Была ночь. Два полумесяца сияли в небе. Холмистую равнину рассекало шоссе, десятилетиями не знавшее ремонта. По нему мчал, подпрыгивая на кочках, военный вездеход. Огромные колеса срывали с асфальта пыль, прожектора на крыше кабины вспарывали тьму, укрывавший кузов брезент трепыхался на ветру. В кабине сидели двое: тучный водитель в кепке и тощий сержант. Радиоприёмник отплёвывался кантри-ритмами.
– Сколько мы ещё будем слушать эту дрянь? – спросил сержант.
– Пока не доедем до Арапешта. Мы на пустошах, брат, здесь больше ничего не ловит… Чёрт!
Перед капотом мелькнул силуэт. Водитель еле успел среагировать. Нога выжала педаль тормоза до упора, но уйти от столкновения не удалось. Раздался глухой звук удара.
– С твоим вождением мы до Арапешта хрен доедем! Вылезай, надо выяснить, кого мы переехали.
Распахнув дверцу, на которой был изображен мультяшный чертёнок, водитель спрыгнул на каменистую обочину. Следом из кабины выбрался сержант. Обойдя вездеход, водитель увидел в свете фар мёртвое существо, которое напоминало огромную кобру с раздутым капюшоном. Единственная пара конечностей заканчивалась смертоносными когтями-косами.
– Разве гидры бродят бродят по одиночке? – пробормотал водитель.
– Марш в кабину и газу! – скомандовал сержант, затем добавил ещё громче: – Смотреть в оба! Поблизости могут быть зерги!
Из-за гребня холма поднялись три существа, подобных сбитому. Водитель замер в ужасе. Сержант открыл было рот, но вместо приказа из глотки хлынула кровь – сгусток черноты с быстротой арбалетного болта отделился от «гидры» и пронзил военному грудь.
Пару минут пустынное шоссе оглашалось рычанием, предсмертными криками и перестуком автоматных очередей. Потом стало тихо. Болтавшаяся на одном проводке фара ещё несколько секунд испускала слабые лучи, а затем последний искусственный источник света на пустошах, ставших братской могилой для шестерых человек, угас.
* * *
Меня зовут Виктор Мельник, и у меня был такой паршивый день, что героям нуар-детективов и не снились. Сперва я стал Магистратом колонии в системе, где одну планету уничтожили пришельцы, а другую, по-видимому, собирались. Затем на орбитальной платформе меня чуть не разорвали в клочья. А чуть позже выяснилось, что на посту Магистрата мою верность государству будет проверять четвёртый заместитель Светлана Соболева, одного доноса которой хватит, чтобы на всю оставшуюся жизнь сделать работу космического мусорщика пределом моих мечтаний. Как выяснилось позже, это были ещё цветочки.
Мы со Светланой, одетые в военную форму, только что вышли на улицу, где готовилась к отъезду колонна вездеходов. Неподалёку прохлаждался взвод солдат под командованием лейтенанта Серхио Родригеза.
Всего я насчитал в колонне шесть машин. Это были здоровенные грузовики с широко расставленными колёсами и занавешенными брезентом кузовами, куда помещались четыре десантника и пара ящиков с грузом. В одной из кабин мелькнуло лицо Рамаяна Джамаля. Храбрый был старичок.
Четвёртый заместитель подошла к одному из вездеходов и взобралась на подножку.
– Это наш, – Светлана распахнула дверцу. – Только после вас.
Интересно, а она могла сказать что-нибудь, не подколов меня при этом? Мы залезли в трёхместную кабину. Рядом плюхнулся пропахший машинным маслом водитель, завёл двигатель и положил богатырскую руку на рычаг переключения передач. В кузов другого вездехода начали запрыгивать десантники, затем кабина закачалась, и сзади донесся грохот.
– Вот и наш груз, ха! Поехали! – водитель со скрежетом переключил передачу.
Колонна двинулась. Машины неторопливо колесили по пустым улицам. Вскоре город остался позади, и вездеходы, увеличив дистанцию, дали полный газ на рассекавшем равнину шоссе. Мощные фары заливали светом покрытый трещинами асфальт. Зной ушёл вместе с днём, и в кабине было вполне уютно, пока четвертый заместитель не спросила:
– С какого вопроса вы раскусили меня тогда в кабинете?
– Со второго.
– А мне казалось, с четвёртого, – она сделала вид, что смотрит на дорогу, затем неожиданно спросила: – Что вы думаете о событиях на Корхале?
Увидев отражение её глаз в лобовом стекле, я понял, что это была очередная уловка, рассчитанная на первую реакцию. Я не почувствовал ничего, подобного тому, что испытал на площади с музыкантами, поэтому был уверен, что выдержал экзамен. Семизначные числа, пусть и скрывавшие несравненно большую трагедию, чем нищенское существование четвёрки ветеранов, были для меня всего лишь числами.
Это случилось десять лет назад. Вскоре после окончания Войны Гильдий жители одного из ключевых миров землян подняли мятеж. Им, видите ли, надоело терпеть произвол коррумпированных властей Конфедерации. Под предводительством Магистрата Ангуса Менгска бунтовщики одолели армию конфедератов и бросили чиновников в тюрьмы.
Правительство Конфедерации отреагировало, и на следующий день Менгска, его жену и дочь нашли обезглавленными. Говорят, к этому были причастны «призраки» – элитный отряд псионически одарённых солдат. Как бы то ни было, мятежников это лишь раззадорило. Чтобы предотвратить распространение бунта, конфедераты выжгли планету с орбиты ядерным оружием.
