После похорон Серёжи я стала жить словно во сне. Так глубоко ранила душу мою, не закалённую ещё тогда житейскими невзгодами, эта утрата. Гибель дорогого моему сердцу человека стала для меня тяжёлым ударом. Ох, как больно было от осознания бессмысленности этой трагедии. Молодой, здоровый, жаждущий перспектив молодой человек ушёл из жизни, глупо и самонадеянно в состоянии алкогольного опьянения решив зачем-то прокатиться на чужой машине, подвергая опасности ещё и жизнь какой-то неизвестной мне девушки. Было бы наверное легче, если бы он погиб спасая эту девушку. Но даже этой призрачной гордости за него я была лишена. Впервые столкнувшись со смертью лицом к лицу, я растерянно осознала краткость и хрупкость человеческой жизни. Гибель родителей не оказала когда-то такого воздействия на меня, потому что не была ещё чётко осознана моим детским умом. Для меня они просто уехали, уехали навсегда. Это огорчило до слёз, но не стало трагедией , расколовшей сознание. Теперь же во мне поселился страх, страх утраты. Я стала бояться внезапно потерять близких, любимых мною людей. Я впервые осознала, что бабушка моя давно не молода и, хотя бодрится, годы упорно отнимают её у меня. Пелагея Павловна всячески пыталась раздуть тлеющий огонёк в моей душе, поддерживая его естественное стремление к жизни.
- Не кручинься Оленька, жизнь свою останавливая. На то к нам эти житейские горести и приходят, чтобы придать нам мудрости, а душе нашей стойкости. Жизнь, она хотя и петляет в завитки закручиваясь, но течения своего не прерывает. И не тебе жизнь свою обращать "водою стоячею". Права у людей на это нет. Одно у нас право, жить по совести, бед не пугаясь, но и не кланяясь им. - Жалела меня бабушка, но в вере в жизнь была непреклонною и во мне эту веру погасить не позволяла.
Я словно ото сна просыпаясь, вздрогнув на громкие её наставления, путано спрашивала:
- Больно же бабушка. Как жизнь понять ? Как с собою справится?
Пелагея Павловна, наблюдая слабость мою, только сердито фыркала:
- Как же не болеть душе ? Живая чай, привязчивая. Ранить легко, излечиться непросто. Но жизнь твоя только начинается. Может настоящая то боль ещё впереди. Начинай-ка справляться с малою. Как бы после вовсе не быть раздавленною, без сноровки да опыта. Сила в душе нашей растёт вместе с нами же, претерпевая
и обучаясь. А без неё человеку и вовсе светлый день ночью кажется.
- Куда же большей то боли? - Я мысли даже такой пугалась.
На что бабушка невесело головою качала :
- Изнеженная ты, Оленька. На пути жизненном разве пару шагов и сделала. Откуда знать тебе какою затейницей случается быть судьбе? Этот твой завиток хоть печальный и болезненный, да прямой, не запутанный и души твоей на части не рвёт, к выбору невозможному не принуждает, ранить близких своих против воли не заставляет.
Я глаза испуганно распахнула:
- Как можно родных ранить?
- Ох, девонька. Таких порой жизнь узлы завязывает, что только разрубить и возможно. - Надолго замолчала Пелагея Павловна, о чём-то своём печальном задумавшись, но рассказывать мне не стала не желая свои горести давнишние с моими путать. А вечером за чаем совет велела выслушать и крепко его запомнить :
- Всякий человек должен верить. Верить в жизнь, которую иные судьбой и Господом Богом зовут. Верить в силу души своей бессмертной, да в то, что с силой этой человек любые испытания преодолеть сможет, даже те, что и тело его не выдержит. Верить в людей, в то что в каждом из них горит искра Божья, хотя часто под всяким хламом и мусором погребённая. Только нельзя терять надежды, что возможно эту искру в душе человеческой отрыть и в пламя раздуть. Жаль не всякому это удаётся, не то бы светлее жизнь стала от пылко горящих сердец человеческих . И верить в себя, в то что силы у тебя для любых испытаний предостаточно. И не нужно спешить сдаваться, на спину падая, уступая горестям. Если кто верит в силу духа своего, то сломить его будет не просто.
