Папа

НЕ ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ ВАРИАНТ:

Когда закончились уроки, все ученики гурьбой вывалили из школы. Шёл мелкий дождь. Но пятеро четвероклассниц не спешили идти домой. В их числе была и я. Одной из девочек купили новый мобильник. Все с восторгом разглядывали его, хваля популярную в то время полифонию. Девочки стояли под одним зонтиком, ожидая, когда их заберут родители, а двое из них просто не спешили домой.
Меня должен был забрать папа, но он почему-то опаздывал. Дела, что поделаешь. Простояв полчаса под зонтиком с одноклассницами, я начала волноваться. Хотелось скорее пойти домой, и пешком совсем недалеко. Но мне велели ждать, пока за мной приедет отец, ведь родители всегда волнуются, когда я куда-то самостоятельно хожу. Но я уже вполне самостоятельная, через несколько дней мне будет десять лет. Жду не дождусь своего дня рождения.
Меня очень удивило, когда за мной приехал папин друг. Дядя Марат. На мои вопросы, почему не приехал папа, он отвечал «не смог». Так мы и доехали до дома, а я всё была в недоумении.
Когда я открыла калитку, то увидела кучу друзей моих родителей. Меня пробрала радость, ведь обычно мы устраиваем шашлыки только по воскресеньям, а сейчас будний день. Но почему-то все такие невесёлые!
Ко мне подходит заплаканная мама. Я окончательно запуталась.
-Настенька, папа умер.
Я недоумённо выпучила глаза. Что за шутки такие!? Но снова посмотрев на лица гостей, до меня потихоньку начало доходить.
Дядя Марат кивнул, подтверждая слова мамы. Их голоса звучали как будто издалека, всё расплывалось перед глазами. Слёзы потекли ручьём из остекленевших глаз. От безысходности я начала грызть зонтик, который был у меня в руках, уже не контролируя себя.
-Как это ничего нельзя сделать!? Скорую, скорую, может, папу ещё можно спасти!!! – отчаянно закричала я.
Мама лишь покачала головой и повела меня в дом.
Окончательную ясность внесла белая простыня, закрывающая зеркало.
Где-то до этого я слышала, что когда в доме умирает человек, требуется занавесить тканью все зеркала, для того, чтобы покойная душа не увидела в нём себя…
Я кричала, билась и безостановочно рыдала.
Я не могла поверить. Не могла. Не желала…
В спальне родителей зазвонил папин мобильный. Я подняла трубку. Мужской голос попросил:
-Позови, пожалуйста, папу к телефону.
-Он умер.
-Нельзя так шутить! Позови Юру, пожалуйста! – прозвучал в динамике взволнованный голос.
-Я не шучу, - тихо сказала я и положила трубку.
Позже, меня отправили успокаивать бабушку, мать моего отца. Она-то мне и поведала, что случилось.
Бабушка, как и каждый день кормила папу обедом. Вместе с ними сидел мой младший брат Сашка. Отец был болен, и вот совсем недавно его выписали из больницы. Вот он и не ходил на работу. Всё съев, он сказал, что поднимется и пойдёт покурить.
Прошло минут десять, но он всё не приходит обратно. Бабушка заволновалась и решила подняться наверх. И в ужасе заорала – на полу  лежало мёртвое тело её сына, а сверху болтался крепкий кожаный поводок нашей кавказской овчарки. Когда Юра повесился, поводок не выдержал и порвался, и тело упало на пол. Опомнившись, бабушка опрометью кинулась вниз, вызвала скорую и позвонила моей маме…
Уже позже она обзвонила всех друзей и родственников отца, и все приехали. Сашку вообще увезли из дома, от греха подальше. Нечего, чтобы у четырёхлетнего ребёнка была травма на всю жизнь… Но я уже взрослая. Мне почти десять.
Отца снесли вниз на старом зелёном пледе, который потом сожгли.
Семейная идиллия внезапно превратилась в кошмар…
Я очень не хотела идти на похороны. Мне было страшно, страшно до ужаса. Но мама сказала:
-Настя, я до сих пор, спустя тридцать лет, жалею, что не попрощалась со своим отцом. А ты попрощайся… Поверь, тебе станет легче.
И я согласилась.
Я мало чего помню. Вот мы сели в древний жёлтый катафалк… Вся дорога по пути к кладбищу и гроб были забросаны цветами… гвоздиками. Помню, как высыпали из домов все соседи, глядели на длинную похоронную процессию. Помню, как моя крёстная мама села на крышку гроба, перепутав её с лавочкой. И как она истерично засмеялась, когда ей это сказали.
Серое лицо отца.
Когда долго смотришь на него – то, кажется, что он улыбается.
Я говорю об этом маме, а она плачет, и мотает головой из стороны в сторону. Когда я поцеловала папу в лоб, он был холодным и пах чем-то странным. И весь катафалк, венки, всё это пахло этим. Потом этот запах всю жизнь сводил меня с ума. Когда я чувствую его, то начинаю плакать.
На похоронах собралось более сотни человек. Помню двоюродную сестру, успокаивающую меня. Когда гроб закрыли и начали засыпать землёй, я уже ни о чём не думала. На этом воспоминания обрываются.
Долгими месяцами я плакала, плакала каждую ночь… но самый большой кошмар не в этом. Со временем выветрился его запах, забылся голос, а лицо. Я с ужасом поняла, что не могу вспомнить лицо отца.
Стирались воспоминания, оставляя за собой чёрную пустоту...
Слёзы кончились лишь через несколько лет, когда плакать было уже нечем.
Через пять лет не осталось ничего о нём в моей голове.
Кладбище стоит недалеко от нашей улицы, так что временами я захожу туда и здороваюсь с папой. Долго смотрю на его портрет, сидя на небольшой скамейке.
И в каждый раз понимаю: нет, слёзы не кончились…

ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ:

Когда закончились уроки, все ученики гурьбой вывалили из школы. Моросил мелкий дождь. Но пять учениц четвертого класса не спешили идти домой. В их числе была и я. Одной из девочек купили новый мобильник. Все с восторгом разглядывали его, хваля популярную в то время полифонию. Девочки, теснясь, стояли под одним зонтиком, ожидая, когда их заберут родители.
Меня должен был забрать папа, но почему-то он опаздывал. Увы, дела. Проболтав полчаса с подружками, дабы скоротать время, я начала волноваться. Хотелось уже пойти домой, ведь пешком совсем недалеко. Тем более, я уже вполне самостоятельная, через несколько дней мне будет десять лет.  Я в приятном предвкушении праздника. Но мне велели ждать, пока за мной приедет отец, ведь родители всегда волнуются, когда я куда-то самостоятельно хожу.
Я крайне удивилась, когда за мной приехал папин друг. Дядя Марат. На мои вопросы, почему не приехал папа, он отвечал «не смог».  Я села в машину и до дома мы ехали погруженные каждый в свое молчание, а я – в недоумении.
Когда я открыла калитку, то увидела во дворе кучу друзей моих родителей. Меня пробрала радость, ведь обычно мы устраиваем званый ужин только по воскресеньям, а сейчас будний день. Но почему-то у всех такие грустные лица!
Ко мне подходит заплаканная мама. Я окончательно запуталась.
-Настенька, папа умер.
Я была шокирована этой фразой. Что за шутки такие!? Но снова посмотрев на лица гостей, я потихоньку начала понимать…
Дядя Марат кивнул, подтверждая слова мамы. Их голоса звучали будто бы издалека, всё стало расплываться перед глазами. Из остекленевших глаз потекли ручьем слезы.
От безысходности я начала грызть зонтик, который был у меня в руках, уже абсолютно не контролируя себя.
-Как это ничего нельзя сделать!? Скорую, скорую, может, папу ещё можно спасти!!! – отчаянно закричала я.
Мама лишь покачала головой и повела меня в дом. Я не могла даже предположить, что произошедшее необратимо.
При виде белой простыни, закрывающей зеркало, пробежали мурашки по коже. Это не розыгрыш, на что наивно надеялся мой детский разум…
Я слышала, что когда в доме умирает человек, необходимо занавесить тканью все зеркала, чтобы покойная душа не увидела своего отражения…

