Операция КРОТ. Глава 13

Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158
Глава 6: http://www.proza.ru/2010/06/23/654
Глава 7: http://www.proza.ru/2010/06/23/1079
Глава 8: http://www.proza.ru/2010/06/25/939
Глава 9: http://www.proza.ru/2010/07/02/807
Глава 10: http://www.proza.ru/2010/07/02/865
Глава 11: http://www.proza.ru/2010/07/06/1118
Глава 12: http://www.proza.ru/2010/07/08/735


1

Рыжий вышел из офиса АО "Южноморскпродукт". Ну и номер выкинула ему судьба, вот так подфартило. В невыгодном свете он появился перед Папой, благо тот ничего вроде бы не заметил.

А брат не может приехать, и что ему теперь костьми лечь? Сколько трудов, и все коту под хвост. Без малого год понадобился, чтобы убедить Харгиева, что на самом деле есть у Рыжего братишка, закончивший институт Управления. Молодой специалист, оказавшийся в столице без интересующей его работы. И вот, когда все уладилось, Папа действительно заинтересовался, из Москвы вдруг сообщают: нет брата, выкручивайся сам, как можешь.
Рыжий плюнул на мостовую.

А сколько времени понадобилось для вживания в образ. Чего только не пришлось перетерпеть, пока Папа не соизволил заметить его. Однажды в камере шелупень чуть не опустила. По бабам изголодались. Он, правда, в накладе не остался и члены им всем вокруг глотки обернул, но было это позже, а на нарах пришлось отбиваться. Хорошо менты сжалились и отпустили - ничего серьезного на нем не было, обычная потасовка. Но мог бы он сейчас и петухом ходить, а тогда кто его послушается?

Все-таки Харгиев заметил его, в конце концов, и даже сделал своим помощником, а он, Рыжий, как крестьянская кобыла, все это время пахал на КГБ. Тогда это было грозное учреждение, а сейчас?

Что-то, конечно, осталось, но это уже не то. И стоит ли бояться новое Министерство
безопасности Российской Федерации?

Проверять на себе не хотелось, да и какой нормальный человек использует самого себя в качестве подопытного кролика?

Рыжий оседлал своего железного коня. Повернул ключ зажигания, запустил двигатель и, сделав небольшую перегазовку на месте, плавно отпустил сцепление. Басовитый "породистый" рокот огласил стоянку, фирменная резина глубоким протектором зацепила асфальт, и "Хонда" вылетела на проезжую часть, заложив крутой вираж.

Сколько вопросов и ни одного вразумительного ответа. Так всегда и получается. А как выбраться из этого положения, чтобы и шкуру, и место сохранить? Большому начальнику в КГБ легче всего сказать, мол, выкручивайся. Но ему-то, находящемуся непосредственно "на земле", все не кажется таким безоблачным. И пожаловаться некому: Папа замочит, менты опять за решетку, на нары бросят.

А «Крот» - это уже не шутка. Так не договаривались.

Рыжий перерубил передачу и поддал газу. Стрелка спидометра прыгнула до ста пятидесяти, набирая обороты, загудел двигатель. От быстрой езды захватило дух. Деревья и дома слились воедино по обеим сторонам дороги. Ничего вокруг не существует. Только дорога, черная полоса с белой разделительной летной, убегающая в неведомую даль. Адреналин, в безумном количестве выделившийся в кровь, вскружил голову. Ветер бил в лицо, и Рыжий невольно прижался к бензобаку. Мотоцикл стал уже его частью, как рука или нога, поэтому он безошибочно чувствовал дорогу, определял любую погрешность асфальтового покрытия.

«Крот» влез в его жизнь неожиданно, сведя на нет все планы и надежды.

На следующее утро после того, как Рыжего выпустили из изолятора, в дверь позвонили. Он открыл, хотя никого и не ожидал. И это было его ошибкой. На пороге стояли два молодца в серых костюмах, лица их, пожалуй, и рентгеном не просветишь.

- Одевайся! - прозвучало коротко и ясно.

Он не посмел ослушаться, не поднял крик и не позвал соседей. И только когда выходил с ними из подъезда - оба шли по бокам - сообразил, что ребята-то не представились, не показали своих удостоверений. Перед ними тормознула черная Волга, и Рыжий даже сообразить ничего не успел, как оказался в салоне. Его зажали с двух сторон железными плечами, тут пикнуть-то не посмеешь.

Поначалу думалось, что милиция к нему на квартиру наведалась, но потом, сопоставив факты, в голову ему пришло, что ведомство это куда серьезнее. К тому же, наверняка, с ментами заявился бы и участковый, а эти сами пришли.

С КГБ Рыжему ранее сталкиваться не приходилось, поэтому о методах работы он мог судить лишь понаслышке. А слухи больше ходили пугающие. Поэтому, когда его вытянули из машины и препроводили в кабинет, он весь дрожал, как осиновый лист. Раньше-то смелостью не отличался, а сейчас совсем скис.

- Сиди здесь. Жди.

Его оставили одного. Дверь захлопнули, но не щелкнул замок, не повернули в замочной скважине ключ. Значит, он может сейчас встать и спокойно уйти. Но какая-то неведомая сила притягивала его к стулу.

Медленно шли минуты, и за это время Рыжий успел оглядеться. Кабинет, где он находился, был самым типичным: крашеные стены, три стула, стол, большой железный шкаф, вешалка возле двери, окно напротив. Не хуже и не лучше, чем в кабинете у следователя, где уже довелось побывать.

Вошедшего он сразу не заметил, так как сидел спиной к двери, пока тот не кашлянул в кулак.

Невысокий дядечка с зачесанными назад волосами, прикрывающими плешь на затылке, и пухленькими пальчиками - таким он остался в памяти Рыжего.

- Вляпались вы, молодой человек, по самые уши, - "обрадовал" он, - драка у вас в баре получилась хорошая, вы себя неплохо показали, только одна беда - мужчина, кинувшийся, как вы говорите, на вас с ножом, был доставлен в больницу, где от полученных травм скончался.

У Рыжего внутри все опустилось - неужели за правое дело срок мотать? - а комитетчик тем временем продолжал:
- В отделении милиции об этом не знали, поэтому и отпустили вас. За такую самодеятельность дежурный будет, конечно, наказан, только вам надо думать о своих проблемах. Ножа на месте происшествия не найдено, свидетели его тоже не видели...

- Но был же нож, был, - вымученно крикнул Рыжий.

Дядечка пожал плечами.

- Не берусь утверждать, но слова к делу не пришьешь, факты необходимы, доказательства.

Но расследования, как такового, не будет. Ваша вина, молодой человек, и так доказана. Конечно, существует презумпция невиновности, но вы сами понимаете, что вам она не поможет.

В голове долго крутилась неясная мысль: почему КГБ занимается рядовым убийством? Вряд ли то была их компетенция, но задать подобный вопрос Рыжий не решился. Он был в трансе и не помнил весь разговор. В памяти осталось лишь то, что гэбэшник усердно "капал на мозги", подавляя своим взглядом. Слова звучали жестко, с железным лязгом и глухо отдавались в сером веществе головного мозга. Не было в тех словах ничего особенного, но тон, которым они произносились, не позволял расслабиться. Нервы вытянулись в струну, и достаточно было лишь на толику повысить силу воздействия, чтобы она лопнула.

Но опытный в этих делах комитетчик знал грань, за которой его подопечного может хватить апоплексический удар, и удачно балансировал на ней, не заваливаясь ни на одну, ни на другую сторону.

Рыжий молил Бога, чтобы ад этот быстрее закончился. Наконец, дядечка предложил выход из положения:

- КГБ, молодой человек, обладает некоторыми возможностями, поэтому в моей власти помочь вам выпутаться из сложнейшего и неудобнейшего положения. Но, как вы понимаете, это не просто доброта, так как я должен пойти на некоторое нарушение закона. Мы с вами должны заключить соглашение, отмечу, взаимовыгодное, - он причмокнул губами, - ваше уголовное дело не дойдет до судебного разбирательства, а КГБ обретет в вашем лице полезного агента. Одно условие к вашей персоне - это беспрекословное удовлетворение наших требований.

Рыжий усердно закивал головой. Как все оказывается просто! Он опять свободен. Ну, окажет услугу КГБ, по крайней мере, вырвется из душного кабинета, из здания Южноморского УКГБ. Будущее еще было в тумане, зато настоящее просто-таки подавляло.

Сейчас-то он понимал, что выбор не случайно пал именно на него. Хулиган, но вся дворовая шпана знала его. Спроси только, кто такой Рыжий? И все дружно ответят: Рыжий, ого-го! И ведь знали в комитете, что придет время и шелупень, мелкие воришки-карманники поднимутся на принципиально новую высоту, презрев мировые устои преступного мира. Возможно, даже, что его и подставили умышленно, завлекли в драку, где якобы один погиб. Лучше его кандидатуры-то не найти: трусоват, но напорист, глуп, но силен.

Рыжий отпустил газ, надавил ладонью на тормоз и выжал сцепление. Заднее колесо повело в сторону, мотоцикл накренился и вошел в поворот. Тут же "Хонда" выровнялась, обороты двигателя снова возросли, и из-под колес полетела щебенка.

В расщелине, зажатые почти вертикальными склонами гор, в несколько ярусов виднелись разнообразные крыши гаражей. Бетон, дерево и железо смешались в чудном архитектурном ландшафте. Каждый владелец строил, как мог и что мог. Главное, чтобы железное детище помещалось в сарае, и была возможность хоть изредка залезть под него для проверки жизнедеятельности организма-механизма.

Но водились здесь и умельцы, проводящие круглые сутки с обыкновенным средством передвижения, имеющим не менее обыкновенный двигатель внутреннего сгорания. За это занятие они получали деньги.

Рыжий не терпел возиться с машиной, не терпел вида машинного масла на своих руках или одежде. Проще было отсчитать несколько зеленых купюр, а другие пусть копаются, коль это им доставляет удовольствие.

По единственной, не ахти какой дороге Рыжий спустился в расщелину, попетлял по извилистым, усыпанным щебнем, дорожкам и выскочил к известному во всей округе гаражу.
Дядя Валя стоял в открытых воротах, облаченный в синий джинсовый комбез, и вытирал ветошью руки. Гаражная пыль и прочая грязь уже давно въелись в кожу, и пальцы его всегда были серого оттенка.

- Вуаля, - дядя Валя смахнул прядь непослушных волос со лба и указал за ворота.

В помещении под светом неоновых ламп стояла белоснежная красавица Рыжего. Тойота была словно с конвейера: ни пылинки, ни царапинки.

Он слез с мотоцикла, обошел автомобиль, прикоснулся руками к передним крыльям, фарам, фальшрадиаторной решетке. Нет, ничто не говорило о том, что еще месяц назад это была груда металлолома. На скользкой мокрой трассе в изрядном подпитии Рыжий умудрился обнять на Тойоте столб.