Сразу после похорон, будто бы провалилась я в пустоту, обратив взор свой в себя, окунув душу в боль, отстраняясь от внешнего мира. Словно робот выполняла я обычное. Спала не видя снов, кушала не ощущая вкуса пищи, по-прежнему продавала на рынке верхнюю женскую одежду, не замечая лиц покупателей. Даже Маришкина шумная возня оставила меня безучастной. Но было одно лицо , которое я не могла не заметить. Я просто не сумела не услышать бабушку, самого главного моего человека в этой жизни. Пелагея Павловна всё-таки смогла достучаться до моего сознания, небрежно смахивая с него остатки сна, в который я будто бы была погружена первое время. Жизнь забилась во мне маленькой хрупкой синичкой. А потом мне приснился сон, первый сон за всё время пустоты и отчаяния. Во сне ко мне пришёл Серёжа и строго меня отчитал, словно на собрании на тему искоренения недостатков в обществе, знакомо резким движением головы отбрасывая назад непослушные пряди волос :
- Что же ты , Оленька , так меня подводишь? Почему нарушаешь планы и не выполняешь обещание? Стоило мне чуть отлучиться, о высшем образовании ты уже и позабыла. Не хорошо это.
Я во сне смутилась неподдельно, аж заалела вся. Стыдно стало, ведь обещала ему, а вот же запамятовала из-за переживаний то.
- Прости Серёженька, - повинилась я, раскаиваясь в своей забывчивости. - Завтра же сажусь за учебники.
Серёжа порыв мой одобрил:
- Вот и правильно. Делом нужно заниматься, моя дорогая жёнушка, а остальное всё само уладится. А уж судьба своим завитком тебя ещё порадует. Смотри же, учиться не забывай. Я проверю.
Я только головою кивала , со всеми указаниями и пророчествами его соглашаясь. Проснувшись утром, побежала к бабушке с сообщением :
- А мне Серёжа приснился этой ночью.
Бабушка отметила без удивления :
- Видать к дождю, зонтик сегодня не забудь прихватить, когда на работу побежишь.
И тут же не без интереса спросила:
- О чём говорил ?
Я торопливо отчиталась:
- Учиться велел, чтобы обещания не забывала и планов его не рушила.
Бабушка благодушно улыбнулась, с непривычной к Серёже симпатией .
- Вот же душа упрямая. И о планах помнит, и о тебе беспокоится. Уж ты Серёжку слушайся, дурного же не советует. - Проворчала Пелагея Павловна одобрительно.
- Ещё Серёжа сказал, что завитками судьба порадует. - Поспешила я похвастаться новостью.
- Кому же как ни ему об этом знать , о тебе беспокоясь. - Согласилась бабушка. - Судьба вниманием своим не обойдёт и горестей да радостей сколько положено отсыпет.
С того дня окунулась я в учение, словно "утонула" в учебниках . Решила сама старательно подготовиться к поступлению в педагогический институт и поступить без помощи родственников да рекомендаций друзей. Но работу свою не оставила, не желая тётю Фросю оставить без помощницы да и деньги не были для нас лишними . Только зря я старалась родственников не беспокоить, они и сами за меня беспокоились. Надюха от моего вдовства нечаянного очень пригорюнилась. Смущалась она от того, что я счастье то ей уступила, а своего так трагически лишилась. Поэтому каждую неделю передавала мне домашнюю выпечку да парное молоко для укрепления здоровья физического, а Маришу для увеселения состояния душевного. Уж Гриша и спать ложился рядом с мопедом, чтобы с утра пораньше ещё горячие пироги доставить. Друзья-студенты тоже не забывали, часто забегали помочь советом о моих занятиях или отвлечь от грусти новостями забавными. Аллочка пришла как-то женихом похвастаться, сказала по-секрету, что перчатки все выбросила, потому что на этот раз всё серьёзно и на всю жизнь. Мне её Ромка понравился. Тихий , вежливый и Аллочке в глаза пытливо заглядывает, как мне мужья мои бывшие когда-то . Вздохнула я о своём, но за подругу искренне порадовалась. Решила я про разговор в салате "Оливье" не напоминать вовсе, дела прошлые, давно " быльём проросли". Но подружка сама припомнила, извиняясь.