Я кричала, билась в истерике и безостановочно рыдала.
Я не могла поверить. Не могла. Не желала…
В спальне родителей тишину прервал папин мобильный. Я автоматически ответила на звонок. Мужской голос попросил:
-Позови, пожалуйста, папу к телефону.
-Он умер.
-Нельзя так шутить! Позови Юру, пожалуйста! – прозвучал в динамике взволнованный голос.
-Я не шучу, - тихо сказала я и положила трубку.
Позже, меня отправили успокаивать бабушку, мать моего отца. Она-то мне и поведала, что случилось.
Бабуля каждый день кормила папу обедом. Вместе с ними в этот день сидел и мой младший брат Сашка. Отец был болен, и совсем недавно его выписали из больницы. Вот он и не ходил на работу. Всё съев, он сказал, что поднимется на верхний этаж дома и пойдёт покурить.
Прошло минут пятнадцать, но он всё не приходит обратно. Бабушка заволновалась и решила подняться. И в ужасе заорала – на полу  лежало мёртвое тело её сына, а сверху болтался старый кожаный поводок нашей кавказской овчарки. Когда отец повесился, ремень не выдержал и порвался, а тело упало вниз.
Опомнившись, пожилая женщина опрометью кинулась вниз, вызвала «скорую помощь» и позвонила моей маме…
Уже позже она обзвонила всех друзей и родственников отца, и все приехали. Моего младшего брата вообще увезли из дома, от греха подальше.
Не хватало, чтобы у четырёхлетнего ребёнка была психологическая травма на всю жизнь… Но я уже взрослая.
Мне почти десять.
Отца снесли вниз на старом зелёном пледе, который потом сожгли.
Семейная идиллия внезапно превратилась в кошмар…
Я очень не хотела идти на похороны. Мне было безумно страшно, и казалось, что я не выдержу пребывания там, на кладбище и всего похоронного процесса. Но мама сказала:
-Настя, я до сих пор, спустя тридцать лет, жалею, что не попрощалась со своим отцом. А ты попрощайся… Поверь, тебе станет легче.
И я согласилась.
Я практически ничего не помню. Вот мы сели в древний жёлтый катафалк, который, казалось, вот-вот развалится. Вся дорога и гроб были забросаны цветами… гвоздиками. Помню, как высыпали из домов все соседи, глядели на длинную похоронную процессию. Помню, как моя крёстная мама внутри катафалка села на крышку гроба, перепутав её с лавочкой. И как она истерично засмеялась, когда ей это сказали. Ее рассудок совсем помутнел от переживаний.
Серое лицо отца.
Когда долго смотришь на него – то, кажется, что он улыбается.
Я говорю об этом маме, а она плачет, и мотает головой из стороны в сторону. Когда я поцеловала папу в лоб, он был холодным и пах чем-то странным. И весь катафалк, венки, всё источало этот приторный запах. Потом он несколько лет сводил меня с ума.
 На похоронах собралось более сотни человек. Помню двоюродную сестру, успокаивающую меня. Когда гроб закрыли и начали засыпать землёй, я уже ни о чём не думала. На этом воспоминания обрываются.
Долгими месяцами я плакала, плакала каждую ночь… Но самый большой кошмар не в этом. Со временем выветрился его запах, забылся голос… А лицо? Я с ужасом поняла, что не могу вспомнить лицо отца.
Стирались воспоминания, оставляя за собой чёрную пустоту...
Слёзы кончились лишь через несколько лет, когда плакать было уже нечем.
Через пять лет не осталось практически ничего о нём в моей голове.
Кладбище стоит недалеко от нашей улицы, так что временами я захожу туда и здороваюсь с папой. Долго смотрю на его портрет, сидя на небольшой скамейке.
И в каждый раз понимаю: нет, слёзы не кончились…