здесь не отвечаю.
Ссылка на чтение книги он-лайн: http://clck.ru/DKpHN