Проститутки

Густая, красивая прядь  натуральных, пепельных  волос, упала ей на лоб.  Она машинально поправила её и взглянула на детей. В зеркале они были смирные и такие непохожие друг на друга.  Женщина усмехнулась.  Она даже не знала кому больше отдаёт предпочтение  - старшему сыну или дочке, которая была младше парня всего на три года.  Засмотревшись на детей, она пропустила поворот и машина резко   затормозив, быстро пересекла все крайние правые полосы и въехала в нужный ряд.  Поднялось облако пыли, оставшееся после зимних посыпаний песком.
          -Мам, ты чего? - сын вопросительно посмотрел на неё.
          -Ничего. - улыбнулась она.
Неизвестно откуда, сразу появились проблесковые огни полицейского и 
послышались   завывания.
          -Чёрт! - промолвила женщина и съехала на обочину.
Полицейский долго не возился. Подошёл, выписал штраф и протягивая билет сказал:
          -Будьте осторожней, мадам. У вас дети.  Всего хорошего. - и усевшись  на мотоцикл, сразу же уехал, оставив их на обочине.
          -Сколько?- спросил сын.
          -Да ладно. - отмахнулась женщина. - Ерунда.
И сев поудобнее, выехала на дорогу.
          -Он на папу похож. - промолвила дочка глядя в окно.
          -Кто? - не поняла женщина.
          -Да полицейский. Он смотрит также как папа. Строго и спокойно. - девочка повернула голову, и засмотрелась на проносящиеся мимо окон, домики маленького города.
Женщина удивилась наблюдательности дочери, вспомнив мужа. Да, она была вынуждена согласиться.  Так смотрел Майкл.  Его глаза всегда были чем-то насыщены, наполнены. В них читалось всё.
          Её муж в отличии от неё, приехал в эту страну маленьким ребёнком. Отец его, был чистый немец.  Мать, родом из Греции. И ребёнок получил очень выразительную внешность.  Майкл и сейчас имел чёрный как смола, слегка вьющийся волос и яркие, зелёные глаза. Кожа по всему телу была светлой и нежной. Он до сих пор не мог быть долго на солнце - тело мгновенно превращалось в одно большое, красное пятно.  Ресницы и брови были кажется ещё чернее волос.
          Её муж не был многословен. Но если уж начинал что-то доказывать, то его доводам не было предела. Он был выразительным не только во внешности. Его темпераментность, никак не соответствовала его немногословности. Но несмотря на все эти такие разные и неподходящие друг к другу стороны, она, его супруга, относилась к нему с каким-то огромным уважением и нежностью. По её мнению, это было что-то большое и непонятное. Когда подруги её спрашивали : ”Ты его любишь?”, она всегда отвечала одинаково: “ Не знаю...”   И в этом коротком и неопределённом ответе, чувствовалось больше, нежели в извечных словах человечества:
“ Я люблю тебя!”  Наверное всё-таки она просто боялась быть без него и он во всём её устраивал.
          Родившись здесь, в Америке, она себя считала чистой американкой. И естественно старалась подходить под это  определение.  Имела прекрасную профессию - адвокат, получала хорошие деньги, держалась независимо и непринуждённо.  В общем во всех отношениях, была женщиной северного континента.  Стройной, спортивной, симпатичной, со своим хорошим счетом в банке.  Но это было всё за пределами её же собственной семьи.  В семье её роль матери и любимой женщины, нравилась ей более, чем что бы то ни было другое. Хоть Майкл и работал обыкновенным менеджером в одной строительной компании, она всё-равно отдавала предпочтение ему, практически во всех вопросах. И она, как никто другой понимала, что просто не может без него. Нет, это не относилось к фразе : «Она боялась его потерять.» Нет! Она знала, что в случае крайней необходимости, она выживет без него, знала это твёрдо. Как и в сущности любая уважающая себя женщина. Она именно не могла и не хотела быть без него. Просто не могла и всё.
          Женщина свернула  к дому стоящему в некоторой дали от всех остальных.  Заглушив мотор, она развернулась к детям.
          -Всё! Приехали!
Те уже не слушали свою мать, тормоша и перебирая свои вещи. В дверях дома появилась пожилая женщина с длинными  седыми  волосами.
          -И как же это ты решилась приехать, Линди!?
Женщина подошла к машине и поцеловав внуков, обняла дочь.
          -Мам, я ведь у тебя была всего 4 месяца назад!? Ну может четыре   с половиной! - и Линди нежно, с любовью смотрела на женщину.
          -Да можно и почаще...
          -Да куда уж чаще? А работа, а дом?
          -Так у тебя кроме кота, ходящего взад - вперёд весь день по дому, ничего и нет.
          -Мам! - и Линди с улыбкой посмотрела на мать, -Ты забываешь о
школе, о работе моей, о Майкла работе и ещё много другого всего.
Они уже заходили в дом. Мать пропустила Линди вперёд и похлопав по спине,  сказала:
          -Да знаю я, дочка, знаю... Просто скучаем мы...  -  она помолчала, приостановилась и с горечью в голосе произнесла: -Знаешь Линди, это только в кино показывают всегда родителей понятливых, которые очень хорошо понимают своих взрослых детей. А мы дочка, ох!.. Ох какие непонятливые становимся.  И чем, старее, тем не понятливее. И склероз бывает, и внимания хочется именно вашего, а не чужих людей.  Да и многое другое есть, что в вашем возрасте и не бывает. -
Она опять замолчала.  А потом с каким-то даже надрывом сказала:
          -Так порою тяжело вот здесь - и женщина прижала руку к груди,  -Что сил нет терпеть!!!
Линди развернулась к матери и с нежностью обняла её.    
          -Ну чего ты, мам, ну чего? Я ведь здесь.               
Женщина взглянула на дочь.  Глаза были   сухи и она отмахнувшись от неё, весело сказала:
          -Хватит  сентиментальности.Пошли  в  столовую, я вам пирог с яблоками   приготовила...
          -Привет ребята! - весело закричал дед своим басом внукам.  Они оставили машину немного вдали чем обычно, чтобы не беспокоить пчёл. И теперь   все вместе подходили к пчелиной пасеке, которую и содержал дед - отец Линди.  Он их так и встретил - в униформе.  Огромного роста, с широкими плечами и в шапке пчеловода-фермера, он больше походил на великана с кукурузного поля, чем на дедушку и отца.
          Дед был необычайной работоспособности человек. И как у всех трудоголиков, у него была существенная черта - сильно сосредотачиваться  на чём-то. В жизни его сосредоточение распространялось на пчёл. Ими он занимался с детства, приученный ещё своим отцом.  Но также он не мог без  семьи.  Он не мог без своей уже постаревшей супруги, без детей, без внуков.
У Линди он бывал чаще чем мать.  После каждого визита со сдачей мёда на  фабрику, он оставался у дочери на 2-3 дня. И казалось забери у деда его большую семью и его пчёл, и этот мужчина сам не выживет, умрёт сразу без  заботы и отдачи собственного внимания кому-то другому.
          Именно это качество и переняла Линди - и переняла в полном объёме.  Она как и отец, не могла не заботиться о своих близких.   
          Отведав свежего, только выкачанного мёда, от которого терпко
першило в горле, да и взяв с собою ещё тарелку мёда в сотах, к вечернему чаю, компания отправилась домой, оставив деда наедине со своими питомцами. Стоял июль и семьи пчёл покидать было нельзя. Они сами трудились и заставляли человека быть вместе с ними.   
          Выкинув мягкую росу, наступил вечер. Обняв землю сумерками, он постепенно уступал своё место нежной, летней ночи. Линди убрав посуду со стола, села рядом с матерью. Дети уже спали и никто не мешал двум женщинам поболтать. Они это любили. Любили потому, что можно было друг другу поплакаться и с друг друга посмеяться. Линди положила свою руку сверху  материнской и склонила голову, заглядывая матери в глаза:
          -Мам, у тебя всё нормально?
          -Да, всё хорошо. - улыбнулась женщина, -А почему ты спрашиваешь?
          -Просто сегодня днём, ты как-то так заговорила подавленно...
          -Да нет, дочка: - смахнула мать крошки со стола, - Дело не в грусти. Увидела внуков, вырастают дети... Растут как и ты с Крисом росла...
Мать замолчала. Линди продолжала внимательно всматриваться в лицо женщины. Она не хотела ничего пропустить. Мама заметила её взгляд.
          -Нет, Линди, всё хорошо. Только ты с ними разговаривай почаще,
будь поближе к ним.
          -А ты что-то увидела? Что-то не так с детьми?
          -Наоборот, всё так.
          -Почему же ты начала этот разговор?
Мать усмехнулась.
          -Да всё хорошо, Линди. Всё хорошо. - и женщина погладила дочь по руке. Обе замолчали. Линди медленно, по глотку допивала чай. Мать пристально смотрела на неё. Разговор, который всегда возникал из ничего, не клеился. Женщина не выдержала:
          - Линди, может у тебя что-то случилось?
          -Мам, - и Линди глянула непонимающе, - Ну с чего ты взяла?
Дочь смотрела спокойно. Но женщину, которая прожила жизнь и хорошо знает свою девочку, тяжело было обмануть. И мать видела - в глубине глаз  дочки, сидело беспокойство. Внешне ничем не проявляющееся и не видное, маскирующееся под профессиональные навыки адвоката, оно выдавало себя, когда Линди оставалась наедине со своими думами. Мать словами не могла бы это объяснить - как она видит. Да и нужно ли объяснять, когда перед ней её собственный ребёнок, даже может быть её собственное   “я” в какой-то степени. И женщина начала издалека:
          -Линди, не стоит обманывать меня. Я почему и начала, только ты ступила на землю собственного двора.   А затем продолжила о твоих детях. Я думала что-то с ними. Знаешь, возраст подростков - тяжёлое время. Но теперь вижу- с детьми всё в порядке. Значит что-то другое. Прости Линди, но может я смогу тебе чем-то помочь?
          Линди  сполоснула чашку   и оперевшись о край стола, повернулась лицом к маме. В её глазах блуждали неясные сомнения. Мать это заметила:
           -Не думай ни о чём, дочка. Постарайся рассказать что с тобой. Я   пойму.
          -Да я даже не знаю, что рассказывать, мам!
Мать вздохнула, поднялась и направилась к выходу.
          -Ладно Линди, извини, что лезла со своими глупыми расспросами.
Наверное это уже старческое... Спокойной ночи.
          -Мам, а когда Крис будет здесь?
Мать повернулась к дочери.
          -Не знаю, Линди. Это ты всегда предупреждаешь, а он приезжает
неожиданно. Хотя разве может собственный сын приехать неожиданно?
Нет конечно. Всегда ждём. Это наверно тоже старческое. - женщина горько улыбнулась. - Ладно Линди, теперь всё ясно. Спокойной ночи. - и мать начала подниматься в спальню.
          -Что всё ясно, мам?
          -Ясно, что нелады с Майклом  у тебя. Иначе зачем бы тебе понадобился брат. - и женщина заскрипела деревянными ступенями ведущими в большую родительскую спальню. Линди так и осталась стоять посреди кухни.
