Конец июня...Жара начиналась рано. К восьми утра я уже закончила свою утреннюю пробежку. Прохладный душ прекрасно смыл следы усталости от нагрузки. Настроение было великолепным! Ещё бы! Первый день отпуска! Я подсушивала волосы феном,
когда услышала звонок телефона.
- Алло.
- Привет, подруга!
- А-а-а-а, Спящая Красавица изволила проснуться....
- Ну, прости, мать, первый день отпуска, такой сон....А ты бегала?
- Конечно. Я же себя люблю, ты что, забыла? Ладно, колись, что уже придумала?
- Мне мама с утра напомнила, что нужно к бабуле моей съездить, день медика сегодня. Она же у нас знаменитая акушерка, надо поздравить. Вот я и подумала : не взять ли мне с собой ту, которая ещё не успела на сегодня что-либо запланировать?
- В этом ты права. Планов никаких. Желаю без- дель- ни- чать! Давай, съездим, я её
давно не видела. Забегай, я через час буду готова.
Бабушка у Наташки действительно всю свою жизнь проработала в роддоме акушеркой. Все уважали и любили эту добрейшую женщину. Стоило только произнести её имя,- любой из сотрудников продолжал: "наша мама". Я познакомилась с Ириной Сергеевной, когда её провожали на пенсию.
Мы с Наташкой купили цветы, вермут, коробку хороших конфет и поехали. Ирина Сергеевна была уже не той женщиной, которая мне запомнилась с последней нашей встречи, (года три назад), но в её глазах и в улыбке остались следы былой женской красоты. Она обрадовалась нашему приезду. Привыкшая к своему одиночеству, в праздники всегда готова была встретить знакомых и близких.
- Привет, бабуль! С праздничком тебя, родная!
- Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Здоровья Вам и долгих лет жизни.
- Спасибо, спасибо, мои девочки, спасибо, что не забываете. Проходите в комнату.Я сейчас угощать вас буду. Леночка, вы такая худенькая, переезжайте ко мне на месяц, я вас откормлю.
- Не-е-е, бабуль, она не согласится. Представь, Ленка ещё и бегает по утрам.
- Зато ты, моя радость, ни в чём себе не отказываешь... Пышечка ты моя, сладкая. Мы по-быстрому накрыли стол, Наташка налила в бокалы вермут, и начался маленький девишник или, как мы частенько на работе говорим: "женсовет в сборе."
Ирина Сергеевна поделилась с нами новыми секретами домашней экономии, рассказа-
ла о своих подругах, которых уже похоронила за время пенсионного существования. Жизнью этот период не назовёшь. Потом пришёл наш с Наташкой черёд делиться впечатлениями о трудовой деятельности, а также о личном.... Хотя, кто же откровенно расскажет об этом личном? На то оно и личное....
- Бабуль, ладно, не приставай к нам с вопросами об этих мужчинах. Ни мне, ни Лен-
ке рассказать тебе особо нечего. Одни маленькие повести. Когда у меня или у Лены будет настоящий роман, вот тогда и рассказывать будет интересно, правда, Лен?
- Наверное, ты права, подруга. Романы наши ещё не написаны.
- Ирина Сергеевна, давно хотела вас спросить, что за давняя история произошла в ва-
шем роддоме? Мне Наталья хотела её рассказать, а потом передумала. Сказала, что
эту историю лучше услышать от вас.
- Точно, бабуль, расскажи, пожалуйста. У нас на работе разговор зашёл о младенцах,
которых мамаши оставляют в роддомах, вот я и сказала Лене, что есть у тебя одна история, которая тебе не давала покоя многие годы. Я знаю, ты не очень любишь об этом вспоминать, но, коль я уже и так проговорилась своей подруге, так ты уж не упрямся.
- Ты права, не люблю её вспоминать. Но вам, Леночка, расскажу с удовольствием.
Вот за чаем и расскажу.
Ещё тридцати мне тогда не было. Но семья уже была. Муж мой, ныне покойный,
Василий Иванович, работал тогда на железной дороге, а я- в нашем маленьком роддоме. Малышка наша, Наташина мама, ходила уже в школу. Городок был не очень большим, почти все друг друга знали. А жили мы тогда в Молдавии. Как мы туда с мужем попали- это отдельная история, но прожили там почти девять лет. Зимы там были тёплые, морозных и снежных дней можно было по пальцам сосчитать.
А в том 55-ом году зима была такой морозной, такой холодной...Началась она в ноябре и продолжалась до середины февраля. Потом началось резкое потепление. Каждый день солнышко радовало своим теплом. Март принёс настоящую весну. Днём солнце пригревало так, что с работы люди шли без верхней одежды. Старые люди знали- зима ещё вернётся. А нам, молодым, не верилось.
Я шла на ночное дежурство 13 марта.
- Ирина Сергеевна, вы так хорошо помните даты.
- Эту дату и следующую я запомнила на всю жизнь. Уверяю вас, Леночка, вы тоже
запомнили бы.
