Раздел книги «Мужской взгляд на стратегию совместной жизни»
Вышла в свет в Издательстве «Феникс» в 2005 г.
Приносить пользу надо домой.
Артур Васильев
Рационально-демократическая модель семьи
Основа новой модели – рациональность и демократия (равноправие). Данные понятия не случайно стоят рядом. Дело в том, что осознанность, рациональность в созидании отношений теснейшим образом связана с равноправием в союзе двух людей. А точнее – рациональность невозможна без равноправия. Рациональность и демократия вообще взаимозависимы сильнее, чем это может показаться на первый взгляд. А поскольку наша основная идея – это осознанная, разумная – то есть - рациональная жизнь, то и демократия для нас становится очень важной. Такое понимание основывается на исторических фактах. Приведем некоторые доказательства.
Как вообще сложилась рациональность западного типа? Что этому способствовало? Данные вопросы хорошо были освещены В.В. Ильиным на примере вопроса о зарождении науки. Суть в следующем.
Если рассматривать историю человеческой мысли, то становится очевидно, что западная культура, и наука как составляющая ее часть, берут свое начало в античности. Это признает и большинство современных специалистов. В свою очередь, другие древние культуры породить научное сознание (которое, в данном случае, мы рассматриваем как рациональное сознание) не смогли. Почему?
Специалисты выделяют несколько причин. Все их мы рассматривать не будем, отметим лишь имеющие непосредственное отношение к нашей идее. Дело в том, что само возникновение рационального сознания оказывается тесно связанным с демократией.
В восточных обществах таковой не наблюдалось. Будь то Китай, Египет или Индия, социальная структура характеризовалась жесткой стратификацией, делением общества на сословия. Вышестоящий диктовал свою волю нижестоящему согласуясь лишь со своим вздорным усмотрением. Есть, так сказать, богоизбранный жрец, есть государственные властители и есть народ, чернь. В свою очередь, занятие той или иной ступени на иерархической лестнице определялось не персональными заслугами, а происхождением. Такая система общественного устройства сомнению не подвергалась, ибо считалось, что она ниспослана богами и всем завещано ее соблюдать в неприкосновенности.
Противоположностью востоку являлась Древняя Греция. В силу ряда исторических причин там сложилось демократическое общество. Свободные граждане сами управляли своей страной: руководители назначались на основе выборов, законы принимались после всенародного обсуждения и голосования.
Какое влияние оказала такая система на развитие рациональности? Самое непосредственное. На востоке для развития рациональной системы мышления и аргументации в нашем, западном понимании, строго говоря, не было оснований. В Греции же напротив, основания были налицо.
Действительно. Порядок вещей в общественной жизни на востоке считался ниспосланным с небес. В таких условиях не только критиковать его, но и обсуждать было бы греховно – нельзя же ставить под сомнения волю и компетенцию Господа! Поэтому традиция и авторитет жрецов, которые и толковали предписания всевышнего, были непоколебимы. В Греции – напротив, порядок общественной жизни устанавливали люди, которые осознавали, что они так живут не потому, что кто-то там на небе вдруг повелел, а потому, что они сообща выбрали такой образ жизни, такие законы и правила, которые, в отличие от божественного миропорядка, могут быть и изменены, если понадобится.
Далее. Место человека в общественной жизни на востоке определялось его происхождением. Родился у жреца сын – быть и ему жрецом. То же самое и с другими привилегированными классами. В Греции, как было отмечено, назначение на должность проходило по демократической процедуре: если соответствуешь стоящим задачам, если убедил народ, что сможешь хорошо выполнять обязанности, то тебя выберут. Если дело провалил – снимут. Разумно. А когда есть сама процедура рационального выбора, то есть и процедура рациональной оценки.
Отсюда же вытекает и необходимость развития аргументации. На востоке умение аргументировать не востребовано. Там работает принцип «я начальник – ты дурак». Жрец прав не потому, что он сказал нечто умное, а потому, что он – Жрец. А то, что он сказал, вообще не обсуждается, ибо это Бог вложил столь мудрую мысль в его уста. В условиях же Греции, когда апелляции к происхождению либо божеству были неэффективны, возникала необходимость обосновывать свою точку зрения. А поскольку обоснование происходит путем разворачивания рациональной аргументации – почему и для чего что-либо нужно, как следует это делать, почему предлагаемое решение лучше других, конкурирующих с ним – то система аргументации получила свое развитие. Как, кстати, получила развитие и риторика – искусство излагать свои мысли.