          Крис был старше Линди на шесть лет. Он рано ушёл работать. Ему
никогда не нравилась работа фермера и однажды сказав отцу: ”Папа, я не могу здесь жить...”, он уехал. Первый раз после отъезда, он вернулся в родительский дом лет через пять, может даже чуть больше. Линди в то время уже заканчивала школу.  Он приехал тогда сильно изменившимся.
Внешне спокойный, собранный, в хороших, добротных вещах, он походил на современного принца из доброй сказки. И вот тогда, именно с того момента, Линди и открылась ему о своих первых девичьих проблемах. И как ни странно это выглядело, даже для родителей, Крис помог сестре. И помог так, что обидчик, заставлявший Линди встречаться именно с ним, пропал. А если и появлялся на одной улице с Линди - обходил её по противоположной стороне дороги. После этого случая, Линди  зауважала  и полюбила брата как-то особенно, нежно и внутренне по-матерински. Хотя надо отдать должное - эта защита со стороны Криса, была далеко не единственным случаем понимания проблем своей сестры.  И она увидела в своём родном Крисе то, чего никогда не видела в других. Её брат, по её же собственному мнению понял в жизни что-то такое, чего не дано было понять ни ей, ни родителям, ни тем более друзьям. Да вообще никому. Это было особенно видно, когда он разговаривал с матерью. Он не просто говорил с ней и проводил время - он ухаживал за ней. Так ухаживают за молодой девушкой, которая неопытна, но советы которой, очень ценны.
За девушкой, с которой не страшно никуда, за девушкой, для которой постоянно не договаривают фразы: “ Я рядом, я здесь и больше ничего плохого не произойдёт.”   И в то же время так ухаживают за пожилым человеком не показывая ему этого, не указывая на его возраст. И было видно как мать расцветала после приезда сына - она молодела и была энергичнее.
Он что-то вселял в неё, силу какую-то неведомую, мощь. Линди всегда завидовала брату, что ему это подвластно, что у него это получается и он это может. Она так не могла.
          С отцом Крис, обходился как со своим старым, добрым, верным другом. Но никогда не забывая, что он его отец.  И мужское, отцовское себялюбие тешилось каждый раз с приездом сына. Линди это тоже замечала, но удивительно  - она и это не могла воспроизводить, как делал брат.  Хотя она сама была ближе папе, Линди это чувствовала нутром.               
И вот теперь, когда она опять очень нуждалась в брате, его не было. Она звонила ему домой, оставила сообщение, что нуждается в нём. Звонила в офис, поговорила с приятным женским голосом, пообещавшим передать её просьбу. Но увы, люди зарабатывающие себе состояние с помощью мозгов и языка одновременно, дома не сидят. И на одном месте их не застанешь.
Линди вздохнула.  Обвела вокруг глазами кухню и опустила голову. Привыкшая всегда владеть собой, она хотела расслабиться. Но она знала, это расслабление будет, когда будет разговор. Когда она выговориться, ей станет легче.  Но Криса не было. Линди почувствовала - ей надо опустошить мозги. Выкинуть слова и мысли. Ей надо, необходимо.  Она открыла холодильник, налила себе холодного виски и залпом выпила. Жидкость слегка обожгла внутренне и пока она сидела за столом, алкоголь сделал своё дело - он заставил действовать.  Женщина тихонько поднялась и пошла к спальне матери.
Мысли были спокойные.  Внутренне собрались в цепочку и приняли нужное построение для рассказа. Линди усмехнулась: ”Прямо как на работе”.
          -Мам, к тебе можно?- спросила дочка постучавшись.
          -Заходи Линди, я тебя давно жду.
          -Так ты и не спала?
           -Я знала, что ты придёшь, знала.
           -Почему? -Линди удивлённо смотрела на маму.
           -Да стоит ли объяснять?  Ты сама детей имеешь, знаешь как это...
           -Да... но всё же не до такой степени.
           -Ладно Линди, присаживайся. Отец вновь остался ночевать. Думала приедет на ужин, нет, остался со своими “жуками”.
Линди сидела уже в кресле. И опустив глаза,  спросила, даже как-то стесняясь своего собственного вопроса:
           -Мама, а ты знала папиных любовниц? Они у него были?
Мать неожиданно заворочалась в кровати, привстала, поправила подушку и примостившись уже сидя, тихо произнесла:
           -Рано, поздно - но каждая женщина задаёт сама себе этот вопрос. А есть ли они? Есть ли эти чужие, такие мерзкие и наглые, но близкие тебе самой женщины?
           -Да почему же близкие?  Мам?! - Линди смотрела удивлённо.
           -Как почему? - мать ухмыльнулась, прикрыла лицо рукой, - Потому, что делим одного мужчину...
           -Мам, что ты такое говоришь?
Женщина опустила голову и тихо произнесла:
           -Да говорю, дочка, что знаю. Ты не суди меня, я прожила жизнь. Да и ни к чему мне перед тобою скрывать свои  мысли. Мы злимся больше всего только на близких людей, может даже на тех, кто нам очень близок. И вот на этих женщин мы злимся тоже. И злимся очень, злимся сильно. И как нам порою хочется высказать им всё!  А - нет! Мы не высказываем, молчим. Только при встрече презрительно смотрим друг на друга...
Линди замотала головой, чувствуя, что разговора не получится, она опять спросила:
           -Ну мам, я тебя хочу совета спросить, понимаешь?
           -Да понимаю я, дочка, понимаю...
Линди присела к матери поближе и улыбаясь, глядя в глаза, произнесла:
            -Мама, мамочка! Я уже не девочка, у меня свои дети есть уже. Ты пожалуйста не бойся говорить о том, о чём я спрашиваю. Ведь из-за того что ты сейчас скажешь, у меня ничего не изменится внутри. Я не перестану любить тебя и папу. Понимаешь?
Мать смотрела на Линди. В её глазах соперничествуя блуждали и гордость за дочь, что её родное дитя всё понимает, и сожаление. Сожаление о том, что дети уже выросли. Выросли и повзрослели. И стали взрослыми уже  давно.               
-Ну..? Скажи - ты знала папиных любовниц?
Мать вздохнула, коротко рассмеявшись.
            -Ой, не хотелось бы мне, Линди, чтобы ты себя чувствовала на моём
  месте. Не хотела я бы этого. Не знаю, может кто-то другой и рассказал бы об этом так запросто, как о чём-то само собой разумеющимся. Но мне почему-то говорить именно о любовницах твоего отца, тяжело...
            -Мам...  Забудь, что я дочь.
Женщина опять вздохнула, подняла глаза в потолок и в таком положении и заговорила:
            -Да, Линди.  У твоего отца была любовница, и я её знала. Давно это
было, тебя ещё и не планировали. Крису было 2 года.  Подожди...  Два с половиной ему было, когда я об этом узнала.
  Мать замолчала, поправила перед собой одеяло и уже тише заговорила:
            -Всё произошло случайно. У меня тот период был очень тяжёлый. Моя мать сильно болела и я вынуждена была перейти на ночную работу. Отца, деда твоего, уже не было в живых, а денег платить за сиделку, нам хватало только на ночь. Вот так мы и жили. Днём я сидела с матерью, ночью работала.  Отец днём работал, а вечером и ночью естественно был с Крисом.
Его, мать моя не любила. Она считала, что он из грязной семьи и жалела вообще мой брак. Да, Линди, нравы тогда были  другие. Люди оставались ещё откровенны и прямолинейны. Вообщем так или по-другому, но мать моя не хотела сидеть с моим мужем. И вот в этой суматохе, я и не помню когда и как, но я стала жёсткой, нервной и может даже для себя самой неуправляемой.
Помню, что несколько раз сильно нагрубила твоему отцу. И кстати нагрубила  в жёсткой форме. Ты знаешь Линди нрав своего отца. Он человек спокойный и терпеливый. Он не любит несправедливости, но он её не любит в душе. А на словах он этого никогда не скажет. И вот также было и тогда. Я нагрублю, он заберёт Криса и пойдёт с ним бродить куда-нибудь. Правда, он сыну при этом говорил: “Пошли, сынок, мать сегодня в плохом настроении. Пошли. Придём, когда успокоится!”  Меня это выводило ещё больше. А он уходил в парк, на аттракционы, на старые пруды.  Помнишь эти места, Линди?
            -Да, помню, мам.
            -Они уйдут, а у меня через пол-часа в душе всё уляжется и я начинаю себя корить за то, что кричала. Сяду себе, расплачусь сама из-за себя же. Да, Линди, да...  А затем опять всё эти же домашние дела, мать больная и опять забываю о том, что сама себе давала слово не кричать на мужа. Да где там, разве упомнишь всё. Он понимал меня, жалел. Но знаешь, мужчины есть мужчины.
И вот после очередного высказывания грубыми словами твоему отцу, он с Крисом ушёл опять в парк. Я сделав домашние дела, поехала к матери. Была суббота и я решила по дороге забрать бельё из прачечной. И вот в парке я их и увидела. Он стоял с ней и весело болтал. Её ребёнок, мальчик почти такого же возраста как и Крис, сидел в песке и возился с твоим братом. А они,  на скамейке, отчего-то весело смеялись. Я тогда сильно разозлилась, но увы- я не придала этому всему значения. Злость моя распространялась лишь на то, что мой муж смеётся, а я работаю. Но я не ловила себя на мысли, что он с женщиной. Понимаешь?!  Мне тогда и в голову не могло ничего прийти.
Мать слегка перевела дух. Взяла с тумбочки салфетку, вытерла глаза.
           -И вот   Линди, может быть я и не прекратила бы своего склочного поведения с мужем, если бы не случай. Один раз, когда моя мать уснула, я совершенно случайно поехала в другой конец города за новой скатертью для мамы.  Мать хотела только выбитую узорами скатерть. Современные ей не нравились. И мне пришлось тащиться в один единственный магазин где они были. И вот не доезжая квартала два до магазина, я опять увидела их. Отец твой уже забрал Криса из сада и он сидел  в машине.  Её мальчик, тоже сидел в машине, в её машине. А они стояли рядом и о чём-то болтали. Они меня не могли видеть и я начала наблюдать забыв и о маме, и о скатерти. Да Линди, в жизни так бывает и ты это знаешь. Но увы, ничего между ними не произошло. Они попрощались и разъехались. Но в этом случае меня поразило другое. Их машины!  Улица была угловая и автомобили стояли друг к другу фарами. Они стояли так, что один край отцовской машины, почти касался фары автомобиля  этой женщины. Эти автомобили как будто тёрлись и целовались друг о друга, наслаждаясь встречей.
И вот после этого случая я дала себе слово - не обижать твоего отца. Я поняла, она может его увести. И увести легко и непринуждённо. Я этого не  хотела. Да Линди, я не искала причину в муже. Не высказывала ему ничего.  Я решила быть лучшей для него.  И очень горжусь, что у меня это получилось.  Высказывать это глупо, надо быть самой помягче.  И мужчина станет твоим. Опять твоим и больше ничьим.
Так что, Линди, я не знаю, было что-то между ними или нет, но только когда мы раза три-четыре встречались с ней на улице, один на один, она всегда опускала глаза. Но это уже не важно.  Твой папа со мной до сих пор и это главное, а остальное забывается, прощается и проходит. Вот так, дочка...
            Мать замолчала, глядя с улыбкой на Линди.
            -И тебе никогда не хотелось поговорить об этом с папой?         
            -Нет. А зачем? лишний раз унизить мужа, мужчину?  Нет, не стоит.
