- А я уже думала, что вы не придёте, - открыв ему дверь, сказала Елена. – Смотрю всё с балкона... Странно, я вас даже не заметила. Вы с какой стороны подошли? Со стороны улицы?
- Не помню, кажется, - рассеянно отвечал Крапивин, входя в прихожую и осматриваясь. - Я тут тебе принёс... - Он достал из пакета розы и протянул ей.
- Ой! Цветы! – вспыхнула она и в смущёнии даже отшатнулась. – Это вы мне?!
- А что, в доме есть кто-то ещё? – Крапивин заглянул ей за спину и сдержанно улыбнулся. Она машинально обернулась и тут же тихо засмеялась.
На ней было голубенькое платье, с золотистым кантом и с таким же воротничком – довольно нарядное, мягко облегавшее её фигуру. Видимо, она учла его прошлые замечания и постаралась одеться так, чтобы ни грудь, ни ноги не слишком бросались в глаза. Волосы она убрала назад, открыв шею, что придало ей больше женственности и даже какой-то загадки.
Отметив всё это мимоходом, Крапивин невольно улыбнулся. Но улыбка сошла с его лица, как только он снова вспомнил о Розе.
- Что-то случилось? – забеспокоилась Елена.
- Нет, нет, ничего... то есть... это пройдёт.
Она взглянула на него мельком, но допытываться больше не стала, а повела его в зал, где был накрыт журнальный столик. Чистота и уют здесь бросались в глаза. Примерно так он себе и представлял её жилище – очень скромное, с обычным набором старенькой, старательно задрапированной мебели. Из современного он здесь заметил только японский телевизор, впрочем, из самых первых марок, и музыкальный центр, тоже довольно старенький. Он-то и производил те мелодичные звуки, на которые Крапивин вначале не обратил внимания.
Но что его действительно поразило, так это обилие книг. Ими были забиты все полки стеллажей, закрывавших собою стены.
Усадив гостя в кресло и взяв у него пакет, Елена скрылась на кухне. Потом вернулась с глиняным кувшином, в который поместила цветы. Она втиснула его между блюд, поправила цветы и опять ушла на кухню. Её движения были несколько напряжены и суетливы – было заметно, что она очень волнуется.
А пока она хлопотала, Крапивин поднялся, подошёл к стеллажам и с любопытством стал разглядывать корешки книг.
- Ого! – заметил он, когда Елена вернулась. – Да тут, как я посмотрю, чего только нет. Сколько классики! Откуда такое богатство?.. И всё какие издания!
- Это всё папа, - зардевшись от гордости, отвечала девушка. – Он ужасно любил читать. Помню, ни на что больше не тратил деньги, как только на книги.
- И правильно делал, - задумчиво обронил Крапивин, приподнявшись на цыпочки и заглядывая на верхние полки. – А это, что?.. Не может быть, «Бхагават-гита»?.. О! И даже «Шримад-Бхагаватам»!.. Он что, и этим интересовался?
- «Бхагават-гита»? – растерялась Елена. - А что это?
- «Бхагават-гита» - это, Леночка, что-то вроде Библии только у индусов. Ты что-нибудь слышала о Кришне?
- Не помню, что-то такое... Это, по-моему, какой-то бог, да?
- Да, правильно, - улыбнулся Крапивин. – Только не «какой-то»... Помнишь, ты как-то спрашивала у меня совета. Мол, что мне делать, как быть? Так вот, в этих книгах есть всё... все ответы на твои вопросы.
- Неужели, все?
- Да уж, поверь мне... Так, а это что?.. Как, неужели, «Зогар», да ещё и с комментариями самого Ашлага? И какое издание! Ничего себе!.. Да, твой отец был не простым человеком.
- А кто такой Ашлаг? – совсем потерявшись, спросила Елена.
- Ашлаг? – удивился Крапивин. – Ах, да, извини, я не подумал... Это, видишь ли, великий каббалист. Есть такое древнее мистическое учение – Каббала называется – так вот Ашлаг был одним из выдающихся каббалистов. Это что-то вроде полубога... Но ты не пугайся, - улыбнулся он, заметив беспокойство в глазах девушки, - я не стану забивать тебе этим голову.
- Да уж лучше не надо, а то я уже и так... Ну что, у меня всё готово. Прошу к столу.
