- Катенька, ты встала уже, золотце?
Она сладко, и нисколько не стесняясь в движениях, потянулась на узком диване, еще совершенно не осознавая необратимость вечно неуловимого мгновения перехода из мира сна в мир реальности... Ещё, казалось бы, она его видит, слышит и захоти она ощутить на ощупь прохладу его щеки, то стоит лишь протянуть руку. Но руки были протянуты, глаза, раскрытые на мгновение и, тут же, сощуренные под напором неумолимого июльского солнца, увидели лишь распахнутое в утро окно.
- Как ты рано поднялась, золотце?! Зря ты легла в избе, Катюш, здесь у нас все окна на восток, вот солнце и разбудило тебя в такую рань.
- Да – привстав на постели, с улыбкой и всё, также щурясь от солнца, ответила она…- Сон то был ничего…
- Надо было, милая, тебе лечь в клети. Там прохладно и темно и смотрела бы свои сны сколько душе угодно…
Катюша, не переставая сонно улыбаться, вновь откинулась на подушку, закрыла глаза и попыталась, подобно расторопному сыщику, по горячим следам, воспроизвести в памяти жалкое подобие своих потусторонних ночных переживаний.
Заложенная за голову рука, уже начинала терять самообладание, постепенно немея и приобретая всё большую независимость от хозяйки. Но хозяйка, видимо, была настолько чем-то увлечена, что происходящая перемена с правой конечностью оставалась незамеченной вот уже не менее получаса.
С виду, вообще то, сложно это было назвать увлеченностью, скорее это напоминало некое бессознательное состояние близкое к коме. Но это только с виду, а вот что творилось там, внутри…впрочем, вам, как читателю думающему ( а это вовсе не вызывает сомнений у автора) наверное вполне знаком подобный контраст действия-бездействия и весь тот сумбурный круговорот мыслей, увлекающий вас, затем захватывающий и, наконец, уносящий далеко от трафарета материальной реальности, чьи, уже онемевшие и поблекшие декорации более не соответствуют темпераменту артиста.
Первое, чему она искренне, но с легким налётом опаски и восхищения одновременно, подивилась, было осознание пережитой во сне влюбленности. Нет, влюбленность, пожалуй, звучит весьма легкомысленно – поправила она сама себя в размышлениях - здесь определено была любовь. Прежние, неудавшиеся ей эксперименты с этим чувством хоть уже давно и перестали отзываться томящей болью в душе, но неосознанно рождали ощущение опасности. И эта, пожалуй, самая горючая в жизни смесь из опасности и удовольствия, мгновенно впиталась в нее, подобно небрежно оброненной кляксе, угодившей в пропускную бумагу.
Иллюзии сна слетают с нашего сознания, словно пыльца с крыла беспечной бабочки, с удивительной быстротой превращая такие понятные и объяснимые, ещё мгновение назад, события, слова и поступки в череду непереводимых метафор, неуместных пейзажей и абсурдных закономерностей. И как не бежала, не силилась она догнать уносящееся очарование, все было тщетно… Одно лишь явственно вырисовывалось в ее напряженном сознании – это невероятная, недостижимая близость, слияние двух и одновременная полная свобода каждого. Она не знала его. Ни его имя, ни лицо его, ей никогда не доводилось знать прежде. Но как бы не была притягательна эта неземная, идеальная любовь, как сладко не напоила она ее высушенное ветрами нелюбви сердце, всё же она не находила в себе ни смелости, ни сил принять ее. И едва лишь она настигла тени и отголоски уносящегося в памяти счастья, глаза ее распахнулись, по телу пролегла тонкая дрожь, кровь снова наполнила истосковавшиеся вены. Все вокруг снова обрело прежние краски и звучание…
**********
- Золотце, сегодня уж ложись в клети. Уж там, наверняка, досмотришь все свои сны.
Катюша лишь печально улыбнулась в ответ… Нет уж - решительно подумала она -, опасаясь снова, пусть хотя бы даже и во сне, пустить свой, полный нерастраченной любви, поезд под откос…