- Ты просто волшебник, дядя Валя, - восхищению Рыжего не было предела.

Умелец довольно хмыкнул: своих секретов он не откроет никому.

- Деньги положи на полку, как обычно.

Рыжий кивнул, отчитывая прилипающие к рукам стодолларовые купюры.

- Сколько?

- Как договаривались. Больше не возьму, - дядя Валя посмотрел на солнечное небо. Облака разошлись, и весенние лучи радостно проникали в самые потаенные уголки. - Говорят, Малыш в городе появился.

Рыжий пожал плечами.

- Я не знаю, о чем сейчас говорят, но это интересно. Умелец лукаво посмотрел на него с улицы: не может правая рука Папы этого не знать. Но у него свои интересы, глупо и неосмотрительно рассказывать каждому о своих подозрениях.

- Так вот, молва разнесла, будто он зубастым стал, силу приобрел. Про ментов слышал? Точно его работа.

Рыжий заинтересовался.

- Откуда такая уверенность.

- Земля слухами полнится, - отвертелся дядя Валя, - а все слухи не рождаются на пустом месте. Кроме того, молва была… первоисточник. А вообще здесь в ущелье о многом говорят.

Дядя Валя был ходячим банком данных для криминальных структур и имел своих информаторов. Все, что происходило в городе, стекалось к нему.

- Что ты еще о Малыше знаешь?
- Разборка будет, передел грядет.
- И все?
- Пока все, - дядя Валя скрылся в соседнем гараже.

Рыжий бухнулся на мягкие подушки сидений своей белоснежной Тойоты. Пожалуй, в его новой работе тоже есть свои плюсы. "Крот"! Тогда, когда сотрудники Системы и МВД парятся в душных комнатах, мерзнут на ледяном ветру, прикрывая его тылы, он может крутить баранку своего любимого "японца". Правду говоря, он был без ума от японской техники.

Конечно, он рискует. Один прокол в его окружении, и жить Рыжему остается считанные минуты. Но что значит жизнь без риска? Адреналин - это наркотик, а он - наркоман. В конце концов, все под одним Богом ходим и более, чем отпущено, не проживем. А у него есть шанс насладиться деньками богачей.

Что значит заработная плата оперативника по сравнению с его доходами на сегодняшний день? А Тойота так послушна указаниям хозяина...

Рыжий выгнал автомобиль из гаража на солнечный свет.

- Дядя Валя, посмотри тормоза на мотоцикле, - выкрикнул он, опустив стекло, и, оставив на дороге два следа от колес, сорвался с места.

Умелец покрутил пальцем у виска. Молодые не обращают внимания на границы дозволенного.


2

В каждом уважающем себя областном центре России непременно есть несколько засекреченных военных объектов, именуемых почтовыми ящиками. Ну, а если не несколько, то один уж точно найдется. В Южноморске, а не надо забывать о его стратегическом положении на географической карте, таких "ящиков" насчитывалось два. Оба круглосуточно охранялись отдельными частями внутренних войск МВД Российской Федерации, дислоцировавшимися в трех километрах от города. Ежедневно два грузовика доставляли солдат-срочников на объект. Автомат Калашникова - у каждого, но ни одного боекомплекта. Во время движения через населенные пункты оружие не имеет права случайно выстрелить, и солдатам не доверяли. Ответственность за безопасность несли два сопровождающих офицера, вооруженные ПМами - этого считалось достаточным.

Во время разгула криминалитета солдаты надеялись, что очередная их поездка обойдется, ведь автоматы в их руках без боезапаса превращались из орудия защиты в лакомую добычу для бандитов.

И не дай Бог, такое случится, что тогда можно будет сделать с двумя макаровыми против отмороженных преступников, вооруженных в лучшем случае пистолетами ТТ. Но на подобное не решатся двое, и бандитов будет наверняка больше.

Однако все эти страхи вскоре надоедали, и солдаты о них забывали. Сколько ездят этой дорогой, а ничего не происходит. Был, правда, один случай, когда сами решили пошутить, и это чуть не вышло всем боком.

На светофоре рядом с двумя военными грузовиками затормозил старенький мерс. И молоденькому сержанту захотелось вдруг развлечься. Схватив автомат, он резко передернул затвор, будто дослав патрон в патронник, и направил его на Мерседес.

- Вылезай, падла, руки за голову, - заорал он.

Идею сержанта моментально одобрили остальные. Сейчас они оттянутся на "новом русском", который под дулами автоматов уже, наверное, наложил в штаны.

Вот тут-то и вышел большой облом. Знал ли нувориш о правилах транспортировки солдат с объекта, или же просто не испугался, но когда он вылез из своего Мерседеса, военные побелели от страха: на его ладони прыгала самая настоящая лимонка.

- Ты чего, мужик?! - у сержанта зуб на зуб не попадал, ведь он явился зачинщиком этого инцидента.

Загорелся зеленый свет. Грузовики, взревев двигателями, дернулись вперед, набирая скорость.

"Новый русский" улыбнулся. Выдернув чеку, он бросил гранату вдогонку.

Вот тут уж смеяться перестали все. На глазах солдат лимонка несколько раз перевернулась в воздухе и заскочила в кузов, в самую гущу, ударившись о борт.

- Шухер! - крик огласил всю округу.

Наплевав на скорость, с которой мчался грузовик, сержант сиганул через высокий борт в придорожный кювет. Под хруст веток за ним посыпались остальные, приземляясь на асфальт и в колючий кустарник.

- О, б... - завопил сержант, схватившись за ногу, но тут же, опомнившись, накрыл голову руками.

Грузовик затормозил, и офицер, выскочивший из кабины, покрыл всех матом: ему-то было невдомек, что произошло. А солдаты лишь лежали, уткнувшись лицами в асфальт, грязную жижу канавы...

Прошло около минуты, пока они пришли в себя, сообразили, что граната должна была рвануть давным-давно, но по каким-то причинам не взорвалась.

Лимонка оказалась муляжом, а результаты шутки - весьма плачевными: практически все "прыгуны" были доставлены в госпиталь с переломами различной тяжести, а сопровождавшие их офицеры ушли "на повышение" на охрану химпроизводства в Зауралье.
С тех пор за любую выходку в пути солдаты могли понести строгое наказание. Повторить судьбу коллег офицеры не хотели.

Сейчас делать было ровным счетом нечего и, перетрясая в кузове армейского ЗИЛа свой утренний рацион питания, оставалось лишь мечтать о будущем.

- Повезло нам, пацаны, - стриженый младший сержант с длинной челкой сдвинул ушанку на затылок и расстегнул шинель. Мы сидим, машина едет, служба идет. А наш лейтенант пять лет в Афгане от зари до зари въе...л. Шрам на спине видели: то-то! Духи американским десантным ножом еб..нули. А у нас, тьфу-тьфу-тьфу, все спокойно. Скоро дембель, и домой. Ох, разгуляюсь, с пацанами загуляюсь, вся деревня узнает, что Серега вернулся из армии. Все девчата моими будут. Сейчас - в часть, а с утра - на поезд.

- Да, - подхватил рядовой, зажав коленями автомат, - служба хороша, но в увольнение хочется. По женскому телу истосковался.

- Ага. Будет тебе в самоволке патруль, вместо б...ди. - Дружный гогот раздался в кузове.

- Молчал бы, салага, - поддел его все тот же сержант, - по бабе он истосковался! Ты когда призвался?

- Полгода уже, - растерялся солдат.

- Ха, - "дед" поднял его на смех, - не знаешь ты, что такое настоящая тоска. Так что молчи!

Рядовой взялся за ствол автомата и опустил голову, а "деды" хохотали вовсю. Впереди казарма, а, значит, неизвестно, какая жизнь уготована "душарам" на вечер.


...Малыш в это время заканчивал инструктаж, сидя на переднем сидении РАФика рядом с водителем, развернувшись вполоборота.

- Каждый запомнил свою задачу?

Голос звучал умеренно грозно. Зима явилась переломом жизни прежней и будущей. Три месяца он думал, собираясь с силами. Он отомстит всем. Никому не дозволено "наезжать" на Малыша!

- Повторяю в последний раз: автоматы у меня и Арнольда. Абдулла с Кузьмой блокируют колонну - это обговорено. Арнольд прикрывает меня, берет на себя второй ЗИЛ. Мустафа работает со мной, Шнырь помогает Арни. А ты, - он повернулся к водителю, - остаешься на стреме. Связь по радио, - Малыш указал на рацию в машине и у себя на поясе.

- Все ясно, Малыш, - выразил общее мнение Абдулла, - мы готовы.

Защелкали затворы, отстегиваемые магазины. Бандиты готовились к бою, готовились основательно. Быстро налететь, собрать трофеи и смыться - вот их задача. Место выбрано уединенное, поэтому о налете вряд ли кто узнает.

РАФик взбирался по серпантину.

- Малыш, можно я пойду с вами? - водитель хотел пойти в настоящее дело. - Я же неплохо стреляю...

Бригадир бросил звериный взгляд.

- А машину водишь лучше, - отрезал Малыш, - так что и речи быть не может. Мне нужен водила! Баста! - он хлопнул ладонью по колену, - и чтобы подогнал РАФ сразу же по сигналу… Арнольд, передай мне автомат.

Верницкий протянул калашников.

Дальше ехали молча. Малыш был зол и, ожидая момента, чтобы отыграться за свои поражения, выбивал пальцами барабанную дробь на рожке автомата.

Место под засаду они выбрали идеальное. Лучшего просто найти было нельзя. Пологий склон с огромными валунами ограничивал дорогу с одной стороны - здесь было много мест, где мог бы разместиться куда больший по численности отряд: за тысячи лет ветер и вода построили натуральные крепости из камней, выветривание сделало свое дело. С другой стороны от серпантина почти к самому морю спускалась практически отвесная скала, поросшая местами мхом и лишайником. Тысячи трещин и трещинок разбежались по скале в разные стороны, в некоторых нашли себе приют птицы, а в большинстве - неприхотливая горная растительность.
Начиная с конца апреля и до самого октября, здесь необычайно красиво: горы вокруг, а особенно предгорья утопают в зелени лесов и садов; вершины серебрятся чистыми шапками снега на фоне лазурного неба, и внизу плещется изумрудное море, накатывается волна на скалы, пенится белыми барашками и разбегается, разбрызгивает по сторонам воду.

- Вот здесь тормозни, - Малыш указал место. РАФ мягко затормозил.

- Ну, братва, разбежались по местам, - скомандовал Арнольд, первым выпрыгивая на усыпанный мелким гравием асфальт.

За ним высыпалась остальная бригада. Вопросов не возникло: договорились о всех мелочах. А любого непонятливого Малыш раскатает по дорожному покрытию вместо заплаты.