- Извини меня за прошлое , Оленька. Я ведь на тебя сначала имидж ведьмин примерила, такие красивые волосы испортила. А потом на свадьбе ещё и глупости болтала. Ну бродили какие-то слухи непроверенные про то, что твой Серёга с другой путался, так это ещё до тебя было. А я, увлёкшись шампанским, пристала к тебе с глупыми разоблачениями. - Всё бормотала мне на ушко Аллочка, опять пытаясь схватить меня за руки.
Я руки аккуратно за спину убрала, хватка всё-таки у Аллочки железная, я ещё с прошлого раза помню, наверное дед кузнецом был, и успокоила её улыбкой.
- Ну, что ты Аллочка о волосах расстраиваешься. Ничего им не сделаются, ещё вырастут. А прошлое и вовсе не зачем вспоминать. Ты мне очень помогла тогда, семейное счастье подарила. И не твоя в том вина, что оно таким кратковременным оказалось.
Расстались мы с Аллочкой душевными подружками, взаимно счастья друг другу желая. А вскоре постучалась в дверь нашей квартиры судьба моя новым завиточком, так закружив меня переменами, что и вспомнить о прошлом порой было некогда.
Приехала к нам погостить старинная подружка Пелагеи Павловны . Когда-то они , как жёны декабристов, поехали во след за своими мужьями офицерами в далёкий северный городишко, в том военном городке и сдружились, вместе преодолевая тяготы непростой судьбы. Потом мужа Софьи Александровны в Москву перевели, а бабушка, после смерти своего полковника, так и осталась в том городке, где сына Ваняшу вырастила и внучку, то есть меня, уже двадцать с лишним лет воспитывает. Софья Александровна о подруге не забывала, писала и звонила часто, а иногда погостить приезжала. Генерал, муж её , в Москве в военной академии преподавал, был человеком жёстким и требовательным, но дома, как это часто случается с военными, во всём жену слушался, любил её нежно и предано. Софья Александровна была женщиной решительной, хотя росточка невысокого и телосложения хрупкого, тонкая её фигурка была с девичьей схожа . Ко мне Софья Александровна чувствовала нежную привязанность, потому что сыновья её, упорно остававшиеся в холостяках , внуками так и не порадовали. И заботилась обо мне она , словно о родной. В силу решительности характера, сразу по
приезду к нам Софья Александровна прямо с порога изложила своё предложение, даже не успев снять туфельки.
- Собирайся Оленька, я за тобой приехала. - Прокричала она оживлённо, размахивая , словно флажком на параде, розовым тонким шарфиком.
- Как так ? - Удивились мы с бабушкой.
- Подумали мы с Петрушей, генералом моим дорогим, и я решила, что надо бы тебе Оленька в Москве в институт поступать. Поживёшь у нас , в столице освоишься , поучишься. А может и судьбу встретишь, как знать?
Про судьбу я пока не задумывалась и прежнего хватало с лихвой, а вот пожить в Москве да ещё там поучиться было, ой как, соблазнительно. Театры, выставки интересные, разные знаменитости, о знакомстве с которыми Софья Александровна в свои прежние приезды рассказывала. Только вот что на это скажет Пелагея Павловна ? Сможет ли свою птичку выпустить из гнезда, оставляя в мире без присмотра своего и поддержки? Да и мне с нею расстаться будет очень непросто, но сердечко уже застучало, дорогой соблазнённое. Мы с Софьей Александровной одинаково вопрошающе на бабушку уставились, ожидая её решения. Пелагея Павловна глубоко задумалась, потом всё же решившись , царственно рукой взмахнула:
- Ну что же , Оленька, права Сонечка, пора тебе из гнёздышка в большой мир выпорхнуть.
