___________________________________________________
9 место Литературного конкурса «Мини-Проза (Перадор)» (2010 г.)
(http://community.livejournal.com/mini_proza/506961.html)
___________________________________________________
Мария торопливо шла от станции, держась освещенных участков, и привычно вслушивалась в тихое ворчание ночного города. В такое время лишь подозрительный звук мог предупредить об опасности, слишком темно было в подворотнях, да и район далеко не спокойный. За последние полгода она изучила эту дорогу до последнего поворота и научилась держать ушки на макушке, одновременно перебирая, как жемчужины, события прошедшего дня. Мысли текли, не мешая друг другу, замирая и снова захлестывая:
«Теперь до следующей пятницы ждать… Господи! Как я устала от всех скрываться!.. Не понимаю, чем плохо встречаться с зеленым? Они такие же, как мы. Обычные люди, только живут в другой зоне… Но если отец узнает – убьет. Да и остальные затравят... Глупо все это. Сколько нервов тратят, злобствуют… Шепотом, конечно, украдкой. Но кому от этого легче?..»
Мария бросила взгляд на другую сторону улицы, где между высоток-муравейников, точно гриб на длинной ножке, виднелась районная станция очистки воздуха. Здесь обычно собиралась местная шваль, которая мало кого из редких прохожих оставляла без внимания. Не раз приходилось удирать, сломя голову, но другие пути домой были еще опаснее. Сегодня ей повезло – улица пустовала.
«Алекс, поди, уже дома… Хорошо, что мне за него волноваться не надо… Интересно, а в зеленой зоне полиция даже ночью за порядком следит? Нам бы так. Или хотя бы как в серой… Вон, у нотариуса какая охрана. Тогда бы и Алекс за меня не волновался, если он, конечно, волнуется… Нет, прекрати! Он любит меня. Только сюда ему нельзя, слишком опасно… Ничего… Пока старик-нотариус – дай Бог ему здоровья! – нас прикрывает, все хорошо… Все хорошо!»
Когда Мария вошла в квартиру, вместо привычной тишины ее встретили истерические всхлипы и детский плач. В два шага преодолев крохотную прихожую, она ворвалась на кухню. У стола сидела Алина – соседка. Обхватив голову руками, она покачивалась из стороны в сторону и глухо выла, порой переходя на визг или стон. Мама кивнула на дверь и вышла вслед за дочерью.
- Что случилось?!
- Жанну сегодня водили на обследование. Красная… – Мария ахнула и зажала рот рукой. – Филипп как узнал, сразу их выставил. Меня только пустил – вещи собрать. Сможешь девочку успокоить? Она никого к себе не подпускает, а Алина, видишь же, сама присмотра требует.
Мария кивнула и бросилась в комнату. Она любила крошку Жанну за постоянную готовность радоваться, за еще детскую веру, что хорошего в жизни больше. Улыбка никогда не покидала ее пухленького личика. Красная, как такое возможно? У нее же всегда здоровье было отменным. Соседи даже надеялись, что их дочь получит зеленую метку, врачи не исключали такой возможности. Тогда всему семейству открылась бы дорога в элиту человечества, куда та же Алина рвалась, сколько Мария ее знала. И переехали бы они в район у границы – не чета нашему.
Девочка съежилась в уголке между шкафом и креслом, прижав кулачки к груди, и тихонько скулила.
- Жанна… – Мария медленно подошла к ней и присела на корточки. – Это я, не бойся.
Та всхлипнула и отодвинулась. Господи, это ж надо до такого ребенка довести! Мать, называется. Сама сопли размазывает, а на дочь наплевать.
- Ты, наверное, думаешь, что все из-за тебя?
Девочка кивнула. Реагирует, уже хорошо. Мария мягко улыбнулась и незаметно подсела чуть ближе.
- Неправда. Ты же не делала ничего плохого, так? Твои родители, я, мои родители – все мы с отклонениями, у всех нас желтая метка. Но это не делает нас хуже других, правда? И мы не виноваты в этом, согласна? – Мария дождалась очередного кивка. – Значит, и ты ничуть не хуже нас. И ты ни в чем не виновата.