Медленно стали подниматься по склону и занимать позицию за валунами.

- Спустишься вниз, до развилки, и установишь знак, - последний раз предупредил Малыш, - сам встанешь там же на обочине.

- Инсценирую поломку, - повторил водитель касающийся его пункт операции.

Малыш кивнул головой и захлопнул дверь.

Дорога будет блокирована: объезд, ремонтные работы. Сверху в это время суток никто еще не едет, кроме армейских ЗИЛов с "почтового ящика".

Пока все идет гладко. До момента прохождения грузовиков осталось около пятнадцати минут: машины должны идти строго по графику - оружие как-никак! В любой момент должна существовать возможность вычислить колонну, а Малышу это на руку.

Он присел на корточки за валуном, положив автомат на колени. Тепло: температура воздуха почти десять градусов. Кончилась зима, а с ней уходят в прошлое и все проблемы.
Голубое небо, где-то там в вышине летит птица...

Малыш закурил. Нет, здесь на Земле все по-старому: ничего не меняется и смениться не может. Эта планета живет по своим законам.

Таял снег, и с гор бежала вода, стекаясь в ручейки, миновала дорогу и спускалась к морю. Запищала рация.

- Малыш, знак установлен, дорога перекрыта.

Малыш кивнул головой и посмотрел на часы. Отлично. Еще около семи минут, и они согреются. Власти в Южноморске криминальных авторитетов придет конец, и все начнется через семь минут!

Он выкинул далеко в сторону окурок и, привстав, посмотрел на дорогу. Вот из-за того поворота, где огромный валун ограничивает видимость, должна появиться колонна, а, проехав около ста метров, она скроется за отвесной скалой. Здесь, на этой сотне метров плохого асфальтового покрытия и разыграется баталия.

- Они едут!

Вот и все, время пошло. Теперь никто не может дать команды "отбой".
Малыш прижал рацию к губам.

- Приготовились, - прозвучало коротко и строго.

Сколько жизней оборвет эта скупая фраза. Малыш начал спускаться вниз, чтобы встать на краю дороги. Калашников, завернутый в темно-синий отрез материи, был похож на безобидный сверток.

Снова запищала рация.

- Малыш, милиция только что уехала от знака.

Внутри у бригадира все похолодело, но кабина первого ЗИЛа уже показалась из-за поворота.
Рука крепче сжала рукоятку. В голове пронеслось: два магазина, патрон в патроннике, предохранитель - все готово.

Грузовики приближались, еще секунда - и все начнется. Уже второй ЗИЛ вынырнул из-за поворота. Объезжая стоящего на обочине человека первая автомашина взяла влево, прижимаясь к валунам, тут-то Малыш и начал действовать. Поднялся вверх его "безобидный" сверток, ствол калашникова выскочило из-под материи, и трескотня короткой очереди нарушила вечный покой многовековых вершин.

Водитель инстинктивно крутанул баранку в сторону и ударил по тормозам. Фонтанчик матовых капель взметнулся над лобовым стеклом, и пуля мягко вошла ему в глаз, разворотив затылок. Багряное пятно выплеснулось на заднюю стенку кабины. Офицер, сидящий рядом, скатился с сидения на пол, дрожащей рукой нащупывая кобуру с табельным оружием.

ЗИЛ, потерявший управление, развернуло поперек дороги и вынесло на пологий склон. Дорога для второго оказалась заблокирована: с одной стороны - горы, с другой - обрыв, а впереди - машина.

Заговорил второй автомат. Солдаты в панике бросали бесполезное оружие и прыгали через высокий борт - хоть куда-нибудь спрятаться, но пули ловили их на взлете, и молоденькие пацаны падали на землю, истекая кровью. Кто-то живой еще дышал, а кто-то был уже мертв. Сколько матерей будет оплакивать своих погибших в мирное время сыновей!

Методично включались в бой пистолеты, грамотно. Не палили попросту, а били наверняка.
Автоматная очередь прошла над кузовом, скосив двоих и выбив щепу. Сержант, инстинктивно не выпуская из рук автомат, как последнюю надежду, резко выпрямил ноги, выпрыгнув из машины, и укрылся за большими задними колесами.

- Б... - завопил он, - где патроны? Перед ним свалился еще один труп.

- Ложись! - только и успел выкрикнуть лейтенант, сбив его с ног.

Пули со звоном вмялись в колесные диски. Бац! Бац!
Один из бандитов упал навзничь. Лейтенант стрелял навскидку, Афганистан не прошел даром. Он защищал жизнь, жизни тех, кого ему доверили, а зеленым пацанам еще не пришло время умирать.

Солдаты жались к офицеру, чувствуя в нем свою единственную опору и защиту…

- Где эта падла! - заорал лейтенант, рыская глазами вокруг: со стороны военных бил только его макаров, боезапас которого строго лимитирован.

Колонну расстреливали профессионально, накрывая сверху огнем. Кузова грузовиков простреливались полностью и были усыпаны ранеными и трупами.

- Не попадите по бакам, нам нужно оружие, - стараясь перекрыть пальбу, закричал поднявшийся на склон Малыш. - Арнольд, заходи сзади, - автомат плясал у него в руках и приятно бил прикладом в плечо.

Первый ЗИЛ не оборонялся, остатки живой силы спрятались за груду уже ненужного металла. Безоружные и беспомощные солдаты онемели от страха и ждали помощи, но сопровождающего их офицера не было видно.

Лейтенант вставил последнюю обойму и, передернув затвор, вдохнул воздух.

- Держи, - он передал пистолет сержанту. Тот с непониманием взглянул на офицера.

Головой отвечаешь за оставшихся живых.

Арнольд, прячась за валунами, спускался ко второму ЗИЛу, откуда отстреливался какой-то смельчак. Грузовик маячил у него на мушке.

Сержант обхватил пистолет двумя руками. С горы перестали осыпать шквальным огнем, теперь стреляли одиночными, не давая поднять головы.

"Только бы не зашли с тыла", - одна мысль пульсировала в черепной коробке.

- С Богом! - кинул напоследок лейтенант и метнулся вперед. До первого грузовика было всего-то метра три, четыре - крохотное расстояние для обычной ситуации... но не здесь. На этих нескольких метрах можно запросто встретить смерть. И стоило только лейтенанту высунуться из своего укрытия, как снова заговорил автомат.

Малыш стрелял от бедра, встав во весь рост над камнями.

Прыжок. Перекат. Кувырок. Вот уже и первый ЗИЛ, растерявшиеся "срочники". Глупо было бы пройти войну и погибнуть здесь от пули последней сволочи.

Прикрывая офицера, сержант выпрямился и дважды нажал на спусковой крючок. Минус два патрона. Пули не достигли цели, но заставили Малыша заткнуться и укрыться за валунами.

- Спокойно, ребята, спокойно, - попытался успокоить рядовых лейтенант, - где офицер?

Несколько рук указали на кабину.

Стараясь не высовываться, лейтенант дернул дверь на себя. Со звоном посыпались осколки стекла. Внутри все было залито кровью: сидения, приборы, пол, двери. В луже склизкой жидкости копошился человек с капитанскими погонами, спрятавшийся под торпедой.

- Живой, мразь!

Пара сильных рук выдернула капитана изнутри.

- Где оружие? - взревел лейтенант, держа старшего по званию за грудки. Солдаты гибнут, а командир прячет свою шкуру - такого боевой офицер перенести не мог. В живых осталось всего-то восемь человек. И это с двух машин!

В ладони капитан зажал рукоятку ПМа.

Злость заставила лейтенанта забыть об осторожности.

- Так какого хрена...

Выстрел оборвал его слова. Пуля, попав в шею, задела сонную артерию и прошла навылет.

- Суки-и-и!!!

Не боясь смерти, сержант выскочил на подножку ЗИЛа и расстрелял всю обойму в сторону гор.
Калашников вновь напомнил о себе, но, как и сначала, - в два ствола. Арнольд зашел с тыла, а Малыш с братвой начал спускаться со склона, не снимая пальца со спускового крючка. В несколько секунд все окончательно решилось. Сержант рухнул, как подкошенный, на капот и медленно сполз вниз. Безоружных солдат перебили, будто котят, а капитан так и не сделал ни единого выстрела.

Бандиты патронов не жалели.

Малыш брезгливо посмотрел вокруг и закурил. Вид "моря крови и горы трупов" его нисколько не смущал. Каждый работает по своему умению. А этим, которых он и за людей-то не считал, на роду написано было умереть.

- Подгоняй машину, - бросил он в рацию и заткнул ее за пояс.

Арнольд закинул калашников за спину и подошел.

- У нас двоих замочили.

- Трупы не брать. В РАФе и так места мало, - отмахнулся Малыш.

Сейчас надо было собрать "стволы" и быстренько уматывать отсюда, пока менты не приехали.
Он прошелся от грузовика к грузовику, наблюдая, как бригада собирает с земли автоматы, заглянул в кузов, пнул ногой бездыханное тело и отвернулся.

- Быстрее!


3

Полковник Прокофьев бывал в этом кабинете не единожды. Все ему здесь было знакомо: и три телефонных аппарата на столе, и красная ковровая дорожка, и люстра, шкаф, и сейф, оставшийся от прежнего хозяина, бывшего главы администрации Южноморска.

Приходько переоборудовал кабинет под себя, но, тем не менее, оставил стиль оформления прежним. Ему, в прошлом простому работяге, как никому другому, хотелось соответствовать первым лицам города, а вкус его не отличался от вкусов людей в первобытно-общинном строе. Пришлось пожертвовать своими амбициями ради правого дела.

Александр Петрович отвел в сторону глаза. Сейчас он в прямом смысле слова распинается на ковре, на красной ковровой дорожке. Впервые он оказался здесь в качестве обвиняемого во всех смертных грехах. Действительно, повод есть, но все равно его самолюбие негодовало. Да, он виноват в чем-то и готов понести заслуженное наказание, если его начальство сочтет это необходимым. Но какого черта он оправдывается перед штатским?

Мэр ходил вокруг него и брызгал слюной.

- Я никогда не поверю, что никто не слышал выстрелов. Неужели не было ни одного звонка в милицию, - почва уходила из-под ног, Приходько чувствовал это, - должен быть патруль… ну, я не знаю. Вы же милиционер, а не я.

Прокофьев подавил горестную улыбку. Коли он ничего не смыслит в том, о чем говорит, то что суется? Сидел бы и помалкивал, но ведь нет! Надо показать, что ты работаешь, ищешь крайних, дабы виновные были наказаны. Неужели руководство ГУВД города не разберется без мэра. Тут уже дело чести. Такое нельзя спустить с рук, и беспредельщики, кто бы они не были, должны ответить за десятки молодых жизней.

