В комнате царил огонь, на стенах плясали язычки от огромного количества свечей. Они были повсюду. На комоде, на тумбочке, на полках, на шкафу. Огромная кровать, стоявшая посередине, была застелена черным шелковым бельем, а сверху были разбрызганы ярко красные лепестки роз.
Он ввел ее в спальню за руку, поддерживая, так как ее глаза покрывала повязка. Сняв повязку, он нежно поцеловал ее, и только потом дал осмотреться. Увиденное произвело на нее впечатление, ее глаза широко раскрылись от удивления.
Сегодня мы поиграем в игру наложница и господин. Ты готова? Она кивнула и, включившись в игру, произнесла: Что угодно моему господину?
-Раздевайся и ложись.
Пока она устраивалась на кровати, он достал из комода четыре шелковых шарфа. Поочередно привязав каждую из рук и ног к четырем столбикам по периметру кровати, он с вожделением произнес: теперь ты в моей власти.
Его взгляд блуждал по ее телу, не упуская ни одной детали, ни округлости груди, ни набухших сосков, ни тонкой талии. Взгляд переместился на темный треугольник внизу ее живота. Где-то там пряталась жемчужина и вскоре он доберется до нее. Но сначала он взял небольшое перо и приказал: закрой глаза. Она послушно повиновалась. Сев на край кровати он начал медленно и, слегка касаясь, пушистым перышком тела водить им, не забывая ни один уголок. По внутренней стороне руки, оттуда к груди, вокруг сосков, перейдя на живот, с живота на бедра, икры, щиколотки. Ни одна выемка не осталась без внимания. Это была сладостная пытка и невыносимая. Ее тело извивалось, руки пытались освободиться от шелковых оков, но те крепко держали ее запястья.
Вслед за пером в дело пошли кусочки льда. От прикосновения льда по ее телу пробежали мурашки, мелкий пушок на руках встал дыбом, дрожь пробегала волною.
Лед сменился его ненасытными губами. Они были повсюду. Его руки страстно поглаживали ее ягодицы, сминая их, а губы играли с сосками на груди. С ее губ слетал уже не вздох и не стон, она почти кричала, она умоляла его войти в нее.
Еще рано, преданная моя рабыня, сказал он и добрался наконец-то до потаенной жемчужины в ее завитках. От прикосновения горячего языка та набухла и стала похожа на нежный тугой розовый бутон. Она вся сочилась влагой, она молила его о соитии, в голосе звучала хрипотца.
Освободив запястья и лодышки от шарфов, он подхватил ее за упругие ягодицы и вошел в нее. Он двигался все неистовее, все быстрее, пока из его груди не вырвался яростный рык победителя и побежденного.