Любопытна в этом свете аналогия с семьей. По сути, догматическая семья, где все живут как положено, как заведено, соответствует восточной модели общества, в то время, как гибкая, динамичная семья, где принимаются сознательные решения исходя из целесообразности, соответствует демократическому обществу.
В современных западных условиях восточный подход неконкурентоспособен, что видно на примере экономики. «До XIX столетия по темпам роста Восток практически не отставал от Запада (а в древности и опережал в силу оперативности для больших контингентированных обществ центрально-административных технологий руководства). Ситуация изменилась с момента стремительного прогресса машинной индустрии, фабричного производства, фундированных научно-технической социальной инновационностью. Здесь Восток обнаружил неконкурентоспособность. Камнем преткновения выступили консервативность, традиционность, исключающие инициативность, мобильность, а с ними - модернизируемость» [28;336].
В свою очередь, рациональность и демократия в семье, в сочетании с другими, также связанными с ними культурными ценностями – свободой человека, автономией личности, эмансипацией – задают такую структуру отношений, которая не просто является гибкой, но и содержит в себе огромный потенциал для развития и, при усилии двоих, способна создать наилучшие условия совместной жизни. Ведь рациональность и демократия, кроме того, что являются путем к цивилизованности, имеют и еще ряд преимуществ, причем не только отрешенно-философских, но и жизненных, практических. Данный факт существенно облегчает жизнь. Вообще, надо ли доказывать, что жизнь двух свободных людей куда эффективнее, чем двух не свободных?
В отличие от людей «шаблонных», свободные и осознающие себя люди вступают в брак не потому, что «так надо», а потому, что они осознали, что вместе им будет лучше, чем порознь. Естественно, в этом случае их жизнь регулируется иными, чем в стереотипном случае, механизмами. Какие здесь есть особенности, в чем состоят главные отличия?
Основные отличия касаются, прежде всего, трех вещей:
- соотношения прав и обязанностей супругов;
- степени автономии и свободы супругов;
- и доминирующего механизма решения проблем.
Рассмотрим теперь подробнее эти особенности рационально-демократической семьи.
Соотношение прав и обязанностей супругов. В отличие от азиатской модели семьи, рационально-демократическая модель предполагает равенство супругов, из чего, в свою очередь, вытекает как равенство их прав, так и равенство их обязанностей.
Это нормативная составляющая, которая достаточно важна в принципе. Изначальный смысл состоит в том, что при условии равных прав и обязанностей исключается дискриминация по половому признаку. Об этом мы уже упоминали ранее, приводя пример из корпоративно-этического кодекса компании. То есть, муж не имеет никаких прав, исходя только из того, что он мужчина. То же самое и относительно жены – что не менее важно. В противном случае мы вновь погружаемся «во тьму веков». Именно в этом суть. Учитывая все, сказанное выше, наличие/отсутствие стремления к равноправию может рассматриваться как критерий цивилизованности человека.
Если же говорить о практическом применении данного принципа, то, поскольку в действительности абсолютно равных людей не бывает, кто-то всегда в чем-то сильнее другого и в чем-то слабее, к реальной жизни он применяется нескольких вариантах. В отношении равенства прав справедливо следующее:
1. Если компетенция супругов в обсуждаемом вопросе эквивалентна, то решение принимается на основе демократического обсуждения.
2. Если по отношению к решаемому вопросу уровень компетенции супругов различен, то лидирующую роль в данной ситуации играет более компетентный супруг (т.е., временно получает больше прав).
Идею равных обязанностей тоже не следует понимать совершенно буквально. К сожалению, хотя и нечасто, но суть ее извращается. Извращается различными способами. Например, у меня однажды был случай, когда девушка тащила вместо меня огромный чемодан исходя из феминистских соображений (было это на Западе). Такой подход к равенству обязанностей представляется примитивным. Ведь идея предполагает равенство (примерное) совместных вкладов в семейное бытие, а не равенство форм этих совместных вкладов. В противном случае у нас получается уравниловка на коммунистический манер, что никак не согласуется с идеей о переходе лидерства (а с ним – и ключевых обязанностей, как и прав) в каждый конкретный момент к тому супругу, который обладает большей компетенцией для данного вида работы.
Поскольку понимание масштабов вклада от той или иной деятельности у супругов может существенно разнится, целесообразно заранее обсудить все основные моменты. О том, как это происходит в демократической семье, пойдет речь ниже.
