Лилькина музыка
Лилька услышала какой-то звук вдалеке. «Неужели журавли?», - она подняла голову: кусок бездонной выси, которая открывалась из ее двора, был лазурным только местами. В основном же на нем клубились облака, переходящие серыми мазками в почти свинцовую, набрякшую водой, огромную тучу. «Показалось», - подумала она и вдруг увидела тот самый волнующий журавлиный клин, который открывает, пожалуй, в жизни каждого полноправную весну. А осенью - уносит с собой последнее тепло и холодит солнечный свет... У Лильки всегда сжималось сердце при такой небесной картине, а где-то внутри начинала звучать музыка, от которой влага подкатывала к глазам и комок к горлу:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…
Нельзя сказать, что у автора песни был какой-то поставленный голос, но его бархатная и щемящая интонация с детства осталась в Лилькиной душе, которая замирала при виде журавлиной стаи… (А теперь ей стало казаться, что родители ее тоже в ней, в стае)...
Песни... Что делают они с нами? Откуда рождается в человеке любовь к музыке? К той самой, к настоящей, в которой пересекаются параллели, останавливается вечное движение, парит незыблемое вразрез всем законам и правилам... А начинается она с первых звуков, которые слышит маленький человечек... Да, Лиля выросла с песнями своих родителей.
Топ - топ, топает малыш,
Прямо по дорожке - милый стриж.
Маленькие ножки не спешат Землю обойти кругом...
Надо же, и Мишке помнится эта самая песня. Хотя нет в этом ничего странного, ведь росли-то они в одно время.
Родители привили ей любовь к чудесным песням, которые в последнее время стали перепевать современные исполнители (то ли из такой же детской любви и памяти, то ли за неимением новых, таких же образных и мелодичных композиций).
А военные песни – это просто отдельная страница в ее воспитании... Когда в семье появилась машина и они стали осваивать дороги, то все такие выезды сопровождались искренними и такими классными концертами. Почему-то в пути пелось особенно здорово, хотя никаких особых талантов ни у кого не наблюдалось. Так вот начаться такой концерт мог со "Смуглянки" или "Случайного вальса". А "Темная ночь" или "Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой" выплывали из самых глубоких уголков души. Почему-то в Лилькином сердце они оставили особый след, звучащий до сих пор любовью и расставаниями, потерями и встречами. Дальше в их дорожном репертуаре звучало:
Когда весна придет - не знаю.
Пройдут дожди, сойдут снега.
Но ты мне, улица родная,
И в непогоду дорога...
Или:
Слышишь, тревожные дуют ветра?
Нам расставаться настала пора.
Кружится-кружится пестрый лесок,
Кружится-кружится старый вальсок,
Старый, забытый, юности нашей вальсок...
Сколько их, любимых детских песен... Ха... Детских... Как у Буйнова:
В старых потертых струнах
Спрятана наша юность,
Спрятана – не найти...
Но память, какая же она... Почему-то у Лильки почти с каждым событием или человеком есть ассоциация в песне... Они порой такие странные, может даже не очень объяснимые. Хотя нет, очень даже объяснимые, если вдуматься и проанализировать.
Вот «Комната смеха» «Ариэля» – это как раз такая ассоциация с Мишкой и с тем самым расставанием... Песня эта «тогда еще» нравилась им обоим. А потом стала «кривыми зеркалами», слышать ее стало невозможно, не хотелось... Позже совсем стерлась, испарилась, исчезла. Как Мишка для Лильки. И тысячу лет она не слышала песню, «забыла»... Уже после силилась вспомнить, услышать, но не получалось, никак... Хотела найти ее – безуспешно. И только теперь зазвучали для нее эти слова вновь:
Вы когда-нибудь там говорили с собою?
Смех со слезою, смех со слезою...
Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха...
В чем же помеха?.. Если каждый из нас,
Словно комната смеха...
