Мир, безусловно, меняется, и уже давно не хочется задумываться, к лучшему или худшему, как-то само собой подразумевается давно, что он становится всё хуже и хуже. Отмирают моральные устои, духовные ценности перерождаются. На алтарь прогресса приносятся всё более и более казавшиеся некогда вечными ценности, и если платье, как показатель (а ныне это всего лишь показатель материального благополучия, но отнюдь не необходимость бытия), ещё продолжают беречь снову, то вот с честью как-то уже совсем по-другому стало.
Не берегут её смолоду. Для чего?! Для семьи? Кому это надо, ведь бытовая составляющая нашей семейной морали ныне уже гласит, что всё, что было «до» не считается, а вообще надо нагуляться до свадьбы вдоволь, цинично — так, чтобы потом не было мучительно больно. Более того — надо обрести как можно больше сексуального опыта до вступления в брак... хорошее дело браком не назовут, вдруг вспоминается сама собой такая бесовская шутка ещё из застойных времён, поистине времён разрушения всякой морали... до вступления в семейную жизнь, а сам секс теперь вроде как объявлен цементом, скрепляющим эту самую семейную жизнь.
Но вот вопрос: скрепляет ли? Большинство знакомых моих изменяет своим супругам. Это ли не кризис института семьи в обществе? Кажется и только кажется, что это наихудший вариант. Худший ли?! А лучше ли последовательно-многочисленное заключение и расторжение браков, ставшее ныне нормой?! «В третий раз женат», «мой четвёртый муж» — словосочетания, теперь никого уже не удивляющие, наоборот, ставшие некоей нормой, обыкновенностью, вызывающей лишь зависть у окружающих, кому не удалось до такой степени отстоять собственную свободу.
А ведь такой вот количественный показатель — всего лишь показатель инфляции, нас этому экономика научила: чем на большее количество разделить нечто целое, тем меньше цена того, что из этого получилось. Разве что надежда на выправление демографической ситуации в стране, да только вот эти нынешние многочисленные браки — в основном, бездетные. Потому как заключаются не ради детей, не ради продолжения рода-фамилии, а ради самих себя — ради удовлетворения тщеславий, типа: «зацени, какую я себе новую (слово «жена» при этом даже и произносить-то не думают) выцепил»; — и ради передела собственного и супружьего — в свою, разумеется, пользу — финансово-материального статуса: «я у него миллион (квартиру, машину, алименты) отсудила»... насчёт алиментов — вообще показательно: дети стали всего лишь одним из инструментов улучшения материального благополучия, а далеко не целью самой семейной жизни... ещё можно карьеру сотворить с помощью удачного брака, и это тоже давно известно, но раньше как-то всё-таки осуждалось, что-ли... или неловкость при констатации такого факту люди испытывали, стыдились. Фиктивным браком можно было организовать квартиру в столице, например, и равнозначно было это в глазах обсуждающих самому страшному слову — «проституция».
Роберт Хайнлайн (1907–1988, писатель-фантаст), кажется и наверное, вслед за кем-то, кого я не знаю, потому как не читал, а читал я далеко не всё в этом мире, само понятие семьи рассматривает как торговлю — заключение некоего торгового соглашения, не находя в нём ничего, кроме официально с помощью государства, и более того — именно для государства, совершаемого акта купли-продажи. В общем, как это ни странно, оказывается, так всегда было. Семью как ячейку общества, всегда пропагандировали... и всегда — по-разному. Начиная с «от противного» и заканчивая возведением в чуть ли не в основание социального строя. И самое интересное, что при любом строе было порою и так, и этак — в зависимости от очередного политического поветрия.
Большевики поначалу, хотели, вообще разрушить сам интститут семьи как явление буржуазное, ограничивающее свободу личности... потом давали в учебниках определение: «ячейка социалистического общества», не иначе...
ну, да ладно... 8 июля — День Петра и Февронии. Общероссийский праздник, взявший старт своей истории в самые что ни на есть новейшие времена — два года назад. Наш нынешний, порядком отредактированный политическими, социальными и всякими вообще раздрызгами в веке прошедшем, менталитет не просто позволяет, а даже ненавязчиво требует от нас, отнестись к благому начинанию нынешних правителей с долей скепсиса — здорового или не слишком, время покажет. Инициатива жителей славного города Мурома обрести новый праздник — День семьи, любви и верности (это официальная формулировка), получившая горячую поддержку в Государственной Думе, обернулась в 2008 году приданием празднику официального статуса. Возможно, и, скорее всего так и есть, госорган, все слова в названии которого пишутся с заглавных букв, преследовал специфическую цель — заменить чуждый католический День святого Валентина праздником православным.
Эта частью фантастическая, ибо всем житиям святых свойственны чудеса, без них, как Алисе без картинок в книжках, нам было бы скучно, а частью, скорее большей, чем меньшей, реальная история гласит, что задолго ещё до княжения князь Давыд Юрьевич заболел проказой и ему было видение, что вылечит его простая девушка, дочь «древолазца» сборщика дикого мёда, и даже прилагались имя и адрес... Девушка обладала знаниями и умениями, прямо скажем, незаурядного порядка: её слушались дикие животные, она варила травы и, зная их свойства, врачевала. В общем, была красивой, благочестивой и доброй девушкой — ну, подумаешь, немного ведьмой... так ведь добрых колдуний по-доброму-то волшебницами (по-русски) и феями (по-басурмански) называют, а не как попало.
Феврония, так звали девушку, предложила условие (что это — опять торгово-спекулятивный брак?!), чтобы князь женился на ней. Вылеченный, молодо-горячий и наивный, князь не выполнил обещания, и болезнь, вернувшись, перешла в рецидив. Видимо, молодой человек одумался, покаялся, потому как очень хотел жить долго, и, когда Феврония снова вылечила его, обещание исполнил.
Когда же после смерти княжившего во граде Муроме брата он взошёл на престол, бояре взбунтовались, не смолоду, а из принципа защищая честь своих именитых супруг, и поставили ультиматум: либо гони простолюдинку из княгинь, либо вали сам куда глаза глядят. Глаза глядели на Оку, по которой и покинули любящие супруги град обречённый, уйдя буквально «в народ».
Оставшись без законного наследника престола, Муром погрузился в хаос смуты местного значения, выход из которой был один: смирив гордость и укротив предубеждения, вернуть Давыда Юрьевича к себе в правители. Что и было сделано. Жили Давыд и Феврония и княжили долго, молясь Богу о том, чтобы умереть им в один день, в преклонных годах приняли, как поступали на Руси в те времена многие правители, монашество, став Петром и Ефросинией, и, благосклонно услышанные Всевышним, действительно, умерли в один день и час в апреле 1228 года. Тогда же состоялось и ещё чудо, то самое, что наверное, и стало и поводом и символом: похоронить монаха и монахиню в одном гробу, как они желали, не пожелали тогдашние деятели церкви и похоронили не просто в разных гробах, но и в разных обителях. Но на следующий же день тела оказались вместе.
Дата 8 июля (25 июня по старому стилю) скорее связана с перенесением мощей святых (канонизированы в 1547 году) из одного монастыря в другой. В 1553 году Иван Грозный, соблюдая обет, возвёл над ними Соборную церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, а ныне рака с мощами находится в храме Св. Троицы Свято-Троицкого монастыря в Муроме.
Такая вот совсем не печальная, а красивая и добрая история. С праздником, и да пребудет в семье вашей мир да любовь.