памяти гитариста Г.Д. Лаушкина – последнего интеллигента на Руси
Книги на столе - архитектура, созданная движением рук. Одним жестом возводится целое строение - мой опыт, в котором нет войны и совсем мало труда.
Мне, конечно, ведомо ощущение, когда экстремальный случай расчищает или даже разбивает стекла микроскопа, с помощью которого мы углубляемся в собственную жизнь и можем успокоиться, найдя очередную закономерность. Гром грянул, вот она - правда-матка!
Где-то в стороне я вижу Лео Штрауса - профессор медленно курит и говорит: ”Здесь точка соприкосновения классической политической теории и современной”. Здесь Платон, Аристотель, Сократ… ожидающе смотрят на свою землю, чуть-чуть, и прорастет в ней дивное древо - наилучший естественный режим. Тут же Гоббс, Макиавелли ощущают подземные толчки, видя в них начало человеческого порядка. Сейчас он разрушится, сейчас.
Взрывы в метро, авария на Саяно-Шушенской ГЭС, трагедия на Распадской шахте, гибель детей в Азовском море… и новые бедствия, и новые проверки наследников Пилата. Раскручивается смертельный клубок - Ходынка, девятое января… Профилактика бесполезна. Революция необходима. Русское дежавю.
Экстрим и рутина - слова, выбитые на лбах чиновников. Роковая мистика, глубокая болезнь сводят с ума. Несовершенство мира питает доморощенный реализм. Что же остается? - обрушится на него с английской аккуратностью Майкла Оукшота: “жизнь общества утрачивает привычную размеренность и плавность и превращается в сплошную череду проблем и кризисов”. Не выйдет. Задушат. А есть ли смысл лезть под дубинки ОМОНа? - граждане наступают, полицаи отбиваются. Игра равновесия. Жуткая неваляшка.
Не лучше ли взглянуть на основания и седьмой раз перечесть ”Номос земли” Карла Шмитта? Немецкий юрист восхищается своими коллегами времен классической Европы, мол, сумели ограничить войну, возвели театр, на сцену которого вышли благородные дуэлянты. Не забудем сказать, что такой порядок держался на принципе ”дружим, чтобы грабить”, точнее - захватывать колониальное пространство.
Нет ничего страшнее ”родного” болота, где все нейтрально, где бурно цветет нигилизм, и жабы неистово верят в свое полуночное кваканье. Вот и первая, вот и вторая мировая война. На пороге третья. Катимся. Одни сокращают ядерный потенциал, другие наращивают его - все исключительно из соображений собственной безопасности. Плюс, минус, взрыв!
Когда мир – всего лишь не-война, достаточно поколебать его равновесие, как он срывается в котел, бурлящий кровью. Если в нашей партии нам угрожает мат, и Эйштейн прав, четвертая мировая будет вестись палками и камнями, то какой же сделать ход?
Вернемся на поля Великой войны, где лейтенант Штурм читал свое произведение, где: “порою неделями не приходило в голову, что здесь человек противостоит человеку”. Битва масс, машин. Безличное месиво рассеивает рыцарскую отвагу. Как ”идти на Вы”? Волной от гранаты сбивает офицера, и его ”затягивает водоворот старинной мелодии”. Вдалеке умолкает ностальгическая нота.
Награды и ранения Эрнста Юнгера - от прикосновений к чаше времени, которое он испил сполна. ”В гештальте заключено целое, которое включает больше, чем сумму своих частей”, - прожив 103 года, человек-век сам - гештальт и воспринять его - первейшая задача наших лет. После знакомства с ним, от книг Карла Шмитта, так и веет кабинетной флорой.
Бесполезно делить творчество на периоды, главное - окунуться в его стихию, впитав героику особого рода. Пока основное наше приключение - столкновение с бандитами на улицах или в кабинетах. Прямо из дверных проемов тянется вереница трагедий… остановить ее, вырвав следующее звено? - Не удастся, ведь здравый смысл давно из общего явления стал мечтой.