Сколько кривых зеркал расставила она повсюду в своей жизни. И сама, не веря своим глазам, видела в них то, чего на самом деле видеть просто не могла...
А еще Визбор, совсем внешне не похожий на Мишку, но казалось, что точь-в-точь он, пел свое:
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях встретишься со мною?
Или:
Ты у меня одна, словно в ночи луна,
Словно в году весна, словно в степи сосна...
И этим цеплял, бередил душу, но оставлял совершенно несбыточной надежду где-то там, за облаками...
А вот музыка Эннио Морриконе из фильма "Профессионал" просто не нуждается в словах. Лилькино воображение рисовало и рисует, слыша ее, совсем другие картины. Никак не связанные с фильмом. Причем каждый раз отличающиеся друг от друга - странное обстоятельство, но это так. Вот сейчас, например, искрящийся брызгами фонтан, окруженный курчавыми дубами. И она, идущая на встречу. И целое море цветов в невероятной клумбе. И видит она это, как фильм на огромном экране. Снятый в замедленной съемке...
Как рассказать обо всех песнях, как ничего не упустить? Это так же, как остановить лунный свет или птиц, парящих в небесах?.. У каждого времени своя музыка, свои песни. И, только написанные душой, не старятся, не черствеют, не исчезают...
-Такая замечательная мама, про паровоз поет...,- сказал бы Мишка, прочитав эти строки. (Это он так бы подколол Лилю и ее рассказ о песнях, вспомнив маму из фильма "Ирония судьбы"). А Лилька только бы усмехнулась в ответ, точно уловив, про что это он.
Весна
Апрельская весна - это нечто. Каждый нормальный человек любит весну, у каждого она своя. У Михаила Романова, начинающего главного инженера небольшой, но зато совместной фирмы, любимой была весна Апрельская – в южном городе Апрельске. Самая ранняя во всем мире и самая теплая, иногда капризная, но всегда прекрасная. Апрель был сказочным. В своем внутреннем мире Михаил оставался все тем же Мишкой, как и сорок или двадцать лет назад. Только недавно он вернулся в родной город после Мегаполиса, в котором проработал пять лет. Вернулся, польстившись на суперское предложение по зарплате и обещанным полуфантастическим перспективам. В стране шумел строительный бум. Зарплаты строителей росли как на дрожжах. Строили много и везде. Цены на жилье, правда, росли с еще большей скоростью. Квартира, которую он заработал в Мегаполисе, старенькая трехкомнатная хрущевка, уже стоила раз в пятнадцать больше, чем он за нее заплатил. И это тоже поднимало, и без того, хорошее настроение. Правда, пришлось отработать пять лет без перерывов, без отпусков, но он ее все-таки сделал, практически с нуля. И приехал сюда встречать любимую весну. Уезжая из Мегаполиса, так и сказал жене и обретенным там друзьям, мол, если даже с работой ничего не получится, хоть весну Апрельскую встречу и вернусь.
