В учебном полку связи, как и во всех частях советской армии, кроме боевой и политической подготовки, солдаты занимались повседневной, будничной работой. В очередной, жаркий, летний день наступила очередь нашей роте заступать на хозяйственные работы. Построение перед казармой, рапорта командиров взводов о наличие личного состава и информация ротного о том, каков фронт работы на сегодняшний день. Самой желанной работой для нас была работа на гарнизонном, продовольственном складе. Несмотря на пристальный, неусыпный надзор начальника склада, удавалось чего-нибудь "подрезать": консерву, сахар или пачку сигарет.
Но сегодня ротный начал развод на работы со слов:
- Так, кто умеет косить траву? Два шага вперёд.
Подождав немного, я сделал два шага вперёд и замер по стойке смирно.
Ротный посмотрел в мою сторону и рявкнул:
- Боец, отставить! Встать в строй.
Я послушно повернулся и встал в строй. Ротный громко обратился к взводным:
- Видали! Москвич умеющий держать в руках косу! - и громко заржал.
Командиры взводов в ответ похихикали.
- И так! Ещё раз спрашиваю, кто умеет косить траву, мать вашу?!
Я снова сделал два шага вперёд и застыл по стойке смирно.
Ротный подошёл ко мне вплотную и рявкнул:
-Солдат! На "губу" захотел? Я тебе устрою, будешь у меня гавно вместо печения кушать.
-Никак нет, товарищь капитан! Просто умею косить траву. Каждое лето, в деревне с дедом, работал на покосе.
Ротный внимательно посмотрел на меня, оценивая мои слова. Я стоял вытянувшись в струнку и открыто смотрел ему в глаза.
- И что, хорошо косишь?
- Если коса хорошо отбита и направленна..., а оселок есть?
По всей видимости слово "оселок", из уст "москвы", окончательно убедило капитана, что я не вру. Однако, он громко произнёс:
- Ну смотри у меня...
Вернувшись на своё место перед строем, ротный скомандовал:
- Так! "Москва" идёт в хозвзвод, получает инструмент и объём работ. Шагом марш!
Я повернулся направо и строевым шагом проследовал мимо строя, в направлении хозвзвода, слыша за спиной:
- Остальные, во главе с командиром первого взвода, отправляются на разгрузку угля!
Ро-о-та! На ле-во! Ша-гом марш!
За моей спиной гулко застучали сопаги моих боевых товарищей.
После ужина я сидел в курилке перед казармой и дымил незатейливым табачным довольствием.
День прошёл, как нельзя лучше. Я целый день провёл под лучами солнца, на свежем воздухе, за нехитрой работой, скашивая разросшуюся траву вокруг двухэтажных казарм. Мне даже удалось после обеда поваляться на, нескошенной ещё траве, когда я ушёл из поля зрения снующих туда-сюда офицеров, прапорщиков и сержантов. Моя кожа покрылась красным загаром. Я чувствовал себя, как на курорте. Лепота!
Мимо меня, чёрная от угольной пыли, уставшая от непосильной работы, в летнюю жару, в казарму возвращалась рота.
Напротив курилки остановился Ванька Сумнов, белобрысый паренёк из глухой рязанской деревеньки:
-Слышь, "москва"! Я, между прочим, тоже косить умею.
Его по спине похлопал Валерка Голубев, мой приятель из Горького:
-Не, Вань! "Косить" ты не умеешь! Вот "москва" сегодня от угля "откосил" знатно! А ты лох рязанский, думал на продскладе отсидеться....
А я так и косил до сентября, пока не убыл из учебки, младшим сержантом, в отдельный батальон связи.