Они и так в жизни униженные, не стоит нагнетать это ещё больше.
            -А с ней?
            -Что, с ней?
            -С ней тебе хотелось поговорить?
            -С ней - да. Но только в самом начале. Когда я уже была уверена, что твой отец опять со мной. Но это только в самом начале.
            -И что бы ты ей сказала?
            -Да ничего. Я просто хотела бы с ней поговорить как с человеком.  Узнать, что в ней есть такое, что может быть следовало иметь и мне. Вот и всё.
            -Да... интересно.  Неужели нельзя любить женщину за то, что она такая какая есть?  И ничего не приобретать себе нового для мужчины?  А?
Мам?.. - Линди удивлённо, даже с каким-то вызовом смотрела на маму. Мать увидела этот взгляд и отмахнувшись рукой, спокойно сказала:
            -А тебе что больше нравится, строгие чёрные туфли с твоим тёмно-
зелёным шёлковым платьем, или же такие же туфли, но с маленькой, изящной тёмно-зелёной пуговкой на боку к этому же туалету?
            -Мам, ну это же совершенно другое!
            -Нет, дочка! Это такое же самое. Душа человека - это как вечерний туалет женщины. Что-то одень не так, и вся душа уже другая.  А чувства людские, это та же душа, та же профессия и кстати та же учёба.
            -Ну мам, тебя занесло...
            -Нет, Линди. Никуда меня не занесло.  Ты женщина - ты обязана быть разной, иначе тебя любить не будут.  А любить за то, что ты такая какая есть, это уже делают твои родители.  А вот любить за то, что ты ещё можешь быть и другой - это делает любовь глубже, крепче, сильнее.  В любви нет равенства - выигрывает та женщина, которая может быть разной, непонятной мужчине.  Так что учись дочка!  Не играй в модное равноправие американской женщины.  Будь просто - женщиной! - Мать улыбнулась и поправила одеяло.
            -Спасибо, мам. - нежно сказала дочь. - Ты не переживай, я с папой не буду говорить на эту тему.
Мать пристально посмотрела на Линди:
            -А о чём ты с Крисом хотела говорить?
            -Да так, просто хотела видеть.
Мать заметила, что дочь говорить не хочет и сказала несколько резко:
            -Ну просто, значит просто. Спокойной ночи, Линди. - и улыбнулась
своей обезоруживающей улыбкой.
Линди стояла уже у двери. На её сердце лежал камень. Она знала, что обижает мать своим недоверием. И Линди спросила:
            -Мам?
            -Что, дочка?
            -И больше никого у папы не было?
Мать рассмеялась нежно. Поднялась, подошла к дочери и обняв её за плечи усадила на кровать.
-Линди, что с тобою?  Что-то с Майклом?  Что-то не клеится у вас? Да?
У Линди выступили слёзы. Она уже не могла сдерживаться, душа желала расслабления.
             -Мам... - сквозь слёзы проговорила Линди, -Я его уже несколько раз видела с проститутками. Я знаю мам, это глупо говорить с тобой об этом, но я не знаю, что делать. Это длится уже довольно долго. Почти пол-года. Я устала. Я не знаю... - и развела руки в стороны.
Мать протянула салфетку дочери. И тихо, с лаской  погладила её по голове.
Линди справившись со слезами, спокойно произнесла:
             -Я буду подавать на развод. Я знаю, я отрываю детей от отца, но они взрослые. Я думаю - поймут!
Женщина замолчала. На лице застыло выражение решительности. Она уже не хотела менять свою точку зрения и с кем-то соглашаться.  Может быть что-то мог изменить Крис.  Может что-то посоветовать, как-то поддержать. Но его не было. А мама?    А мама просто мать.  Старый, усталый человек от жизни.  И на её точку зрения Линди никогда не склонится.  Она сама это знала. Именно поэтому и поставила маму перед своим же собственным вопросом.  Который может быть ещё не осуществился, но уже решён окончательно.  Именно поэтому, Линди и смотрела на маму уже спокойно и выдержанно.  Вся она, её глаза, её осанка, плечи, да даже руки, спокойно упирающиеся в кровать, говорили: “Мама, я не девочка увы, уже. И менять своего решения не буду.”
            Мать поднялась с кровати, подошла к зеркалу. Усевшись на стул, она взяла расчёску в руки. Под гребнем медленно побежали длинные, седые волосы. Она увидела состояние и решимость Линди. И впервые в жизни поняла - как её девочка устала от нравоучений. Она поняла, почему в последние года, Линди, на все её упрёки отшучивалась и уходила от ответа. Сейчас мать понимала - дочку она потеряла давно. Но был уже в жизни урок. Был пример собственного мужа.  И сейчас эта молниеносно проносящаяся мысль, заставила действовать. Мать спокойно повернулась к дочери. Линди сидела спокойно. Выражение лица не изменилось. Только на лбу появилась морщина, говорившая уже за возраст дочери.
            -Прости меня Линди, прости...
            -Мам, ты чего? Ты что? - Линди поднялась от удивления. Мать тоже
встала, обняла дочь за плечи.
            -Прости дочка, что мало за это говорила с тобой.
            -Ты о чём, мам?  О чём говорила со мной?
            -Линди, доченька. - мать начала осторожно, - Я может что-то не то
буду говорить, может опять не так. Но ты не воспринимай это критично, просто послушай.
            -Мам, да я тебя всегда слушаю. Конечно говори. - Линди села на кровать. Мать увидела недоверие в её глазах.
            -Я начну издалека.  Отец всегда говорил с Крисом о женщинах. Да, да, не удивляйся. Я сама слышала как они обсуждали одну женщину, работающую в супермаркете. Она была смазливенькая, и что Крис, что твой отец, её оба знали. И как они уже её разбирали!   Как разламывали!  И её зад обсудили, и груди, и ноги, ну и конечно прочие прелести. Я не дослушала до конца- ушла. Но рада была, что отец не стесняясь говорил Крису всё и прямо!  Может именно поэтому, Крис и имеет жену, которая молится на него и не забывая  своей карьеры, всё-таки бежит к мужу. Может именно из-за этого. Я не знаю, Линди... - мать с улыбкой развела руками. Линди спокойно подняла глаза:
-А может из-за того, что Крис имеет такие большие деньги? - Линди задала вопрос и в упор смотрела на маму.  Мать выдержала взгляд и спокойно произнесла:
            -Но Майкл ведь не имеет больших денег,но тебе ведь он интересен?
Линди молчала. Мать поняла, что задела за живое и решила не усугублять. Более тихо сказала, сказала почти неслышно, но твёрдо:
            -Когда жена надоела полностью, мужчина находит любовницу, но не бежит к проституткам.
Линди заинтересовано посмотрела на мать. Старая женщина вида не подала, что заметила её интерес. Она спокойно продолжила:
            -Женщина может сколько угодно удерживать мужчину рядом с собою. И на это существует много способов. В молодости мы многие из этих способов знаем. Но с годами это забывается и потом... И потом приходит жалость из-за упущения собственных отношений.  А ведь это не трудно удержать рядом с собою, пусть и чертовски хорошее, но всё-таки эгоистичное и несколько глуповатое существо - мужчину. И вот один из самых простых способов - это секс. Но вот с возрастом о нём, о самом главном мы забываем, упускаем, теряем с виду и так далее.  А об этом столько пишут, говорят, рассказывают. Мы же консервируем себя играя с молодости в приличных женщин. А потом при старости к нам подбирается дневная усталость и лень. И когда мужчина хочет тебя, ты ему вежливо отказываешь, засыпая.
-Мам, о чём ты говоришь? причём здесь отказ?  Существуют обычные приличия между мужем и женой. С проституткой это грязно, мерзко, отвратительно! Меня менять на проститутку?!!! - Линди подняла руку, -Прости мам, я это не понимаю!
            -А зачем это понимать?  Проституция это профессия, как любая другая. Твой муж пользуется услугами обычного сервиса. И этот сервис, такой же самый как любой другой.
            -Мама!  О чём ты?! Ему не хватает меня, да? Именно поэтому он пошёл к проституткам?
            -А ты была проституткой?
            -Мам, ты что издеваешься?
            -Нет, Линди. Ты была проституткой для него, ты пробовала?
            -Мам, о чём ты говоришь?
И тут старая женщина увидела, Линди начала замыкаться в себе ничего не воспринимая.
            -А я была. Была проституткой для твоего собственного отца. -спокойно произнесла мать. -В один вечер, Линди, я увидела, что страсти, которая была в молодости уже нет. А женщиной мне побыть ещё, ох как хотелось! Я желала разорвать этот уже обычный секс, внести что-то новое и оригинальное. Смена причёски и вечернего туалета меня не удовлетворили. Это даже не вызвало особого возбуждения у твоего отца. Опять было всё обычно. Вначале ах, а потом тоже самое.  Уставшая от этого, я почувствовала- менять надо не снаружи, как пытаемся все мы, женщины. Менять надо внутри. Менять всё и сразу. Не боясь что муж скажет:”И откуда у тебя вдруг это. Откуда ты это всё знаешь?..”  Он не скажет, поверь мне. А его активность от этого, будет только выше. И знаешь, что я первое убрала - это своё стеснение. Нет, не обычное женское стеснение, а стеснение жены... ты понимаешь меня?      
            -Честно говоря - нет. - Линди спокойно смотрела на маму. Мать видела, дочка ничего не воспринимает. Но она надеялась не на послушное слушание, а на то, что Линди действительно не хотелось терять Майкла.  И может быть дочка, попробует то, что она сейчас скажет.
            -Я говорю за стеснение жены, именно жены, которая уже знает своего мужа.  Знает где он возьмёт, как он возьмёт и на сколько долго.  Вот и заставь  его взять тебя не так как обычно.  Заставь его взять как надо именно ему. Но  как надо ему не для тебя, а для совершенно другой женщины. Для проститутки!  Которую не жалко и можно крутить как душе мужской угодно. А потом...  А потом забыть о  ней совсем.
            -Мам, ты о чём? - перебила Линди удивлённым вопросом.
            -Я о том, дочка, что просто заставь мужчину, своего мужа, поверить в то, что тебя не надо жалеть, не надо соблюдать что-то определённое. Заставь его поверить в то, что перед ним проститутка, с которой он может делать, что он хочет. Именно он хочет! И этим самым ты увидишь его в другом свете, в новом. И поверь и для тебя, и для него, это будет очень возбуждающе и надолго.   Уберите друг перед другом свои собственные прошлые “я”.  И уберите их внутри, глубоко внутри. Вырви их Линди, с корнем вырви. Прежде всего сама вырви. Он последует за тобой.
Мать на секунду замолчала. Опять взяла расчёску и повернулась к зеркалу.
             -Но для этого, дочка, надо убрать своё стеснение. Это в первую очередь. Поверь мне, Линди - мы своих мужчин вообще не знаем...
             ...Спать женщины пошли в шестом часу утра.
           Дорога была назад.  Дети, утомлённые свежим, загородным воздухом, уснули.  Линди вела машину не торопясь, любуясь проносящимися картинками, окрашенными в ярко-красное, цвет вечернего, заходящего солнца. 