- Хочу напомнить, Михаил Иванович, что мы находимся на полном государственном обеспечении, - защищаясь, начал Прокофьев, - а сколько раз я просил выделить деньги из городского бюджета для улучшения технической базы? И что мне отвечали на это? Мол, милиция у нас не одна, кому средства нужны. Есть и у нас и смена, в чью компетенцию входит патрулирование этого злополучного нового района, но автомобильный парк пришел в упадок, а для еще рабочих машин нет бензина, в результате чего патрульная группа не может полностью охватить вверенную ей территорию. - Полковник мог бы свалить всю вину на людей на местах и вышел бы почти сухим из воды, но "переводить стрелки" на других было не в его принципах, начальник милиции он, я не кто-то другой.

Приходько сел в кресло. Получается, что и он косвенно виновен в происшедшем. Разговор по поводу выделения средств на нужды правоохранительных органов действительно неоднократно имел место, но на что тогда мэр будет строить дачу? Причем Михаил Иванович не испытывал никаких угрызений совести по поводу растраты: так все делают. Пост мэра когда-нибудь уплывет к другому, а дача останется.

- Не будем валить вину друг на друга. Тем более что вы, Александр Петрович, - милиционер, и поимка преступников ваша прямая обязанность, - отвертелся Приходько.

Да, тут мэр был прав. Но как же, дорогой, ты будешь жить, если органы правоохраны всех бандитов пересажают. На какие такие нетрудовые доходы? Ты же у них с ладони ешь, подставляя других. Дача, машина, новая обстановка в квартире...

Прокофьев нащупал в кармане пачку сигарет. Нервы! Он ведь тоже не лучше и также завяз в криминале, в связях с преступными элементами. Ну что ж, пусть тогда авторитеты и помогут найти виновного.

- Я добился отсрочки на две недели, - Приходько являл собой прямо-таки благодетеля в человеческом обличье, - из центра собирались прислать особую комиссию для расследования обстоятельств обстрела военной колонны. Но мне поверили, что местные органы власти разберутся с ЧП без посторонней помощи. Ведь приезд комиссии вам неудобен, Александр Петрович? Могут вскрыться факты злоупотребления и так далее.

Конечно! Прокофьев чуть было не сорвался и не высказал все, что думает об этой затее. Хотя мог бы. Несомненно, приезд комиссии не будет ему на руку, но уже надоело дрожать, а он как старый мент уже чувствует за собой вину. И он привнес свой малый вклад, чтобы Россия погрузилась в бездну беспредела. Но теперь поздно об этом говорить, а дать задний ход уже нельзя.

Однако кого из них двоих страшит своеобразная перемена власти, когда мэр вдруг перестанет быть полновластным хозяином Южноморска. Приходько взлетел из грязи в князи, а путь обратно будет еще менее тернист. Нет, он только начал править и не хочет освобождать престол.

Разговор окончился быстро. Полковник не нуждался в наставлениях профана. Ничего нового тот не сказал, лишь повторил то, что было известно и ранее.

- А не пойти ли тебе... - в сердцах кинул Прокофьев, спускаясь по лестнице.

Несколько пар глаз удивленно уставились на него, но Александр Петрович не обратил на это никакого внимания. Реакция окружающих его не волновала.


4

Владимир Ермаков аккуратно прикрыл за собой тяжелые двери и, пройдя по коридору, вышел на улицу. Разговор, в котором участвовали заправилы трех южноморских группировок, его не касался, и любопытным быть ни к чему. То, что ему необходимо знать, он узнает. И не более. Крест не терпит любопытных.

В отдалении от дома, за садом, почти у самого забора стояла "пятерка-БМВ" цвета гнилой вишни, в которой сидели три чеченца, чисто выбритых, причесанных и широкоплечих, совсем не похожих на тех, которые облепили плодоовощные рынки на всей территории России. Личная охрана Джохара Сагаева - руководителя чеченской группировки Южноморска.

Метрах в ста от БМВ припарковалась Волга Папы, где сидели Рыжий и водитель.

Мерседес Астафьева замер в проеме ворот. Уже стемнело, и автомобиль высвечивался белым пятном за садом. Над ним поблескивали две красненькие точки - два сотрудника службы безопасности "Юг ин Корпорейтед" запарились сидеть в душном салоне и вылезли подышать свежим воздухом и покурить.

Ермаков тихим кошачьим шагом направился к ним, чтобы, перекинувшись парой слов, снова вернуться к крыльцу.

Южноморск - город, в общем-то, не особенно бедный, но и не богатый. Поэтому несколько достаточно дорогих автомобилей привлекали внимание жителей близлежащих домов. Раньше ничего подобного они не замечали: дом был почти заброшен, и ни о каких машинах и речи быть не могло. Мало кто знал, что то была дача одного из депутатов Верховного Совета Российской Федерации, ключи от которой он передал близкому другу и крупному бизнесмену, на честность которого можно легко положиться, как на самого себя. Встречаться лидерам преступных группировок было лучше всего на нейтральной территории, что хоть как-то могло гарантировать безопасность. Конечно, слову Астафьева верили, но в бизнесе, касающемся крупных денег, честности не очень-то доверяли. Закон джунглей в среде людей действует куда четче, чем у животных.

Охрана же не ставила перед собой цель присматривать за дорогостоящими авто. Кто может покуситься на такую собственность на колесах? Дилетанты не рискнут - у владельца при таких деньгах, наверняка, найдутся нужные связи, и себе выйдет дороже, а профессионалы тем более не полезут - знают, кому принадлежит эта "не роскошь, а средство передвижения". С людьми такой величины связываться чревато. А авторитеты просто перестраховались, выставив "часовых", чтобы конкуренты не попытались ничего предпринять. Оставив за стенами дома свои ударные отряды, они встретились лицом к лицу, чтобы обсудить проблемы, разрешение которых не терпит отлагательства.

Джохар Сагаев – высокий чеченец с проседью в смоляных волосах - заканчивал расправу над балыком. Пока не приступили вплотную к разговору, можно было позаботиться о своем желудке.

- С шелупенью надо что-то придумывать, - Джохар отложил в сторону вилку и нож. - Нельзя пускать дело на самотек: сейчас время упустим, потом не наверстаем.

Он знал, о чем говорил. Только сегодня ему пришлось разбираться с качками, "наехавшими" на его палатки. Когда те сидели в подвалах и "качали железо", все было мирно, но теперь они почувствовали силу и жажду денег. Поставили на место их быстро: чечены подъехали на двух машинах, и базар был исчерпан. Долго качки стонали в офисе, осыпаемые градом ударов, и жалели, что вышли на тропу войны. Но это только начало, первая ласточка будущих разборок.

- Шелупенью пусть менты занимаются - это их работа, они за это деньги получают, сказал свое слово Папа. - Нам в их дела вмешиваться ни к чему. Не по закону сотрудничать с правоохранительными органами. Как на нас посмотрят воры?

Астафьев удивленно уставился на Харгиева. Перед кем Папа хочет показаться ярым блюстителем закона. Как же тогда дом, машины, АО "Южноморскпродукт", о которых всем известно, но на которые пока что не обращают внимания?

- При нынешнем раскладе дел сотрудничество с властями просто необходимо, - высказал предположение Крест. - Сейчас деньги не должны лежать в чулке, им необходимо работать. Иначе общак моментально сойдет на нет. Без госучреждений этого осуществить нельзя. Ведь все нити находятся в руках чиновников, и кто их купит сегодня, тот будет властвовать завтра. Это и есть закон! - Астафьев спокойно раскрывал карты, и Сагаев проникался к нему доверием.- А кто из нас не сотрудничает с милицией? - вопрос был задан не в бровь, а в глаз. - Ранее это сотрудничество не имело такого размаха и было направлено несколько в иное русло. Теперь же сотрудники МВД работают на нас и получают за это на хлеб.

Папа пытался отстоять свои позиции.

- Слышал, Джохар, что ты подлецов тех сегодня накрыл?

Сагаев кивнул головой. Дело это касается только чеченцев и другим вмешиваться незачем. Со своими проблемами горец привык разбираться сам.

- Так разве плохо? Ведь бабки ты с них снял?

Джохар поиграл желваками. Папа забывает про общие интересы, его волнуют только деньги, сиюминутная прибыль.

- Они мешают работать. Да, я их выставил на бабки. Несколько штук баксов я, допустим, с них поимею. А сколько мы потеряем из-за таких, как они? Беспредел уже творится на улицах. Они пытаются перебить наши рынки, не обращая внимания на группировки. Вольный ветер! А покрутиться в порту, на вокзале? Каждого второго так и норовят кинуть, и кидают.

- Лохи. Туда им и дорога, - констатировал факт Папа.

Крест ухмыльнулся. Глядя на спор двух коронованных воров, он с наслаждением затягивался сигаретой. Ох, темнит Харгиев. Не удержался бы он так долго на плаву, если бы не соображал и не видел, откуда ему улыбается удача, а откуда грозит опасность. Так почему же тогда спокойно смотрит, как плюют на его авторитет. Неважно, кого "обувают" зеленые юнцы с большими мускулами: лохов или нет. Факт, что часть вокзала все-таки принадлежит Папе, а он с этого ничего не имеет. Шелупень не платит в общак.

- Что толку, что у нас свои люди в органах, - вздохнул Астафьев, пытаясь объяснить Папе общую точку зрения, - если из-за участившихся рейдов приходится прикрывать наши точки. Бесспорно, каждого из нас предупреждают заранее, чтобы успели свернуть бизнес. Но толку-то чуть, деньги лежат мертвым грузом в запасниках, а менты шмонают город в поисках мрази. Неужели мы сами не в силах навести порядок в своем доме, чтобы на улицах было спокойно?

Все, что он говорил, подтверждалось фактами. Не далее, чем неделю назад, трое сопляков цапанули на улице девушку, а та, не будь дурочкой, охотно пригласила их подняться к себе в квартиру. Вообще, до квартиры они не дошли - затащили девушку в подвал и надругались над ней по нескольку раз каждый, а потом, отобрав ключи, вынесли все, что было возможно. Через час уже весь ОМОН "стоял на ушах". Девушка оказалась дочкой какого-то чиновника. Внеплановые рейды пошли один за другим, только вот сволочи как в воду канули.

- Коммерсанты у меня отказываются с палаток платить, - поделился проблемой чеченец.
- Помочь чем, Джохар? - предложил свои услуги Крест.

Сагаев повертел головой.
- Сам разберусь.
- Забывают, падлы, кто хозяин, - процедил сквозь зубы Папа, - напомнить бы им надо. Сожги один магазинчик, другим наука будет.

- О том и речь, что хозяин дом в порядке держит, никого чужого даже на порог не пустит,- пояснил Сагаев, - а шелупень у нас орудует вовсю. Вот и не знают они, кому платить: то ли большим лысым и сильным, то ли мне, который их всегда прикрывал. Порядок надо наводить. Срочно!