Степень автономии и свободы супругов. Очевидно, что степень автономии и свободы супругов в демократической модели семьи значительно выше, чем в азиатской. Вообще, существует закономерность: чем выше уровень развития человека, тем большая степень свободы ему требуется. И наоборот. А поскольку к демократическому устройству семьи тяготеют более развитые люди, чем те, кому больше нравится азиатский тип, то и свобода в такой семьи будет шире.
Обеспечить потребность в свободе помогает осознанность. Ведь рациональный подход предполагает понимание того, что другой человек никогда не будет полностью соответствовать вашим ожиданиям, да и не обязан соответствовать. Также, как и вы. Поэтому нужно стремится позволить другому быть другим, уважать свободу другого. В демократической семье ни один из супругов не является собственностью другого, это союз двух свободных людей. Тем более, что «истинно любящий никогда не рассматривает другого как тождественного себе, умеет представить себя на месте другого во всей его непохожести». [23;380]
Приведенный тезис звучит красиво, но как его реализовать практически? В практическом плане здесь выделяются два вопроса. Первый связан с пониманием, как конкретно проявляются права и свободы супругов. Второй – с тем, как осуществить задуманное – ведь осуществлению порой препятствуют и традиции, и инстинкты, которые есть в каждом из нас.
С первым вопросом проще. Здесь в принципе каждый может выработать свою схему. Мне лично импонирует тезис Николая Козлова, который в свое время постулировал такой принцип: «Касается меня – решаю я сам!» Смысл здесь в том, что с одной стороны, уважение свободы партнера предполагает принятие его образа жизни и привычек, определенное невмешательство. Если то, что делает партнер, моих интересов непосредственно не затрагивает, то и предъявлять какие-то требования к нему, настаивать чтобы он изменил свое поведение, я также не вправе. На тех же основаниях, приходится иметь ввиду, что если поведение одного из партнеров касается уже не только его самого, а и другого, то такое поведение нужно корректировать.
Наиболее непрозрачным моментом здесь является понятие «мои интересы». Оно чрезвычайно расплывчато, и может трактоваться совершенно по-разному, и у кого-то наверняка окажется, что любое действие его партнера затрагивает его интересы, причем существенно. Поэтому нужны определенные уточнения.
В качестве наиболее строгой части нужно выделить взаимные обязательства. Действительно, если обязательства изначально были оговорены (либо брачным контрактом, либо устно – но четко), то их необходимо выполнять.
Следующим пунктом, в порядке убывания по мере строгости, нужно назвать непосредственные интересы. В этом случае поведение одного из супругов может оказать существенное влияние на дела другого супруга. Например, если жена является деловым человеком, и на некоей встрече должна присутствовать вместе с мужем, то будет оправданно ее требование к мужу одеться соответствующим образом. Хотя на первый взгляд, то, как человек одет – это его личное дело, но если неподобающий внешний вид наносит ущерб делам партнера, то такое дело уже становится совместным.
Последними по степени значимости, видимо, являются интересы вообще. Каждый человек имеет собственное видение тех или иных вопросов. Но это не означает, что свое видение надо навязывать партнеру. Например, мужу кажется, что жена все время должна быть вместе с ним. Но она может захотеть уехать на несколько дней к своей маме, либо поехать на корпоративный week-end. Многие мужчины пытаются воспрепятствовать такому развитию событий, однако строго говоря, при цивилизованных отношениях никаких прав у них на это нет.
Вообще, двое развитых и свободных людей не могут полностью жить жизнью друг друга. Всегда есть определенная «общая площадка», на которой они взаимодействуют, и есть сфера частной (личной) жизни, доступная только самому человеку. И чтобы не допускать непреднамеренных вторжений в нее, имеет смысл сохранять дистанцию, чтобы каждый ощущал свое личное пространство нетронутым.
С технической точки зрения проще всего вопрос о дистанции решается в материальном плане, если есть достаточно средств. Практические примеры показали, что люди, просто имеющие достаточно жилплощади – когда у каждого из супругов есть свой отдельный кабинет (комната), легче преодолевают семейные противоречия, чем те, кто вынужден постоянно толкаться вдвоем на тесной кухне.
Несмотря на то, что заработать достаточно средств на покупку жилья большинству россиян весьма тяжело, это лишь практические затруднения. Вопрос же о дистанции в нематериальном плане, в смысле отношений на поверку оказывается гораздо сложнее. Та же жизнь показала, что приобрести просторное жилье – это только часть решение проблемы. Для многих куда сложнее оказывается признать супруга человеком, имеющим автономию, а не своей собственностью. Вот здесь уже требуется высота личного развития, денег для этого недостаточно.
