Божественная трагедия

               



         Что сделает пятилетний малыш, увидев что-нибудь особенное, прекрасное, необыкновенное?  Скорее всего, он захочет поделиться увиденным с самым близким и любимым существом, с мамой.

         Я бежал по освещенной ярким солнцем улице и, задыхаясь и захлебываясь от восторга, кричал:
         - Мама! Я видел Бога!
Мама, крепко схватив меня за руку, как-то воровато оглянулась и громко сказала:
         - Бога нет, и ты ничего не видел.
Она быстро шла по улице, почти волокла меня за руку и не давала говорить.  Я не ожидал такой реакции. Мама мне не поверила. Наверное, она просто меня не поняла. Когда мы вошли во двор, я решительно выдернул свою руку из её руки и остановился.
         - Мама, послушай! Я видел Бога! Он такой….
         - Бога нет. Ты не мог его видеть!
         - Как же нет, если я Его видел!
         - Тебе что-то померещилось. Ты не заболел?
Мама потрогала мой лоб и заглянула в глаза.
         - Температуры нет. Может быть, ты белены поел? Говори, что ты съел! Покажи мне травку! Мы быстренько промоем желудочек и всё пройдёт.
Затопав босыми ногами по тёплой пыли двора и чуть не плача, я всё ещё пытался объяснить:
         - Я ничего не ел, и не заболел, и не примерещилось мне. Я просто видел Бога.
         - Где же ты его видел?
         - В доме у бабушки.
         - И когда это было?
         - Только что, перед твоим приходом.
         - И показать сможешь?
         - Конечно! Пойдём скорее!
Я схватил маму за руку и потащил её в дом. Нас встретила тревожно засуетившаяся бабушка. Мама сердито взглянула на неё и строго сказала:
         - Ну, показывай своего Бога! Где он?
         - Здесь, в кладовке.
Я увидел бабушкины глаза и понял, что делаю что-то плохое. Но что? Это было мне не понятно. Оказывается, не всё, что знаешь, можно говорить, даже маме. Мама решительно открыла дверь кладовки и включила свет.
         - Кто тут у вас прячется? Где же Бог? Нет его! Я же говорила, что Бога нет!
         - Никого здесь нет! Вот полочки, варенье, огурчики, сметана. И больше никого. – подтвердила бабушка, старательно пряча глаза.
         Я растерянно смотрел на полочки, уставленные банками с вареньями и соленьями, аккуратно задернутые ситцевыми занавесочками. Как же так? Ведь совсем недавно здесь, в мягком колеблющемся свете лампадки, я видел удивительный лик со сведёнными, как от боли бровями. Бабушка, стоя на коленях, разговаривала с Ним, а Он взглянул на меня своими глубокими, печальными глазами и я сразу понял, что на меня смотрит Бог.  А теперь вот, бабушка старательно прячет глаза и говорит, что никого здесь нет. Но почему?
         Из разговоров взрослых я знал, что бабушка тайком меня окрестила, когда родители ходили в кино, потому, что коммунистам нельзя крестить детей. А мои мама и папа были коммунистами. А может быть, коммунистам и Бога видеть нельзя? Поэтому они и думают, что Бога нет. Мне так жалко становится маму и папу, и всех коммунистов, которым нельзя видеть Бога. И я горько плачу, обхватив мамины колени. Впервые в жизни я плачу не от боли, а от жалости к другим.
         Прошли годы. Я носил на груди красную звёздочку, а потом и красный галстук на шее. Я был комсомольцем и даже на отлично сдал зачёт по атеизму. Но я так и не стал коммунистом, потому, что коммунистам не дано видеть Бога.
         А я так и не смог ПОВЕРИТЬ, что Бога нет.