-Иван,- обратился ко мне начальник геохимической партии,- завтра по разнарядке на внеплановый субботник.
-Василий Иванович, у меня запарка. Михалевский в командировке, времени до выезда на полевые работы осталось мало, мне еще нужно закончить обработку материалов предшественников, получить продукты, ..
-Ничего, уже вся партия была по два раза, ты только раз. Успеешь. Завтра к 8-30 на площадь Славы.
-Ясно, - без особого энтузиазма согласился я.
Утром, придя на площадь, действительно увидел сотрудников экспедиции и присоединился к ним.
Какой-то тип водил нас, «объяснял» как мы должны работать. Ну, то есть, ничего не делать, «шататься» до вечера, а если какая проверка, то создавать вид работы.
Я психанул. Нет, я уважаю ветеранов войны, но нельзя благое дело доводить до абсурда!
Хотя те, кто непосредственно занят на строительстве, они, вроде, трудятся. А таких так мы - «по графику пригоняют», это вроде как какой-то показатель, вроде «всем миром» или «всенародная стройка»,… Ну ладно городские люди, а мне нужно готовиться к выезду на полевые работы. Если сейчас чего-то не успеешь, там уже никто не поможет.
И, я ушел с «объекта». Зашел в общежитие на Л.Толстого 5/ 25 кв.32, чтобы переодеться в чистое и вернуться в партию продолжать свою непосредственную работу. Дома был Виктор Литвинов, он тоже был куда-то направлен для численности.
-Иван,- обратился он ко мне, - мы тебя, зачем в комитет комсомола выбирали? Вот ты видишь, что это все для виду и молчишь,…
На меня вдруг от эмоций нашло, за какие-то, 5-10 минут на листке составил текст. Кое-какие слова исправил, получилась листовка. «Ага», - наивно подумал я, - «напечатаю листовку, она попадет к директору объединения Дальгеология, он увидит, что людей, оказывается, напрасно привлекают и пресечет это дело!»
Я зашел к девушкам в машбюро, с трудом, но все-таки уговорил их напечатать вообще, да еще и быстро. Действительно через полчаса я получил свои листовки, как положено с заголовком, подписью, в количестве 6-ти экземпляров.
---------« 40-летию Великой Победы-
40 ударных недель!»-------------------
Под таким заголовком работают многие трудовые коллективы. Действительно, менее месяца осталось до всенародного праздника Победы.
К этому торжеству на площади Славы строится монумент Вечного огня . Сотни людей оторваны с производства. Не знаю, как работают у других, а у нас так: собрались пол 9 на пл. Славы. Стоим ждем неизвестно кого. Наконец-то подошел «наш», в очках.
- Геологи?
- Геологи.
Идем за «нашим» следом. Вот какие-то люди что-то несут в носилках, вот что-то заливают. Наконец-то и мы пришли, в смысле – идти дальше некуда. Встали на краю оврага.
-Вот видите?- сказал «наш», в очках.
Мы все повернули в его сторону головы. «Наш» посмотрел на нас испытывающее, словно проверяя, выдержим ли, не сломаемся ли?
-Вот видите, кран на той стороне оврага?
Мы все повернулись в сторону крана.
-Позавчера, вчера стоял, и сегодня стоять будет. Вы поняли, как работать надо? Грабли возьмете в вагончике.
Граблей оказалось 2 экземпляра.
Для чего же нас отрывают от наших непосредственных дел?
Встретим же 40-летие Великой Победы УДАРНЫМ ТРУДОМ!
Комитет ВЛКСМ
………………………………………………………………………………………
Меня понесло. Я искренне поверил, что благодаря этой молнии безобразия прекратятся.
Ах, наивная душа! Один экземпляр я прикрепил кнопками на щите «ВЛКСМ экспедиции», один экземпляр в холостяцком общежитии на Л.Толстого,8 –на щите «объявлений». Так, куда же еще? Ага, директор ходит курить в туалет на 2-м этаже. Сбегал и прикрепил на двери кабинета, находящегося напротив этого заведения. Куда еще? Очередной раз забежал к секретарю комсомольской организации объединения «Дальгеология»- Андреевой Валентине, ее еще нет на месте. Ну ладно, в дверной ручке сама найдет. Я не член партии, но в партком – не повредит . Дверь и здесь закрыта. Так же в дверную вложил листовку и пошел работать.
В геохимической партии меня спросили, почему я здесь? Я что-то промямлил, и от меня отстали. Я взял материалы предшественников и начал копировать карту. Но долго поработать мне не дали, прибежала «вся в мыле», Андреева Валя.
- Иван, пошли в партком!
- Валя, я не член партии, да и мне некогда. Не пойду!
Валя быстрым шагом «ушла».
Подошел Остапчук , начальник партии.
