Устинович Л. М.
Борисовчане в оккупации - 3
Андрей Ворошень
Воспоминания Устиновича Льва Михайловича, уроженца города Борисов, родился 3 августа 1934 года.
Июнь 1941 года. Ночью была бомбежка, бомбили город, но особенно – мосты. Налет следовал за налетом, но разрушить их не удавалось. Мы всей семьей прятались в саду у своего дома, а если бомбежка была сильной и продолжительной, бежали в глубокий подвал костела, который был недалеко от нашего дома.
1 июля наступила относительная тишина. Горожане пребывали в тревоге и растерянности, но не все. Были и такие, кто активно грабил магазины. Мне запомнился странный, нараставший звук. Вскоре я увидел колонну немецких велосипедистов.
Напротив нашего дома разместилась воинская часть. Эти немцы были в коричневой форме, а на рукавах – красные повязки со свастикой. Наступила зима, мы, дети, катались с ледяных и снежных горок. Под Новый год немец в чине, видимо, генерала, угощал нас конфетами и настоящим тортом. Вкус тех конфет (назывались они «Бом-Бом») я помню до сих пор. Тот немец долго смотрел на нас, потом заплакал, отвернулся и ушел. Он никогда не обижал нас. Полиция занималась арестом евреев и просто подозрительных. Запомнилось, как мальчишка лет 14 залез через форточку в дом, где жили немцы и украл у них кусок колбасы, но был пойман. Его били кнутами и розгами, и он долго ходил в шрамах. Однажды немка в форме жандармерии, с отсвечивающей фосфором бляхой на груди, кричала на какого-то полицая, а потом застрелила его, причем прямо в костеле. Было страшно.
Слышал, что мама связалась с партизанами и выполняла какие-то задания. Маевские – наши соседи и родственники, однажды пропали. Поднялся шум, к нам приходили немцы, допрашивали по этому поводу. Собирались уходить и мы, но мама побоялась из-за малых детей. Со своим старшим братом Борисом мы часто крутились возле реки, где немцы мыли машины. В 1943 году немецкая воинская часть напротив нас сменилась. На смену «нашему» генералу пришел другой. У него была жена и две маленькие дочери, но играть с ними нам не разрешали. На деревянном мосту однажды подорвался грузовик. По улице немцы прогнали колонну пойманных евреев на расстрел.
Опять начались бомбежки, теперь советскими самолетами. Немцы вырыли глубокие щели и прятались там. Партизаны взорвали железнодорожный мост, но немцы с использованием труда военнопленных его восстановили. Однажды я попался какому-то немцу, и тот отвесил мне здоровенного щелбана. Бросившись убегать от этого немца, я налетел на другого (он был на велосипеде), и получил еще больше.
Наконец началось немецкое отступление. Однажды, вернувшись из убежища после бомбежки, мы увидели, как какие-то мужики выносят из нашего дома наши вещи, кровати. Мать набросилась на них и сильно ругалась. Вскоре вернулись из леса Маевские и другие, кто уходил к партизанам. Немцы отступали быстро. Один немец забрел к нам, мама налила ему супу. Он съел и ушел. Другой немец бегал возле костела и угрожал забросать его подвал гранатами. Мы с мамой шли из бани, мимо ехали немцы на мотоцикле с пулеметом. Мама остановилась и прижала меня к себе. Тоже было очень страшно.
Однажды я проснулся утром, услышал шаги и увидел советских солдат. У реки было много подбитых немецких танков. Мост был взорван.
В школу я пошел в 1944 году. Помню мою первую учительницу, она хорошо знала французский. Ее фамилия – Кастрицкая. В этой школе я проучился 4 года, потом перешел в другую. После школы пошел учиться в ремесленное училище.