В принципе, все обстояло нормально, обещанную зарплату платили, хоть и работа оказалась несколько не такой, как он ожидал. К жене с дочкой ездил регулярно, каждые две недели, как было обговорено с шефом заранее. Сейчас он вам, наверно, покажется монстром, если скажу, что у него тут остались два сына от первой жены, с которой жизнь у него не сложилась. Но пацаны были любимые, чудные, равно как и дочка. Чтоб не потерять с ними связь, он, по мере сил, все пять лет приезжал. Пусть на пару-тройку дней в среднем, раз в полтора месяца. Ну и, конечно, привозил деньги очень регулярно. Вследствие чего и с первой женой установились нормальные отношения, которые в первое время после разрыва были очень напряженными. В общем, со всех сторон все было пучком. Было за что уважать себя, и настроение - преотличнейшее. Да к тому же в разгаре весна…
А сегодня еще был необычный день. У его давней, подзатихшей, но перевернувшей всю его жизнь, любви, вернее, у объекта этой любви – Лили Пальчиковой, сегодня был день рождения. За двадцать с лишним лет он ее видел мельком раз пять в общей сложности, ни разу не поговорил, не пообщался. Сначала долго не мог простить давнюю обиду за предательство. Простил полностью лет десять назад, жизнь и время вылечили душу полностью. Но больше случайных встреч просто не было. А самому сотворить таковую не додумался, да и, казалось, незачем. А тут такое хорошее настроение, солнечный день, ее день, который у Мишки навсегда, конечно же, в памяти. И ему захотелось Лильку поздравить. Сделать это было проще некуда. У всех сейчас мобильники, двадцать первый век все-таки. Не надо звонить в справочную, искать номер домашнего телефона (хотя Мишка и его помнил). Надо просто подняться в редакцию местной газеты – к бывшей их сокурснице и взять номер. И редакция близко. И номер нашелся сразу. Михаил сначала поехал по делам, к строителям, разрешил все свои проблемы, в контору возвращаться не пожелал, забрел в ближайшую кафешку, заказал кружку холодного пива, уселся за столик и набрал коротенькую смс-ку «Ну, с днем рождения, Матрешка!».
Так, стоп! Читатель, наверно, уже запутался во всех Мишкиных делах и связях, придется писать по-другому, вернуться сначала в детство.
Детство и наверно юность
Мишка всегда был в кого-то влюблен. Насколько он себя осознанно помнит, у него всегда был предмет обожания. Сначала это были даже какие-то тетеньки из дальних взрослых, но красивых родственниц, потом ровесницы - соседки или одноклассницы. Влюблялся он быстро, просто так, без надежд, хотя нет, иногда именно с надеждами, с представлениями и мечтами о свадьбе и совместной счастливой жизни. Но не показывал этого никому, тихо так мечтал.
Мишка вырос в учительской семье, даже по тем временам многодетной. У него были старший брат и две младшие сестренки, близняшки, но не двойняшки. Осваиваясь во дворе новой, по тем временам для их семьи роскошной, трехкомнатной квартиры, Мишка потихоньку приобрел кучу друзей-пацанов-соседей. С ними с десяток лет провел замечательное, незабываемое детство, практически проводя все время на улице, развлекаясь, играя, совсем не хулиганя, ну или почти совсем. Команда пацанчиков была разнопестрая, веселая, бойкая. В общем, дворовое времяпровождение приносило только радости. Возненавидев почему-то детский сад и выучившись читать в пять лет, он просто заставил своих родителей отвести его в школу, из-за чего потом долго и расплачивался...
С учебой проблем не было, наверное, благодаря генам мамы – учительницы русского языка и папы – учителя математики. Мишке легко давалось и то и другое, ненавидел он только предметы, которые надо было зубрить, хотя и память у него была хорошая. Но лени было намного больше. И еще упрямства. А лень вкупе с упрямством обязательно уводят маленького человечка от, так называемых, правильных жизненных целей. Нет, Мишка не будет преступником и даже не был трудным ребенком, но много полезных вещей будет не сделано именно по причине лени, которая, по словам мамы, «родилась раньше Мишки». А папа его просто называл «ослом», хотя, как Мишка быстро, по-детски непосредственно уловил, любил его больше всех. Папа всех детей любил очень сильно, но Мишка замечал свое чуть привилегированное положение. И этим втихую, но нагло пользовался...
Ранний приход в школу, разница в год с одноклассниками, стали причиной появления кучи всяких комплексов. Помимо возраста, Мишка и в росте отставал потихоньку не только от одноклассников (вечный «расчет закончен» на уроках физкультуры), но и от своих самых близких друзей, которые были чуть моложе, что тоже помогало расти этим самым комплексам. И если во дворе в своей компании, даже при этом росте, он был лидером, даже капитаном, легально и демократично выбираемым на собрании за гаражами, то в классе снова превращался в маленького незаметного мальчишку, которого потом с трудом узнавали бывшие одноклассницы в популярных нынче «одноклассниках» после тридцати прошедших лет.