- Тогда почему мама… и папа…
Хороший вопрос. Как объяснить пятилетней девочке, что ее родители – нравственные уроды, для которых привилегии важнее родной дочери? Даже если той теперь дорога открыта только в красный ад.
- Они просто немного расстроились. Не сдержались. Успокоятся, и все будет в порядке, – Мария с трудом выталкивала из себя эту ложь, но говорить сейчас правду было жестоко. – А хочешь, я тебе свою мышку подарю? Она пришла, когда я получила свою метку. С тех пор она меня охраняет, а когда грустно – успокаивает. Хочешь?
Жанна кивнула и вытерла слезы, но губы предательски дрожали. Мария сбегала за игрушкой и долго еще сидела рядышком, рассказывая про свое детство вперемежку со сказками и смешными историями, только бы успокоить и отвлечь.
Когда девочка уснула, крепко прижав к себе маленькую желтую мышку, Мария осторожно заглянула на кухню. Алина тоже спала, уронив голову на руки. Мама сидела рядом, перебирала пальцами край полотенца и, только услышав шаги дочери, подняла глаза.
- Мам, что с ними теперь будет?
- Ничего хорошего, ты же знаешь. Жанну стерилизуют и депортируют в красную зону. Алину тоже. Ладно, не отказалась от ребенка.
- Но почему? Девочка же здорова…
- Тише. – Мама бросила взгляд на спящую соседку и, помолчав, со злостью добавила: – Когда речь идет о выживании нации, отдельные люди значения не имеют.
Мария опустила глаза. Все правильно, наверное. Чтобы спасти всех, надо кем-то жертвовать.
- Я Жанну заберу к себе на ночь.
Мама кивнула, да и что она могла возразить? В маленькой двухкомнатной квартире спальных мест было немного – родительская кровать и ее диван. Слава Богу, отец сегодня в ночной.
- Тебе помочь? – Мария кивнула на спящую Алину.
- Нет, спасибо. Я справлюсь. Иди.
Девочка не шелохнулась, когда Мария переносила ее в свою комнату. На диване оставалось место, но спать не хотелось.
Мария подключила коммуникатор к старенькой видеопанели на стене – подарок родителей на восемнадцатилетие – и запросила карту мира. Говорят, когда-то она выглядела совсем по-другому. Не на зоны делилась, а на государства – маленькие и большие. Много их было, больше сотни.
Теперь осталось только четыре цвета. Островки зелени там, где лучшая экология и самые комфортные условия. В этих зонах жили только люди с идеальной генетической картой: уральские курорты, средиземноморские пляжи. Альпы… Мария прикоснулась к зеленому пятнышку. Где-то там ее Алекс. А она здесь – в желтой зоне. Этого цвета на карте больше других. Потому что людей с незначительными отклонениями тоже больше. Среди них иногда рождались те, кто при обследовании получал зеленую метку. Именно поэтому с желтыми пока считались. Ну и потому, что кто-то должен кормить зеленых. Здесь располагались основные производства, добывалось все, что только можно извлечь из природы, проводились опасные эксперименты. Но, грешно врать, о них заботились – станции очистки воды и воздуха стояли в каждом районе, базовая медицина бесплатна, продукты из соцминимума всегда можно купить по разумным ценам. Многие называли это подачкой, объедками. Может, они и правы, все в их обществе нацелено на благополучие и процветание зеленых, и непросто с этим смириться. Но как иначе спасти вымирающее человечество?
В зеленую зону посторонних не пускали, но желтым иногда все же позволяли там работать как прислуге. Причем, молодым женщинам с хорошей медкартой разрешение давали охотнее. Видимо, надеялись, что тамошние мужчины их вниманием не обойдут. Многие, как Алина, рвались хоть служанкой, хоть грелкой в постели, но прикоснуться к недоступному богатству. Это только подогревало ненависть, но открыто выступать никто не рисковал – правительство жестко пресекало всяческие протесты. Одно неосторожное слово, и человек исчезал. Ходили слухи о подстроенных нападениях и авариях, но чаще все-таки просто приходили и забирали. Куда – оставалось только гадать.