-Иван, Палагин вызывает.
-Зачем?
-Не знаю, что-то ты всем, я смотрю, нужен, - с ироничной улыбкой ответил Василий Иванович. - И настроены все возбужденно, вероятно, не премию выдавать будут. Иди.
Я пошел. А куда денешься?
-Здравствуйте, Анатолий Васильевич!
-Здравствуй, Иван!
Мы обменялись рукопожатием.
-Ну, что у тебя там случилось? Партком объединения на «ушах» стоит, только что звонили. Уже весь партком полностью собрался из-за тебя.
Я обрисовал ситуацию. Не упомянул только про девушек из машбюро. Они меня умоляли молчать о том, кто им напечатал.
-Ясно. Мы тебя, конечно, в обиду не дадим, но нервы они тебе помотают.
Посидел я у Палагина минут 15 и вернулся в кабинет партии. Работать мне уже не дали. В дверях, почти тут же, появилась, раскрасневшаяся, Валя Андреева.
-Иван, пошли!
Я попытался поупираться.
- Иван, я не уйду. Мне сказали без тебя не приходить. Там уже все бюро парткома в сборе.
Мы зашли в партком. Весь состав в сборе. Все удивленно и, с каким-то беспокойством посмотрели на меня.
«Так, секретарь парторганизации - Ведерников, с торца стола, по бокам – Махарадзе, Макар,…»
Мне указали место и я сел. В первую очередь их интересовало – сколько было экземпляров? Я сказал, где я их прикрепил. Ведерников отправил одного из своих членов срочно снимать их. Узнав, что один экземпляр был в дверях парткома, они пришли в полушоковое состояние и, не обращая на меня никакого внимания, стали обсуждать.
-Так, - сказал парторг Ведерников,- я пришел первый, открыл кабинет, в дверях ничего не было. А должен был прийти из райкома человек. Если он взял? Что они там прочтут?
Партейцы запаниковали. Не обо мне они, конечно, печалились. Их пугала реакция райкома на мою листовку и возможное наказание их. Наконец-то вернулся верный пес партии, с оставшимися листовками. Один экземпляр, снятый у туалета, они уже прочли, т.ч. были в курсе текста.
Сначала выступил парторг, затем все по порядку. Они пытались запугать меня: «КГБ за антисоветскую деятельность тебя посадит». Может показаться странным, но наступило полное спокойствие. Возможно, сыграло роль то, что все эти члены партии мне знакомы. Пока все партейцы выступали с осуждением, иногда опускаясь до: «Ваня, мы же за тебя беспокоимся!»; я сидел и конспектировал их. Они хотели, что бы я был напуган, оправдывался и взял всю вину на себя. Но иногда, с полуоткрытым ртом и удивленными глазами замолкали и пытались заглянуть, что это я там строчу?
Поначалу пытался отвечать на их якобы вопросы, но сказав слово-два, перебивался, и, я стал молчать. Сидел я не спорил, только писал. Что? Дело в том, что говорили они образно, перевирая факты, придумывая их; преподнося распечатку листовки на свой лад. Вот я и писал коротко их неточности.
-Иван, ты будешь что-нибудь отвечать? Что это ты все там пишешь?- спросил парторг.
-А вы дадите мне слово, не будете перебивать?
-Да, конечно, говори, нам интересно, что ты там пишешь.
Я встал и, прочитав свои «тезисы», немало их обидел. По-моему вышло, что они, взяв факт – перевернули «с ног на голову» его или вообще придумали кое-что.
-Нет, ну каков нахал!- завозмущались недовольные члены,- мы его хочем спасти, а он?!... Иван, ты подумай, пока не поздно. Мы все на твоей стороне, мы хотим тебе дать возможность вовремя исправиться. Сейчас не оправдываться нужно, а осознать. Напишем сейчас в протоколе, что ты осознал. Что все это твой вымысел и все будет нормально,- перебивая и добавляя, друг друга, устремясь ко мне взглядами, голосили члены.- Валя, ну ты хоть на него подействуй! Ведь его же за антисоветскую деятельность привлекут!
Так в кабинете парторга мы просидели более часа, то с уговорами, то с выступлениями и осуждением для протокола; то тихо, то с шумом. Я не понимал никак своих ошибок, а им это не нравилось.
Ведерников периодически куда-то звонил. Тут я услышал немного шокирующую меня новость: Михаил Тихонович Турбин, начальник ГСЭ (геолого-съемочной экспедиции) отпустил в РАБОЧЕЕ время всех комсомольцев экспедиции, входящих в комитет ВЛКСМ объединения и, они идут уже сюда. Удивило меня что? Во-первых, что Турбин отпустил всех днем, на какое-то там, комсомольское собрание. Во-вторых, обычно не получается полного присутствия членов комитета, а здесь идут всем скопом, по приказу Турбина!