          Она была спокойна.  Мысли бродили вокруг Майкла, заставляя женщину думать о разговоре матери. Да Линди и сама осознавала, что признание вначале собственных ошибок, ведёт к мудрости, которая в сущности и может сохранить её семью.  И внезапное открытие произведённое её мамой, тоже радовало Линди. А вдруг действительно она не права? Может это только её сторона и заставляет мужа проводить время с покупаемыми девицами.
Может это лишь интим, который она тоже может дать?  О Бог мой!  Как она его может дать! Сильно! Страстно! С великим, всепрощающим чувством любви и желания! Линди чувствовала в себе эту уверенность. Уверенность взрослой,  зрелой женщины, которой в её возрасте необходимо это обуздание собственной страсти.
             Но было ещё и другое.  Внутри сидел противный, мерзкий червь, которого Линди боялась. Это противное существо, грызло изнутри добрые мысли, убирая их далеко и выставляя на первое, значимое место собственный эгоизм, жалость к самой себе и глупую, не поддающуюся анализу огромную злость.  У Линди не выходили из головы слова подруги, сказанные пол-года назад:
-...я видела твоего на той... улице... 
Конечно, подруга не входила в число лучших, вот поэтому червь и раздирал внутри женскую мудрость и любовь. Раздирал на куски. И Линди металась в душе из стороны в сторону, разрываемая добротой, мудростью и мерзким противным червём.
             “Может не было бы подруги, я сама справилась бы с этим?”  Невольно возникший вопрос, мгновенно расставил всё на места. У Линди  сработало профессиональное владение ситуацией - она должна выиграть. И отбросив всё лишнее, ненужное, злое и мерзкое, женщина решила действовать.  Может до конца Линди и не признавала собственной вины, но это всё было соломинкой, спасательным кругом её собственной жизни, её судьбы и она хваткой адвоката цепко ухватила этот спасательный круг.
             Через два часа машина свернула к дому. В доме стояла тишина, лишь холодильник урчал своим дребезжащим звуком.
             Уложив детей спать и разложив вещи, Линди забралась в ванну.  Желание, всё это время медленно бродившее из одного уголка тела в другой, становилось сильней и ощутимее. Женщина потянулась в воде, решив во что бы то ни стало дождаться мужа. Пена, приятно щекотавшая тело, всё больше и больше возбуждала её.
       Сколько же она не была с Майклом?  Три недели?  Четыре?  Да, почти месяц назад. Странно, что всё это время, её не влекло к нему. Ей  было  жаль  себя.  Просто жаль. А теперь она его хотела. Сильно хотела. Желала его страстно.  Она была уверена, что у неё получится по-новому, по-своему.  Она была готова сама навязать ему свой секс, отбрасывая все условности.  Да, сейчас она хотела быть проституткой, проституткой для него!
           Накинув халат на обнаженное тело, женщина зашла в спальню.  На кровати мирно спал её супруг. Улыбка тронула её губы.  Линди опустилась в кресло.  Глаза закрылись.  Страсть, так долго охватывающая её, постепенно потухала охлаждаемая ею самой.  И с её спадом, тело покрывалось дневной усталостью,   кутаясь сном. Тяжело вздохнув, Линди забралась под одеяло. Муж спал. Он даже не шелохнулся, не почувствовал, что женщина дома. Линди улыбнулась его мирному посапыванию. Рука потянулась к будильнику и поставила таймер на утренний звонок. Придвинулась  поближе к мужу.  Через  минуту она уже спала.
             В офисе зазвонил телефон.  Линди сняла трубку и услышала приятный оттенок голоса Майкла. Она ещё не говорила с ним с приезда. Вначале он спал,  а утром его уже не было.  И Линди охватила радость, что он звонит.  Поинтересовавшись как съездила, Майкл сообщил, что дома будет позже.
Немного расстроенная этим сообщением, Линди сказала ему при прощании:
-Целую.
             -Даже так? - услышала в ответ на другом конце провода.
             -Да, Майкл.  Я за тобой соскучилась.
             -Ну тогда я постараюсь задержаться поменьше.
Трубка уже лежала на телефоне. Перед глазами было очередное дело по защите, а её мысли бродили далеко, выхватывая из пространства отдельные эпизоды их жизни.  Она всё больше и больше ловила себя на том, что не может без мужа.  Может именно из-за этого она до сих пор, спустя пол-года как узнала о его измене с девицами, не говорит  ничего ему.  Не упрекает и не заводит даже похожего разговора. А может из-за того, что хочется разобраться самой?  Кто знает, кто?  Она нехотя подвинула к себе клавиатуру и погрузилась в работу.
             Шесть вечера.  Линди сидя перед зеркалом, приводила волосы в порядок.  На лице уже лежал крем для смягчения кожи.  Ожидание действовало возбуждающе.  Ей хотелось его.  Сердце замирало при воспоминании о близости.
             Он подошёл сзади неслышно.  Его руки проникли под  халат, трогая обнажённое тело женщины.   Она даже не заметила, когда он приехал, разделся. 
             Майкл овладел ею.  Нежно, с любовью.  Она почувствовав его силу, отдалась как молодая, неопытная девушка, совершенно забыв о своих планах.
Да она и не могла вспомнить о них.  Майкл был сладок и близость с ним, трогала самую середину женщины, охватывая душу и сердце...
             Немного придя в себя, она поднялась и подошла к зеркалу.  Крем
на лице даже не размазался. Она усмехнулась. Как он мог так, чтобы и наслаждение доставить и до лица не дотронуться.  А она сама повиновалась  ему.  Не могла она по-другому.  Была ли страсть с его стороны - вроде бы была. А  с её?  Она   знала, что получила наслаждение сполна, забыв, выкинув  из головы его покупаемых девушек.  Сколько раз она сама видела его на той  улице?  Четыре, пять?  Четыре.  Точно четыре.  А теперь?  Теперь забыла.  Просто забыла и всё.  Как это просто.  И не надо разжигать в себе эту глупую, тупую злость к мужу.  Просто выкинуть и забыть.  Так зачем же ещё что-то выдумывать, зачем?   Может затем, чтобы видеть глаза, губы, целовать это всё,  ласкать до тех возвышенных наслаждений?
    Линди тряхнув волосами, запуталась в собственных мыслях.
Майкл лежал как ребёнок, повернувшись на бок.  Линди подошла и коснулась  его волос.
            -Я знаю...  Сейчас встаю... - тихо пробурчал он,  не   открывая   глаз.  Линди улыбнулась и пошла в столовую.  Минут через пятнадцать, дверь хлопнула.  Женщина увидела, Майкл садится в машину.  Лёгкая, незаметная  обида толкнулась в сердце.  “Почему он ничего не сказал даже?  Так ведь дети  ждать в школе то не будут.” -ответила она сама, успокоившись этим.
            Начиная со следующей недели, у Линди появилось много работы.  Но всё-равно всё это время, Линди спешила домой. В эти дни проведённые с Майклом, вернее даже ночи, она чувствовала себя женщиной. Эту женщину ласкали, думали о ней, спрашивали, когда она задерживалась. Линди уже была уверена, что не надо ничего выдумывать, предпринимать и улучшать в интиме. Нужно забыть и простить ошибки других. И больше ничего не надо и для себя и для мужа. И чем меньше об этом думать, тем легче и приятнее проводить время вместе.
       С Майклом она была девочкой, с которой обходились нежно, ненавязчиво, с огромной притягательной силой к её собственному телу.  Порой Линди задумывалась над тем, что действительно, их интимные отношения всегда проходят по одной и той же схеме.  Но она успокаивала себя, говорила, что это нормально. Ведь она удовлетворена, Майкл тоже.  Она сама это видит. И когда сомнения закрадывались в душу и вспоминалось, что говорила мама,  Линди отвечала про себя:” То была твоя семья мам, а это моя. Прости, но это мой муж.”
       В эти дни, Линди, даже не имела желания спрашивать Майкла где он задерживается.  На работе ли?  И заставляя себя не думать о уличных женщинах, она всё больше и больше жила семьёй. Она была этим довольна.  Злость, посеянная подругой и так долго поддерживаемая ею самой улеглась.
     Линди сидела в аэропорту и читала утреннюю газету.  По её делу, нужен был срочный визит в далёкий город на юге страны. Сколько она там пробудет, она не имела представления. Но это незапланированное путешествие, было не по душе.   Она ещё и ещё раз соглашалась с высказыванием  - счастье не может быть долгим.  И если раньше для Линди  такие поездки вызывали лёгкий комфорт, отдых от всех и предоставление себе   самой, то именно в это время возникал вопрос:” Ну почему, почему сейчас?  Неужели нельзя было позже?”
Вечером она предупредила семью, кое как собрала вещи, даже выпила вина с мужем.  А вот утром уже сидела в аэропорту.
             -Привет Линди!
Рядом стояла высокая, черноволосая женщина.  Её черты лица, были до боли  знакомые, хотя время слегка и изменило их.  Но тёмные, озорные глаза улыбались и оставались прежними.  Линди улыбнулась.
             -Привет, Сара!  Вот уж не думала увидеть тебя именно здесь!
             -А что, старых друзей надо видеть только подготовившись заранее? - и Сара засмеялась своим заводным, громким смехом, знакомым ещё со школы. 
Они были лучшими подругами.   И массу времени проводили вместе, деля на двоих радости и печали своих девичьих проблем.  Затем жизнь разбросала Линди и Сару.  Вначале они ещё   поддерживали связь письмами,   потом создав семьи, оборвались и эти строчки новостей, посылаемые по почте.
Что Линди, что Сара, не могли удержать радости от встречи.  И весь полёт пассажиры первого класса “БОИНГа 747"   слышали,   иногда даже не сдерживаемый, громкий смех двух школьных подруг.  Они обсуждали всё подряд. Делились абсолютно всеми новостями перебивая друг друга.  Казалось, возраст на время полёта их покинул и они, забыв обо всём, опять впали   в школьное время, приобретя вновь, ту приятную глупость, которая  появляется только в молодости, а затем исчезает бесследно.
Приземлившись, Линди созвонилась по своим делам и  сразу   договорилась о встрече.  Поскольку этот город был местом жительства Сары, подруга любезно предоставила свои услуги, подкатив к ней на дорогом  “Land  Rover”.
Сара была южной, темпераментной крови.  И как все южные женщины, имела существенное отличие от европейских представительниц.  Она обожала блестящие побрякушки.  Салон её личного автомобиля, говорил об этом сам за себя.  В глаза бросались сразу и одновременно  - китайская статуэтка отделанная желтым металлом, на зеркале болтались всякие блестящие кулоны, поблёскивая золотистым и серебряным цветом.
Линди тронула кулоны рукой:
             -Cара, а ты и сейчас танцуешь “танец живота”?
        -Ты помнишь? -Сара   рассмеялась. - Да Линди, это приятно, что ты помнишь.  Сначала танцевала перед тобой, потом перед первым мужем... Теперь уже не танцую  - беру сразу и сама!
             -Правда?
             -Точно. - и обе весело засмеялись.
Автомобиль остановился возле отеля.
             -Завтра в шесть, здесь в ресторане.
             -Не переживай, Сара. Я не забыла.
             -Ты это... постарайся закончить все дела, чтобы настроение было хорошее.
             -А ты одна будешь?            
             -А что мне с мужем припереться?  Тогда подруга, мы не посплетничаем и не по обсуждаем никого из мужчин окружающих нас. - Опять раздался смех.