- А как же ты , бабушка ? - Всхлипнула я , зная однако , что мне не справиться с желанием уехать, с обуявшею меня жаждой перемен.
Пелагея Павловна всё также величественно, не позволяя себе ни малейшей слабости, обозначила свою деятельность :
- Я тылы обеспечивать останусь. Важное и ответственное занятие , между прочим. Если есть у человека тыл надёжный , так ему не страшно и в атаку бежать, в тех судьбоносных боях, в которых за жизнь с жизненными невзгодами сражаться надо. Будет Оленька знать, что как бы не повернулась жизнь , тыл у неё всегда надёжен и ждёт её возвращения.
А обняла бабушку, привычно прижимаясь к всё ещё мощной груди, пряча упрямые слезинки, даже не предполагая, что эти объятия были для нас последними. Но никто не может изменить предначертанное и не нам от завитков судьбы отмахиваться. Всё равно настигнут и в жизнь, словно в омут, утянут. Сборы были быстрыми, а прощания короткими. Пелагея Павловна придерживалась правила: легко прощаться, будто завтра встретишься, а встречаться так, словно не виделись века. Бабушка бодрилась , но глазами глядела грустными.
- Чует сердце, Оленька , что ждут тебя непростые испытания. Но сворачивать с жизненной тропки не спеши и от подарков судьбы не отказывайся. Обо мне не печалься. Сначала мне Маришка заскучать не позволит, вон какая шустрая подросла. А после мне за тобой приглядывать легче станет. Уж я тебя, Оленька, не оставлю. - Бабушка говорила тихо, серьёзно , проникновенно, словно знала всю мою судьбу наперёд. - Про советы помни. Веру в жизнь, в себя и в людей не растеряй. С этой верой да силой духа, думаю, выдержишь и не сломаешься от ударов судьбы нечаянных.
Не всё мне тогда было понятно и бабушкиной речи, но запоминала я каждое слово, словно от этих слов вся жизнь моя будет зависеть. Тихо всплакнула Надюха, со мною прощаясь. Заревела Маришка крестница, думаю с мамкой за компанию. Даже Гриша чувствительно слезу пустил, хотя может это и капля пота затерялась на щеке , потому что он, как единственный представитель сильной половины человечества, под строгим взглядом супруги печально волок наши чемоданы на станцию. Оглянувшись в последний раз на бабушку, я вдруг испугалась увидев поникшую её фигуру, но тут поезд тронулся, увозя меня в новую жизнь,закручивая новым её завитком.
Москва встретила меня весёлым шумом приезжих и деловитой суетой москвичей. Испугаться больших и многолюдных пространств столицы Софья Александровна мне не позволила, быстро загрузив сначала в такси, а потом в квартиру с высокими потолками. Находилась эта просторная, со вкусом обставленная квартира в районе метро "Сокол", на улице Новопесчаной. Софья Александровна всю дорогу до дому свой район нахваливала о том, как у них зелено, тихо , а на Воробьёвых горах здание МГУ расположено.
- Не пугайся, Оленька, - щебетала Софья Александровна , решительно прямо с порога, не дав оглядеться, заталкивая меня в ванную освежиться. - Насмотришься ещё на Москву то , освоишься и москвичкой себя даже почувствуешь. Это в центре шум-гам и от приезжих не протолкнуться, а у нас район престижный, дома добротные, сталинской застройки. И дворик у нас уютный, "зелёный " и даже с детской площадкой .
