Интонации
8. Покушение.
На этот раз я проснулся после первого кряканья моего дверного звонка. Набрасывая халат, взглянул на часы. Половина седьмого утра.
Чертыхаясь (должен был спать еще час-полтора), я пошел открывать двери.
На пороге стоял перепуганный Петани с белым, как мел, лицом. На руках он держал свою таксу, которая то и дело повизгивала.
Рука Петани, державшая таксу, была в крови.
- Что случилось? Ты ранен?
- В меня стрелял снайпер! – визгливым голосом прокричал гость.
Я хотел взять его за плечо и провести в комнату, но он отстранился, продолжая тем же тоном:
- Признайся, это ты меня заказал? Стреляли из этого дома!
Я постарался возразить спокойным голосом:
- Не сходи с ума, успокойся. Я не миллионер заказывать снайперов, да и чего ради?
- За то, что я отстранил тебя.
- Перестань. Показывай рану.
Мой тон его успокоил. Он прошел в комнату и сказал уже спокойно:
- Не я ранен, а Джульетта.
Ну вот, еще какая-то Джульетта… я сделал шаг к двери:
- Так заводи её!
- С-собачка моя Джульетта. Не делай вид, что не знаешь. Вот, ты попался, ты переигрываешь!
Опять истерика. Ну откуда мне знать кличку его таксы?
- Вот что, идем в ванную, потом объяснимся.
Я включил теплую воду и промыл ранку на лапке таксы. Собака успокоилась быстрее хозяина. Ранка была пустяковой, я быстро выдавил пульку, пропитал тампончик раствором из аптечки и сделал перевязку. Пульку решил пока Петани не показывать.
Достал коньяк. Петани, не дожидаясь приглашения, налил полный бокал и тут же его осушил.
Мне стало жалко 10-летнего «Премье Крю». Я себе самому не позволял баловаться дорогим французским коньяком, держал для особого случая. Разозлившись, я убрал коньяк и понес флакон обратно к бару.
Петани проводил взглядом бутылку, хотел что-то сказать, но, видимо передумал. И вернулся к животрепещущей теме:
- Тогда как ты это объяснишь? Снайпер стрелял из твоего дома!
Кажется, я начал догадываться…
- А подробнее можно?
Петани закурил, немного успокоился и начал рассказывать.
- Джульетта замотала поводок вокруг лапки, и я наклонился, чтобы поправить. Произошло все одновременно. Я услышал хлопок, увидел… нет, я сначала увидел пробежавшую по спинке Джульетты красную точку, потом услышал хлопок, а потом она заплакала. Брызнула кровь! Он целился в меня, но промазал. Но я сначала залёг, а потом решил, что второй раз он стрелять не будет. И вот…
Промывая собаке рану, я обратил внимание на отверстие. Оно соответствовало калибру 4,5 миллиметра, наиболее распространенному для пневматического оружия. Пульку рассматривать было некогда.
Пневматика - самое неудобное оружие для современного снайпера. Во-первых, прицельная дальность стрельбы всего около 100 метров. Во-вторых, расширяющийся газ создает громкий хлопок, - громче, чем у боевой снайперской винтовки с глушителем. В-третьих, пуля не пробьет даже плотную одежду и способна, в общем случае, нанести травму.
Сейчас мне было абсолютно ясно, что неизвестный (а мне, пожалуй, известный) снайпер целился именно в собаку.
Все эти мелочи разведчик должен схватывать на лету. Но какой из Петани разведчик! Представляю, как он со своим животиком «залёг». Его счастье, что на Альдо Моро по нескольку раз в день моют тротуар.
Для того чтобы все понять, мне не потребовалось затрат времени. Все к этому шло, и для меня все было ясно.
После того, как я дал информацию о «пакете», суета Петани вокруг моей фигуры была замечена. Прямо ему указать на недопустимость его действий нельзя, в контрразведке НАТО не дураки сидят.
Решили его предупредить, подстрелив собаку именно у моего дома. В предположении, что не дурак, поймет.
А вот то, что он в этот момент наклонился к собаке, создало иллюзию покушения на его драгоценную личность.
Убеждать Петани, что никто не пошлет снайпера в Лигурию, бесполезно. Да и надо ли? И надо ли раскрывать ему замысел покушения на собаку?
Конечно, не надо, раз уж получилось еще лучше, чем мое руководство планировало.
А вот убедить его в том, что в данном случае было покушение именно на него, причем с целью отвадить его от моего дома, было бы неплохо. Но как?
Я высказал совсем малоубедительную сентенцию:
- Я думаю, тебе не надо здесь ходить и все будет в порядке.
Он удивился:
- Как это? Где это «здесь»?
Я продолжал:
- Ну, подумай, если интересный и богатый сеньор прогуливается вокруг определенного места почти каждый день, значит тут замешана сеньора. Или сеньорита.
Петани понравилась конструкция «интересный и богатый», но он все-таки резонно возразил:
- Я же прогуливаюсь с собакой.
- Ну, во-первых, для выгула собак выделена Плаца Римейя.
- Так я туда и шел.
- Делая крюк?
- Да если встречаюсь с дамой, кому какое дело?
- Э-э, не скажи. Лигурийцы, как и все южане, народ горячий.
Однако, на так уж прост Петани. Он посмотрел на меня долгим взглядом. Улыбнулся и погрозил мне пальцем:
- Ты что-то знаешь. Ты знаешь больше!
Я сделал вид, что смутился.
- Если что-то и знаю, то твоей фирмы это не касается. А значит, не касается и тебя.
- Ладно, заметано.
Он выразительно посмотрел на пустой бокал. Черт с ним! Я пошел к бару. Хоть сам отведаю этого «Премье Крю» десятилетней выдержки.
Поводя бокалом перед своим лицом, я восхитился букетом, и еще раз совершил один из семи смертных грехов – пожалел, что такой прекрасный напиток не будет оценен моим собутыльником.
Но Петани похвалил:
- Класс! У тебя в Париже блат?
Я рассмеялся:
- Почему в Париже? Фирма у нас под боком.
Уже в дверях Петани обернулся:
- Я тебе столько не платил. Ты еще на кого-то работаешь…
Надо выходить на связь. До отъезда в Киев остается неделя, а я толком не решил, что делать с сетью. При таком раскладе получается, что консервировать сеть нельзя, даже если меня отзывают. Если насовсем, то часть с таким трудом устроенной сети просто пропадет.
Но меня беспокоили и другие вопросы.
Как встретиться с соседкой?
И – поедет ли завтра со мной на «Остров поэзии» Титта Роза?
Если все-таки поедет, значит Петани ничего не понял.