Почти всюду мы восседаем не на троне либерального царства, а на простой бочке с порохом. Где-то рванет, и в искрах гибельного света все несутся решать проблему, пока в тоже мгновение мрак укрывает её. За последнее десятилетие случаев накопилось множество. Пожары в клубе ”Хромая лошадь”, в доме престарелых Краснодарского края… горящие регионы - символ России.
Волгоградский мост строился годами, кажется, он простирался не к другому берегу, а к благополучию воров. И хоп - знамение - бетон вздымается волнами, приглашая нас на танцы с преступной властью. Нет уж, пусть звучит ”stairway to Heaven”, по которой мы спокойно взойдём к тихой правде. Бесплатно.
Пока время заковывает бойца в большую броню, и личный опыт сражения уступает грядущей ракетной дуэли, спасительные грезы пылают на темно-синем небосклоне. Чтобы создавать жизнь, нужно ждать их и схватывать в свободном полете, обращать энергию в жаркое ядрышко каждого слова. Речь проливается на плодородные глуби.
Переведя взор с горних селений на подножие, нетрудно заметить, что наша молодежь заражена старческими желаниями хорошо устроиться… Исцеление в риске, но каком? Вооружиться до зубов, двинуть на администрации - слишком старомодно и малоэффективно.
Издавна труд и война обручены под животное молчание или вой, но с недавних пор их брак расторгается автоматизацией производства и уничтожения. На наших глазах совершается переход от демократии к тирании, описанный Платоном, с той особенностью технического развития, которую древние тоже учитывали.
Здравствуй, технократия. Теперь нет взбесившегося желания, оно тает в руках Терминатора. Блеск черного металла затмил солнце над плантациями - работа исчезает, рабство возрастает.
В горьком сумраке начала века молниеносные уколы катастроф сменяет долгий оползень культуры. От Охта-центра до помойки на улице Клинской в моём Царицыне, ядовитый плевок современников гасит памятные маяки. Когда процесс подогревается самим государством, среди циклопических новостроек, среди пустыни, важно знать, что между нами торжествует: ”высший тип практики – основание и формирование политического общества”. Да возрадуется Лео Штраус!
Кто же раздвинет занавес истории? ”Все, что не посреди улицы, фальшиво, вторично -- иными словами, литература”, - изрек Генри Миллер. ”Ботаники”, книжные черви, унылые седоки - вся пишущая братия, или слоняется ”нищебродами”, или служит хозяевам своего безвременья.
Шарль Моррас верно подметил, что самый успешный писатель не дотянет даже до среднего фабриканта. Вывод - нужно собрать силы и принять бой по своим правилам на своем месте, несущим не горести, а ростки лучшего будущего, которые мы накроем алмазным куполом, только бы их увидеть…
Не зря в 2010 году мы слышим ”Рискующее сердце”: ”Покой созерцания лишь мнимый, созерцание - высший, безудержный подвиг”. Эрнст Юнгер сквозь огонь войны узрел сны, у которых можно учиться. Они не расслабляют, а закаляют, старинным кинжалом проникая в мир, обезображенный диктатурой рынка.
Дельцов не нужно превращать в рабов, стоит оказать им должное почтение. Все-таки надо родиться торговцем, но я привык видеть учителей не в сетевом бизнесе, а в школе. Всякая экономика процветает под шатром всесильного неба.
Рухнут ли наши дома от ударов судьбы или нет, гораздо важнее, способны ли мы на создание того воздуха, в котором откроются поры истины и аромат времени наполнит их. Дыши, читатель. Чем не одарит нас земля, на повестке - освоение пятого океана. Если ты сделал ход в его сторону, пусть нас закружат ветры из другой вселенной, пусть сгорят книги и здания, слова утратят силу, но в одном нашем дыхании, в одном взгляде вспыхнет зарница, рождающая вечное чудо.