При выходе из кабинета парткома, Ведерников наставлял Андрееву:
-Вы построже с ним, если слишком мягко с ним обойдетесь – его накажет КГБ! Выговор с занесением, это как минимум. И на райком его!
-Да-да, я все поняла,- отвечала, пунцово-красная, Валя.
Мы собрались в кабинете секретаря комитета комсомола ПГО «Дальгеология», Валентины Ардреевой. Один из членов партии на первых порах послушал, поругал, но все же ушел. Ребят запугали, что мол «если вы Бахтина не накажете очень строго, его могут посадить за антисоветскую деятельность». Мои товарищи, кажется, в это поверили. Разгорелись жаркие споры.
-Тригуб, Сергей - слышишь? Да они за себя боятся, не верь им, ничего мне не будет!
-Ребята,- это Валя высказала очередной раз свое мнение,- вам же ясно сказали, если строго накажем, то может, все обойдется!?
Периодически мы то шутили, то спорили, то смеялись (реже), пили чай, опять спорили. В конце-концов записали в протоколе «…объявить строгий выговор с занесением в личное дело…»
-Так, если мы приняли решение «с занесением», то нужно утверждать в райкоме комсомола,- резюмировала Валентина,- я завтра узнаю, когда нас примут? Иван никуда из города не уезжай! Все, ребята, по домам.
Несколько дней меня никто не трогал, я занимался предполевой подготовкой. Палагин похвастался: «А я один экземпляр листовки урвал себе, на память!».
Через несколько дней я пришел с Валентиной на Гоголя, 21 в комитет комсомола Центрального района г. Хабаровска.
В приемной была девушка-секретарша и две молодых девушки, слегка подрагивающих и подпрыгивающих при каждом открывании дверей.
Заседание шло, через какое-то время очередной клиент комсомола вышел, и попросили войти Валю. Минут пять в кабинете то было тихо, то поднимался шумок. Приоткрылась дверь, появилась пунцово-красная Валя и сказала, что меня просят зайти.
Я зашел. Во главе длинного стола сидела дама-секретарь райкома, по сторонам четверо парней, комсомольского возраста.
-Валя, коротко повторите нам, что произошло и комсомольца Бахтина мы сегодня пригласили.
Валентина очень волновалась. Не связно, полуабстрактно сказала примерно так: «Иван пришел, ему не понравилось, и он ушел. Придя на работу, не посоветовавшись, напечатал листовку и тайно ее расклеил,..»
-Вам есть что сказать, Иван Панфилович?
Я сказал, что саму листовку у меня изъяли. Попытался рассказать по порядку о событиях и мотивах толкнувших меня к напечатанию листовки, закончил вопросом:
-Понять не могу до сих пор, что я такого сделал, напечатав листовку?
Среди членов районного комитета разгорелся спор обо мне. Председатель-дама настаивала наказать меня «чтоб другим не повадно было», а ребята, в большинстве, были вроде как солидарны со мной -« один осмелился, сейчас мы его накажем и следующий раз он то же молчать будет».
-Так, Иван,- прервала прения дама,- ваша вина в том, что вы единолично придумали текст, а подписали «комитет», не согласовав со своими товарищами. Далее, вы развешали свои «дацибао» где хотели, а имели право только на специальном щите своей комсомольской организации и, только после согласования со своими комсомольцами.
Соратники по ее комитету вновь зашумели, мнения у них опять разделились.
-Иван, мы пока не приняли решения, выйдите, пожалуйста, и подождите в приемной.
Я сел на стул около двух трясущихся девушек. Они уставились на меня.
-Вам тоже рекомендацию в партию дают?- спросила одна из девушек, кивнув на дверь.
А в это время там, в кабинете, опять зашумели.
-Да нет, я по другому вопросу здесь,- ответил я им, непроизвольно улыбнувшись.
Минут через десять вышла снова Валя, такая же красная:
-Иван, зовут.
Я зашел.
-Валентина нам сказала, что вы едете в тайгу скоро работать,- обращаясь ко мне, сказала дама. –Работайте спокойно. Выговор мы вам утверждаем, но «без занесения». Больше такого не делайте. Всего хорошего. До свидания!
Я возвращался с Валентиной на Л.Толстого,8. Да, тяжело далось испытание Вале, она все эти дни ходит красная. Видно на почве стресса поднялось давление? Да и опять же за подчиненного комсомольца стыдно.
-А ты молодец, Иван, хорошо держался.- Валентина глянула мне в глаза и улыбнулась.
Я тоже улыбнулся.
Хороший, она человек, Валя, только чересчур «правильный».
На этом история для меня, весны 1985 года, закончилась.
14.08.2008г.
bahtin-ivan@yandex.ru