- Сдается мне, что кое с кем они все же делятся. Потому и уходят чаще всего безнаказанными. Кто-то им "крышу" обеспечивает, - предположил Астафьев.

- Согласен.

Джохар и Крест посмотрели на Папу, который, замолчав, пребывал в раздумье.

- Малыш объявился, - выдавил он из себя после минутной паузы, - вот это действительно проблема. По сравнению с ней то, что беспокоит тебя, Джохар - ерунда.

- Нам надо объединиться, иначе завтра никто не сможет противостоять беспределу, - Крест дал понять, что предыдущий вопрос они оставляют открытым, но, тем не менее, переходят к следующей теме.

- Идея хорошая, - согласился чеченец, - сегодня, как никогда ранее, необходимо принимать решения сообща. И если в Южноморске будет единая группировка, то вряд ли кто посмеет сунуться в город. С гастролерами будет покончено. Пустячок, а приятно. Кроме того, сила увеличится ровно втрое, бригады станут сильнее, бригадиры получат больше полномочий. На всем южноморском побережье криминальные группировки наиболее обеспечены в техническом и материальном плане. Если мы объединимся, то будем представлять самую мощную организацию юга России.

- Монополия может диктовать условия. Это ее право, - произнес Астафьев, - действуя сплоченно, мы сможем прокручивать большие дела.

- Стоп, - Папа не хотел верить своим ушам. - Вы предлагаете слить воедино общак, территории. Получается, что неважно, кто сколько внесет - пользоваться все будут одинаково? Брать деньги из общей кассы и так далее.

Папе такой поворот событий был невыгоден. Скоро прилетает Отто Лившиц, с которым он собирается сотрудничать. А у "Отлива" есть деньги, власть. Тогда-то он сможет избавиться и от назойливого Астафьева, и от неприятных ему чеченцев. Со средствами Лившица станет возможным подмять весь Южноморск под себя. И Отто в нем заинтересован. Ведь Папа авторитет с обширными связями в криминальных кругах России, может поставить сбыт наркотиков на конвейер, тогда как пока что его держат разрозненные торговцы. В его силах стабилизировать обстановку на рынке наркоты и направить ее на получение прибыли. Условия сотрудничества они обговорят во время пребывания Лившица в Южноморске.

Сейчас надо было просто потянуть время, получить отсрочку и не дать двум группировкам Креста и Сагаева объединиться, чтобы не возникло сильного противника впоследствии.

- По-моему, достаточно мира между нами. Достигнуто соглашение по территориям. Что еще надо? Каждый занимается своим, по-своему управляет делами. К чему тогда все прежние усилия по разделу города на сектора, зачем мы поделили город, к чему защищали свои территории? Выходит, все было напрасно, можно отвернуться от прожитых лет.

Джохар задумчиво покрутил на мизинце массивный золотой перстень с рубином.

- В чем-то Папа прав, Виктор, - доля сомнения закралась ему в мозг.

- В своих действиях мы не отчитываемся ни перед кем, - продолжал подливать масла в огонь Папа, - в силу небольшой численности, к примеру, мои бригады достаточно мобильны...

- И достаточно слабы, - мягко оборвал его Крест. - Ты сам заговорил о Малыше, Руслан Георгиевич. Кому из здесь присутствующих неизвестно о том, что после смерти Орла он встал на путь беспредела? Кто рискнет попробовать с ним договориться? И, по-моему, никакого мира у нас с ним быть не может. Он - зверь, вожак стаи шакалов, не признающих общественные и воровские законы. Но он силен, и нельзя его недооценивать. Раз он снова появился в Южноморске, значит, обязательно захочет заполучить обратно свои территории.

- Это не его земли, - не согласился Джохар, окидывая взглядом богато убранный стол, - то, что ему хочется получить, принадлежало Орлу. Силы закона почти сошли на нет, а еще в начале восьмидесятых за смерть вора его приперли бы к стенке.

- Это точно, - кивнул головой Папа.

Астафьев оглядел комнату, в которой они сидели, посмотрел на собеседников и подумал, что топчутся они на месте и никак не придут к какому-либо мнению. Хотя единственно верное решение - одобрить позицию Креста, иного выбора у авторитетов просто нет.

- Мое предложение одно - объединиться, - продолжал он настаивать на своем, - вспомните хотя бы историю. Нашу родную историю Древней Руси, период междоусобных войн. При любом раскладе, если у соседа появляется что-то лучшее, хочется это "что-то" заполучить себе. Любыми путями. И такое положение неминуемо ведет к войне, которая обязательно подорвет силы обоих сторон в конфликте.

- Я думаю... - Папе не сиделось.

- Еще пример из истории. Татаро-монгольское нашествие. Без поддержки соседних княжеств не удержались Переславль, Чернигов, Киев, пал Владимир, была разрушена Москва. Каждый из князей мечтал о своем, пусть крошечном, но государстве. Чтобы сказать, что это - мое, и руки прочь отсюда. А стоило им объединиться… То же самое происходит у нас, господа.

- В любую трудную минуту я готов оказать содействие каждому из здесь присутствующих,- возразил Папа. - Думаю, что и вы поступите так же.

- Несомненно, - подтвердил Джохар.

Крест тяжело вздохнул, чиркнул спичкой и стал наблюдать, как огонь медленно поглощает тоненькую сухую палочку.

- По одному мы все сгорим, - тихо, почти шепотом, сказал он, - словно эта спичка. Главным условием помощи является что? Отстегнешь пятьдесят процентов прибыли, и помощь уже летит. А нету у меня денег, что тогда? - Астафьев положил спичку на край пепельницы, - извини, Джохар, у нас братвы мало, времени и того меньше, со "стволами" совсем плохо.

- А коли объединимся, по-другому будет? - Сагаев подался вперед, уперев локти в колени, готовясь выслушать ответ.

- Да. Общак - общий, значится и доход тоже. Каждый кровно заинтересован, чтобы ни копейки не утекло мимо кассы. А сейчас вы предлагаете свои услуги, чтобы учинить разбор с кем бы то ни было. А как быть с питерцами? Тут и сходняк собирать бесполезно.

Каждый понял, о чем говорит Крест. Питерские криминальные структуры аккуратно, со знанием дела стали пробираться на южноморский рынок. Первой ласточкой были наперсточники, установившие столы вблизи вокзала. Они исправно платили в общак, и претензий к ним не было. Чуть позже появились новые люди из славного города на Неве, промышлявшие угоном частного автотранспорта, но пытались уже работать под собственной "крышей". Крест назначил "стрелку", и они полюбовно разошлись, питерцы на его территории притихли. Однако знал он, что не прекратили они свое занятие, а продолжают, правда, менее активно, но все руки не доходили покончить со всем раз и навсегда. Знал он и то, что Папу и Джохара молодцы из северной столицы обирают со страшной силой, но те даже не чешутся. А на чужой земле гастролеры уже стали врастать корнями и говорить больше ни с кем не будут. Беспредел стал лучшим способом выяснения отношений. И управу найти на них нельзя, так как они из новой волны, из "новых".

- Мочить их надо, - резко бросил Папа.

- Нельзя, против закона пойдешь, - рассудительно произнес Сагаев, - мочилово устраивать - привилегия зверей. Но про запас нужны люди, которые стрелять умеют. Чтобы профи были. Не приведи Аллах, конечно, но вдруг понадобятся.

- Рыжий кого хошь уложит, - довольно сказал Папа, откинувшись назад, - только слово скажи.

- Бык он, - предупредительно фыркнул Джохар. – Быком был, быком и остался, как бы что похожее на Малыша не вышло. Нужен тот, кто чисто работает и качественно, чтобы головой еще думал. Что-то вроде пацана у Креста.

Астафьев промолчал. Хвалиться, зачем? Он, действительно, очень доволен Ермаковым, молчаливым и талантливым. У парня большое будущее.

- Питерские, Малыш, - Сагаев задумался, - вот проклятие-то сошло на Южноморск. За какие грехи Аллах ниспослал на нас такое испытание? И все сразу навалилось. Я не вижу решения.

Крест улыбнулся. Похоже, его берет, и чеченец готов пойти на уступки. Лишь бы Папа не внес смуту.

- Что ты предлагаешь, Виктор? - Джохар смекнул, что одному ему не выдюжить. С "гостями" из Ленинграда, действительно, пора решать: общак теряет большой кусок прибыли.

- Моя идея такова, - Астафьев взял со стола "Кэмэл", прикурил и, пустив в потолок облако дыма, пояснил, - концерн сейчас для всех нас, наверное, идеальный вариант. Обладая самостоятельностью, необходимой для контроля за территорией, мы связаны лишь финансовыми нитями. Думаю, от моих денег никто не откажется?

Крест бил наверняка. Его касса самая большая, раза в три превосходит суммы, находящиеся в распоряжении Папы и Сагаева, вместе взятые.

- Ох, хитришь, Крест, - только и сказал Папа.

Астафьев не обратил никакого внимания на пустое высказывание и посмотрел на Джохара.

- Надо взвесить все "за" и "против". Посмотрим, что скажет община, но лично я согласен. Какие будут условия?

- С вашей стороны мне нужно лишь понимание, иногда - братва. С ответом, Джохар, специально торопить не буду, но хотелось бы знать твою позицию максимум через неделю.

- Базара нет, - Сагаев кивнул головой.

Папа молчал. Ну, дадут ему неделю на размышление, что потом? Однако пойти против всех он не может. Замнут его, если он покинет этот круг. Ведь Крест не любит, когда ему перечат.

- Папа, что скажешь? - Астафьев готов был подождать.

- Я подумаю и отвечу.

Крест пожал плечами. Как знаешь.

Да, если бы он знал, в каких мучениях родился у Харгиева этот неопределенный ответ. Лишь бы не открыться сейчас, потом он на всех еще отыграется. Вот Отто Лившиц прилетит, и всей войдет в норму.

Сам того не замечая, Папа превратил для себя Лившица в идола, которому неустанно готов был поклоняться.

Крест выпил, закусил, позволяя тем самым и остальным вспомнить о желудке, а потом вернулся к разговору.

- Все знают, что сегодня произошло?

Оба вора печально кивнули головой.

- Мразь какая-то порочит наши ряды, - Сагаев словно плюнул в сторону, - надеюсь, никто из здесь присутствующих к этому злодеянию не причастен? Аллах накажет виновного.

- Боюсь, нам придется сделать это раньше, - сказал Астафьев. - Из белокаменной прибудет следственная группа Генпрокуратуры, а расследование независимой комиссии нам сейчас совсем не нужно. Поэтому власти уже на ушах стоят.

Папа повернулся к Кресту. Уж у него-то точно нет лишней необходимости в сотрудниках правоохранительных органов. При таком раскладе как бы "Отлив" не заморозил свою деятельность в России.