Не поняв, почему меня так должна привлекать детская площадка, я всё же вежливо поддакнула, искренне восхищаясь увиденным. Освоилась я действительно быстро, что для меня не очень удивительно, всегда легко с людьми ладить получалось. Соседи оказались людьми солидными, в возрасте, многие бывшие военные. Ко мне отнеслись доброжелательно, что меня очень ободряло и через месяц мне уже даже казалось, что всегда жила в Москве и всех давно и хорошо знаю, как и они меня. Генерал, муж Софьи Александровны, вначале немного смущал меня своей показной строгостью, но увидев как нежно и заискивающе он улыбается своей жене и так знакомо заглядывая ей в глаза, я прониклась к Петру Алексеевичу искренней теплотой и симпатией. Пётр Алексеевич очень за меня переживал и просто мечтал помочь с поступлением. Но я упорно занималась самостоятельно, готовясь к вступительным экзаменам. И так волновалась, что в спешке забыла про мой двадцать первый день рождения. Но родственники и друзья напомнили многочисленными звонками и поздравлениями. Софья Александровна испекла огромный трёхэтажный торт , а Пётр Алексеевич преподнёс букет роз и коробку, украшенную ленточками. В коробке оказалось нежно-зелёное платье, очень красивое, модное и явно ужасно дорогое. Я от такого подарка смутилась, а хозяева настояли , чтобы срочно примерила. Платье мне очень шло, подчёркивая зеленые глаза. К празднику я сменила причёску, подстригла волосы до плеч и выглядела теперь уже совсем по-столичному, почти не отличаясь от москвичек. Изменять цвет я не стала, после покраски в чёрный, мой прежний золотистый цвет не восстановился, а отросшие волосы были просто светло русыми, что впрочем меня не очень огорчало. А Софья Александровна и вовсе называла меня " премиленькой." Только о бабушке я скучала очень, от этого счастье моё было неполным, а обрывистым, и звучащая во мне музыка обрывалась часто щемящей
тоской. Мы конечно созванивались и переписывались, обменивались фотографиями, но всё же подсознательное ощущение пустоты рядом не исчезало. И только сны примиряли меня с разлукой. В них Пелагея Павловна была бодра, строга и устав всё также спрашивала.
Самый главный подарок ко дню рождения я себе сделала сама , поступив в педагогический институт самостоятельно, удивляясь этому факту и радуясь одновременно. Даже Серёжа, заскочив на минуточку в мой сон, отозвался о моей деятельности одобрительно. Но так же как и при жизни , он очень торопился по делам и на длинные беседы с ним рассчитывать не приходилось. Впрочем он обещал заглядывать и интересоваться моими успехами, что меня очень порадовало, потому что эти его визиты в мои сны будто бы стирали немного остроту чувства боли и тоски по этой моей утрате. Училась я на удивление легко и с удовольствием, радуясь найденному наконец призванию. Возиться с детьми мне казалось очень весело. Они меня, что удивительно, слушались и шалили совсем чуть-чуть. У меня снова появилось много подруг, с которыми я с удовольствием ходила в театры, в кино , на выставки. И с чуть меньшим удовольствием выслушивала их сердечные тайны, пытаясь утешить и поддержать в случае необходимости. Но сама о сердечной привязанности не помышляла и молодых людей сторонилась. Поселился в душе моей страх и беспокойство, который преодолеть я почему-то не могла. Возможно это было подсознательное желание избежать боли от потери дорого человека. Опасаясь повторения своей судьбы, я избегала сближения с молодыми людьми. Что крайне расстраивало мою милую Софью Александровну, мечтавшую устроить моё личное счастье с каким-нибудь приличным человеком. Но все её попытки познакомить меня с кем-либо " очень приличным" заканчивались не удачей. Я всё " не шла на контакт" по выражению Петра Алексеевича. Но решительная Сонечка не сдавалась и возможно ей всё-таки со временем удалось бы "пристроить меня в хорошие руки " , если бы завиток моей судьбы не достиг вдруг своего апогея, обрываясь, как обычно на траурной ноте.