- Господи! – поразился Крапивин. – Да, когда же ты успела?!
- А я просто встала сегодня пораньше, - скромно потупилась Елена. На щеках её вспыхнул румянец. - Ой, я чуть не забыла... - Она бросилась на кухню и вернулась с бутылкой вина. Потом что-то начала искать.
Устроившись в кресле, Крапивин наблюдал за ней с рассеянной улыбкой.
- Что ты всё ищешь? – спросил он, наконец.
- Да, штопор. Не пойму, куда он задевался. Помню, совсем недавно он попадался мне на глаза...
- Что, в этом всё дело? – Он взял бутылку и черенком вилки легко продавил пробку вовнутрь.
- Надо же! - изумилась девушка. - Как это ловко у вас получилось.
Они выпили вина, немного закусили, но Елена всё никак не могла успокоиться. Она то убегала за чем-нибудь на кухню, то что-то подкладывала Крапивину в тарелочку.
Наконец он уговорил её сесть и успокоиться. Но даже и после этого она ещё некоторое время пребывала в хлопотливой готовности ему хоть чем-нибудь услужить. Всё это создавало ненужную суету. Впрочем, второй бокал вина заставил её угомониться. Прикрыв глаза, она откинулась на спинку кресла и расслабленно улыбалась.
- А знаете, - сказала она, - а ведь я недавно пробовала читать Библию… Смешно, правда?.. Не знаю, просто как-то потянуло.
- Ну почему же. Библия – это совсем неплохо. Кстати, может как раз это тебе сейчас и нужно.
- Но я всё равно ничего не поняла. Читала, читала, а потом бросила... Мне и папа говорил, что это очень полезно. Не знаю, может, у меня с мозгами что-то не так.
- Всё у тебя, Леночка, «так», - задумчиво проговорил Крапивин. – Просто ты и не могла ничего понять. И вообще, дело ни в этом... то есть вовсе не в мозгах. Потому, что в чтении подобных книг, важен главным образом сам процесс. Не запоминание и не попытки схватить какую-то связь, какую-то логику – это всё земное – а именно процесс. А понять... понять её можно только сердцем. Я имею в виду «Ветхий завет». Не головой, Леночка, а именно сердцем... ну или душой, называй, как тебе больше нравится. И душой прояснённой, очищенной от земной скверны. А чтение как раз и помогает её очистить. Всё это не так быстро делается, поверь мне.
- А вы её читали?
- Конечно, читал. И не один раз.
- И что, вы тоже ничего не поняли?
- Как тебе сказать, - Крапивин достал пачку сигарет и задумался. – Видишь ли, я всё-таки больше предпочитаю «Бхагават-гиту» и «Шримад Бхагаватам»... и вообще, мне ближе и понятней более древние религии, нежели христианство. В христианстве слишком много софистики и наставлений, и весь расчёт в нём строится на слепую веру, а меня это не устраивает. К тому же в Евангелиях ты не найдёшь ответов на самые главные вопросы. Вот, скажем, тот же «Новый завет» – в нём Иисус проповедует, что надо поступать так-то и так-то или не делать того-то и того-то. А вот почему – на это ответа-то и нет. Как нет ответа и на вопрос, а для чего мы, собственно, живём, и какая у нас конечная цель? Для чего нам дан разум, дана душа, и вообще, что это такое... Знаешь, ещё в студенческие годы нас заставляли заучивать такой свод правил. Как мне помнится, он назывался «Кодекс строителя коммунизма» - глупая, по-моему, затея. Так вот, в нём примерно то же самое, и тоже предписывалось и каким надо быть, и что делать. И мы все добросовестно это заучивали, да только проку никакого. А вот в индуизме, каббале, да и во всех прочих древних религиях... кстати, что характерно, они почти не противоречат друг другу... так вот, в них как раз и раскрывается самая суть жизни и даются ответы на самые глубинные вопросы... Ну вот, - остановив себя, улыбнулся он, - я, кажется, уселся на любимого конька, ты извини.
- Да нет, почему, мне это даже интересно... Вы бы попробовали селёдку под шубой. Что-то, я гляжу, вы почти ничего не едите.