             Линди зашла в отель. За стойкой портье гостиницы, появился молодой  мужчина. На значке было написано “менеджер”.  Он предложил Линди одноместный номер на втором этаже.  Пока он оформлял всё необходимое, женщина беглым взглядом оценила его.  Осветлённый волос и безукоризненно белая рубашка, отделяли загорелое лицо. В глазах, живо заглядывающих в экран монитора, угадывалась жизнерадостность.  Да и не был он похож ни на одного менеджера прошлых отелей, встречающихся на её жизненном пути. Даже улыбка была искренняя и живая.  Линди сразу почувствовала, что поездка будет приятной и пройдёт скоро и без проволочек с другой стороны.  Она была суеверна и именно этот молодой человек, и заставлял её так подумать. Она получила с его рук ключи и улыбнувшись скорее его живым , тёмным глазам, нежели его обслуживанию, произнесла:
             -Большое спасибо, сэр.
Хотя про себя подумала: “Очень приятная личность, хотя и моложе меня лет  на пять-шесть”.
             На следующий день, Линди ровно в шесть уже сидела за столиком,
разглядывая меню. Она уже закончила почти всё по своей поездке.  Остались лишь какие-то несуществующие мелочи.  Отложив это на завтра и узнав предварительно вылет самолёта, Линди впервые за эти два дня, сидела спокойно, никуда не торопясь.
             Сара подошла минут на десять позже шести.  Она была энергична и весела.  Заказав на кухне блюда и взяв бутылку хорошего, выдержанного вина, женщины опять окунулись в шутки воспоминаний, удивляя посетителей и обслуживающий персонал.
Устав от смеха и обсуждения посетителей, опьянев слегка, Линди  спросила:
             -Сара, ты что, уже два раза замужем была?
             -Почему была, Линди?  Я ещё есть!
За столиком раздался смех.
             -А почему ты разошлась с первым мужем?
Сара внимательно посмотрела на Линди.
             -Ну подруга, у тебя вопросики!..  У тебя что, с Майклом нелады?
             -Да нет, всё хорошо...  Вроде бы...
             -Интересно, Линди, ты спрашиваешь из любопытства или что-то хочешь выяснить?
             -Нет Сара, просто из любопытства.   Может   не   хочу   повторяться   в ошибках других.
             -Да-а-а... -протянула Сара и внимательно посмотрела на подругу. -Угадывается твоя принадлежность к защитникам.  Да ладно...
             -Нет, Сара, извини.  Если ты не хочешь отвечать - не отвечай.  Я просто спрашиваю.
        -Да ладно, Линди.  Чего уж там.  Я никогда не делала из этого секрета да и какой тут к черту секрет.  Развелась и всё!
             -Ну были ведь причины?
             -Причины?  Хо-хо! Да ты знаешь подруга, сколько их вообще, причин этих в мире?  И вот когда бабы начинают о них лепетать, я в это слабо верю. Вернее... иногда верю.
Линди смотрела на неё удивленно.
             -Да не удивляйся ты так!  Ты ведь не маленькая девочка.  Хотя я знаю чему ты удивляешься.  Ты просто не сталкивалась с этим, у тебя не было обратной стороны этой жизни... У тебя примерная семья - как положено! Ты не любишь ругаться - это я помню ещё с детства.  И вот теперь у тебя появились проблемы и ты решила узнать - а как же у других? Не отстать бы! И начинаешь меня спрашивать.  Да?
Линди улыбнулась.  На её лице можно было прочитать лишь спокойствие. Всё выглядело как будто подруга её ничем не потревожила, затронув самое сокровенное.  И затронув прямо - без тени стеснения.
             -Нет, Сара.  Я веду сейчас одно дело.  Дело о разводе.  Суммы и недвижимость в этом деле  - немалые. А вот что-то личное, чтобы мне может помогло, я нащупать не могу. Именно поэтому может и спрашиваю.
             -А может не поэтому?
             -Сара, извини!  Может я лезу не в своё дело. Извини, не хочешь  -  не надо отвечать.  Я всё понимаю.
             -Ничего ты, Линди, не понимаешь!  Ни-че-го!  Я не примерная.  И не хочу быть примерной.  И строить из себя не хочу примерную, угодную разным соседям, знакомым  и ихней вычурной морали!  Я просто женщина и хочу оставаться ею.  Если мне плохо, я об этом говорю, если хорошо - счастлива! И не хочу менять своё мнение.  Понимаешь?
             -Понимаю Сара, понимаю.
             -Да не понимаешь, ничего ты не понимаешь!  Судить можно всех и за всё! А вот понять это, понять мужика с его стороны, э-э-э подруга, это не каждому дано! - Сара резко замолчала и  опять взорвавшись, продолжила: -Да кто, кто виноват в том, что мужчина хочет тебя, меня, всех баб одновременно!  Кто?!!!  Молчишь?  Хорошо, тогда я у тебя по- другому спрошу.  Кто виноват в том, что кто-то родился горбатый, узкоглазый, черного цвета кожи? А? Кто? Не знаешь?!!!  - Сара резко глянула по сторонам. Приблизив губы к самому уху Линди, тихо прошипела: - А кто виноват в том, что ты не любишь ругаться? А?
Сара вновь умолкла на секунду.  Она была подобна пушке. Затихала, чтобы затем опять выстрелить.
             -Да знаешь ли ты, подруга, что если бы не они - мы бы так и ходили как разукрашенные куклы друг перед другом!  Если брать сто баб, то только тридцать, понимаешь - тридцать, действительно хотят детей, из-за своего развитого материнского чувства!  А остальные? - ты спросишь!  И я тебе отвечу - остальные: “так получилось и я родила”.  Вроде бы люблю, вроде бы хочу, вроде бы рожу!  А лет через 10-15 - да не нужен мне муж!  А почему? А я его с другой видела!  А сама то что? А самой лень в постель ложиться было!
             Вновь секунду тишина.
             -Да Линди, это мужики заставляют нас быть порядочными, умными, заботливыми.  Это они нас хотят!  Хотят потому, что так заложено!  Им хотеть, а нам рожать!  И никуда от этого - никуда! А мы же, бабы, нет - мы хотим быть удачливыми бизнесменами, работать на мужских местах и быть такими же как они.  И когда потом ими становимся, мы никому уже не нужны  - ни своим деньгам, ни родным детям, ни тем более мужу.  Он к тому времени другую найдёт.  Бабу найдёт, просто бабу.  В которой по сути дела и нуждается. - Сара успокоилась.  Не глядя на Линди, куда-то в сторону медленно произнесла.
             -Знаешь Линди, иногда мне действительно жаль мужиков.  Мы их рожаем и мы их сами же губим.
             Увидев удивлённые глаза Линди, Сара рассмеялась:
             -Э-э-э, подруга! Ты как с Луны свалилась.  Да ведь мужчина даже редко когда начинает первый развод.  Всегда начинаем мы, женщины.  А знаешь о чём это говорит, а о том, что мужика почти всё всегда устраивает.  А нас - нет! Согласна, иногда мужчина что-то там помычит как телёнок: “Я разведусь, ты мне надоела... ля-ля-ля...”  Ну или что-то в этом роде.  Но если это не выгодно нам, мы возьмём его за поводок и тихонько, очень тихонько, чтобы он этого  поводка и не видел  - ведём его.  И ведём туда, куда нам надо!   И так, как нам надо.
       Вот так и я, Линди, тоже зачинщицей была.  Он был нормальным человеком. Прилично зарабатывал, устраивал меня во всём.  Но после двух лет жизни, мне вдруг показалось, что он меня не хочет. Представляешь!?  Как-то скучно стало жить.  Поговорить не о чем.  Вернее есть о чём, но я уже знала как он ответит, он знал как я отвечу.  Вначале у нас было по 2-3 раза за ночь, а потом и на три дня один раз был не всегда.  Я всё перепробовала.  И танец живота, и рук, и ног и грудей!  А он восхищается вначале, а потом, после, ну этого всего... раз и спит. И я решила- надоела я ему.  И всё - подала на развод. Нас развели. - Сара замолчала.  Внимательно посмотрела на подругу и развела руками:
          -Вот теперь ты понимаешь, почему я не люблю болтовню о том, что он плохой, а она хорошая?  Нет, я могу понять - мужик дебил и всё в этом роде. Но в остальном - всё наши “бабские  выкрутасы”.  И желание иметь то, чего и в мире то нет!  И ведь в большинстве случаев мы, бабы, понимаем, что чушь делаем, но нет, всё-равно стоим на своём!  И сами представляешь, сами от этого страдаем.
             -А сейчас как у тебя?
             -А сейчас Линди, я беру его сама.  Беру когда мне нужно и ему нужно. И сколько ему нужно - даю!
Линди вспомнила слова матери и улыбнулась.
             -Ты зря улыбаешься, подруга.  Я говорю не только о сексе.  Это относится ко всему.  Это как на машине учишься, за рулём.  Вначале ничего не соображаешь, а потом раз - и поехал. И ничего не боишься!  Тебе это подруга, ни один психолог не скажет.  Это всё внутри.  Вот здесь!  - Сара прижала руку к груди, -И вот теперь, Линди, я поняла - можно было жить и с первым мужем.  Ведь не было же антипатии друг к другу.  И надо было оставить далеко  внутри свои выгибоны и превратиться в кошку.  Нежную, ласковую, податливую.  И тогда самый ленивый и глупый мужчина, станет умным и сексуальным для тебя.  А что ещё надо?
       -Ты жалеешь о первом муже?
             -Нет, ни грамма!  Хоть он и был красавцем. - Сара огляделась и кивнула в сторону мужчины, сидевшего у входа, - Вот, как этот был.  Такой же ухоженный и темпераментный.  Но это Линди, уже всё было и возвращаться к этому нет желания.   
Линди обернулась и встретилась глазами с молодым менеджером.  Мужчина кивнул ей, слегка улыбнувшись.
             -О, подруга!  Ты делаешь успехи.  Не успела приехать, как тебя уже заметили.
             -Это менеджер моего отеля. - спокойно ответила Линди.
           Звено   искренности,   царившее   между   двумя  подругами, незаметно исчезло. Туман взрослой, реальной жизни окутал сознание обеих, образовав   между  ними огромную пропасть.  И именно в этой пропасти и были проблемы.  И этими проблемами, уже не охота делиться даже порою с близкими  людьми.   Это раны, раны  взрослой, реальной жизни, которые остаются на всё время и заживают очень,  очень медленно.
             Они  болтали  просто  так, о ничего не значащем -   боясь  колоться и жалить друг дружку.  Через пол-часа женщины распрощались, обменявшись телефонами.
             Линди ожидала кофе.  Достала телефон и нажала номер своего дома. Трубку взяла дочь. Узнав, что всё в порядке, женщина захотела поговорить с Майклом.
             -Папа уехал куда-то, час назад.  Сказал, что скоро будет.  Может ты ему позвонишь сама?  А, мам?
             -Хорошо.  Ну всё, я завтра буду.  Пока дочка.
             -Пока.
Линди набрала телефон Майкла. Он его носил всегда с собой.  Долгие гудки резали слух.  “Странно...  Почему не берёт?”  Линди попыталась ещё. Монотонность гудков всколыхнула злость, затаившуюся глубоко на дне.  Страшная мысль уже сидела в голове.  Сидела прочно, держась крепко, давая  понять, что она пришла надолго. 