Тут необходимо оказаться способным не только преодолевать шаблонны в собственном поведении, но и собственное звериное начало суметь подчинить разуму. Понятие «звериное начало», возможно, покажется читателю слишком грубым. Кому охота признавать в себе такое начало? Тем не менее, оно существует. Разумеется, наряду с остальными, в том числе культурными, составляющими личности.
Дело тут в следующем. Когда-то поведением человека, как и животного, всецело заведовали инстинкты. Инстинкты были совершенно необходимы. От того, насколько они развиты, зависела вся его жизнь. Со временем жизнь менялась в лучшую сторону, и польза от инстинктов стала отходить на второй план, а регулирующие функции взяла на себя культура. И это естественно, поскольку какой-либо механизм самоорганизации человеческого общества совершенно необходим, и в то же время, после известного предела, инстинкты им служить уже не могли, так как общество развивалось быстрее, и своевременной адаптации инстинктов не происходило, а культура явила себя динамично развивающейся.
Но, не смотря на всю культуру, дикая часть существует в каждом из нас, и преодолеть ее непросто. Длительность периода культурного развития человека весьма невелика по отношению к времени его дикого существования. Хотя и затруднительно точно указать начало того и другого, но можно отметить, что в той или иной степени культурная жизнь человека продолжается порядка 8-10 тысяч лет, а начало философии относится к шестому веку до новой эры (первым философом признан Фалес), таким образом, развитие философии длится менее 2500 лет. В то же время, наши, хотя и обезьяноподобные, но умевшие изготавливать орудия труда, предки существовали порядка 2,5 млн. лет. Если же брать период жизни так называемого проточеловека – еще не человека в полном смысле этого слова, но уже и не животного, то этот период составляет 10-15 млн. лет.
Естественно, что в такой ситуации, когда звериные инстинкты практиковались несоизмеримо дольше время, чем цивилизованные навыки, последние никак не могут преодолеть влияние первых полностью. Поэтому и в нашей жизни инстинктивные устремления оказываются значимыми. В психологии есть специальные термин, указывающий на степень проявления инстинктивного начала – примативность. О большей примативности говорят, когда в человеке сильно выражены инстинктивные модели поведения по сравнению с рациональными, о меньшей – когда наоборот.
Поведение людей с высокой примативностью подобно поведению самцов и самок. Самец – физически сильный, уверенный в себе, агрессивный, наглый, склонный к драке. Он прет напролом, когда ему что-то нужно, метит и отстаивает свою территорию и свое имущество – в первую очередь, самок, которые в этом случае, естественно, рассматриваются им как его собственность, то есть, он ревнив. В свою очередь, самка обычно хочет иметь большое количество потомства и очень привязана к стае и тоже крайне ревнива. Читая этот абзац вы наверняка вспомнили некоторых своих высокопримативных знакомых.
Я не случайно особо подчеркнул здесь ревность и собственническое чувство. «В своем первоначальном виде ревность – это инстинкт. У животных и приматов это была просто агрессия, которая позволяла защитить «свое» и таким образом самоутвердиться, оставить больше потомства.
Человек, как вершина божественного замысла, должен был перерасти этот инстинкт. Однако многие из нас пока еще напоминают бабуина, своим воинственным оскалом и криками отгоняющего от приглянувшейся самки (самца) других особей племени. Представьте себя в этом светлом образе. Красиво?» [26;230].
Данные факты очень удачно согласуются с нашей моделью. Действительно, примативность, следование инстинктам можно представить как частный случай шаблонного поведения, только более низкого порядка. Как инстинктам, так и шаблонам человек подчиняется неосознанно, механистично. Разница лишь в том, что шаблоны и стереотипы происходят из социальной реальности, в то время как инстинкты – из реальности звериной.
Сказанное не означает, что инстинкты – это вообще плохо. Не нужно полностью порывать с природой, иногда это оказывается полезным. Вспоминается один случай, когда некий западный ученый в рамках своих исследований оказался в уголке дикой природы. Однажды он вернулся в свое бунгало поздно ночью, а утром обнаружил по своим следам, что шел довольно странным маршрутом: сперва выбрав наиболее кратчайший маршрут, он на полпути развернулся, и пошел длинной дорогой. Скоро однако он увидел, что в середине короткого маршрута той ночью устраивал себе лежбище тигр. Неизвестно, как отреагировала бы дикая кошка, наступи исследователь ей на полосатую лапу. Причину своего внезапного изменения маршрута ученый объяснил инстинктивным чувством опасности, которое было присуще нашим предкам и иногда проявляется до сих пор.
