Многоточие

               


  Розы мертвы.
                Прощайте. Мне не жаль вас.
  Я беру ваши слезы и бросаю в ванну, полную горячей воды.
Ваша жизнь станет моей.
  На какое-то время я стану вами.
Вы родились, росли, были срезаны, страдали в букете, испуская силы, - лишь ради того, чтобы ваш жизненный сок напитал мою кожу ароматом.
  Цвета старых кружев, с розовым отсветом и нежно-салатовыми прожилками лепестки; упругие, пористые на ощупь… а после – грудой пожелтевшей от старости смятой бумаги, лежат на тарелке.


  Ржавчина течет по венам. Горькая и острая, с соленой кислинкой, вызывающая тошноту и головокружение и одновременно тянущая к себе. Хлещет, дай только волю, - укол иглы, не закрывший собою проход. А все же впечатывается, вылившись, в поры кожи, будто стремясь обратно в такие тонкие и такие проницаемо-не выпускающие берега-каналы в толще мышечных волокон.
  Промахивается срезанная диагонально с конца полая трубка, протыкает насквозь вены… вздувается, бугрится под кожей жидкость, становящаяся после уродливой лиловой гематомой. И следующий укол… еще один, еще…  Ногтями в ладони – перекрыть болью боль.
Нарушается покров тела. Внедряется лишнее, незаметно искажая установившуюся структуру…