    Линди попыталась взять себя в руки.  Хладнокровие, как порыв   свежего воздуха, принесло кучу мыслей, опережающих одна другую.  На глазах  выступили слёзы.  Сдерживать их не было сил и возможности.  Толстый   червь собственного эгоизма, распалял всё больше и больше душу женщины.
В голове бились слова Сары, сказанные чуть больше получаса: “Это моё мнение и я его менять не хочу...”
             Линди отпила большой глоток горячего, крепкого кофе.  Слегка обожглась, отчего занервничала ещё больше: “Как я глупа!  Как беспомощна!  Да  провалитесь пропадом все ваши советы!  Что я возомнила себе?!  Что выдумала?!  Да невозможно никого изменить!  Может он и золотой, но нет,  мне хватит!  Уже сыта!  По горло сыта!  Пошли вы!..”
Последние слова вырвались наружу.  Официант, убиравший посуду, слегка  отпрянул:
             -Извините, мадам.  Повторите ещё раз, пожалуйста.
             -Закрой уши, мальчик!  - резко ответила Линди и бросив двадцатидолларовую купюру на стол, направилась к выходу.
             Почувствовала лёгкое головокружение от выпитого вина и жалости к самой себе. Ей было себя жаль. Она знала, что мысли о Майкле не дадут ей  покоя в ближайшую ночь.  И эти бесконечные вопросы, будут ходить по кругу  в её сознании, не давая ей успокоится.  И она не будет иметь ответов на них.   
То чувство обмана, которое было таким огромным, несоизмеримым пол-года  назад, постепенно перестало существовать, подавляемое собственной жалостью.  А уже вот это чувство, не покидало её. Оно, это чувство сострадания к себе, как к человеку и женщине, заставляло Линди каждый раз  страдать, выпуская наружу слёзы.  Оно, как маленький просящий щенок, хотело доказать Майклу, что она, Линди, лучше всех и любить надо только её.  Её, одну единственную и неповторимую.  И каждый раз, когда она видела и чувствовала обман мужа, жалость просыпалась, заставляя забывать собственный эгоизм. И возникало ещё одно желание - желание быть полезной и нужной, хорошей и самой лучшей, но только для него, для Майкла.
          Линди стояла посредине вестибюля, соединяющего отель и ресторан.
Она не хотела возвращаться в номер.  Рука нащупала телефон.  Пальцы опять  набрали номер мужа.   В трубке  возникли   длинные гудки, не нарушаемые ничем и никем.  Ужасные картины представились в голове Линди, но она их упорно отбрасывала, как что-то ненужное ей лично, как будто это её не касалось и не могло повториться вновь. 
             Она хотела ещё позвонить Крису, но затем передумала. Зачем?  Ведь всё-равно по телефону всего не расскажешь.  Да если и расскажешь - не так  это всё будет, не то.  Да и возможно ли передать эмоции на расстоянии, через  какой-то кусок провода или там ещё что-нибудь.               
Линди достала телефон из сумки  и отключила его совсем.
-Я прошу прощения.  Вы не можете мне подсказать, где здесь поблизости   можно выпить?  Хорошо выпить! - спросила Линди проходящего менеджера, делая ударение на последние слова.
Мужчина, с приобретённой   привычкой ничему не удивляться, объяснил где есть бар, подходящий для неё.
             -Только я советовал бы Вам сменить одежду.
             -Почему? - удивилась Линди. 
             -А вы танцевать не сможете.
             -А что, там ещё и танцуют?
Мужчина улыбнулся, подняв глаза вверх.
             -Так как там танцуют, наверно не танцуют нигде в Америке.
Он улыбался, преображая своё лицо в ещё более интересное и загадочное. Линди было приятно смотреть на него. Она любовалась им, как любуются красивой вещью. Менеджер смутился.
             -Всего хорошего, мадам. - и развернувшись на одних каблуках, ушёл.
Линди поймала себя, что когда она смотрела на молодого мужчину, мысли о Майкле исчезли.
             -Интересный мужчина... -промолвила она вслух. 
Желание выпить не пропало.  Она поднялась и переоделась, сменив строгую серую юбку на джинсы и спортивную кофту.
             Жара дня, сменилась духотою южной ночи.  Линди стояла на входе отеля и не могла решиться.  “Зачем?” - возникал вопрос. Рядом остановилась  маленькая, уютная спортивная машина.  Окно открылось и уже спокойное лицо менеджера заговорило:
             -Я наверно плохо объяснил?  Если вы желаете, я могу подвезти.  Это рядом. 
“HONDA” была также привлекательна как и молодой мужчина.  Линди села.
            -А вы уже закончили работу?
            -Да Линди.  На сегодня закончил.
            -Как приятно!  Вы запомнили моё имя.
            -Извините, просто у меня хорошая память.
Он был абсолютно серьёзен и вежлив, но Линди это оценила по-своему. 
            -А как ваше имя?
            -Даниэл. Друзья зовут меня Дэни.
            -Мне так тоже можно вас называть?
            -Да.  Мне так лучше.
Что-то непонятное, тягостно-приятное пробиралось в середину.  Она расслабилась и не думая ни о чём более, разглядывала город, изредка поглядывая на Дэни.  Ей нравилось всё - и его имя, и машина, и запах, находящийся вокруг мужчины и в салоне автомобиля.  Чутьём женщины, она ловила, что Дэни умен.  И не просто умен, а предупредительно умен.  Она чувствовала, что этот человек, может вполне просчитывать жизненные ситуации и находить верную.  И какую-то не злобную хитринку в его характере она тоже видела и улавливала, что всё это есть. Но именно сейчас, в эту ночь, в этом городе, в этой чертовски уютной машине, Линди было не интересно какой он человек, этот Дени. Желание поступать не так как она привыкла, как её воспитывали и прочее, прочее, росло и росло, достигая своей вершины. Она желала проказничать , оставив все свои стереотипы далеко, далеко.  И сейчас сидя в этом ухоженном автомобиле, она знала одну вещь, в которой самой себе было признаться стыдно. Но зато сладость этой затеи её пьянила и сводила с ума.  Именно сейчас ей было плевать, умен Дени или нет, имеет он хитрые черты характера или же это просто её домыслы.
Всё это ничего не значило для Линди в эту минуту.  Она и не слушала даже его.  Да, она чувствовала его ум, но ей это было неинтересно. Она желала его!  Она хотела его тело.  Молодое, сильное и приятное.  Ей хотелось  разорвать Дени.  Накинуться и разорвать на части!  Неизвестно откуда возникшее желание, имело один плюс, которому и отдавала женщина предпочтение. С этим диким, животным желанием, пропадали мысли о Майкле. Она не думала о муже вообще. И если случайная мысль, залетевшая,  заставляла его вспоминать, то запах сидящего рядом молодого человека и одно осознание его присутствия, туманила все мысли.  И в голове возникала прямая фраза: “ Я хочу это, сильно хочу.  И хочу это сейчас. Что будет завтра- будет завтра...”
        Бог создал человека себе подобным. Наделил его целомудрием и любовью. Но невозможно вкусить возвышенной, чистой любви,   не вкусив  любви животной - как невозможно уметь писать, не читая.  И существо человеческое постоянно в поиске этой любви через животный инстинкт.  Мы ищем его на чужих талиях, забывая о собственной подруге. Смотрим на статные плечи других мужчин, не обращая внимания на рядом идущие.  А  может мы просто не можем быть сами собой,  прячась за разноцветные маски, виляя перед кем-то чужим?
       Все люди Земли имеют сексуальные фантазии. Они разные, но они есть у всех.  И как порою жестоко, когда эти фантазии, эти мысли, желания, мы не можем воплотить с человеком, с которым проводим почти всю свою  жизнь, исключая рождение и смерть.  Мы мучаем его, закапываем самих себя и всю нашу любовь, во всех её проявлениях...
            Линди попросила и Дени зайти в этот бар.  Он не соглашался вначале, но когда Линди, после нескольких вопросов, включая и “женат он или нет”, “имеет девушку постоянную или её просто не существует?”, получила ответ: “Нет.”  и   “Не знаю.”, сказала ему:
             -И вы пустите женщину одну в незнакомый бар и в незнакомом городе?
Дени улыбнулся и вышел из машины. 
Название бара вполне ему соответствовало. “IRUSH  PUB” - это ещё может было бы и мало этому заведению. Публика здесь, действительно собралась далеко не разношёрстная.  Все были одеты прилично, хотя несколько и развязно.  Эти люди отдыхали от банковских бумаг и деловых отчётов, от постоянной головной боли финансовых бирж и перипетий судов и других, таких необходимых государству и людям ведомств. Линди как будто бы снова погрузилась в свою далёкую, холостую жизнь. И течение этого питейного заведения, её быстро увлекло и потянуло за собой. Она полностью отдалась ему, увлекаемая и ирландской заводной музыкой, и густотой тёмного пива. Они болтали без умолку. Порою Дени её увлекал танцевать и она отстукивала вместе с ним до боли в ногах, до стука каблуков где-то в самой верхней части мозга.  Она была во власти бара и своего нарастающего желания.  Линди не сводила глаз с мужчины. Его тёмные глаза, мелькающие в лучах разноцветных олимпов, отливали загадочностью. Их глубокий поток звал её, манил. Она задыхалась от неистового, переполняющего желания. Она сильно сжимала его руку, отчего пальцы немели и на их концах стучало сердце.  Дени лишь вскидывал брови вверх. Наделённый приятной воспитанностью, он может и понимал всё, но не подавая вида продолжал танцевать, шутить, пить хорошее, горьковатое пиво.
             Раздались приятные, быстрые звуки ирландской, национальной музыки. Восторженные звуки скрипки, увлекали людей в общий поток танца. Пары вставали и повторяя несложные па ногами, начинали танцевать вовлекая всё новое и новое количество мужчин и женщин. Дени потянул за руку Линди и втолкнул её в круг, примостившись рядом. За ними сразу же последовало ещё несколько пар, взявшись за руки.  Людям уже не хватало места и начало танцующей цепочки, вышло во двор бара. Уже вышли все, музыка гремела во всю, доводя людей до экстаза...
             Линди резко вырвавшись из этой жутко-приятной цепочки, потянула Дени за собой.  Забежав за угол, они, не сговариваясь застыли на месте. Надо было отдышаться, отойти от охватывающего танца,  прийти в себя.  Линди огляделась. В двух шагах стоял старый диван, покрытый бумагой. Линди подошла, сбросила бумагу. Диван был приятного вида и притягивал к себе своей огромной  вместительностью.  Вокруг не было ни одной лампочки. Сдерживать своё желание, свои фантазии и мысли об этом, женщина уже не могла. Она медленно притянула Дени к себе и нежно, с настойчивостью, расстегнула пуговицы на его рубашке...
