Каникулы в то лето я провела далеко от дома,в пионерском лагере"Слободзея".
Добираться туда было не просто.Сначала мы ехали от Кишинёва до Тирасполя,потом от Тирасполя до Бендер.Поезд после Тирасполя почему-то поехал назад,и мы подумали,что возвращаемся в Кишинёв.
Не помню,сопровождал меня кто -нибудь в этой поездке,или я ехала с группой школьников,но помню,что от Бендер нас ещё долго везли на автобусе.
Сам пионерлагерь поразил меня своими крохотными размерами.Через главные "ворота"мы попали на небольшую площадку,огороженную плетнём,а калитка с другой стороны выходила на почти пересохшую речку,которую курица могла спокойно перейти.Стало ясно,что мечтам о купании,о котором мы грезили перед от"ездом,не сужденно осуществиться.
В небольшой по размеру комнате стояли в притык кроватки.Чтобы мне подойти к своей,например,нужно было протиснуться между двумя кроватками других девочек. Только тогда могла я как-то развернуться,сесть на неё и потом бочком-бочком каким-то образом улечься.
Не помню,была ли там вообще столовая.Наверное,всё-таки была.Наверное,она примыкала к спальне.И что мы там ели,не знаю.Это было не главное.А главным было:море солнца,пересохшая
речка,заросли ежевики по покосившемуся забору...
В этих-то зарослях спелой,свежей ежевики коротали мы время перед обедом.
Как оказалась вдруг передо мной эта рыженькая,может,не очень красивая девочка?
О чём говорили мы с ней?Но вдруг она удивила меня,заявив,что девочки с ней не хотят играть,потому что она еврейка.Мне раньше не приходилось слышать подобных признаний.
Видимо,это убеждение существовало лишь в её воображении.Как можно играть или не играть с кем-то в пионерлагере,тем более в таком тесном,небольшом.Вместе выходили мы за калитку,
на бережок почти пересохшей речки,смотрели не прибавилось ли за ночь воды в речке.Потрогать ногой водичку,которая была довольно холодна,вздохнуть,что и сегодня не искупаться,вернуться на территорию,и залезть снова в ежевичные дебри,расцарапывая руки в погоне за сладкими ягодами.
Какая вкусная ежевика в Молдавии! Сочная,большая ягода оставляет свою краску уже у тебя на пальцах!И сколько мы ни с"едали её,-сколько нас там было?40 или 50 девочек?,-на следующий день их было снова видимо-невидимо.
И вот под этим ярким солнцем ломать себе голову о своём происхождении,о принадлежности к какой-либо национальности!Тем не менее,я со всей пылкостью своего жаркого сердечка,стала "защищать" её от девочек,которые и не собирались на неё нападать,которые и не подозревали о её "переживаниях". И скоро мы с нею стали неразлучны.
А я размышляла,почему до этих пор не приходилась сталкиваться с такими "страданиями"
Как легко и бездумно мне жилось на Сахалине!
Взбежишь рано утром на сопку,открывается вид на красивую бухту подковой.Серые,стальные корабли стоят на рейде.
И в главном городе страны разговоры велись о другом.Никто не рассуждал о том,кто он,и откуда пришёл.Знали:мы -родные.
И вот спустя много лет ...
Именно с этой рыженькой моей подругой в предоставленное нам свободное перед от"ездом время мы отправились "на экскурсию" к развалинам старинной крепости,видимой на горизонте.
Инициатором этого похода,вероятнее всего,была я:уж очень манили меня её мощные стены.
И вот бредём мы по безлюдной пустыне,и редкие грузовики,самосвалы обдают нас пылью выжженных солнцем дорог.У темнокожего,со сморщенным лицом маленького старичка,показавшегося на этой пустынной дороге,спрашивали,далеко ли ещё до крепости:дорога под палющим солнцем казалась бесконечной.
А он предложил нам несколько изменить маршрут,и что идти туда, сказал,недалеко.
Он показал нам захоронение немецких солдат,любовно охраняемое местным населением.
Мне не понравилось его пренебрежение к истории своего края и показная,может,забота о кладбище завоевателей своей страны.
Они,-человек сорок:рота,-погибли в последние дни войны и ,может, даже сразу после победы из-за упрямства,упорства своих командиров,которые лежали тут же.
И там я на одной из мраморных досок прочла фамилию отца своего будущего мужа Николая Гриммайзен,ефрейтора.
Хорошо,что наше будущее до поры до времени сокрыто от нас.
Было радостно и светло на душе в тот жаркий южный день.Спокойно взирали мы на чужие
для нас могилы.Не знала я,что спустя много-много лет смогу рассказать дочери погибшего ефрейтора,что на могиле её отца,может,и теперь цветут розы.
А где лежит мой отец,погибший на своей территории,защищая Родину, неизвестно мне до сих пор.Павел Морозов,рождённый в 1918 году,погиб в самом начале войны,в 1941году.
Но я тогда ещё и не подозревала о своём сиротстве.Хотя,может, в глубине души догадывалась о том,что Григорий Савельевич настолько деспотичен,что не может стать настоящим отцом никому из детей.