И гебист, и артист, и "проститутка": истории нашего двора, ч. 2.
В начале 70-ых годов в доме у нас поселился капитан КГБ с красавицей женой и маленьким сынишкой. Фамилия у капитана была Гулин.
Вообще, в 70-ые, работник КГБ… Это в нашем понимании были какие-то особенные люди, ловящие шпионов, спавшие с пистолетом под подушкой…
Такие восприятие имелось, по крайней мере, у меня, много читавшего шпионской литературы.
Наш же кегебешник был каким-то приземлённым, что ли. Вечерами он стучал костяшками домино с мужиками за столиком во дворе. Там они и выпивали порой неплохо. Не думаю, что Гулин имел задание прислушиваться к разговорам и «барабанить» на доминошников. Мелковато для его звания. Но на ус, полагаю, что-то наматывал.
В праздничные дни капитан КГБ облачался в парадный мундир с золотыми погонами и отправлялся в свой отдел на торжественные мероприятия.
После возвращения из КГБ Гулин не спешил сбросить форму. Ему нравилось гарцевать в ней во дворе, позвякивая парочкой юбилейных медалей.
Он так же выпивал с мужичками, находясь в офицерском одеянии.
Однажды, в какой-то праздник, Гулин, хорошо поддатый, курил с жильцами дома, облокотясь на веранду.
В это время из подъезда напротив вышел прапорщик в военной форме.
Гулин криво усмехнулся и громко произнёс:
- Вон, кусок выперся, надо же…
Прапорщик, абсолютно трезвый, молча, подошёл к капитану, взял его за грудки.
Кто-то из присутствующих пытался предупредить скандал:
- Да вы что, это же капитан госбезопасности!
- Мне плевать, откуда он, - смело парировал прапор. - Капитанишко ваш нажрался, как свинья, и позорит мундир. Сдать бы его в комендатуру, да времени нет. А за куска я могу и в ухо заехать, понял, ты?! - и военный грубо оттолкнув Гулина, двинулся своей дорогой.
Вскоре гебешника перевели с повышением служить в другой населённый пункт, где он – сам себе хозяин – в небольшой срок запился до смерти.
В нашем доме одну квартиру арендовал местный драмтеатр. Получали её семейные артисты. Жили они не подолгу, уезжая в иные города. Такова уж их кочевая жизнь.
Но одну артистическую семью Львицких, родом которые были из Ленинграда, я хорошо запомнил, потому как сдружился с их сыном Женькой. Женя жил в с бабушкой в Питере, но на каникулы приезжал к маме с папой.
Понятно, в Ленинграде артистам не так-то просто пробиться на основные роли, а послужной список надо иметь хороший. Вот и езживали тогда творческие люди на периферию. А потом возвращались к себе на родину.
Актёрская семья вскоре стала хорошо известна городским театралам. Глава семейства играл главные роли и ставил некоторые спектакли. Жена, очень видная женщина, тоже, думаю, не эпизодами перебивалась.
В те годы по театрам страны шёл популярный спектакль «Темп-1929», о социалистическом строительстве в 1929 году.
Львицкий в спектакле исполнял главную роль и, кажется, был режиссёром-постановщиком.
Но вот по городу прогремела весть – к нам на несколько дней для участия в данном спектакле едет из Москвы сам Роман Ткачук, актёр театра Сатиры.
И известные актёры порой посещали провинциальные театры. Такова уж тогда была политика Минкульта: покатайся по стране – получишь звание заслуженного, а со временем и народного артиста.
На этот спектакль я ходил с отцом и мамой. Наши места были ряду на 10-ом, перед нами проход.
И вот все смотрят спектакль и, конечно же, ждут появления любимого артиста, очень тогда популярного, известного по многим фильмам и телепередаче «Кабачок 13 стульев» (пан Владек).
На сцене идёт действо, а Ткачука всё нет. Вдруг не приехал?
В какой-то момент я услышал приглушённые шаги правее себя. Глянул в ту сторону и обомлел: у входа в зрительный зал, в шинели и фуражке, с горящими глазами, уже в образе, стоял исполнитель главной роли Роман Ткачук. Когда он двинулся по залу к декорации, по которой перешёл на сцену, родители мои начали негромко аплодировать, но их не особо поддержали.
Я шёпотом спросил отца:
- А чего вы хлопали, ещё же не кончилось?
- Так принято. Когда на сцене или, как сейчас в зале, появляется известный артист – его приветствуют.
Папа-то мой институт в Свердловске окончил, да бывал на курсах в Москве и Ленинграде. Везде нередко посещал театры всех направлений и порядки знал.
В общем, спектакль прошёл на «ура». А родители мои, смотревшие его ранее с участием Львицкого, сказали мне, что он тоже прекрасно играл эту роль.
Однажды нам Женькин папа принёс из театра бутафорские пистолеты: револьвер и парабеллум. Сделаны он был из дерева и металла, но так похоже, что на сцене сходили за настоящие.
Как я завидовал Женьке. Я-то подержал «оружие» несколько минут в руках, а он мог дома наиграться им вдоволь.