             Она была ненасытна.  Её желание было глубоким и своевременным для обоих. Она сама, полностью и одна владела ситуацией. Она знала, что она хочет и видела ясно, без тени сомнений, что хочет мужчина.  Она чувствовала его- чувствовала сильно, страстно. Но это чувство не было чувством ненасытной самки, это было чувство ласки, женской страсти и умной, чистой нежности. Линди вращала им как хотела, не стесняясь ничего. Но постоянно помня о том, что не хочет делать больно, что нет и не будет жестокости. Она сама делала мило, приятно и вела мужчину к этому. Вела сознательно и подсознательно, как могла так и ловила это. Хватала откуда-то эти сигналы и передавала ему тоже.  В эту ночь, она знала о нём больше, нежели он сам о себе. Это наслаждение было незабываемым, ведущее ею же самой. Она чувствовала мужчину и была рада этому  и тому, что он с нею, целует её, ласкает. И делает это так, как надо ей и ему. Она была женщиной. Женщиной, которая была сама собой и для него, для мужчины...
             В аэропорт Линди приехала на следующий день и лишь в восьмом часу вечера.
Самолёт вырвался из-за туч, подставив свои бока жёлтому солнцу, вобрав во внутренности салона, сильные, яркие лучи.  Линди взглянула в  иллюминатор.
Белая, чистая и спокойная равнина лежащих внизу пушистых облаков, в сочетании с неестественно голубым небом, вызывала чувство наслаждения. Та умиротворенность, покоившаяся здесь, наверху, заставила женщину улыбнуться. Она отложила бумаги на соседнее кресло.
             Вспомнился Дени. Его тело, глаза, интонация голоса, приятные нотки тембра и руки. Мужские, нежные, сильные руки Дени...
             Линди   вновь   окунулась в экстаз воспоминаний прошлой ночи. Бог мой!  Какая это была ночь!  Её воздух, до сих пор отдавал на губах женщины чем-то неземным и благоухающим. Чувство удовлетворения, сидевшее до этого времени в середине Линди, было свежим и казалось ему не будет конца. И что самое главное - это не было телесным удовлетворением. Это чувство было непостижимо глубже и чище. Линди сама задавала вопрос - может это совесть, её угрызения?  И именно поэтому её сознание заставляет думать, что это не телесное наслаждение. Но как человек, который уже кое-что видел, Линди знала - в этой жизни надо всегда чем-то жертвовать во имя каких-то удач и побед. Без всяческих жертв не будет вершин в этом и без того коротком промежутке времени. И именно поэтому, она чувствовала в середине себя - эта ночь подарила ей неистовое обладание другого человека в себе. Подарила то, чего не было ранее и может чего она боялась.
          Уверенность, пришедшая так внезапно, заставила Линди чувствовать с собой человека, мужчину. Сознание того, что может быть лучше, а чего делать не стоит, пришло само собой без всяческих учений и психологов. И те ноты правильного поведения, были удивительно приятными и правильными для обоих.
             Теперь, только после этого неожиданно свалившегося приключения, Линди понимала, что имела в виду Сара, говорившая за её правильную жизнь. Только теперь до неё доходили полностью слова матери:”...побудь проституткой для своего собственного мужа.”  Сейчас она удивлялась женщинам этой древней профессии. Как же они вынуждены подстраиваться под каждого мужчину, чтобы почувствовать его?  Понять и предложить то, что он хочет!  И затем, чтобы он пришёл ещё и ещё и не брезговал, а хотел, торопился к этому, на первый взгляд телесному удовлетворению.  А на самом деле к глубокому, подсознательному пониманию и угадыванию его душевных желаний, выливающихся в физиологические. Ей вспомнилась история создания гейш в Японии. Она улыбнулась благодарной улыбкой этому учению, девушкам, которые на востоке избирались старейшинами и воспитывались с детства.  Теперь она это понимала.  О-о-о!  Как она это понимала!..
       Господи! Как ошибаются женщины, отказывая мужчинам, просто из-за своей собственной лени. И не просто женщины - жёны, подруги!  Первые близкие, для ручного самца-животного по имени - мужчина.   
             Линди невольно вспомнила одно из своих первых дел. Это был обычный развод. Тогда Линди выиграла его полностью. Мужчина не имел права даже видеться с детьми без разрешения матери. Жена забрала всё. И как человек не доказывал, судья с Линди были на стороне прекрасной половины. В конце заседания, муж просто плакал. Для Линди, как для молодого адвоката, да и как для женщины, он был просто неудачником. Зато женщина блистала во всей своей красе.  Была управляющим одной небольшой производственной организации, имела прекрасное образование. И Линди она казалась прекрасной матерью и очень хорошим человеком.
Это было давно. А два года назад, она встретилась с этим неудачником. Вернее он её сам встретил.  Остановил Линди прямо в магазине.  Мужчина произнёс тогда прямо ей в лицо:
             -А дочка то, живёт со мной!  Ей уже восемнадцать и она выбрала меня. И сын после школы каждый день заходит... пока моя экс-жена не видит...
Линди ответила ему:
        -Ну и что?
             -Ничего...-прозвучал простодушный ответ уходящего человека.
“Мало ли дураков на свете!” - подумала Линди и забыла этот случай совсем. Теперь он вспомнился. И вспомнился резко, с горьким, неприятным привкусом. Перед нею мгновенно возникло всё дело. Все мелочи и тонкости преподносимые мужчиной, за которые он цеплялся и хватался. Она увидела правильную женщину, придерживающуюся строгих правил. И распространяющую эти буквы своих собственных законов и на работе, и дома.
Да кто, кто дал право решать каким-то посторонним людям не знающим какой-то семьи, с кем обязаны жить дети? Как должны жить супруги? Что правильно, а что не верно?  Кто, кто им дал право так резко и бесповоротно решать чью-то судьбу?   Ведь это человеческая жизнь!  В неё как во что-то святое нельзя лезть чужим, не своим, официальным людям.  А они решают с кем должны жить дети, а с кем им нельзя видеться. Решают, что женщина права только потому, что она женщина!  И решают на основании логики престижных, словоохотливых адвокатов, способных кого угодно убедить и в чём угодно!
       Линди закрыла глаза руками. “Почему я не видела это, почему?!” - пронеслось в голове и привкус стал более терпким и   горьким. А сознание отнесло её, Линди, к таким же “правильным женщинам”.
             Желание жить в правильном мире, порождает  эгоизм и убивает любовь.  Человек решает сам, когда ему надо плакать, когда смеяться, забывая просто   любить.  И именно эта ночь, прошедшая без всяких правил и законов, открыла дверь в понимание себе подобного и осмысливание себя самой. Да, после этой ночи, Линди чувствовала себя такой нежной, опытной гейшей, отчего в середине её сердца, приятно замирали весёлые искры обычного женского счастья.  Лишь тупой, неудобный вопрос вертелся в голове: “Неужели нельзя было дойти до этого всего без чужого, постороннего человека?”  Но язык её, будто онемел, не желал давать простой, однозначный ответ.
    Ключ медленно повернул замок. В доме царила тишина, прерываемая   слабыми звуками смеха из детской.  Линди поднялась наверх и постучавшись, зашла в комнату девочки. На полу сидели её дети, давно ставшие подростками. Между ними лежали карты и небольшая горстка мелочи. Линди улыбнулась:
             -Ну? Как вы тут без меня?
             -Ну ты мам и ехала! У вас что, аэропорт закрыли?
             -Мы тебя уже с четырёх часов ждём.
             -Да. - подтвердил опять юноша, -Уже и пол-пирога твоего оттяпали. Не было сил ждать! - дети растянули виноватые улыбки.
По Линди прокатилась волна маминого счастья.  Она обожала детей и они обожали её. Те взаимоотношения, царившие между ними всеми в семье, были как бы балансом, тишиной, этого сумбурного и непонятного мира.  И именно за это Линди и была благодарна Майклу. И именно поэтому не слышал он упрёков с её стороны об уличных девицах. Линди наконец поняла причину, почему до сих пор она удерживала паузу, тянувшуюся долгих пол-года. Пауза была оправдана и сейчас Линди твёрдо убедилась в этом.
             -А где папа?
             -Внизу, телевизор смотрит.
             -Давно он дома?
Мальчик посмотрел на мать не понимая, почему она спрашивает? Ведь он дома, сейчас!  Но дочка сообразила быстрее, что хочет мама и ответила. Хотя Линди смотрела на сына.
             -Он пришёл домой давно, вместе с нами.  А потом опять уехал.  Но сейчас он здесь и смотрит телевизор. Да ты не переживай, мам, он покормил нас. Честно!
             -Сто процентов! - подхватил юноша.
Линди улыбнулась и вышла...
             В минуты своего собственного унижения, люди поступают по-разному.  Одним  себя жаль. Настолько жаль, насколько они себя любят и насколько они подавлены.  У них опускаются руки, голова не работает, им ничем не охота заниматься.  Душа разбита, раздавлена, унижена...  Люди хотят сожаления со стороны окружающих. Но жалости нет.  Каждый занят собой, своей жизнью и персоной.
        Другим необходимо мщение. Они  становятся  одержимы  местью    и кидаются на каждого, желая делать больно, гадко, мерзко.  Вызывая лишь неприязнь по отношению к себе самим.
             И есть ещё одни.  Их можно назвать как угодно - хитрыми, умными, приспосабливаемыми.  Но лишь у них, у этих людей при подобных случаях возникает чувство действия. Они хотят преобразиться, превратиться во что-то лучшее и более совершенное.  Они хотят что-то доказать. Этим людям нужна только победа. На другое они не согласны.
             Конечно, есть ещё люди, которым всё и всегда безразлично. Пожалуй им на всё и всех плевать. Но можно ли их назвать людьми?
             ...Острая мысль мгновенно пронзила сознание Линди. Майкл уезжал и вернулся. Но как только она покинула комнату детей, наступило чувство уверенности в себе. Сейчас она принадлежала к третьей группе и никак не хотела поступать по иному.
Спускаясь   по лестнице к мужу, она едва сдерживала своё желание, с оттенком  превосходства  над  всеми  остальными  женщинами.  Теперь ей было   глубоко наплевать- где он был, с кем и как долго это всё продолжалось.  Она  хотела его, она знала, что лучше все это сделает, чем кто бы то ни был другой.  В середине Линди даже не давила чувство жалости -  его просто не было.  Оно ушло, убежало, перестало существовать.
           Телевизор работал еле слышно.  Майкл прислонившись головой о спинку   кресла и выкинув правую руку далеко назад, спал.  Комната была наполнена запахом туалетной воды мужа.   Вспомнился Дени, его запах, машина.  Вспомнились его руки...  Линди усмехнулась.  В её мыслях возникло  сравнение двух мужчин. И если Дени был хорошим, благородным псом в руках хозяйки, то Майкл всё-таки представлялся по иному.  Сейчас почему-то  собачкой, хоть и красивой, приятной, может даже домашней болонкой, была Линди. Но настырность, свойственная некоторым женщинам, настырность   переполнявшая порою всякие правила и жестоко овладевающая судьбой, начинала наступать в середину, предлагая болонке превратиться в тигрицу...             
Она овладела им. Дремота мужа, только больше разжигала страсть
женщины, делая её непонятной самой себе и подсознательно повинуясь её  желаниям. Они вдруг вылезли все и сразу, нарушаемые лишь частым дыханием двух переплетённых тел...
       Авторучка выпала из рук Линди.  Она до сих пор была во власти ласк и близости. И сейчас, на работе, она внутренне ощущала себя молодой, такой нужной и необходимой кому-то.  И любимой, просто любимой.