Так что инстинкты, единящие нас с природой могут пригодиться, если они проявляются к месту – то есть, в опасных условиях, близких к дикой природе. В цивилизованных же условиях проявление примативных, собственнических инстинктов чаще всего осложняет жизнь, не позволяет сделать ее разумной, осознанной, но делает ее конфликтной, нестабильной.
Такие инстинкты следует не подавлять, а преодолевать, развивая себя. Для этого недостаточно одного лишь осознания, необходима практика – как впрочем и в любой работе над собой. Необходимость выработки соответствующих привычек иллюстрирует следующий пример. Помню в детстве, в деревне, я приручил одну старую собаку, которая давно была выброшена хозяином и много лет жила в диких условиях. Так вот, снова оказавшись в семье, собака не сумела преодолеть своих инстинктивных порывов, выработанных ожесточенной борьбой за существование. Например, если кто-то случайно наступал ей на лапу, она незамедлительно кусала обидчика за ногу, и только после этого, поняв, что совершила ненадлежащее, искренне извинялась, ощущая собственную вину. Спасало то, что зубы у нее были тупые, так как стерлись от возраста.
Итог вопросу о степени свободы и автономии супругов можно подвести следующий. Детали каждая пара согласует сама. Их может быть много. Кто-то, например, договаривается о том, чтобы не появляться дома внезапно, без предупреждения – на всякий случай. Но это, повторю, детали.
Важно придерживаться общего принципа, когда и мужчина и женщина, понимая, что создали союз двух свободных людей, относятся друг к другу соответственно, и не выдвигают друг другу излишних в данном случае требований, которые были бы актуальны для обыденных мужчин и женщин. Особенно, если в союзе присутствует любовь. Ведь «тот кто любит, не стремится к обладанию, и не рассматривает другого как собственное приложение. Любящий любит в другом личность в ее полной независимости и во всем, что способствует ее росту» [23;773].
При этом не менее важно понимать, что одного лишь концептуального согласия друг с другом может оказаться недостаточно, поскольку для обеспечения свободы партнеров, каждый партнер должен быть независимым материально, иметь личную социальную реализацию. Для современной семьи это в большей или меньшей степени естественно, поскольку чаще всего оба супруга работают.
В противном случае неработающий супруг не просто не является независимым, но и не получает должного уважения в обществе, даже если, традиционно, это женщина, занимающаяся домашним хозяйством. В том числе, и со стороны других женщин. Показателен пример. Как-то на работе я обсуждал со своей помощницей некий вопрос и предложил ей спросить мнение на этот счет у одной нашей общей знакомой. Помощница возразила мне: зачем ее спрашивать? Это же домохозяйка. Мой довод насчет того, что по этому вопросу мнение вполне может быть и у домохозяйки, ее не убедил. Было ясно, что в глазах моей коллеги, женщина, которая не обеспечивает себя сама, имеет существенно более низкий статус, и как равная не воспринимается. Любопытно, отметил я – сбываются пророческие слова Ф. Ницше, который выразил такое отношение значительно раньше. «Паразит. Может считаться признаком совершенного отсут¬ствия благородного строя души, когда человек предпочитает жить в зависимости, за счет других, чтобы только не быть вынужденным работать, обыкновенно с тайным озлоблением против тех, от кого он зависит» [16;406]. Так что вопросы свободы оказываются тесно увязанными с вопросами материального обеспечения.
Доминирующий механизм решения проблем. В демократической семье доминирующим механизмом решения проблем является рациональный механизм, то есть, супруги решают вопросы путем аргументированного обсуждения. Если они осознали конкретную цель, которая актуальна в данном случае, то далее, в дискуссии, можно выработать наиболее оптимальное и взаимоприемлемое решение. Главную роль в принятии решений играет целесообразность и убедительность, наличие логичного обоснования. Здесь очень важно самому быть развитой личностью – это необходимо как для того, чтобы осознать свои цели и задачи, так и для того, чтобы внятно изложить свое видение ситуации партнеру, подкрепив это видение разумными доводами.