Представьте себе, я ушла на работу в туфлях и в плаще, зная о том, что днём будет тепло. И где-то в 9-ть вечера, вы не поверите, началась метель. Весь персонал род-
дома был в недоумении. Мы смотрели в окна и не верили своим глазам. Поднялся сильный ветер. Снег был сначала мелким, как крупа, а потом пошёл крупный, большими хлопьями. В общем, в такую погоду не хотелось бы оказаться на улице.
Дежурство было без особых осложнений. Мои подопечные мамочки и их детки чувствова-
ли себя прекрасно. В отделении было спокойно, всё шло своим чередом. Я была у себя в кабинете. Ближе к полночи в мою дверь постучала медсестра:
- Ирина Сергеевна, к нам роженицу привезли.
- В такую-то погоду, вот бедняжка, видать, прижало.
Я поторопилась. На сердце было тревожно. Привезли молодую женщину, можно сказать, что совсем ещё девчонку. В документах было указано, что она из России, назва-
ние посёлка уже не помню. Ей было 19 лет. А вот фамилию запомнила- Чернышова. И имя
помню- Лидия. Мне сказали, что привёз её какой-то дедушка, отдал и сам уехал. Я тогда ещё подумала- как и на чём можно было доехать в такую погоду?
Всю ночь я не отходила от своей пациентки. Из врачей была я одна, помогали мне две
медсестры. Тяжело пришлось Лидии. Она маленькая была, худенькая, а выглядела младше своих лет. Лет 15 дашь, не больше. Но вела она себя очень мужественно. Иногда взрослые роженицы такое вытворяют, а эта, будто мать троих детей была. Молодой организм справился с испытанием. Родилась девочка, славная, здоровенькая, голосистая. Я Лидии её показываю, сама радуюсь новому чуду,а она вдруг отвернулась и слова даже не сказала. Медсёстры мои переглянулись, но промолчали, мы подумали, что мать просто сильно устала. Хотя в моей практике такое было впервые. В семь часов родилась девочка, чуть позже рассвета. И что особенно всем запомнилось, что снегопад прекратился именно утром, выглянуло солнце. За окном так красиво было, просто сказочно красиво. Лидию отвезли в палату, я вернулась в кабинет, чтобы сделать необходимые записи. А новенькая малышка заняла своё место в детской палате новорожденных. Когда я дома мужу рассказывала о своём дежурстве, он отреагировал помужски:
- Да, ладно тебе, Ириш, ты же не так давно работаешь, всякое случается. Сама же го-
воришь, что девчонка совсем, не успела она понять, что мамой теперь называется. Вот
увидишь, прийдёшь на работу, а Лидия твоя от дочки отходить не захочет. Только ни я, ни мой Вася не знали, что дело повернётся совсем иначе.
Через три дня сбежала эта Лидия ночью через окно в туалете. Оставила записку на
подоконнике, мол, от ребёнка отказываюсь, меня не ищите, претензий иметь не буду. Не скрою, искали мы её, и не только мы. У нас тогда принято было держать брошенных младенцев в детском отделении до 9-ти месяцев, а потом их должны были забрать в
детдом. Так было в других роддомах области. В нашем это был первый случай.
О Лидии старались не говорить вслух, скоро совсем о ней забыли. А девчушка нас
радовала. Все поражались её настроению. Совсем ведь кнопа была, а радость уже умела
дарить. Улыбалась она как-то по особенному. Мы её плач почти не слышали, только по причине плакала, когда что-то беспокоило, а так вообще не капризничала. Когда документы оформляли, нужно было имя давать ребёнку. Обе медсестры, которые были при рождении её, в один голос сказали- Снежанна. Со снегом в мир пришла, пусть будет как Снегурочка. Но другие сотрудники не поддержали предложение. Заведующий, Сергей Леонидович, сказал, что такой улыбчивой девочке нужно другое имя, доброе, светлое, не холодное, как снег. А потом он посмотрел на меня и спросил:
- А вы, Ирина Сергеевна, почему молчите? Ведь вы первой взяли её на руки. Что скажите? Какое имя, по- вашему, подойдёт нашей девочке?
- Я, честно говоря, уже к ней обращаюсь по имени, только мысленно. Для меня она Татьяна.
-Вот! Это же чудесное имя! Таня, Танюша, Танечка. И ласковое, и доброе,- обрадо-
вался заведующий. Кто-то вспомнил, что родилась она 14 марта, а значит, её имя должно быть Евдокией, а кто-то предлагал молдавские красивые имена. Но спорить долго не стали. Русская девочка должна иметь русское имя. Я её назвала Татьяной в честь Татьяны Лариной,
моей любимой героини.
- Бабуль, а почему ты маму мою или меня так не назвала?
- Твоей маме имя дал твой дедушка Вася, я ему пообещала, если будет у нас девочка.
-А тебя уже твои родители называли, я не могла вмешиваться.
-Ирина Сергеевна, а что же дальше было? С той Татьяной?