- Откуда такая информация?
- Из первых рук, - ответил Крест не задумываясь.
- По-моему, раз Виктор говорит, значит, действительно, так и есть, - Сагаев был обеспокоен: более двух десятков автоматов - это не шутка.

- В течение двух, трех дней надо найти эту падлу...
- И замочить, - предложил Папа.

Астафьев посмотрел на него с некоторой неприязнью. Что же Папу так пробивает на "мокрое дело". Разве вор в законе так решает вопросы?

- Выдать властям, - сказал он и пояснил, - чтобы не было никаких претензий к группировкам.

... Владимир перестал перебирать пальцами четки и зажал их в кулаке. Прислушался, прижавшись спиной к двери. Где-то рядом хрустнула ветка и испуганная птица вспорхнула ввысь со своего гнезда. Далеко по шоссе прошел тяжело груженый КаМАЗ. И все замерло.
Уже стемнело, а звездное небо заволокло тучами. Про такое обычно говорят, что не видно ни зги. Тихо шуршали ветви деревьев, и больше ничего. Абсолютная тишина, которая очень не нравилась Ермакову. Он нащупал за поясом "Беретту" и снял с предохранителя. Стрелять не хотелось, но вдруг придется.

Вглядевшись в жидкую темень, он с трудом различил белый Мерседес и две красные точки рядом. Охранники опять курят, но это личное дело каждого. Неожиданно один огонек метнулся в сторону, и Владимир, схватившись за пистолет, насторожился, но послышались голоса, и он успокоился, поняв, что просто выкинули окурок.

Порыв ветра ворвался под куртку, и по спине пробежали мурашки. Ночью похолодало, и лужи покрылись тонкой корочкой льда.

- Ребята, все о’кей?

Уоки-токи затрещало и выдало утвердительный ответ. Ермаков позволил себе расслабиться, и начал играть четками.

Что-то опять хрустнуло, совсем рядом заплескалась вода от того, что кто-то наступил в лужу. Владимир кинул взгляд туда, мускулы слились в единую систему. Нечто объемное и серое бросилось в тот же миг на него со стороны. Он увернулся, позволив телу пролететь дальше. Инстинктивно присел вниз, пропуская холодную сталь над головой, и выкинул вперед руку, нанося удар. Кулак уткнулся в твердую стену, звякнувшую металлом и отдававшую холодом. Перед глазами мелькнул деревянный приклад калашникова. Владимир проторил плечами дорогу среди чего-то непробиваемо-серого и прыгнул через ступеньки, выхватив взглядом странную зеленова¬тую голову с черным оком на пол-лица. Приземлившись неудачно в грязь, он перекатился, попав плечом в лужу, надломив хрупкий ледок. Тут же вскочил на одно колено, выдернув из-за пояса "Беретту", еще не сформировав для себя четкий образ противника.

Тупой мыс ботинка глухо ударил его чуть выше поясницы, руки ушли в сторону, в лицо прыснула едкая струя. Мозг моментально затуманился, пистолет упал в грязь, а в скулу врезался здоровенный кулак.

Ермаков упал навзничь, тяжело хватая ртом воздух. В темноте, сквозь пелену тумана, он различил трех бойцов ОМОНа, стоявших над ним: грузные бронежилеты, высокие шнурованные ботинки на толстой подошве, шлемы полусферы с закрытым забралом и автоматы Калашникова в руках.

- Менты, - прохрипел он в уоки-токи и отключился. Нежданные гости не должны теперь застать Креста врасплох, и он сумеет хоть как-то подготовиться к встрече.

Два бойца медленно спустились с лестницы, прижимая к боку автоматы. Один тяжело вздохнул, подойдя к тройке товарищей.

- Хорош парень, шустрый, - восхищенно проговорил он, - если бы не жилет, я бы уже лежал: удар у него, что надо.

Огромного роста, почти круглый в форме, прапорщик покачал головой.

- Нечего сказать. Справились впятером с одним, - он зло пнул ногой "Беретту", валявшуюся рядом, - хорошо, не успел применить оружие. Черт знает, что тогда вышло бы.

Охрану двух воров и Креста под резкий окрик - "Молчать!" - уложили на асфальт лицом вниз, заставив сцепить руки на затылке. Уткнувшись носами в весеннюю жижу, плечом к плечу лежали и стильные "упакованные" чечены, и Папины торпеды, и охрана Астафьева. Никто даже пикнуть не успел: ОМОН работал слаженно.

Возле белого мерса остановилась тридцать первая Волга, почти сразу же подъехал УАЗ, принадлежащий ОБК. Вылезший из Волги Прокофьев приветливо встретил появившегося из "козла" Медведева.

- Сколько лет, сколько зим, - он протянул ладонь для рукопожатия, - давно не виделись.

Начальник отдела по борьбе с коррупцией лишь хмыкнул, пожав руку бывшего начальника и друга.

- Хорошо, что по работе видеться не пришлось. - Прокофьев отвел глаза в сторону. Слава Богу! Если такое случится, то встреча будет последней. Он позора не перенесет.

- Оцепите дачу, - повернулся он к майору, командовавшему ОМОНом.

- Уже сделано, - майор улыбнулся, обнажив белые ровные зубы, и взял под козырек.

Два друга переглянулись. Такая дисциплина и точное выполнение своих обязанностей нравились обоим. Майор действительно дока в своем деле. В окружении семерых бойцов отряда специального назначения Медведев с Прокофьевым зашагали к дому мимо уложенных в снежную жижу бандитов. Полковник указал глазами, чтобы их убрали с улицы, и в тот же миг приказ был выполнен. Лязгнули наручники и вся честная компания отправилась за решетку в оперативный автомобиль. Как все там поместятся, милиционеров волновало меньше всего.


Дверь с треском и грохотом слетела с петель и приземлилась в середине просторного холла, сбив большую фарфоровую вазу с искусственным папоротником, поспешившую тут же расколоться на более или менее крупные осколки. Покосился дверной косяк и в проем ввалились два серых колобка с калашниковыми наперевес.

Крест, стоя в дверях гостиной, отметил такой своеобразный, не лишенный оригинальности способ входить в дом. Но удивляться было нечему: милиция. Увидев Прокофьева, он распростер объятия:

- Ба, какие люди! Прошу за стол.

Александр Петрович напрягся. Актерского мастерства Астафьеву было не занимать, и казалось, что сотрудники милиции оказались нежданными, но всегда желанными гостями. И лишь взгляд бизнесмена оставался холодным и негодовал, залезая в самую душу.

Медведев сразу же оценил обстановку. Пришли они явно не вовремя. Стол ломился от закусок и выпивки, а в гостиной сидели всего лишь трое: все они - заправилы южноморских криминальных структур. Разговор оборвался на полуслове, и Папа с Джохаром Сагаевым сидели с окаменевшими лицами. Чеченец лишь изредка притрагивался к холодному мясу.

- Вы все арестованы по обвинению в организации массового убийства, - с трудом вымолвил Прокофьев, чувствуя на себе сверлящий взгляд Астафьева, - наденьте на них наручники, - обратился он к стоявшим за спиной бойцам ОМОНа.

Те тут же рассыпались по дому. Крест вытянул вперед руки.

- Неужели я мало тебе плачу? Пожалеешь, падла, - он высказался и замолчал, распыляться попусту не было никакого смысла.

У Прокофьева все опустилось внутри. Бросить такое обвинение в лицо начальнику управления на глазах у подчиненных? Пусть это правда, но он помнит еще старые времена, он - старый мент и сейчас выполняет свой долг.

Их вывели на улицу, не дав даже накинуть верхнюю одежду, и раскидали по разным машинам. Папу - в один патрульный автомобиль, Джохара - в другой, а Креста - в Волгу полковника Прокофьева.

- Дверку в доме не забудьте сделать, а то хозяин разгневается, - Астафьев, улыбнувшись, опустился на заднее сидение, и колонна сорвалась с места.

Что случится дальше, Крест и представить себе не мог. В его голове такое просто не укладывалось. Думалось, что покатают по городу и отпустят, но это оказалось заблуждением.
Опомнился он и понял, что полковник Прокофьев затеял игру по собственным правилам, лишь когда лязгнул за спиной железный засов камеры СИЗО. Серые стены встретили очередного посетителя тюремным холодом проклятого дома. Пять шагов вдоль, три - поперек - замкнутое пространство с маленьким зарешеченным оконцем, из которого не видно ничего, кроме куска грязного двора.

Астафьев еще несколько раз смерил камеру шагами и улегся на жесткие нары, вытертые тысячами тел. В ногах правды нет, а тем, что он сейчас сорвется и начнет психовать, делу не поможешь. И подложив под голову руки, чтобы было удобно лежать, Крест уставился в засиженный мухами потолок.

Одиночка. Хорошо еще, что Прокофьев не приказал посадить его в общую камеру со скотами. Все-таки он не был коронованным вором, и для сидевших в камере вряд ли будет авторитетом, как Папа или Сагаев, хотя на воле его тронуть никто не посмеет. Но здесь за бетонными стенами и окнами, где видно лишь небо в клеточку, свой особенный мир с другими законами и порядками.

Никогда ему еще не хотелось быть в законе, а сейчас вот потянуло. Стало страшно, что если кинут его в камеру, где народу раза в три больше нормы, что с ним сделают?

Крест сжался в комок, отвернувшись к стене, и, стараясь отогнать дурные мысли, закрыл глаза. Пусть лучше придет беспокойный сон, чем всякая ерунда будет лезть в голову.

Только он провалился в черное бездонное пространство, как лязгнул засов и с противным скрежетом открылась дверь.

- На выход!

Астафьев сел на нарах и взглянул в окно. Уже светало, утро. Солнце узким лучом пробивалось сквозь грязное стекло и освещало серые стены. Конвоир, не говоря ни слова, ждал.

Крест тяжело поднялся, одернул мятые брюки, поправил галстук, который вопреки порядку у него не отобрали, и интуитивно сцепил руки за спиной: пошли. Куда его поведут, он тоже не думал, зная только, что не уйдет из этих стен раньше, чем поговорит с начальником милиции. Так обходиться с Астафьевым не дозволяется никому. И если информация о его задержании просочится в прессу, то это негативно отразится на его бизнесе, а терять деньги по вине какого-то кретина он, честно говоря, не собирается.

Конвоир остановился у знакомой двери и постучал.

- Товарищ полковник, задержанный доставлен.

Крест шагнул в кабинет и сощурился: после темной камеры и коридоров свет больно резанул
по глазам.

- Присаживайся, Виктор, - Прокофьев начал говорить с ним, как с закадычным другом, и Астафьев вовремя остановился, заметив сидящего у стены Медведева, чтобы не высказать все накипевшее за ночь.