Если быть справедливым, то, конечно, нельзя утверждать, что описанный механизм не может практиковаться и в азиатской семье. В данном случае большее влияние оказывает качество личностей супругов, чем тип семьи. Но в то же время, тип семьи накладывает свои ограничения, потому что, как было отмечено, принятие решения путем рационального обсуждения возможно только среди равных людей. В случае, когда один является главой семьи, разговор получается как у подчиненного и начальника: начальник, если он не глуп, старается выслушать мнение подчиненного, но решение принимает сам. Кроме того, стереотипное мышление, жесткое распределение ролей и другие, присущие традиционной семье качества рациональному, непредвзятому ходу дискуссии никак не способствуют, и аспект принуждения, подчинения авторитету (мужа, той же традиции, предписаниям общества) всегда остаются актуальными.
Впрочем, вопросы принятия решений, как мне представляется, мы обсудили уже достаточно, в том числе и когда шла речь о стереотипах. Основные подходы здесь те же, и их имеет смысл практиковать, хотя и имея в виду, что предположение о том, будто бы следуя соответствующим принципам можно сделать семейное общение полностью гладким и адекватным есть иллюзия. Жизнь намного сложнее любых известных нам принципов. Но это не повод для отчаяния. Принципы рационального вершения бытия есть не панацея сами по себе, но средство, которое позволяет улучшить качество жизни, что само по себе хорошо, даже если идеал и не будет достигнут.
Какие же существуют наиболее важные принципы рационально-демократического общения? Представляется правильным в их числе назвать следующие.
1. Недопустимость силовых приемов, принуждения партнера, грубых манипуляций – то есть, следует соблюдать правила корректного поведения. Проще говоря, если супруги решили общаться демократически, то нужно не заставлять, а убеждать. Под силовыми приемами здесь понимается, конечно, не рукоприкладство, а другие, более утонченные, но оттого не являющиеся более приемлемыми методы. Поскольку это отдельная тема, не станем на ней останавливаться подробно. Отчасти, принципы корректного ведения дискуссии и «запрещенные приемы» описаны в книге Сергея Поварнина «Спор. О теории и практике спора», на которую мы уже ссылались в разделе о женской логике. Общий смысл «запрещенных приемов» состоит в том, что тем или иным способом аргументации оппонент вынуждается принять навязываемую ему точку зрения, хотя и не соглашается с ней по сути. Несмотря на то, что такие приемы внешне выглядят более цивилизовано, фактические их применение эквивалентно попытке разрешения трудной ситуации в шахматной партии ударом соперника доской по голове.
2. Стремление избегать аргументации, основанной на шаблонах, убеждениях. Об этом сказано выше было сказано уже достаточно. Важность такого стремления иллюстрируют следующие слова Ф. Ницше: «Убеждения суть более опасные враги ис¬тины, чем ложь» [16;453]. Совершенно верно, на мой взгляд.
3. Умение логически стройно мыслить и выражать свои мысли. Очевидно, что такое умение необходимо, если мы готовимся к аргументированному рассуждению. Осложняет дело то, что это умение не является простым технологическим навыком, а представляет собой черту, характерную для развитой личности. В процессе разностороннего культурного развития и вырабатываются соответствующие навыки. «Современный рационализм неотделим от интеллектуальной рефлексии, самокритики, анализа указанных предписаний и норм, обоснования наших внешних и внутренних действий» [4;359]. Специальные знания – в том числе, риторики, логики и т.п. также оказываются полезными.
4. Способность к самоконтролю, к преодолению эмоциональных и инстинктивных порывов. По большому счету, здесь комментарии не требуются. Человек, не владеющий собой, не управляющий в достаточной степени собственными реакциями, подобен полудикой собаке из приведенного выше примера – когда разум знает, что надо делать, но поступками руководит не он, а чувство.
5. Культура общения. Тоже немаловажный аспект. Этот принцип связан с предыдущим, однако пересекаются они не полностью. Если эмоциональные и инстинктивные порывы в большей степени относятся к существенной части дискуссии – то есть, когда цели и задачи основываются на желании, а не на логике и целесообразности, то культура относится к форме общения. Дружелюбная, располагающая атмосфера не просто приятна, а положительно влияет на эффективность. Поэтому следует избегать конфликтогенов, и тем более – ругани. В свое время Николай Козлов сказал о своей семье так: «Ругань – это битье словами. В нашей семье никого не бьют, поэтому ругань запрещена». Достойный лозунг. Но такой принцип культурного общения невозможно реализовать без надлежащего эмоционального контроля.
