“Он бесподобный любовник! – восхищалась она. – Начинает всегда с пальчиков на ногах – целует, облизывает, посасывает, что стреляет жгучими стрелами в пах. Сдвигается выше, до бедер, а в паху все уже плавится, пылает. Когда же его губы добираются до врат любви – плавится уже моя голова, мое сознание, мои мысли. Вожделение уносит к зениту, знаменуя первые выбросы страсти, срывая с моих уст крики наслаждения. Я впадаю в состояние непреходящего блаженства, и не в состоянии из него выйти. А ведь еще не приведен основной аргумент. Когда доходит очередь до него, он так туго распирает плоть, что я кажусь себе подстреленной дичью, нанизанной на вертел, вращаемый над горнилом любви. Я не в силах противостоять, да меня уж и не существует! Осталась лишь оболочка, наполняемая чувственностью и вожделением. Ошалевшая, не понимаю, что со мной, сколько прошло времени – ору, стенаю, рыдаю, визжу. И это длится бесконечно!.. И когда понимаю – смерть близка, вымаливаю пощаду! Он милостиво принимает капитуляцию. К этому времени мое гнездышко вконец разорено. Лишь утомленные жрицы любви смогут понять такое…
Тела своего я не ощущаю – блаженство и нега нехотя покидают меня, взамен чему, растекаясь по телу, приходит приятная усталость…
С трудом возвращаюсь в себя с одной лишь мыслью – спать, спать, спать...
Но даже во сне я тяжело вздыхаю, вскрикиваю, вздрагиваю, всхлипываю, еще и еще раз переживая небывалое потрясение плоти, этот удивительный затяжной праздник – “любовный марафон”…
А ведь ее любовнику не исполнилось восемнадцати!..
Алексей увидел юношу на дне ее рождения. Тот отличался великолепным сложением, казался значительно старше. Был немногословен, производил приятное впечатление. Потом оказалось, что производить впечатление было его работой, и что многочасовая любовь – также его работа, при этом, хорошо оплачиваемая. Но любил он ее не за деньги, а просто любил.
Она – красивая, молодая, яркая, успешная, на редкость темпераментная женщина, познавшая все прелести семейной жизни, имея дочь (подростка), которой ничего, кроме отчества, от своего отца так и не досталось…
Вечером перед сном почему-то подумалось о ней, о ее любви к юноше. Возможно и забыл бы, да вспомнил себя (в свои неполные 18 лет), свою первую влюбленность, свой первый любовный марафон.
Сколько лет прошло! Какая огромная пропасть меж ними!
Алексей вспомнил поездку (школьников 11 класса киевской школы) в Таллин на весенние каникулы.
Их пристроили ночевать на матах в спортивном зале одной из таллинских школ…
В тот вечер он долго готовился. Подгадывал, хитрил, ходил кругами и был, наконец, вознагражден, удалось устроиться рядом с ней, его безнадежной симпатией. Застолбил место, бросив пальто и свои вещи на мат рядом с ее сумкой, но спать еще было рано. И с дружками пошел в укромный уголок, где распили бутылку дешевого вина – на большее не хватило денег. Алексей не опьянел, нет, просто набрался храбрости. Дело шло к ночи. Стали устраиваться на ночлег.
Какое счастье – она совсем близко. Их ждала восхитительная ночь – ночь любви!..
…Затаив дыхание, поглядывал (подглядывал) на милую ему соседку. Она лежала на спине. Сумерки зала позволяли ее рассмотреть. Обтянутая футболкой грудь выпукло обозначилась, ритмично вздымаясь…
Повернулся на бок, девушка была на расстоянии вытянутой руки, мог дотянуться, но не смел, лишь смотрел, смотрел, смотрел… Время остановилось… И если бы не выпитое вино, все бы тем и завершилось. Он пролежал бы рядом с ней всю ночь, счастливый лишь этим…
Рука помимо его воли потянулась к ней, дотронулась до руки, проверяя. Она пошевелилась. Застыл. И вдруг, неожиданно даже для себя самого, коснулся груди девушки. Какое удивительное неземное ощущение! Впервые наяву он почувствовал упругую мягкость – предмет мальчишеских грез и мечтаний. Этого не может быть! Избранник бога, он приобщился к великому таинству! Трудно найти слова, которые смогли бы передать его состояние. Трепет, благоговение, блаженство, восторг! Показалось даже, что потолок поплыл, покосился, нарушая размеры…
Упругая мягкость или мягкая упругость? Только девичья (женская) плоть позволяет объединить эти два взаимоисключающих свойства!..
Она мерно дышала – похоже спала.
Рука, все смелее познавала упругое полушарие, проснувшийся набухающий бутончик, пробивавшийся через ткань. Дыхание девушки нарушилось, она потянулась, выгнулась. Алексей застыл, подождал, пока восстановится ее дыхание. Возобновил ласки – дыхание прервалось. Убрал руку – дыхание восстановилось. Ну, конечно же, она не спала! Тогда почему не препятствовала? Не слишком задумываясь об этом, он продолжил сладкое познавание, перенес ласки на вторую грудь. Стал нежно мять мягкую упругость. И каждый раз, когда возобновлял ласки, дыхание девушки нарушалось. Когда же застывал, девушка шевелилась, поводила плечами, как бы поощряя…
Испытывал ли он желание перенести ласки к бедрам, к низу живота?..
Нет!
Испытывал ли страсть? Нет, и еще раз, нет! Тогда ему доставало этих неизведанных ранее чувств – острых, жгучих и невозможно сладких, он еще пребывал в том счастливом состоянии, когда девушки представляются неземными существами, и даже мысли о том, что они такие же, как другие, и также ходят в туалет, казались кощунственными…
…Всю ночь он упивался удивительными ощущениями. Напрягшиеся груди девушки натянули ткань футболки, обозначились вздувшимися бутонами… Бедная, наверное она давно уже устала лежать на спине, но не переворачивалась, не нарушая таинство своего постижения, похоже, и ей это очень нравилось. Во всей дальнейшей жизни ей, скорее сего, не удастся более испытать таких переживаний. И лишь, когда забрезжил рассвет, и очертания спящих стали зримыми, девушка повернулась на бок. Короткий сон сморил ее…
…Поутру ничто не указывало на то, что между ними появилась тайна. Она невозмутимо смотрела на него, и лишь то, как чуть дольше обычного задерживала взгляд, как поводила ушками, прислушивалась к его разговорам с друзьями, все же выдавало ее…
И вот теперь, много лет спустя, Алексей сравнивал себя тогдашнего романтичного, восторженного юношу - с нынешним визави – опытным и неутомимым любовником.
Их разделяло не время, нет!
Мир стал другим!..