Господи!  Как можно учиться этому всему по книгам?  Как испытать эти блаженные минуты с учебником в руке?  Неужели нельзя самому через это  всё пройти, включая   фантазию исходящую откуда-то сверху и заполняющую  до краёв душу!  Линди готова была плакать и смеяться от переполняющего  торжества сердца.  Ей никогда не было так изнурительно хорошо   и приятно. Она улыбалась. Да разве может это всё почувствовать какая-то другая, чужая  женщина меняющая партнёров!  Разве возможно это всё испытать с посторонним, чужим человеком!  Что там? Что там есть? Новизна? Новое тело? Новые руки? Другое лицо? Но ведь не выгнешься душой полностью с чужим!  Не сольётся воедино экстаз наслаждений входящих в тело и медленно, постепенно, приятно сдавливающий сердце. Не будет экстаз полный без  двух влечений.  Духовного и физического!  Его нет, не было и не будет никогда!  И Линди чувствовала это.  Распознание самой себя пришло неожиданно, в чужом, другом городе. А утверждение женщины внутри, её уверенность и какое-то непонятное осязание мужчины, что присуще   лишь женщинам, было здесь - в собственном доме и с мужем!  С Майклом! С любимым, дорогим и таким необходимым её сердцу. 
Она уже знала, что будет делать сегодня, как вести себя, что попробует впервые. И знала что будет потом, после этого всего...  Она знала - будет наслаждение. Сильное, яркое.  Способное освещать весь их дом.  И спальню, где они вместе с Майклом и гостиную, столовую.  И детскую, одну с девочкой и вторую с юношей.  Она это уже знала...
             Рука Линди, на листке медленно вывела фразу: «...увидишь его в другом свете, в новом...”  Она улыбнулась.  Как права была мать. И сколько надо было пережить, чтобы поверить в это. 
И Сара была права.  Права, что мужчина -  телёнок.   Его можно просто вести.  И он будет счастлив, будет с тобой.  Всегда и везде.
             Линди взяла новый лист и крупным почерком вывела: “Не убивай в себе женщину!”  Подчеркнула  последнее слово и подставив бумажку в экран монитора, придвинула клавиатуру.
             Зазвонил телефон.  Без всяких обычных: “как дела, как ты...” и прочее, голос Майкла произнёс:
             -Я жду тебя сегодня, в центральном сквере, напротив ресторана.  Ты изумительна, Линди!  Ты неподражаема!  Ты така-я-я-я...!  - трубка отключилась.  Раздались частые гудки, а Линди всё держала её, ещё надеялась что-то услышать.    Ей хотелось слышать, хотелось чувствовать, что она нужна, желанна, любима...   
Те порывы страсти, которые обвевали её тело, те строки  души, выхватывающие мимолётные обрывки разных четверостиший, возносили её за черту, которая находилась выше обычного женского счастья.  К нему ещё примешивалось непоколебимое, самоуверенное чувство влюблённости. Она осознавала себя любовницей, которую хотят и желают. С которой могут поделиться тем, чем стыдно или может даже скучно делиться  с женою, с супругой.  И она, Линди, была счастлива от того, что она сама жена  и она - любовница.  Она, как всякая женщина, моментально уловила всё недосказанное Майклом.  Она,  как летящая высоко птица, все желания мужчины и сама, лишь она одна, хитро подводила к этим желаниям и делала  его уверенным, а себя счастливой.
       Человечество, которое существует огромное количество лет, не может до сих пор уяснить себе азы взаимоотношений.  И не понимает того, что абсолютно все нервные, душевные потрясения, возникающие на людском отрезке времени, сглаживаются интимной, любовной близостью.  И чем глубже, откровеннее и   может быть даже бесстыднее эта близость, тем быстрее и дальше отступают все проблемы и глупые, бессмысленные вопросы.  Может именно поэтому и существует самый долгий союз - мужчины и женщины...  Ибо Господь дал самое сильное наркотическое вещество  - любовь, охватывающую и интимную близость.  Никогда не будет союз прочным, если он не вбирает в себя эту божественную разрядку и даёт силу  двоим, и вместе с тем - всему человечеству.
             Линди вышла от стилиста.  До встречи с мужем, была ещё целая вечность - двадцать минут.  Она вспомнила, что в молодости, когда она девушкой  ещё ждала Майкла, время тоже тянулось бесконечно.  И сейчас, это так остро  вспомнилось, что кажется даже воздух, его запахи и свежесть вечера, превратились в те же, возвратив женщину в молодые годы.
          Муж Линди тоже пришёл раньше. И кто знает, кто более жаждал этой зрелой, терпко-сладкой, крепкой страсти - мужчина или женщина?
Роза темно-красного бархата, лежала на столе, словно подчеркивая сильную связь двух людей. А вечер был наполнен музыкой, вином и откровенными объяснениями, которые и на любовные объяснения похожи-то не были. Это было  больше, крепче, лучше.
             Линди подхватила под руку мужа и сжала его локоть.  Они решили пройтись.  Вечер напоминал всё ту же бархатную розу, лежащую на руке у женщины.
             Развязная, молодая девица, отступивши от стенки, произнесла прямо в лицо Линди, лишь мельком взглянув на Майкла:
             -Пошли со мной, сладенький, я тебя так обслужу!  Оставь эту старушку!   
Линди вызывающе улыбнулась:
             -Нет, этот клиент мой!  И я из него высосу всё сегодня!
Майкл, не ожидавший такой прыти от собственной жены, вопросительно глянул.  Взгляды встретились и громкий, вызывающий смех, поставил девицу опять к стене, на прежнее место. Смех расслабил, заставил окончательно убедиться в  принадлежности к друг другу.
             -Майкл, а ты когда-нибудь покупал женщин?
             -В каком смысле?
             -Ну... ты был с проституткой?
             -А сейчас это важно?
             -Да в общем-то - нет.
             -Как бы я тебе не ответил, всё-равно не поверишь.
             -Почему?
             -Да нет, ничего... так.  Сейчас это уже действительно не важно.
Майкл замолчал, о чем-то раздумывая, а потом как-то грустно сказал:
             -Да уже пожалуй и не надолго.
             -Майкл, что ты имеешь в виду?
             -Ничего.
             -Да как ничего, что это такое - не надолго?
             -Линди, это я так, просто. Рассуждаю. К тебе это никакого отношения не имеет.
Линди грустно посмотрела на Майкла.  Ей хотелось заплакать, закричать, задать вопрос:  ”Почему?”  Неужели она ничего не может?  Но Майкл приобнял её, поцеловал в шею и в самое ухо, тихо произнёс:
             -Моя красивая жена!  Я не знаю что с тобой произошло, но сейчас ты лучше, красивее, изящнее и в сто раз сексуальнее, чем в молодости.  И я тебя ни-на-ко-го не хо-чу ме-ня-ть!  Я тебя обожаю! 
Линди   улыбнулась ему и вздохнула.  Она всё-таки чувствовала себя чертовски хорошей любовницей и женой.
             И это чувство не покидало обоих долго.  Они оба стремились домой. Они желали эту страсть.  Линди не узнавала себя.  Никогда ещё в жизни, ей  не приходили в голову такие сумасшедшие фантазии. И она не стесняясь, каждый раз претворяла их наяву. То сумасшествие накинутое на них обоих, было не просто сладким.  Оно раздирало на части душу и тело, вознося куда-то высоко и там, собирая всё вместе, в кучу - опускало вниз с бешеной высоты и с огромной скоростью.
             Любовь невозможно объяснить как невозможно объяснить Бога.  Она  просто есть и всё!  И невозможно её разделять на части, на куски - на разную  любовь. Человек может любить и должен. И пока он живёт, он обязан пользоваться этим всевышним даром. Ибо если он не пользуется, он не живёт  всей полнотой человеческой жизни...
        В прохладное, третье число ноября, Майкл умер. Перед своей смертью, за сутки, он сидел и смотрел телевизор с Линди. Неожиданно он поднял свою руку и положил жене на колено:
             -Ты меня прости, Линди.  За всё прости.  Я много натворил в своей
жизни. Но в ней я любил только тебя. Ты была, есть и будешь самой лучшей. Прости меня.
             -Да о чём ты говоришь, Майкл? Ведь всё хорошо. У нас хорошо, да и в общем.- Линди внимательно посмотрела на мужа.-Что ты несёшь?
             -Да так, ничего. - он опустил глаза и улыбнулся.
Наверное человек как и животное, чувствует свою смерть. И как и животное, не может этого выразить. 
             И лишь через десять дней после смерти мужа, Линди узнала, что он был болен мозгом. На него это было очень похоже - жаловаться Майкл не любил.  Врачи вообще удивлялись, как он прожил этот последний год.  По их  прогнозам, он уже жить не должен был.
И вот здесь Линди и вспомнила уличных девиц, которые получали те крохи любви его мужа, которую ему может необходимо было отдать перед смертью.  Он должен был, обязан!
И вспомнила себя, уже прозревшую, что тоже получала эту его последнюю сильную любовь. Но от этого всего, Линди не было легче.  А становилось ещё тягостнее и невыносимее. Майкл умер и его больше нет. А она, Линди,  продолжает жить.
     Крис сидел и уже во второй раз слушал свою сестру. Её сбивчивый рассказ, о каких-то не полученных ласках и неиспользованной до конца любви, напоминал разговор сумасшедшей. Он никак не мог взять в толк – при чём здесь какие-то ласки, отданные кому-то Майклом, причём здесь какое-то прозрение на истинную любовь своей собственной сестры, если Майкл умер от опухоли в мозгу?  И эту опухоль врачи не имели права трогать.  Зачем вся эта болтовня?  Человек умер, его нет. Всё! Его не вернёшь!
Но брат делал вид, что всё понимает. Он жалеет и воспринимает горе своей  единственной сестрёнки.  Ему действительно было до слёз обидно, что он почти что в первый раз не может её понять - за что, за что она сама себя так изводит, за что себя так сильно винит? А если не может понять, значит не может и помочь.  Для Криса это была целая мука.  Досада, так сильно владевшая Линди, не была понятна брату.  И он уже в сотый раз твердил про себя: “ Бог мой!  Как тебе помочь, как?”
Линди не говорила ни с кем целый  месяц, со смерти мужа.  И Крис ждал.  А вот когда заговорила, он не может  понять.
Он отвернулся, зажмурил сильно глаза, пряча горечь.
             -Линди, я хочу съездить к Майклу.  Попрощаться. Я завтра улетаю. Я сожалею...  Ты поедешь со мной на могилу?
             -Поеду.  Посмотрю на памятник.
             -Его уже поставили?
             -Да. Вчера.
Крис вздохнул и обнял сестру.  Она не плакала.  Она вообще не плакала со смерти Майкла. Сначала молчала, а затем заговорила как умалишённая.
Ехали  молча до самого кладбища.  Крис глотал про себя досаду, поглядывая на сестру.  Линди смотрела в одну точку.
             И лишь у могилы Майкла, наконец собрав весь рассказ сестры в единое и глянув на памятник, брат понял всё. Обняв её за плечи, сильно прижав к себе, сквозь горячо бегущие слёзы, он тихо произнёс:
             -Именно из-за твоей страстной любви, он и прожил ещё этот год...
Линди посмотрела на брата, упала ему в плечо и глядя на новый гранит над  могилой мужа, наконец-то разрыдалась.
             На каменной плите, под портретом Майкла, была одна-единственная надпись:
  “ Прости, я не успела...”

                Июнь   2002

* * *