- Я попробую, обязательно попробую... Но я бы хотел выйти покурить. – Он поднялся, собираясь отправиться на балкон, но Елена стала уговаривать его никуда не ходить, а курить прямо в комнате. Она сбегала на кухню и принесла стеклянную пепельницу, сохранившуюся ещё от отца.
Крапивин закурил, придумывая, о чём бы ещё поговорить, но из этого мало что получалось. К тому же, его по-прежнему не оставляли мысли о Розе, которая, быть может, в эти самые минуты развлекалась где-нибудь в весёлой компании. Словом, разговор хоть и двигался, но двигался очень вяло, с большими паузами. Во время этих пауз Елена задерживала на нём задумчивый взгляд и словно всё ждала от него чего-то, и всякий раз он чувствовал себя очень неловко. Правда, он попытался раза два пошутить и даже рассказал какую-то историю, но в остальное время был рассеян и всё вздыхал и хмурился. Наконец он попробовал заговорить с ней о её парне, имея в виду дать ей несколько полезных и практических советов, но в ответ Елена лишь странно усмехнулась и вдруг объявила, что с ним она покончила раз и навсегда. А заодно сообщила, что он снова звонил, добивался встречи, но она ему решительно отказала. Тема была исчерпана.
- Гм, да, невесело тебе со мной, - немного помолчав, усмехнулся Крапивин. – Ты извини, я сегодня что-то не в форме.
- Не извиняйтесь, пожалуйста, не извиняйтесь, - вдруг заторопилась Елена. – Это я во всём виновата. Не умею даже развеселить гостя. Но только вы не думайте, мне с вами очень и очень хорошо... Только жаль, что вы такой грустный, - залившись краской, прибавила она.
- Хорошо, говоришь? - Он вынул сигарету и стал её разминать. Потом бросил взгляд на окно. С улицы доносились какие-то крики и шелест дождя. – Ничего, если я ещё...
- Конечно, конечно, курите, пожалуйста.
- Собственно, я и зашёл только, чтобы проститься, - продолжал Крапивин, закуривая. - У меня и билет уже на руках.
- Я за вас рада, - тихо отвечала Елена. – А всё-таки жаль... жаль, что вы так скоро уезжаете. Нет, правда. Теперь я и вовсе останусь одна. Даже поговорить будет не с кем.
- То есть как это не с кем? – удивился Крапивин. - А подруги? Ведь у тебя же есть кто-нибудь?
- Подруги? – Елена с грустью улыбнулась. – Не знаю, кажется, нет. – Она поправила волосы и пожала плечами. – Была у меня подружка... вот уж с кем мне всегда было интересно... она сейчас в Москве. У неё там парень, они собирались пожениться. А только странно, я ей отправила кучу писем, а она всё почему-то молчит. Может с адресом что? Я так за неё волнуюсь.
- Ну, а в колледже?
- В колледже? – Она невесело рассмеялась. - Да вы что? В колледже... Я там вообще, как белая ворона. – Она встала, подошла к тумбочке, где стоял музыкальный центр, и стала перебирать диски и кассеты.
Крапивин не удержался и обвёл её любопытным взглядом. Удивительно, но это строгое платье делало её как-то особенно притягательной: этот изгиб спины, линия бёдра...
Он потушил окурок и, взяв вилку, попробовал что-нибудь съесть.
- Там все девчонки, - продолжала Елена, поставив, наконец, кассету, - они все почему-то на меня злятся. А парни... да, что с них?.. Сначала всё лезли ко мне с приставаниями. Смешные такие, совсем как дети. У них и разговоры-то всё какие-то детские...
Динамики ожили, и комнату вдруг наполнили знакомые звуки. Крапивин удивлённо приподнял бровь. Как?! Откуда?! В знакомых звуках он угадал одну из композиций Поля Мориа – того самого Поля Мориа, которым он заслушивался ещё в пору своей юности. Вот уж чего он не ждал. Он был уверен, что сегодняшняя молодёжь о нём и слыхом не слыхивала.
«Господи, какая чистота, какая свежесть!»
Прикрыв глаза, Крапивин откинулся на спинку кресла и вдруг почувствовал давно забытую лёгкость. И опять его словно подхватил невидимый поток и понёс всё выше и выше - прямо в голубую высь. Сердце сжималось от восторга...
Продолжение: http://proza.ru/2010/07/13/195