Моим любимым деду Петру и бабушке Вере
Что ты говоришь-то, что такое Малая родина? О.., сядь-ка, послушай, что я тебе расскажу. Да не на кол, дурень, сиделку порвешь, рядом садись. Вот так.
Малая Родина, это такая штука, ну, для тебя, как огромный огород, для меня - вон, моя деревня Кульковка. Почему название такое у моей страны-то? А… Это интересная история, сынок, была. Давным-давно, деревня тогда уже была, да, но названия как бы и не было. Пошел как-то дед Порфирий в соседнее село за самогоновкой свежей (уж очень хорошо там варили!), набрал там два кулька бутылей, да видно напробовался по дороге да кульки-то и обронил где-то у своего села, как говорят. Ну, все мужики вышли искать, аж до утра с кострами – как же такое лекарство потерялось – и не нашли. Потом в следующую ночь – то же самое. Долго искали-то, только возвращались какие-то навеселе, наверное. Так его и прозвали потом дед-кулек, а деревню - Кульковка. Бывало соберется кто-никто и снова уходит на поиски, уж скока лет прошло, а возвращается подшофе. Вот же – Родина какая. Породина…
Что ты говоришь-то? Ты мне ближе к уху-то, а то я слепой совсем. Вот приволокли тебя родители на нас с бабкой, а ума-то не вложили. Городския, что с них взять. Где их-то Родина-породина? Оне разве знают? Упаси бог. Вот ты знаешь чего-либо? Что ухо-то чешешь, громко говорю что ли? Или зачервивился тут совсем, так мыться надо – вон речка тебе, вот колодец. Эх, город!... Вникай.
Вот родился ты, допустим, в городе Париже. Слыхал о таком? Ан, ходют там всякие поезда скоростные, летают самолеты и по морю корабли плывут. И башня стоит до неба, что всю страну с нее видать. Вот это Родина! Правда, говорят не по-нашему, ни хрена же не поймешь, но зато чисто и культурно. А тут что – навоз да лужи, да трахтора сломатые, да еще пенсию не дают, иди ее мать, аж по два месяца. Даже, вон, червяки ихние и то - в апельсинах там живут, и в кивях, гранатах и хурмах всяких, наши же – в навозе. Такая участь! Правда, у нас речка, поле какое, куры да коровы – это хорошо. Но морей и самолетов нету. У каждого своя Родина.
Вот где твоя родина, Артемка? Ты, небось, и сам не знаешь. Молчишь все. И родичи твои тебе не говорят. Вот почему я здесь, скажи, пожалуйста? А…, не знаешь. А есть такое чувство – дом. Вон сарай разваливается, хата уже косится на кладбище, поправить надо, картошка посажена. Обязательства, понимаешь. Дурья твоя башка. Ну-ну, не обижайся, я же в запале. Я когда про нее думаю, ох, как нервничаю. Вот это и есть Родина. Не поправишь сарай, от бабки своей таких костылей нахватаешь, что хоть в иммиграцию беги. Ну, вот как ты сюда. Небось, натворил чего дома и – сюда? А?.. И потом – друзья, сватья. Куды без них? Мы же тоже иной раз идем тот кулек искать. Пока бабы наши по церквам или магазинам ходют.
Или вон, порося соседу зарезать, а то и бычка – как же без меня-то? Или свабдя чья ль, аменины али похорона – милое же дело. Я тут как тут! А как же? Вот и иду, Родина зовет. Народина…
Что говоришь-то? В ухо кричи, а то дышишь что ли, ни хрена же не поймешь. Давно тут живу-то? А… Это интересная история. Я же городской, как и ты вон. И бабку свою молодкой еще приметил в городе возле склада своего. Я ж после армии сразу на склад, сначала грузчиком, апосля и в учет, на бабскую работу. Как ее леший занес, отрезы что ль покупала на платья? Ну, я сразу на нее взглянул и обмяк – да не верти головой ты, слухай, а то и не женишься вовсе без опыта-то – обмяк я и про учет свой напрочь позабыл. А как она управилась с материей и пошла, так я за ней и подался. И про работу забыл, и ключи не сдал. И в раз – в ее автобус и прямехонько сюда в деревню. Три дня у ее окон ходил, всех собак приручил, а все зайти боялся. Все хоронился. И провожал, и встречал. Пока батя ее, ох тяжела рука, меня не вытащил на свет и в дом-то не внес. Вот тогда и признался. Ну, и сразу она согласие дала. Во как, Артемий. Вот какая Родина тут! А ты – Париж, море… На черта они сдались, коли нет там моей Веруни. Посмотри, раздолье какое! Ах, я про Париж говорил? Ну да, мол, никаких Парижев нам не надо, где там Нюрку нашу пасти, где сено ей брать-то, сена и нет там. Или есть? Вот давай поспорим, что нет? Давай, давай руку-то, что отвернулся опять? Боисься? Нет, ты деду Петру не отказывай! Я тебе за Родину говорю! А ну дай руку-то, на бутылку щас заспорю как!...
- Дед, ты что, сдурел что ли совсем! – послышался из окна звонкий голос. - Не просох что ли со вчерашнего? Еще обниматься начни и лобызаться! С псом-то? Отпусти, пущай в поле выбегет. Артемка, иди сюда, милай. Побегай иди. Все за Родину споришь, кого угодно заговоришь! Вчера вон чуть с быком соседским не подрался, все втолковывал…
- Верусь. Я ж… что ж… не прав что ли? Я ж про нашу деревню им вправляю. Оне, вон, городские все, понаедут, а прелестей не знают жизни нашей. Живут, как кочевники, тут-там. А тут Родина! Пусть и малая.
- Бутылка тебе большая с утра была, вот и мала твоя родина. Или опять с Васькой по кульку ходили? Ходоки, вашу мать! Ходют и ходют, и где только находют? Родина… Твоя-то где, пес приблудший? Али не в городе была? Иди вон замок чини на сарае, ключи-то твои амбарные с тех самых пор и не пристроил к нему. Все про Родину гутаришь! А на замок ее и не подопрешь никак. Гляди, разворуют…- она подобрела и тут же расцвела в окне улыбкой. До чего ж хороша баба Вера! А дед строгий, боевой, да при ней хвост поджал.
Я конечно в поле не пошел, уж больна история интересная. Малая Родина! Это будка что ли моя, получается? Уж очень маленькая и косая вся, как и вся хата деда Петра. Но ее ж не выбирают, Родину свою, повторил я слова Учителя и полез в нее спать, зато через щели во все стороны я видел ее настоящую, большую, нет, просто громадную, моих деда и бабки деревню Кульковку, где когда-то мудрый, или выживший из ума, Порфирий обронил знаменитый клад.
Эх, побегу завтра, поищу, нюх вроде не подводил еще. Я зевнул, снова почесал за ухом, прикусил на хвосте вошь, свернулся калачом и мирно заснул. В своей малюсенькой… деревянной Родине.