Он попросил сигарету - свои он оставил на даче, откуда их троих сорвали менты - и, прикурив, спросил:

- Чем обязан столь лестному приему?

- Мы не будем ходить вокруг да около, - вступил в разговор Медведев, показывая, что хотя звание у него на звездочку ниже Прокофьева, по должности своей он тому не уступает, - вы прекрасно знаете, что произошло вчера.

- Можно было пригласить меня, и мы спокойно бы все обсудили, - огрызнулся Астафьев.

- Виктор, бандиты допустили просчет, пойдя на такую зверскую операцию, - вставил Прокофьев, - неужели вы думали, что вам это сойдет с рук?

Крест гневно стрельнул глазами.

- Могу вас всех заверить, что никто из отцов города, - он имел в виду авторитетов, - не пойдет на беспредел. Мы - не звери! Не надо нас мешать с дерьмом, полковник.

Медведев с интересом наблюдал за Астафьевым. А ведь не столкнись он с ним по работе, Сергей Сергеевич никогда бы не сказал, что этот бизнесмен, которого боготворит весь без исключения Южноморск, воротила криминального мира, бандит, с руками по локоть в крови.

- Нас мало волнует, кто это сделал, господин Астафьев, - холодно сказал Медведев, - у группировок есть пять дней. Через пять дней материалы дела должны лежать у меня или у Александра Петровича на столе. С уликами, с ответами на вопросы, что, где и когда. Думаю, с Прокофьевым вам будет проще договориться.

Астафьев взглянул на обоих ментов. Кто же все-таки главнее из них двоих. Не просчитался ли он, покупая начальника ГУВД Южноморска, глава ОБК, похоже, его и в грош не ставит.

- Пять дней, Виктор, пять дней. Запомните. Хотите работать в Южноморске - давайте сотрудничать, нет - сами понимаете, - Медведев был сам себе противен, никогда ранее он не шел с бандитами на такую сделку, отдавая на откуп свой родной город.

Крест задумался. Другого выхода у него все равно нет, выбора ему милиция не оставляет.

- Если бы вы не вломились к нам без приглашения, возможно, что сейчас бы вместо меня перед вами сидел человек, которого вы так жаждете увидеть, - он блефовал, пытаясь доказать ментам, что то, что от него требуют, в его власти, а сам ломал голову над тем, как уложиться в столь краткий срок, ни дня больше ему не дадут.

- Пять дней, - в третий раз повторил Медведев. Астафьев кивнул головой.

- Максимум через пять дней эта сволочь будет известна. Я не терплю, когда меня так подставляют.

Прокофьев почувствовал, как покрылся гусиной кожей. Последнюю фразу он невольно отнес и на свой счет.

- По-моему, господин Астафьев может быть свободен, - Медведев поднялся и подошел к двери, - закончите с ним, Александр Петрович. Если что, я у себя, - он вышел.

Крест подошел к столу и, подавшись вперед, уперся в него руками.

- Через пять минут все, кто был задержан вместе со мной, должны быть отпущены, - он направился к выходу, но, остановившись на полпути, развернулся и спросил, - а кто же все-таки тебя перекупил, Саша?!

Прокофьев бухнулся в кресло. Кто его перекупил? Гражданский, офицерский долг, присяга!

Астафьев вышел на улицу в одной рубашке, но ему не было холодно. Странно, но на начальника отдела по борьбе с коррупцией подполковника Медведева он обиды не держал. Уже сколько лет Сергей Сергеевич слывет чуть ли не единственным неподкупным ментом в Южноморске и его окрестностях. Он - профессионал, а на профи, как известно, грех обижаться.

А вот оборотень Прокофьев его взбесил. И нашим и вашим угодить хочет. Ну что ж, посмотрим.


5

Папа сидел за столом у себя в офисе.

Менты, сволочи, опять за решетку хотели упечь. Конечно, ему не привыкать, но обратно в зону как-то не хочется. И Крест со своими хвалеными связями и то в камере переночевал. Так что ничем они, в общем-то, не отличаются. Менты на испуг взять хотели!

А денек выдался, что надо. Утром он только из СИЗО вышел, а к обеду передали, что у Малыша к нему базар есть. Вроде как даже стрелку забил. А о чем им говорить? Малыш ведь Рыжего в лицо знает, помнит, чай, кто в него стрелял в ресторане. И опасное это дело со зверьем встречаться.

Харгиев налил себе полфужера "абсолюта" и залпом выпил для храбрости, не закусывая.
Позвонить ли Кресту, посоветоваться, что делать? А вдруг Астафьев его на смех поднимет, что он, авторитет со стажем, такие дела решить не может. Но с другой стороны, они же сотрудничают, и как бы чего плохого не вышло. Разозлится Крест, что его в известность не поставили.

Папа посмотрел на часы. Через два часа он должен быть на пустыре, недалеко от корабельного кладбища, где его будет ждать Малыш, на самой окраине города.
Пустырь Харгиев выбрал сам, ради собственной безопасности. Почти идеально ровный песчаный берег моря просматривается весь из любой точки. Засаду там организовать негде, если только не вырыть окопы, а до этого беспредельщики не опустятся.

По селектору он вызвал Рыжего, который через секунду появился перед своим боссом.

- Приготовь мою машину. "Стволы" положишь в багажник, - Харгиев замялся, не зная, что еще с собой взять.

- Кто с тобой поедет?

Он пожал плечами.

- Подбери сам. Еще две машины. И на всякий случай тех, кто поопытнее, а ты, Рыжий, остаешься здесь.

- Но... - Рыжий думал было воспротивиться.

- Без разговоров, - Папа махнул рукой, - исполняй.

Бригадир послушно кивнул и вышел. О том, что его не берут на стрелку, он сожалел не очень сильно. Здоровее буду, мало ли что там может произойти. Малыш "отмороженный" и его поведение непредсказуемо. Так зачем же испытывать судьбу на прочность?

Харгиев налил еще "абсолюта" и, осушив фужер, выдвинул ящик стола. Старый родной ТТ лежал на прежнем месте в полной боевой готовности.

Вот ты и пригодился, друг, вновь приходится обращаться за твоей помощью. Папа положил пистолет во внутренний карман пиджака и встал на ноги. Сразу же почувствовалась не очень приятная тяжесть, и его повело в сторону. Дурак, все же набрался незаметно для себя. Да любой откажется с ним разговаривать, если он явится на стрелку в таком виде.

Он подошел к зеркалу и со всей силой ударил себя ладонью по лицу. Потом еще и еще. Алкоголь вроде бы немного отпустил. Надолго ли? А Папа продолжал колошматить себя по лицу, пока из зеркала на него не взглянула более или менее приличная и трезвая физиономия, раскрасневшаяся от ударов.

Выйдя во двор, Харгиев увидел свою Волгу и две голубых "девятки", в которых уже сидела братва.

- Едем, - Руслан Георгиевич уселся на переднее сидение и, открыв стекло, подозвал Рыжего, - передашь Астафьеву, что у меня стрелка с Малышом. И я сам разберусь без его участия.

- Так прямо и сказать?

- Прямо так!

Рыжий кивнул головой.

Три автомобиля выехали за ворота, выстраиваясь в колонну. Впереди, как положено - Волга, а за ней - две Самары с включенным ближним светом фар. Со свистом пронеслись несколько улиц и выскочили на Бродвей. На Волге выставили проблесковые маяки, и колонна пошла по всем правилам передвижения министерских автомобилей.

Папа, сидя в машине, смотрел в окно на дома, на прохожих, на южноморские улочки, такие теплые и родные. Он любит их, любит всей душой. Он смотрел на них, но не видел. На сердце скребли кошки, а разум витал далеко, где-то в неведомом пространстве мыслей. Отяжелела голова, в висках пульсировала кровь, и глаза застилала алая пелена.

Харгиев тряхнул головой, пытаясь сбросить с себя тяжесть, появившуюся, по-видимому, с похмелья.

Как поведет себя Малыш? Ответить на вопрос он не мог. Да и что тут голову зря ломать, меньше чем через час все прояснится. Автомобили уже выехали за город, оставалось всего несколько километров, всего небольшой участок загородного шоссе, а потом они снова свернут к Южноморску. Здесь всегда было гораздо меньше машин и меньше светофоров.

- Впереди ГАИ, - водитель сбросил газ.

Папа посмотрел вперед и впрямь заметил сотрудников госавтоинспекции, проводящих досмотр транспортных средств. На обочине уже стояли два КаМАЗа с длинными фурами, а гаишники никак не могли угомониться, приказывая автомобилистам взять к обочине.

Вдруг остановят? Тогда отмазаться будет сложно. Багажник у Волги буквально напичкан разного рода огнестрельным оружием, да еще у Папы за пазухой пистолет. Одна надежда, что машину, следующую с включенным маяком, не остановят.

Вот фуры уже совсем близко, и инспектор ГАИ поднимает жезл.

У Папы внутри все замерло, но команды припарковаться на обочине не последовало, а
инспектор проводил колонну только подозрительным взглядом.

- Начало неплохое, - водитель вновь «добавил газу», чувствуя, как возрастают обороты двигателя.

Через несколько минут они остановились недалеко от пустыря. Оставалась еще четверть часа до встречи, а Папа не хотел появляться раньше назначенного времени. Он вылез на улицу и закурил.

- Приготовьтесь пока. Я этому зверю не доверяю.

Из багажника Волги начали извлекать оружие, готовясь к худшему из вариантов. Медленно тянулись минуты, и Папе показалось, что секундная стрелка почти совсем не двигается. Он несколько раз сверял часы со своими бритоголовыми орлами и каждый раз убеждался, что время все-таки течет неумолимо, превращаясь в вечность. Харгиев не помнил, кто и при каких обстоятельствах сказал, что ожидание смерти хуже самой смерти, но сейчас готов был согласиться.

Он поднес к глазам бинокль, оглядывая место встречи. Бело-желтая песчаная гладь, справа тянулась тонкая серая полоска моря, дальше расплылась на несколько километров бурая масса искореженного металла - кладбище отслуживших свое судов. А вот это уже много интереснее. В окуляры Папа увидел черный БМВ. Один автомобиль, без сопровождения или чего-то подобного. В салоне сидели всего два человека, и вокруг - ни души. Не боится Малыш ничего что ли? Харгиев не знал, но ему было радостно. Значит, нечего и ему волноваться! А со своим эскортом он будет выглядеть солиднее.

Только почему же ему чудятся везде кровавые пятна?

- Поехали! - Папа погрузился в машину.

... Малыш, сидя в БМВ, смотрел, как медленно приближается процессия из трех автомобилей. Идет черная Волга, а по бокам, с двух сторон, чуть сзади бегут миниатюрные Самары. Мокрый песок отяжелел, и не поднимался в воздух при малейшем дуновении ветерка. Поэтому было что-то мистическое в том, как приближаются машины без пыли и без шума.