6. Способность воспринимать критику. Данную способность психологи часто называют умением «учиться а не защищаться». Смысл в том, что когда человек защищается, он прежде всего стремится сохранить свою позицию неизменной, нетронутой, и потому ищет возможность отвергнуть критику. Когда человек обучается, он стремится сделать свою позицию лучше, и потому прислушивается к критике, ищет в ней конструктивные моменты. Несмотря на то, что в большей или меньшей степени мы защищаемся всегда, как показывает опыт тех же психологических тренингов, обучиться эту степень снижать, когда нужно, у многих получается довольно легко, причем обычно тем легче, чем больше человек привычен к интеллектуальной работе.
Перечисленные принципы очень важны в деле разумного устроения собственного бытия. Умение объяснить свою позицию партнеру, ясно озвучить и согласовать взаимные ожидания, выработать совместный подход к решению вопросов, и шире – общую стратегию совместной жизни, ну и в каких-то случаях осознать неполноту, ограниченность своего мнения – все это важнейшие инструменты, которыми нужно уметь пользоваться.
Причем, как показывает жизненный опыт, обсуждать и согласовывать друг с другом различные вещи полезно почаще. Куда лучше прийти к взаимному пониманию в процессе обсуждения, чем разбираться с результатами этого непонимания, когда событие уже произошло. Причем не только когда дело касается серьезных вопросов, но и незначительных бытовых деталей. Мелкие обиды, возникающие из-за непонимания, накапливаясь, плодят большие проблемы.
В целом же, ясное озвучивание и взаимное обсуждение ожиданий друг от друга – то есть, согласование рациональной модели совместной жизни, типа семейных отношений – задает общую канву взаимодействия людей.
Конструктивное взаимное общение облегчается благодаря тому факту, что сам по себе разумный подход уже содержит в себе идеи плюрализма и терпимости. «Вера в разум есть не только вера в наш разум, но также – и даже более того – вера в разум других. Поэтому рационалист, даже если он уверен в своем интеллектуальном превосходстве над другими, будет отвергать все призывы к авторитаризму, поскольку он сознает, что если его интеллект и превосходит другие интеллекты (о чем трудно судить), то лишь настолько, насколько он способен учиться под воздействием критики, учиться на своих собственных ошибках и ошибках других людей. Учиться же в этом смысле можно лишь тогда, когда принимаешь всерьез других людей и их аргументы. Рационализм, следовательно, связан с представлением о том, что другой человек имеет право быть услышанным и право отстаивать свои доводы. Он, таким образом, предполагает признание права на терпимость, по крайней мере, среди тех, кто сам не является нетерпимым» [4;358].
Что еще можно сказать о преимуществах демократической модели семьи? В пользу ее большей эффективности говорит ее гибкость. Гибкие, свободные, толерантные структуры всегда оказываются эффективнее, если нацелены на решение творческих, созидательных задач. Напротив, жесткие, вертикально интегрированные структуры приносят большую отдачу при решении задач мобилизационных. Это ясно видно на примерах: для армии, которая штурмует блиндажи врага, требуется жесткая дисциплина, строгое соблюдение инструкций (и традиций, которых так много в армии!), безусловное подчинение вышестоящему. В свою очередь, для группы ученых, которой необходимо решить сложную задачу – например, создать супер-оружие для той же армии, армейские условия окажутся гибельными. Потому что учеными требуется свобода мысли и действия, готовность нарушить традицию, способность сгенерировать творческое вдохновение.
Аналогично и с семьей. Естественно, что в условиях, когда приходилось выживать, о свободе и демократии в семейном быту думать не приходилось. Требовалась централизация семейных ресурсов, строгое распределение ролей. Но сегодня условия другие, по крайней мере, в тех регионах мира, где потенциально могут прочитать эту книгу. И кроме того, жизненный успех теперь зависит не от следования традициям, а от инициативы, новаторства, творчества и гибкости. Тем более, что условия жизни постоянно меняются, и к ним необходимо приспосабливаться.
В свою очередь, осознающий себя человек, поскольку обладает способностью выходить за рамки общепринятых стереотипов, может куда лучше адаптироваться к нестандартной ситуации. Понятна, насколько такая способность нужна в нашей быстро меняющейся жизни. Следование традициям хорошо там, где нет изменений. Когда же жизнь динамична, традиция, да и любой шаблон поведения, приносит вред.
На этом, пожалуй, остановимся, полагая, что краткая характеристика рациональной модели нами дана. Суммируя вышесказанное, отметим, что рационально-демократическая модель семьи имеет следующие основные преимущества перед традиционной:
o Значительные способности по адаптации к меняющимся жизненным условиям;
o Широкие возможности по эффективному разрешению внутрисемейных проблем;
o Большая свобода для личной самореализации супругов;
o Более высокий уровень цивилизованности совместной жизни.