- Первые месяцы она у нас была. Все её полюбили, сестрички к ней забегали, играли с ней. Мамаши из отделения тоже к ней заходили. Много ей надарили красивых вещей, игрушек. Одна сотрудница очень хотела её удочерить, но ей не разрешили, одна она жила, да и здоровье у неё было неважным, тем более, что годы уже были не те. Она плакала, конечно, но потом и сама поняла, что не имеет права осиротить ребёнка во второй раз. Кстати, её действительно через два года не стало. Сердце больное было.
А потом, уже осенью, в октябре, поступила к нам молодая женщина на сохранение.
Её, по-моему, Лилей звали. Она каждый день была с Таней. Столько нежности было у этой женщины. Однажды она мне сказала, что специально ходит к Тане, чтобы и у неё родилась девочка. Муж её хотел сына, а она очень дочку хотела. И что вы думаете, Леночка, так и вышло. Родилась у неё девочка и назвала она её Танюшкой. А когда пришло время ей выписываться из роддома, она пришла в кабинет к нашему Сергею Леонидовичу и спросила, что нужно для того, чтобы удочерить Таню. Но Сергей Леонидович ответил ей, что скоро Таню заберут в детдом, в ясельную группу, там всё расскажут.
Прошло несколько дней после выписки Лили и её девочки. Помню, я возвращалась после работы домой, у дома меня ждали Лиля, её муж и её свекровь, женщина лет пятидесяти.
После того, как Лиля нас представила друг другу, свекровь, сказала, что у них ко мне срочное и очень важное дело. Я пригласила их в квартиру. За чаем эта женщина, Александра Степановна, рассказала печальную историю о своей старшей дочери, Валентине, которая потеряла своего единственного ребёнка, дочку, шесть лет назад. Рожать она уже не сможет, а без ребёнка жизни себе не представляет, будто умерла вместе с дочерью. Девочке было всего 9-ть месяцев, врачи не сразу поняли, что у неё было воспаление лёгких, и ребёнок сгорел от высокой температуры, не успели спасти. Вот они ко мне пришли попросить, чтобы я договорилась с заведующим об их встречи с ним.
Утром я уже разговоривала с Сергеем Леонидовичем. После каких-то звонков
он мне сказал:
- Ирина Сергеевна, у этих людей есть две недели. Если они успеют, смогут забрать
Танюшу у нас, а не успеют, будут уже с детдомом договариваться.
- Господи! Это невозможно. Они не смогут.
- Почему?
- Ни дочь этой женщины, Валентина, ни её муж ещё об этом ничего не знают. Это только
их мама, да брат с женой знают о нашей Тане. Они вообще не в нашей стране живут.
Они из Украины, из Николаева.
- Так что же вы тогда у меня спрашиваете? Может быть, эта их Валентина и её муж не
захотят ребёнка брать? К чему тогда этот разговор?
- Александра Степановна просит нас, чтобы мы, если это возможно, задержали переезд
Тани в детдом.
- Хорошо. Я еду в командировку на неделю. Вернусь, посмотрим, что за это время
изменится. Пусть она сообщает своей дочери в Николаев.
Через день в наш роддом приехала та самая Валентина, дочь Александры Степеновны.
Они вдвоём ждали меня в приёмной. Я отвела их к заму нашего Сергея Леонидовича, тот
был в курсе всех событий. О чём они говорили, я не знаю, не присутствовала, но через
время нами были получены все необходимые документы. Помогло то, что муж Валентины был работником милиции, поэтому всё необходимое он привёз сам в кротчайшие сроки.
В ноябре нашу Танюшу мы провожали всем роддомом. Плакали все, даже наши стойкие
мужчины. Это были слёзы радости и грусти. О том, что Танюша была теперь в настоящей
семье, сомнений не было. Хорошая семья, добрые люди, кстати, чистокровные болгары. Как они здесь оказались? Да это и неважно.
- Ирина Сергеевна, всё ведь хорошо закончилось. Почему же вы не любите вспоминать
эту историю?
- Чувствую себя виновной. Дело в том, что , уезжая, теперь уже отец нашей Тани очень
просил, чтобы никто никогда не узнавал через родственников о дальнейшей судьбе девочки. А я не удержалась и через год спросила Лилю о Тане. Ко мне потом приходили домой их родственники и в категоричной форме предупредили, чтобы я этого больше не делала. Мне тогда и от мужа моего здорово влетело.
Прошло много лет. Мы давно оттуда уехали и однажды я получила письмо от своей коллеги, которая осталась в Молдавии. Она мне писала, что приезжала к ним женщина, справшивала Ирину Сергеевну, меня значит, и рассказала, что здесь, в далёком 55-ом оставила свою жизнь и свою душу. И ушла.
- Бабуль, а я тебе и раньше говорила, что это и была Лидия.
- Верно, Наташенька, всё верно. Только мучает меня до сих пор то, что я не имела права
сообщить этой Лидии, что её Снежное чудо давно забрали хорошие люди. Наверное,
душевные муки этой женщины были очень тяжелыми, коль она приехала туда, откуда так
бездумно бежала.
Я молчала, ничего не могла сказать, только слёз своих не смогла сдержать....
2010г.