Вообще-то, тема комплексов близка, я думаю, всем без исключения, все мы прошли через это. У Мишки они пропадут в двадцать восемь, сразу после своей поздней свадьбы. Раз и навсегда. Вроде все треволнения улеглись. И, оглянувшись на свою жизнь тогда, он как-то сразу переменился. Стали смешны все детские страхи. Он понял, что он нормальный, даже хороший мужик, что зря комплексовал когда-то, и что мир создан именно для него. Нет-нет, он никогда не ходил по головам или трупам. Он знал попутно, что этот мир и для всех остальных тоже. Но еще долго потом, практически всю жизнь, удивлялся тому, что у многих других, у своих друзей, у девчонок, у женщин, у мужиков, которых очень уважал, эти комплексы сидят до сих пор. И не вытащишь их оттуда никакими клещами. Несмотря на то, что они никогда этого не показывали, даже вроде наоборот, всегда вели себя типа круче всех. Ну не круче, а шли по жизни с гордой осанкой очень уважающих себя людей, Мишка с удивлением находил у них те свои детские дурацкие комплексы. Пропади эти Мишкины комплексы хоть немного раньше, пусть даже не в школе, а в институте, было б меньше потом проблем в общении с противоположным полом, созданных своими же руками, вернее, мозгами.
Ну, поедем дальше... Учеба Мишке не сразу, но наскучила. Из отличника (в пионеры его принимали в первом списке, чем он до сих пор гордится) к середине школы потихоньку сполз. А в восьмом классе появились первые трояки за четверти. В четвертом - влюбился без памяти в соседскую девчушку – немку Римму, всегда ухоженную, заплетенную, очень милую и симпатичную, вот тут он даже перестарался. Это уже была Любовь, та самая первая, потому башку у него просто снесло, все это видели, но не удивлялись, так как в Римку влюблены были все. Она держалась достойно, прекрасно это видя, но никого к себе не подпускала. Просто была королевой двора, маленькой, хорошенькой, веселой и незаносчивой. Родители ее жили в селе, по тем временам очень далеком от города. Просто целый год она прожила у бабушки с дедушкой и скоро должна была вернуться обратно. А Мишке с двумя его ближайшими друзьями родители взяли путевки в пионерский лагерь. В самом начале июня они туда укатили и первую ночь Миха прострадал, понимая, что Римму уже никогда не увидит, даже запомнил черную дату навсегда – 14 июня, в этот день ее должны были забрать родители. Даже хотел сбежать, посмотреть на нее в последний раз, но потихоньку лагерные приключения заглушили тоску...
После того Мишка еще "тыщу" раз влюблялся. Никуда и никогда (наверно опять же из-за жутких комплексов) дальше обожания дело не заходило, но без влюбленности или очередной Вечной Любви Мишка жить не мог. Даже в ежегодном пионерском лагере он не мог просто пригласить нравившуюся девчонку на танец, да и вообще впервые вальсировал аж лет в восемнадцать, предварительно выпив для храбрости граммов намного более положенного.
После школы было победное поступление в томский институт радиоэлектроники. И, столь же позорное и бездарное, отчисление из него, полгода работы в том же Томске. Пока папа не приехал и не забрал запутавшегося сынка. Еще полгода работы слесарем на маленьком уютном заводике. И поступление уже в родной Апрельский институт на строительную специальность, о которой Мишка никогда и не мечтал вовсе, но больше толковых профессий не наблюдалось. Была мысль уехать снова в Томск, но что-то помешало. И в частности, небольшая влюбленность, которая быстро сошла на нет, но уже после поступления. В общем вот такая расплывчатая обрисовка Мишкиного детства, может не очень нужная, просто что-то надо было объяснить перед всем остальным повествованием, которое только начинается.