Эти плюсы, проистекающие из сущностных характеристик рационально-демократической модели, делают ее адекватной современному обществу, если последнее основано на культурных ценностях западного типа, что позволяет в большинстве случаев решать проблемы, которые были бы неразрешимы для модели традиционной.
В завершение же, хотелось бы сказать несколько слов о технике безопасности. В русле наших рассуждений, разговор о технике безопасности применительно к семье должен быть сконцентрирован, разумеется, не на технике безопасного секса, и не на правилах бытовой электробезопасности. Здесь имеется ввиду другое.
Хотя семейная жизнь относится к личной сфере, и «на публичную витрину» не выставляется, тем не менее, общество так или иначе вторгается в семейное бытие, принуждает следовать принятым традициям. Понятно, что когда консервативное общество начинает диктовать свои правила прогрессивной семье, пользы от этого для семейного бытия никакой. Точно также, как нет пользы и от попыток демонстрировать обществу свою прогрессивность.
Поскольку полноценно совместить традиционный подход и осознанную жизнь не представляется возможным, то ситуация потенциального конфликта неизбежна. Очень важно понимать, что принимая рациональную парадигму повседневной деятельности, вы автоматически становитесь противником традиционного подхода. Ведь «в совершенствовании происходит возвышение над обыденностью и тем самым – отвержение рутинного порядка обыденности» [28;399].
Точнее, дело обстоит так. Конечно, рацио и традиция не совместимы только в определенном смысле, а именно – идеологически. Физически же человек, разумеется, может жить одновременно и тем и другим. То есть, в какой-то части своей жизни руководствоваться традициями и шаблонами, в какой-то другой – разумом. Но дело здесь в том, что эти две части наше личности делят общее «пространство». Чем больше на поступки человека влияет рациональное осознание, тем меньше влияет традиция, и наоборот. Таким образом, определенная оппозиция неизбежна.
Но с борьбой внутренних противоречий целеустремленный человек способен разобраться сам. Сложнее, когда противоречия возникают с той внешней средой, в которой он существует. А если вы будете афишировать свою нестандартную позицию, то рано или поздно наживете себе немало недоброжелателей в обывательской среде. О причинах того, почему обыватель ненавидит все новое, на него не похожее, тяготеющее к свободе и собственному выбору, я подробно писал в предыдущей книге – «Мистер Эго. Как жить в обществе и быть свободным от общества». Здесь я лишь еще раз напомню, что любить вас за ваше новаторство не будут, а если оно еще и окажется плодотворным, то просто возненавидят. «Все крайне индивидуальные мероприятия жизни возбуждают людей про¬тив того, кто к ним прибегает; они чувствуют, что необычайный образ жизни, которым пользуется для своего блага такой чело¬век, унижает их, как обыденных существ» [16;455].
Даже просто более высокий уровень знания и понимания может вызвать неприятие. Так было испокон веков. В этой связи интересно высказывание, приписываемое св. Августину: «христиане должны держаться в стороне от людей, которые умеют складывать и вычитать. …очевидно, что эти люди имели “соглашение с дьяволом затемнять дух и ввергать человека в заклад преисподней”…» [27;113].
Обыватель всегда консервативен, противится чему-либо новому, доселе неизвестному, нетерпим к тому, кто на него не похож. Поэтому, взаимодействуя со внешней средой, открыто демонстрировать свои убеждения целесообразно не всегда. Порой нужно делать вид, что у вас происходит все также, как и у обывателей. Им ваша правда не нужна. Ведь «кто не птица, не должен парить над пропастью» [17;75].
Данную главу можно было бы сделать намного подробнее. Однако мы этого делать не будем. Главным образом потому, что конкретные технологии уже описаны в достаточном количестве, начиная от психологии (тот же Н. Козлов например, и др.), и заканчивая эзотерикой (А. Свияш и др.). Технологии – это уже практические инструменты. Они важны, потому что позволяют совершенствовать себя, приобретать навыки для решения конкретных задач. Но их использование принесет благо только тогда, когда человек ясно понял для себя свою генеральную линию, под которую и выстраиваются конкретные задачи, то есть, когда человек осознал, что он хочет и какими путями готов к этому идти. В противном случае даже от самых прекрасных инструментов мало пользы. И данная книга, хотя и является практической, в первую очередь призвана задать стратегию.