Да и завидовать на самом деле было нечему. Алекс не любил рассказывать о своей жизни, но по редким оговоркам Мария догадывалась – не все там благополучно. Маму, рано постаревшую от многочисленных родов, интересовало только здоровье детей. Отца волновало лишь сохранение своего высокого статуса. Куча братьев и сестер, а поговорить по душам не с кем. Разве это жизнь?
Между цветными зонами на карте ручейками растеклась серость. Зона нейтралитета. Вместо жилых зданий – офисы да склады. Место для торговли и переговоров. Туда тоже попасть непросто, но легче, чем в зеленую зону. Всего лишь сканеры на границе, которые считывали все данные с чипа – цвет, сведения из полиции, с места работы. Если прямого запрета нет, то путь открыт. Правда, обо всех подозрительных личностях тут же сообщалось куда надо, но серая зона оставалась, пожалуй, единственным местом, где зеленые и желтые на самом деле равны. Ибо всем правил бизнес.
Именно там она встретила Алекса. Случайность – на работе некому было в тот момент съездить к нотариусу, отправили ее. В очереди и познакомились. Есть ли у них хоть какая-то надежда на будущее? Вдруг случится чудо, и ей разрешат переехать? И те родственники примут желтую невестку? Так хотелось в это верить.
Мария подавила вздох и посмотрела на большое красное пятно в центре, растекшееся по всему африканскому материку. Огромный, закрытый от всех таинственный остров. Резервация. Неизвестно, что за этой границей происходило на самом деле, оттуда не возвращались. Правительство старательно замалчивало само существование красной зоны, лишь в разговорах – шепотом, с оглядкой – иногда проскальзывали страшилки. Что в них правда, что ложь? Известно только, что получившие в пять лет красную метку, лишались права иметь детей и навсегда вычеркивались из цивилизованного общества. Во имя чистоты человеческой нации.
Она отключила панель и задумчиво уставилась в ставшую зеркальной поверхность. Комната в отражении казалась большой и чудесной, а она сама таинственной и прекрасной, но это было лишь иллюзией. На самом деле в простой и бедной каморке стояла невзрачная девушка. Лицо симпатичное, а вот фигура подкачала. Высокая, худая, но не стройная. Скорее, нескладная. Только волосы, пышной каштановой волной стекающие до середины спины, да глаза – мамины, большие и выразительные – могли привлечь внимание. Алекс не раз говорил, что именно этим она его и зацепила.
Думать в такой момент о себе почему-то казалось неловким. Мария заплела волосы в косичку, переоделась и тихонько устроилась рядом с мирно сопящей девчушкой.
Наутро Мария ушла до того, как проснулись соседи. Только мать, как обычно, встала проводить ее в институт, но разговаривать не хотелось. Позавтракали они молча, лишь пожелали друг другу удачного дня.
День и вправду оказался неплохим. Даже в кафешке, где Мария подрабатывала по вечерам, ничего серьезного не случилось. Дома же опять гремела гроза – отец костерил маму за то, что приютила соседей:
- Эти прихвостни зеленых теперь сами в дерьме по уши и нас за собой утащить могут. Чем ты думала?
Отец сидел за столом, махал длинными руками, цепляя углы, и оттого еще больше распалялся. Мама стояла у кухонного автомата и молчала. Впрочем, она никогда не отвечала на его ругань. Пару раз Мария заставала ее с красными глазами, но мама пресекала любые попытки поговорить.
При появлении дочери отец притих, но не угомонился.
- Для этих уродов даже родной ребенок ничего не значит, а уж мы и подавно. Давить их надо, пока на нас не настучали! Эти-то найдут за что. Не найдут, так соврут – отмывайся потом. А ты перед ними двери нараспашку открываешь.
Автомат мелодично дзинькнул, и мама поспешно достала ароматную картошку с соевым мясом.
- Как Жанна? – Мария подошла ближе.
- Алина вернулась, – помолчав, ответила та.
- Что?
- Отказалась. Но Филипп ее все равно выгнал.
- Она отказалась от дочери? – не поверила своим ушам Мария.
- Она дура! – Отец их услышал и тут же влез: – Дура и трусиха! Мы-то здесь трясемся, зеленые вообще из своей зоны нос не высовывают. Где свобода? Где? Только красные никого не боятся, им терять уже нечего. А она куда рвется? Дура! Ее дочери повезло больше, чем нам всем вместе взятым.