Судьба настигла меня в тёмном переулке . Я возвращалась от подруг немного позже обычного. Был такой прекрасный апрельский денёк, что невозможно было не задержаться и погулять ещё немножечко после занятий. Мы увлеклись общением, не заметив быстро надвигающихся вечерних сумерок. Торопясь домой по тёмным переулкам я и не догадывалась, что бегу на встречу своей судьбе. " Вот и догулялась," - подумала я отстранёно наблюдая, как преграждает мне дорогу эта самая судьба. Представителями её были на этот раз двое странно одетых субъекта, ещё молодых и явно нетрезвых. Один из них был "весельчак" и очень хотел со мною позабавиться. А другой , напротив, деловит и сдержан. Застыв от ужаса, не способная не то чтобы сопротивляться, а издать хотя бы писк, я словно со стороны наблюдала, как "деловой" проворно обыскивает меня своими грязными холодными руками, расторопно срывая с шеи цепочку с крестиком, часики с руки и отбирая сумочку. Было очень темно и лиц я почти не видела, только слышала приглушенные голоса и руки на своем непроизвольно вздрагивающем теле. Ручонки "весельчака", наоборот, были горячими , влажными и нетерпеливыми. Но "деловой" не был расположен задерживаться и подхватив кусок кирпича решительно направился ко мне, оттесняя приятеля. " Сейчас меня убьют, " - возникшая у меня в голове мысль, была равнодушной констатацией факта. Страха почему-то не было. Страх появился позже, от внезапного возгласа весельчака:
- А попользоваться ? Глянь какое добро пропадает. - При этих словах он, резко рванув, разорвал на мне вырез светло-зелёного, нарядного платья. Этот подарок к дню моего рождения действительно оказалось судьбоносным.
Деловой крякнул недовольно, но всё же произнёс :
- Ну давай, только быстро.
Несильный удар свалил меня с ног, словно тряпичную куклу. Я больно ударилась головой об бордюр, но сознание к сожалению не потеряла. И вот только тогда, когда на меня навалилось горячее, потное, дурно пахнущее тело, разрывая на мне остатки одежды, я закричала от внезапно пронзившей меня боли. В темноте я не видела их лиц и мне казалось, что моё тело пожирают безликие чудовища, разрывая на части, что сама темнота прижимает меня к земле и больно бьёт по лицу. Я кричала громко, вкладывая в этот крик все оставшиеся во мне физические и душевные силы. Пытка прекратилась внезапно. Почему-то в моём вялом сознании снова появилась отстранённая мысль: " Наконец-то я умерла. Какое счастье." Но звуки раздавшиеся вдруг в темноте и долетающие до меня словно сквозь вату, опровергли мою уверенность в незамедлительной кончине. Я осторожно шевельнулась, ощутив сильную боль, но двигаться, преодолевая её, я всё же смогла. Натянув на себя остатки разорванного платья , я сжалась в комочек у стены, подозревая, что больше не смогу сделать ни одного движения. Как сквозь туман, я видела тени дерущихся, но не понимала кто с кем дерётся. Лишь одно осознавала ясно, моё тело больше не подвергается жестокому насилию. Я понимала, что должна была бежать , кричать , звать на помощь или хотя бы спасаться, но ничего из этого сделать уже не могла, даже голос был сорван, от казавшегося последним в моей жизни крика. Могла я только одно , смотреть. Дрались трое , пожиравшие меня несколькими минутами ранее монстры и неизвестный мне мужчина. Он был невысок , но широк в плечах и очень крепко стоял на земле, чего нельзя было сказать о его противниках, всё время падающих. Возможно , они рады были бы уже убежать, но мой спаситель не давал им не единого шанса. "Деловой" казалось собрался сдаваться, но "весельчак ", как более "отмороженный", решил рискнуть прорваться между мужчиной и забором из острых металлических прутьев. В темноте он не заметил, что один прут отогнут в его сторону, и со всего разгону насадил своё тело на него. Сначала он ещё успел вскрикнуть, но через мгновение затих и обмяк, повиснув рваной , грязной тряпкой. Я смотрела спокойно, ясно различая детали, привыкшими к темноте глазами. Казалась ни одна струна не зазвенела в моей душе ни от отвращения, ни от ужаса, ни от сострадания. Словно поселились там пустота и холод. И будто бы в знак протеста на такие во мне перемены, сознание моё покинуло тело, оставляя душу в приглянувшейся ей вдруг мрачной пустоте на острие обломанного на взлёте завитка судьбы.