- Ну что, Арнольд, с Богом, - Малыш хлопнул Верницкого по ладони, и они вылезли из автомобиля, захлопнув двери, примостив автоматы прикладом на открытое окно так, чтобы их не было видно со стороны, но легко можно было достать.

Еще через минуту Волга, скрипнув тормозами, вцепилась протектором в песок, за ней замерли и две "девятки".

Папа, собираясь открыть дверь, будто в замедленной съемке видел, как Малыш выхватил из салона своего автомобиля калашников и, направив на него, нажал на спуск.

Яркий сноп огня вырвался из ствола. Автомат нервно задрожал в руках беспредельщика, и Папа понял, что настал его конец. Пули барабанной дробью ударили в капот, лязгнули по металлу. Раскрошилось лобовое стекло, и маленькие заостренные кусочки стали врезались в мягкую человеческую плоть, забрызгав все вокруг кровью.

Никто не успел вылезти из салонов автомобилей, которые стали братской могилой.
Малыш нажал спусковой крючок и ловил кайф, видя, как вдребезги разлетаются головы, фонтанирует кровь, растекаются по сидениям мозги, и со звоном сыплются гильзы.
Вхолостую забил боек сначала на одном калашникове, потом на другом. Верницкий с Малышом действовали почти синхронно: кинули в сторону автоматы, и, достав из БМВ другие с полными магазинами, снова вернулись к стрельбе, хотя вряд ли остался кто-то живой.
Раздался грохот, брызги огня разлетелись в стороны, ослепив автоматчиков, и Самара подлетела метра на два в воздух, разметав в стороны свои двери. Следом за ней рванула Папина Волга, взрывной волной перевернуло вторую "девятку".

Верницкий прикрыл глаза тыльной стороной ладони, защищаясь от пламени, и бросил под ноги автомат.

- Кончено! - Арнольд открыл дверь и сел за руль, - едем.

Малыш зачарованно смотрел на пылающие остовы автомобилей, горящие трупы. С помощью автоматов решать свои проблемы много проще, чем с кем-то что-либо обсуждать и о чем-то договариваться.

Он аккуратно, почти ласково положил на землю автомат и сель в БМВ.

- Остается Астафьев...


6

Ермаков остановился у городской больницы, его Вольво прекрасно вписалась между двумя Жигулями на стоянке.

Марину еще неделю назад перевели из реанимации в обычную отдельную палату - Астафьев постарался для своей секретарши - с телевизором и прочими мелочами. А Владимир за целую неделю не смог выкроить времени, чтобы ее навестить, и теперь думал, как девушка встретит его. Конечно, ей, несмотря на все удобства, обидно, что про нее забыли.

Он посмотрел на себя в зеркало заднего обзора. Все в порядке, только разбита губа, и кровь запеклась в уголках рта. Омоновец, сволочь, подпортил его внешность, а, в остальном, он выглядит как всегда.

Владимир взял с соседнего сидения роскошный букет метровых алых роз, коробку шоколадных конфет и прошел в здание больницы. Легко взбежал на четвертый этаж, не став дожидаться лифта, и вышел в коридор. Расположение палаты он уже знал, поэтому шел целенаправленно вперед.

Время посещения с семнадцати до девятнадцати часов, Ермаков это знал, но свободные минута у него появилась сегодня и сейчас, да и что стоит бандиту пройти куда-либо в неурочное время.

- Молодой человек, - молоденькая медсестра выбежала из-за своего стола, - вы куда? Кто вас пустил?

Владимир улыбнулся своей белозубой голливудской улыбкой.

- А кто меня остановит?

Девушка удивленно посмотрела, как молодой человек скрылся за углом, силясь придумать какой-нибудь ответ. Но на такую наглость она ничего выдумать не смогла.

Ермаков постучал костяшками пальцев в дверь, зажав под мышкой букет цветов, и толкнул ее ногой.

Достаточно уютная, насколько вообще может быть уютной больничная палата. Узкий коридорчик с дверью в туалет и ванную комнату, а дальше - сама палата со светлым окном, причудливым ночником. Аккуратно застеленная постель под желтым покрывалом, маленький цветной телевизор на прикроватной тумбочке и небольшой квадратный столик с двумя стульями в углу у стены. Словом, идеальный порядок, именно такой, как любит Марина.
Владимир положил розы и конфеты на кровать и вышел. В палате никого не было, и ему там находиться не стоило, больничный покой навевал тоску.

Он подошел к медсестре, скрытые под халатом прелести которой уже оценил по достоинству.

- Извините, пожалуйста, - молодой человек подождал, пока на него обратят внимание, - не скажете, где девушка из сорок шестой?

- Вы ей кто будете?

- Муж, - не задумываясь, ответил Владимир, пряча руку без обручального кольца в карман.

Медсестра сказала после минутной паузы.

- Пройдите к главврачу. Прямо по коридору и направо.

Он посмотрел в конец коридора и кивнул. Хотел сказать спасибо, но не смог, комок подступил к горлу, и язык словно прилип к гортани. Сердце почувствовало что-то неладное, и покачивающейся походкой Ермаков пошел к главврачу.

- После операции возникли осложнения. Она потеряла много крови во время ранения. Когда ее доставили к нам, из тела было извлечено несколько осколков разной величины, сделано переливание крови. Ваша Марина держалась молодцом, мы даже решились перевести ее из реанимации. Но организм оказался слаб и дал аллергическую реакцию на новый, введенный ей препарат. Одним словом, сердце не выдержало. Три часа назад она умерла, - врач говорил будничным голосом, ни доли сочувствия не было в этих словах.

Владимир сидел, зажав голову руками. Первым желанием было выхватить пистолет и разрядить всю обойму в этого бородатого черта в голубом халате, но он сдержался. А что теперь? Он остался один, совершенно один на белом свете. Кто теперь выслушает его, прижмется к нему, поделится своим теплом? Скольких друзей он потерял в Афганистане, любимый человек, единственная душа, понимавшая его, ушла в небытие. Рядом с ним бродит смерть, он чувствует ее холод, но, боясь прикоснуться к нему, старуха с косой отнимает его близких. И кто у него остался? Астафьев, для которого он лишь преданный пес, приносящий тапочки, или братва, для которой он бригадир? А ведь не поехал бы он тогда разбираться на рынок, Марина была бы сейчас жива и улыбалась бы наступающей весне.

Врач что-то говорил, а Владимир встал, опрокинув стул, и вышел за дверь. Ноги были, точно ватные, и он не чувствовал своих шагов. Последнее желание, появившееся в его мозгу, - напиться, надраться, как свинья, и забыться в хмельном сне.

Он не пьет, списывая это на занятия спортом, но ответ этот для окружающих. Истинная причина в другом: Афган. Он боялся, что после стакана у него "уедет крыша", как случалось уже раньше. Война деформировала психику многих пацанов, и Владимир не был исключением. Тогда на Востоке он насмотрелся такого своими уже недетскими глазами девятнадцатилетнего мальчишки, чего бывалый офицер за всю свою практику не видывал. И сейчас если трезвый он способен контролировать свои эмоции, то за состояние алкогольного опьянения ручаться не мог.

Владимир не заметил, как оказался на улице, не заметил, как подошел к телефону-автомату и набрал номер. Хотелось с кем-то поговорить, поделиться своим горем. А он ведь никогда не думал, что влюблен в Марину, а ее смерть его потрясла.

Астафьев взял трубку сразу же. Именно Астафьев, больше Ермаков никому не мог позвонить.

- Марина умерла, - срывающимся голосом произнес он в трубку.

Крест пропустил известие мимо ушей.

- Быстро ко мне, тебе задание есть, - и он повесил трубку. Ермаков слышал отрывистые короткие гудки. Босс даже не выслушал его, не подыграл, что тоже переживает смерть Марины. Другого от него, в принципе, и ожидать-то нечего было. В свое время он трахнул секретаршу, переспал с ней, и она ему перестала быть необходимой. Пусть теперь телохранитель поиграется. А кто же знал, что Ермаков утонет в ее глубоких глазах.

Владимир сел в машину, включил зажигание и, резко бросив сцепление, выжал до упора газ. С визгом Вольво перескочила широкий газон и вылетела на улицу, на полосу встречного движения.

Потом он будет удивляться, как умудрился не разбить машину, а сейчас ему было все равно. Смерть или жизнь, какая разница. Первое было бы, наверное, даже предпочтительнее.
Как он добрался до офиса Креста, Ермаков сказать не мог. Помнил только, что стрелка спидометра не падала ниже ста двадцати километров в час. Никогда в нормальном состоянии он не пролетел бы по узким улочкам Южноморска с такой скоростью.

Астафьев подивился, как Владимир оперативно сумел добраться до офиса, но на этом дело и кончилось. Его волновали только свои проблемы и задетое самолюбие.

- С полковником Прокофьевым пора кончать, - Крест выложил перед Ермаковым пистолет системы Макарова, - ты сделаешь это лучше, чем другие.

Владимир кивнул головой.

- Понятно, - он не будет спрашивать о причине такого решения, хотя смутно догадывался, что лежит в основе. Одним продажным ментом больше, одним меньше - принципиального значения это не имеет. Раз гибнут те, кому стоит жить, то всякой мрази на Земле не место.

- Но убрать его надо не сейчас...

Посмотрев на босса, Владимир уткнулся взглядом в пол. Какая разница, сейчас или потом? Как ему скажут, так он и сделает.

- Пусть все уляжется, поутихнет. Еще посмотрим, не пойдут ли по городу сплетни, что менты ночью авторитетов взяли. Коли все спокойно будет, отправишь полковника к праотцам, если шумиха поднимется, подождешь. Мне сейчас ни к чему, чтобы на меня труп милицейского начальника повесили. А позже его уберут, пусть сыщики думают, что да к чему.

- Ясно, - Владимир забрал ПМ со стола, - все сделаю в лучшем виде. Сколько у меня в запасе времени?

- На твое усмотрение, но не затягивай, - Крест видел, что Ермакову тяжко находиться в кабинете, поэтому задерживать не стал.

Вот он и киллер. Должен убрать высокопоставленного чиновника. Только зачем ему дали ПМ? Может быть, он любит работать с винтовкой, что к тому же удобнее. Но теперь ликвидация Прокофьева его забота, а не Креста. Однако все это будет позже, а сейчас Владимир точно знал, что сделает. Он выйдет из офиса, пройдет вверх по улице и, свернув за угол, войдет через низкую дверь в бар и напьется, чтобы хоть на полчаса отвлечься от жуткого мира с его жестокими законами выживания. И пусть потом раскалывается голова, наплевать, но сейчас он окунется в море алкоголя и будет рад. В нем он найдет свое успокоение.


Продолжение: http://www.proza.ru/2010/07/09/626