Вряд ли можно было назвать везением для пятилетней девочки стерилизацию, предательство родителей и ссылку, но спорить с отцом Мария не собиралась. Он не признавал ничьего мнения, кроме собственного, единственно правильного.
Отказавшись ужинать, Мария ушла к себе и достала коммуникатор. Говорить, пока отец не спал, она боялась, поэтому запустила текстовый режим и вызвала Алекса. Он ответил сразу:
«Привет, дорогая!»
«Привет! Как ты?»
«Отлично, а ты?»
Мария замерла на секунду, но все же решилась. Торопливо скользя пальцами по голограмме клавиатуры, она пересказала Алексу последние события.
«Ничего себе. Вот, дрянь!»
«У меня просто в голове не укладывается. Я бы никогда от своего ребенка не отказалась. А ты?»
«Конечно, нет».
«Даже если бы у нас родилась такая дочь? И меня бы не бросил?»
«Как ты можешь так думать? Я же люблю тебя!»
«И я тебя».
«Прости, мне нужно бежать. Пока. Целую! И очень скучаю!»
«Я тоже. Пока».
Отложив коммуникатор, Мария грустно улыбнулась, но тут же одернула себя: «Все будет хорошо!» Правда как это – хорошо, и когда это будет, Мария не знала. И Алекс, наверное, тоже, иначе что-нибудь бы уже предпринял. Все-таки полгода они вместе. Его отец мог помочь сыну с любыми проблемами, но готов ли он решать такие? Алекс тоже скрывал от родителей их отношения.
Уже ложась спать, Мария заметила желтую мышку около подушки. Сердце сжалось – и этого Жанну лишили. За что? Она прижала игрушку к щеке и свернулась клубочком, не замечая текущих по щекам слез.
Проснулась Мария от громкой и раздраженной перепалки в коридоре. За окном стояла глухая ночь. Накинув халат, она вышла из комнаты.
Двое полицейских при виде девушки тут же замолчали. Мама стояла, прислонившись к стене. Отец растерянно теребил какую-то бумажку. Он странно сгорбился, как-то набок, и выглядел совсем старым.
- Вы арестованы, – равнодушно произнес офицер. – Следуйте за нами.
- Что? – растерялась Мария. – Но за что?
- Антиправительственная пропаганда, несанкционированное пересечение границ, оскорбление граждан.
- Она не могла всего этого сделать! – Отец перевел взгляд с бумажки на офицера и тут же сник: – Да, да… Я понимаю.
- Ваша дочь тайно встречалась с жителем зеленой зоны, из-за чего и совершила все эти преступления, – зачем-то пояснил второй полицейский.
- Ты встречалась с зеленым? – ошарашено прошептал отец, но продолжать не стал, хотя видно было, как слова кипели внутри и просились наружу.
Офицер повернулся к девушке и жестко повторил:
- Следуйте за нами.
- Я могу хотя бы одеться и собрать вещи?
- Нет. Все, что нужно, вам дадут.
- Я принесу тебе, не бойся. – Мама вцепилась в Марию так, что та аж вздрогнула от боли. Это немного отрезвило и отвлекло от мыслей – что происходит, и кто мог ее сдать. Неужели, старик? Или кто-то из завистников проследил? Но она же ничего противозаконного не совершала! В серую зону проходила через официальные сканеры, и те спокойно пропускали. Пропаганда? Оскорбление? Кто все это сочинил? И зачем?
Она посмотрела на родителей. Отец был готов сорваться и наговорить много чего, что тоже можно подвести под антиправительственную пропаганду. Мама на грани истерики в кровь кусала губы. Надо уходить, пока они еще держатся.
- Я ничего этого не делала, – прошептала Мария. – Пожалуйста, верьте мне!
Мама торопливо закивала, но отец только зашипел в ответ. Конечно, его уже один раз обманули.
- Поторопитесь!
Она торопливо поцеловала маму и вышла из квартиры.
Свернувшись клубочком на железной койке в одиночке, Мария перебирала события прошедшего дня. От близких, родных людей остались лишь воспоминания, от жизни – осколки, от будущего не осталось ничего. Повторное обследование и красная метка не оставили ей шансов. Теперь даже преступления, в которых ее обвинили, перестали что-то значить. Только одна мысль билась в голове, вызывая нечеловеческую боль: «Алекс, как ты мог?»
