Баллада о Пауке и Гусенице
__________________________
В проеме показалась знакомая мохнатенькая головка:
- Ты как там, Крэ?
- Ну как тебе сказать, - меня сильно озадачило. - Я уже не особо себя ощущаю, не могу сказать ничего о себе, верно, со стороны виднее.
- Интересно, - Гусейн упорно вглядывался в темноту. – Как так? Не ощущаешь себя?
На самом деле я очень люблю Гусейна, но ему не стоит знать, как я к нему отношусь, хоть и знаком с детства. Он единственный мой друг. Друг настоящий. Я всегда очень рад, когда меня навещают. И даже не понимая моих мыслей, мне приятно делиться ими с кем-то еще, а не только со стенами моего дома-убежища. Моей коробки-ловушки и, в конце концов – могилы.
- Представь, - сказал я. – Ты постоянно суешь в дырку свой палец, день и ночь, трешь и трешь его, и в один прекрасный момент, ты перестаешь его чувствовать. Ты чувствуешь только дырку, в которую его суешь, а пальца как бы и нет. Это при том, если дырка находится в дереве, которое плотнее твоего пальца, ты можешь растереть его в кровь, но уже не будешь чувствовать боли. Только дупло, в которое тычешь. Вот так я себя и чувствую, только я сую палец не в дерево, а в металл, и возможно меня уже нет, я уже себя стер, а сам и не знаю. Я чувствую только этот металл. Металлическую ловушку, которая меня окружает. Она победила, стала живой, потому что я ЕЁ ощущаю, а себя нет. Она обрела бессмертие, ценой моей души.
- Ууу, как все серьезно. – Прогудел, Гусейн. – А я вот и думал, когда твое заточение скажется на твоем сознании. А то все радовался и радовался, каждой мушке, которая залетит, каждому муравью, которого сброшу. Думал, что жизнь так проста? Можно быть счастливым в полной темноте и холоде? Вот у тебя бахвальства и поубавилось. Потеряли мы оптимиста. Правда, очень жаль. Я уже начал думать, что до смерти ты будешь счастлив, что живешь. Думал пересмотреть свои взгляды из-за тебя. Ты как восьминогий мученик. Тебя уже боготворят. А ты тут сидишь в потемках и плетешь паутину из своих соплей. Которых, видать, и так не осталось.
- Умеешь же ты поддержать и утешить.
- Мое дело маленькое, - Выдохнул он. – Ты для меня стал другом, я помогаю, чем могу, но утешать тебя не собираюсь, не тот случай. Тут не видно света в конце туннеля.
- С моей позиции как раз есть свет. – Крэ поднял все свои четыре пары глаз на Гусейна. – Я сейчас в туннеле, темном и сыром. А ты там где свет, который я видел только в детстве. Он проникает ко мне через маленькую щель, и для меня является спасением. Жаль, что я великоват стал. Время меня и убило. Надо было пока мелкий, вылезать от сюда. Но теперь этот свет недосягаем, он только дразнит меня.
- Человек тебя поймал, и даже не подозревает об этом.
- Да во всем виноваты люди! – Запаниковал Крэ. - Да, да, именно они во всем виноваты! Они все подстроили, и даже не замечают, сколько жертв из-за их построек и изобретений! Сколько еще наших братьев и друзей, врагов и соперников, родственников и любимых должно полечь под натиском их технологий?
- Человек все изменяет под себя, - сказал Гусейн. – Он слишком слаб и не приспособлен, чтобы жить в Первоначальном и Первородном мире. Так что мы с тобой более развитые в этом плане. Можно радоваться, пока нас не раздавил интеллект человека или не смяла нога двуногого мутанта.
- Ладно, Гусь. – Оборвал его Крэ. – Оставь меня одного, мне надо поспать. Нужно сохранять силы, чтобы продержаться еще немного.
- Конечно, бро. – Улыбнулся он. – Отдыхай. А я пойду готовиться к перерождению. Время уже близко. Я тебя еще навещу. Держись.
Я погрузился в сон. Сон о моей молодости. О жизни вне.