…Окончился театральный сезон, и артисты Львицкие вернулись в родной город, получив приглашение на работу в одном из театров великого города.
На первом этаже нашего дома в однокомнатной квартире проживала одинокая женщина Зинаида. Все её называли Зинкой и почему-то проституткой.
Ранее я этого слова не знал, да мне и неинтересно было. Ну, живёт себе тётка и живёт. Кто она мне?
Когда я подрос, то понял, почему Зинку так величали (да и значение таинственного слова стало мне известно – старшие ребята просветили).
Зинаида работала не разных предприятиях от случая к случаю. Нередко выпивала и водила, о, ужас, к себе мужчин.
Почему её не привлекали за тунеядство, я узнал несколько лет спустя от отца.
- Она же милицейская стукачка, - пояснил папа мне – студенту юридического. В молодости была очень хороша, переспала со всеми маломальскими начальниками из органов. Вот её по старой памяти и не трогают.
Ходила Зина, всегда сжав руки под грудью в локтях. Но все знали, что у неё нет половины одного из пальцев руки, и таким образом она скрывает своё увечье.
Вокруг всего нашего дома, очевидно в качестве лепного украшения, на небольшой высоте от асфальта, было прилеплено устройство из бетона в виде такого валика.
Иногда мы баловались: бегали по этому валу, придерживаясь руками за наружные жестяные подоконники. Это можно было делать безнаказанно днём, когда все на работе. А иначе шалунов видно было в окна.
Скакали мы со стороны улицы, так как во дворе всегда сидели на лавочках пенсионеры.
Когда нам было лет по 14, то вечерком мы: я и соседские мальчишки Вовка и Серёга торчали под окошком Зинки. Просто стояли рядом. Одно окно у неё было с торца дома и выходило на тротуар.
Серёга тихонько залез на валик и заглянул в квартиру:
- Мужики, она там голая, - шепнул нам он.
- Не ври, - засомневались мы, но тут же поднялись к стеклу.
Зина лежала на диване к нам затылком и читала журнал. На ней были лишь плавки, а слева хорошо просматривалась её округлая грудь с розовым соском.
Мы затаили дыхание, но женщина каким-то образом прочувствовала нас.
Она резко вскочила с дивана, выключила свет и начала орать.
Мы мигом соскочили вниз и бросились наутёк. Но не успели мы добежать до конца дома, как услышали, что Зинка кричит на нас уже от угла здания.
Вот шустрая была. Она набросила на себя пальто и моментально оказалась на улице.
Ладно, не успела разглядеть нас.
Несколько позже Вовка поведал мне по секрету:
- Тут Зинка двери захлопнула, а ключики-то дома оставила. Она попросила меня влезть к ней через форточку и отпереть дверь.
Ну, мужики меня подсадили, я головой вперёд протиснулся в форточку, руками на подоконник и оказался в хате. Не знаю зачем – заглянул под диван. И представляешь, что я там увидел? - таинственно прошептал Вовка.
- Говори же, - поторопил его я.
- Настоящий презерватив! Только никому ни слова, - предупредил он меня.
Зинаида любила вечерами сиживать с женщинами из своего подъезда на скамейке перед окнами собственной квартиры.
В очередной раз она разглагольствовала:
- И почему это некоторые считают меня какой-то такой?.. Живу одна, никого у меня нет. А слухи-то какие распускают. Совсем народ обесстыдел…
В это время в пустой Зинкиной квартире вдруг зажёгся свет.
Вы бы слышали, как заржали наши женщины.
А та, суетливо улыбнувшись, только и могла сказать:
- Да, это Валера там проснулся, - и сразу ушла, видимо, вставлять своему мужичку за нарушение «светомаскировки».
Борька, о котором я рассказывал в первой части историй нашего двора, когда разбился, упав с балкона, лежал в одиночестве, пытаясь приподнять голову.
Наверное, уже в агонии.
А те люди, соседи, пустившие его сильно пьяного перелезть с их балкона на свой, потому как ключей у Бориса не оказалось, после его падения спешно захлопнули дверь и затаились.
Не хотели, чтобы их потом обвиняли в чём-либо.
В этот момент Зинка торчала на углу дома, всё видела и подняла такой хай на весь двор.
Тут же вызвали «скорую».
И хотя Борису это уже не помогло – Зинаида совершила поступок.
Вот вам и проститутка.
А если бы рана Борьки была совместима с жизнью, то стараниями Зинаиды (уже язык не поворачивается назвать её Зинкой) человек был бы спасён. Она одна приняла меры к вызволению человека из беды.
Когда умерла одинокая женщина со второго этажа, Зина через горисполком сумела добиться, чтобы её переселили в освободившееся жильё.
К тем годам она уже постарела, но по-прежнему выпивала и ей, конечно, ни к чему были все те неудобства жизни в нижней части дома.
Однако на новом месте Зинаида прожила совсем немного и благополучно скончалась несколько лет назад.
Продолжение:http://www.proza.ru/2010/07/18/620
На фото: слева - Роман Ткачук,
справа - "где мой чёрный пистолет?"
12.06.2010.