Станция в Казахстане. Воцарившаяся тишина заставила выйти меня на перрон и не только меня, всех пассажиров поезда «Уфа-Ташкент». Группа мужчин быстрыми шагами подошла к вагону. Сняли оцинкованный гроб, подняли на вытянутые вверх руки и понесли почти бегом. Вслед за ними устремились женщины, подняв над головами ковер и запев песню воина. Его предадут земле до восхода солнца. Таков обычай на Востоке. Вдоль бесконечно длинного поезда стояли люди и молча провожали в последний путь воина-афганца. Было больно на душе и одновременно торжественно. Я впервые увидела близко смерть.
Многое я узнала о той войне из первых уст. Многое из того, что скрывалось. Око за око. Жестокостью на жестокость. Но это мы к ним пришли…
Иду по вагону. В купе сидят солдаты в выцветших гимнастерках.
- Сестренка, принеси нам чаю.
- Несу.
Просят еще.
- Мы столько чаю не выпьем.
- Посиди с нами, наши песни послушаешь.
Братишки, я послушаю ваши песни, я возьму вашу боль. Погибали ваши друзья, исчезали в плену. Душманы – это враги. А дети, женщины – враги? Я помню тебя, парень из Белоруссии. Ты – третий сын у матери, пошел воевать, чтобы отомстить за погибших братьев. Я помню вас всех. И станцию Актюбинск, на которой вы мне подарили цветы с привокзальной клумбы, смеялись, рассказывая, как гнался за вами сторож с метлой. Миша из Барнаула, мы ели с тобой виноград с одной кисти. Ты рассказывал о своем детстве, каким был сорванцом, избегая рассказов о войне. Я помню тебя. Я запомнила след от пули на твоей переносице. Ты мечтал о карьере военного с детства – пусть твоя мечта сбудется!
Они ехали в ульяновское танковое училище, чтобы стать офицерами.
Да, они другие…, а многие все еще там, на той войне…
Кафе аэропорта Нижневартовска. Напротив меня за соседним столиком парень допивает бутылку конька и проваливается в прошлое – в Афган:
- Душманы, - кричит, - Фархад, прием!
Он остался там, этот парень, здесь, в Союзе не найдет себе места. Сейчас говорят: Афганский излом… Наши войска были вынуждены уйти из Афганистана. А война пришла следом, по пятам…