Следователь не стал дожидаться, пока Мария во всем признается сама. С усмешкой показал заявление отца Алекса, где в красках расписывались все ее преступления. Объяснять, что за этим стояло, нужды не было – Алекс испугался разговора о детях и сдал девушку, которой клялся в любви полгода. А уж придумать, в чем ее обвинить, труда не составляло. После этого Мария не глядя подписала все документы.
«Как ты мог? Неужели, отец прав, и все вы сволочи? Или это не зависит от цвета? Алина тоже бросила самого дорогого человека. Теперь и меня все бросят? Отец-то уж точно. Как ты мог…»
Очень хотелось пить. С момента ареста никто не предложил ей ни воды, ни пищи, но есть она бы и не смогла, а вот жажда давала о себе знать. Не потому ли и слез не было?
Брякнул замок, и дверь отворилась.
- На выход.
- Куда? – Мария съежилась в ожидании беды, хотя только что ей казалось, что хуже быть не может.
- На выход! – голос за дверью не собирался отвечать на вопросы.
В камере без окон, куда ее привели, сидела мама. Мария бросилась к ней и, наконец, разревелась, словно до сих пор какая-то неведомая сила сдерживала эмоции, сосредоточившись на выживании.
- Не бойся, дочка. Я с тобой. Я уже написала заявление.
Мария дернулась:
- Зачем? Мам, тебе-то зачем туда? Ты же…
- Молчи! Не смей со мной спорить! Ты моя дочь. – В ее голосе прорезались незнакомые стальные нотки. – К тому же, мое заявление уже приняли и присвоили красную метку. Поэтому меня к тебе и пустили.
- А отец?
- Обещал помогать нам деньгами. – Мама опустила глаза.
- Ты этому веришь?
- Нет. – Она подняла голову. Мария вздрогнула от разом изменившегося взгляда. Да, в волосах за один день добавилось седины, но глаза теперь смотрели спокойно и уверенно, а голос стал властным и нежным одновременно. – Но мы с тобой и без него справимся. Я не верю, что в красной зоне только выродки живут. Туда людей отправляют, пусть детьми, и не может быть, чтобы все они превращались в чудовищ.
- А у меня детей теперь никогда не будет… – Мария уткнулась маме в грудь, как когда-то, давно-давно. И, как тогда, мама поцеловала ее в макушку и принялась тихонько покачивать.
- Мы найдем Жанну. Она станет твоей дочкой и моей внучкой. Согласна?
«Найдем Жанну!» В безумном кошмаре, который не отпускал ее с прошлой ночи, забрезжил тонкий лучик надежды. Что все будет хорошо. Не так, как ей когда-то хотелось, но будет. Ее не бросили, они найдут соседскую девчушку.
Она не одна и не одинока.
Их не разлучили на ночь. Охранник зашел было в камеру, но, потоптавшись у входа, буркнул:
- Утром за вами придут.
Все оставшееся время они просидели рядом, обсуждая такие вещи, которых раньше в разговорах избегали: об отце и Алексе, о зеленых и желтых, о женских тайнах и сплетнях. Строили планы, представляли встречу с Жанной. Непреодолимые барьеры и крепкие стены, воздвигнутые условностями уже бывшего для них мира, рушились, словно бумажные. Господи, сколько же они потеряли! Ничего, теперь все исправят. Еще не поздно.
Рассвет застал их в транспортной капсуле по пути в красную зону. Прильнув к иллюминатору, Мария не отрывалась от скользящего далеко внизу моря. Страха не было, как не было и отчаяния. Бог судья тем, кто предает, ненавидит и боится. Будь человеком, и ты никогда не останешься один, метка тут ни при чем. Мария взглянула на маму. Та улыбнулась и еще крепче сжала ее руку.
Никаких вещей с собой взять не разрешили. Кроме одной. Следователь оказался человечней, чем казалось на допросе. Мария прикоснулась к кармашку, где лежала маленькая желтая мышка.
То-то, Жанна обрадуется!
Август 2010