Я служил в Москве в войсках ВСО (Военностроительный отряд). А точнее проработал три года. Строили военные объекты. Оружие видел издали у ребят из роты охраны. Работал водителем. Занимался вольной борьбой.
У нас был неплохой тренер, но он ушел, а на его место взяли нового. Мы как обычно собрались в спортивном зале для знакомства с новым тренером. Поздоровавшись, он спросил:
-Ну, покажите, чему вас здесь научили?
Все молчали. Был у нас в группе Анатолий с Украины. Небольшого роста, шустрый, неплохо знал приемы, я подумал, что он сейчас выйдет и поборется с тренером. Но он сам не вышел, а предложил для этой цели мою кандидатуру.
-Я предлагаю Белесова, он кандидат в сборную нашей части. Мы готовились к соревнованиям на первенство округа.
-Выходи, Белесов, не трусь, что бы я имел представление, чему вас здесь обучали.
Я вышел вперед.
-Да я и не трушу, я люблю побороться, а тут такой случай с самим тренером.
Он заулыбался, мы стали в стойку, и борьба началась. Я сразу же поймал тренера на прием, крутнулся и почувствовал резкую боль в ноге.
Невольно вырвалось:
-Ой!
И я ослабил хватку.
Тренеру, по-видимому, стало стыдно, что он чуть не оказался на матах, и он, не обращая внимание на крик, решил уложить меня. Маты у нас были самодельные. То есть матрацы, а на них натянуты старые списанные солдатские байковые одеяла. В них то и запуталась моя нога. Мгновение и он прижал меня к матрацам, послышался хруст и я закричал:
-Что ж ты, сволочь делаешь, ведь я подал тебе сигнал.
Подбежали ребята. Я не мог встать на правую ногу. Меня подхватили под руки и потащили в санчасть. Нога моя опухла. Наш доктор констатировал:
-Перелом.
И меня отправили в госпиталь. Оказалось верно, косой перелом внутренней ладышки. Мне наложили гипс и оставили в госпитале на долгих полтора месяца. Лежал я в коридоре, палаты были заняты. Это было длинное помещение, где у окон стояли койки, спаренные по две, на них лежали травмированные, а в ногах между койками и дверьми палат свободный проход. Каждое утро его протирала мокрой тряпкой на швабре тетя Шура – санитарка. Мыла она его и в этот день.
Он был солнечный, в палате тепло, нога немного ныла, но не чесалась. Вначале для меня это было мукой, но однажды ночью, когда я не мог уснуть и постоянно вертелся, ко мне подошла дежурная медсестра и подала мне тонкую линейку, что бы я смог ее просунуть под гипс и почесать зудящий участок ноги. Утром она сменилась, а линейка так и осталась у меня, я ее прятал под подушкой. Я задремал. И вдруг я очнулся от хохота, который все нарастал и нарастал. Я поднял голову и увидел бегущего больного. Он был
невысокий, худой. Больничная пижама не по росту огромна. Пижамные брюки с него почти свалились, он пытался их придерживать руками. За ним бежала санитарка с тазиком в руках и вертела им то в одну, то в другую сторону крича:
-Сыночек, да постой! Да погоди! Не беги! Ты же мне всю территорию заделаешь!
Но солдат бежал, не останавливаясь, и когда он поравнялся со мной и я увидел его оголенный зад, из которого струйкой вырывалась жидкость, по мере движения ягодниц то в одну, то в другую стороны. Я все понял и тоже невольно захохотал, поддаваясь всеобщему истерическому смеху. Санитарка сопровождала его до самого конца коридора, пытаясь поймать струйку жидкости, которая по мере бега вырывалась из него то вправо, то влево, обдавая белоснежные занавески на койках и стены и двери палат.
Из кабинета выбежал майор медицинской службы, мой лечащий врач и крикнул:
-Что за шум, прекратить смех!
Но, увидев происходящее, и еле успел спрятаться за дверь, сам расхохотался и сквозь смех промолвил:
-А впрочем, смейтесь, смех для здоровья полезен.
Потом разобрались. На первом этаже были процедурные кабинеты, на втором лежали травмированные, на третьем с расстройствами желудков и так далее. И вот группе солдат с третьего этажа сделали клизмы. И они пошли к себе на этаж в туалет. Шутники везде бывают. Среди этой группы оказался старшина сверхсрочник. Он то и пошутил над горе солдатом, чтобы он первый, как самый шустрый, побежал к себе на этаж и к их приходу уже освободил занимаемый туалет. Он и побежал, не зная о том, что с клизмой бегать
нельзя. Вот он и растряс, вот он и насмешил всех, кто это видел, да и тех, кому это потом рассказали.