Тридцать шесть миллионов унесённых радиоактивным тайфуном жизней – вот оно, численное выражение гуманизма, социальной справедливости и неприкосновенности человеческой жизни. Но сын мятежного Магистрата, Арктурус Менгск, выжил. Он основал террористическую организацию, названную «Сыновья Корхала», которую сам и возглавил.
Они годами скитались по отдалённым уголкам космоса, выжидая, когда Конфедерация даст слабину. Временами что-то взрывалось, загоралось или шло под откос – так «сыновья» напоминали о себе. Хотя не исключено, что грязную работу порой делали за них сами конфедераты, чтобы дать Всесетке сотый повод очернить «Сыновей Корхала» и сплотить граждан перед лицом внутреннего врага.
– Всё, что было сделано, было сделано во благо.
– Увольте, Виктор! Вы хорошо понимаете, что ответ мне не нужен.
Зашуршала рация.
– «Розовая плесень» вызывает «Голубого чертёнка», приём! «Розовая плесень» вызывает «Голубого чертенка», приём… – повторил несколько раз водитель, но ответа не последовало.
– Что-то случилось? – спросила Светлана за миллисекунду до того, как я разомкнул челюсти, чтобы задать тот же вопрос. Эта черта уже раздражала меня сильнее, чем безумный хохот Родригеза.
– Пропала связь с «Голубым чертёнком», – ответил водитель.
– Это я и без твоей помощи поняла.
– Виноват, мэм. Мы потеряли связь с разведывательным вездеходом, который ехал в десяти километрах впереди.
Я решил не беспокоиться заранее. Возможно, «Голубой чертёнок» просто сломался, и скоро мы встретим матерящихся десантников и ковыряющегося в движке водителя.
«Колонна, стой!» – раздался по рации приказ Родригеза.
Из-под брюха переднего вездехода закурились выхлопные газы, и он тронулся с места.
«Мы выдвинули две машины в авангард, – прошипела рация. – Остальным ждать. Конец связи».
Огни прожекторов уехавших вездеходов растворились во мраке. Наслаждаясь молчанием четвёртого заместителя, я смотрел на пустоши. Нас окружала холмистая равнина, чёрная в ночи. Лучи фар вырывали из темноты только клочок потрескавшегося асфальта, несколько чахлых кустов да россыпи камней. Становилось всё холоднее, и водитель включил печку.
…Меня обдало осколками лопнувшего стекла. Водителя проткнули огромные когти.
– Спасите, – прохрипел он, и в тот же миг коготь продырявил ему череп.
Я должен был впасть в панику и оцепенеть от ужаса. Но вместо этого я, обернувшись так резко, что хрустнул каждый мускул и косточка, одной рукой распахнул дверцу, а другой вытолкнул Соболеву из кабины и выбрался следом.
Обернувшись на скрип сминаемого металла, я увидел зерглинга, который прыгал через крышу. Время словно замедлилось, и я разглядел каждую деталь покрытого коричневой кожей тела.
Маленькая треугольная голова, обросшая шипами. Мощный извивающийся хвост. Мускулистые задние лапы. Тощее туловище с выпяченными рёбрами. Вместо передних конечностей над головой вздымаются два суставчатых отростка, переходящие в длинные когти, которые напоминают косы.
Я уклонился, и тварь ткнулась мордой в пыльный грунт. Получив короткую передышку, я заметил ещё с десяток несущихся к колонне зерглингов.
– Засада! – заорал я, уклоняясь от броска твари.
Прожужжали застёжки-молнии, и в брезенте образовались бойницы. Но десантники были так медлительны… А когда наконец открыли огонь, почему-то никто не решался пристрелить занятого мной зерглинга.
Меня борьба изнуряла, а тварь напротив всё с большим азартом пыталась меня порешить. Я уклонялся от всё более непредсказуемых бросков. Светлана наблюдала за происходящим из-за спин десантников.
Еще чуть-чуть – и усталость свалит меня с ног. Почему солдаты мешкают?!
Новый бросок зерглинга – и я на земле. Грудная клетка запылала болью. Я очутился в шаге от смерти. Страх сковал волю. Казалось, клыки чудовища уже порвали мою глотку, и с каждым ударом сердца наружу выплёскиваются остатки жизни.
Разум сдался, но тело – нет. На чистых инстинктах я схватил когти-косы и воткнул твари прямо в глаза. Затем из последних сил спихнул с себя агонизирующий труп и, перебарывая боль в ушибленной груди, отполз от монстра.
Стрельба утихла. Банальный способ убийства напавшего на меня зерглинга в недостаточной мере утверждал гуманистические ценности и раскрывал мой характер, но главное, я выжил.
Ощутив необъяснимый прилив сил, я поднялся на ноги. Десантники окружили меня. В их лицах читался испуг с примесью восхищения.
– Что здесь творится?! – вопросил я. – Кто-нибудь объяснит, почему я должен был врукопашную драться с чудовищем?
– Почему?! – зарычал Родригез, выступая вперед. – Нет, чёрт возьми, это я должен спрашивать, почему! Почему ты носился тут, как волчок, уклоняясь от собаки?! Да если бы кто пальнул в вашу сторону, убил бы обоих!
Я подступил к лейтенанту и крикнул прямо в лицо:
– Что ты несёшь?!
– Я видел, как эти твари убивали лучших солдат! Видел, как догоняли и разрывали на куски разведчиков на гравициклах! А ты убил зерглинга голыми руками! Это невозможно!
– Он «призрак»? – спросил кто-то.
– Не гони!
– Отставить разговоры! – приказал Родригез.
С каждым мгновением понимая всё меньше, я старался поскорее обо всём забыть. Костюм-тройка Магистрата сидел на мне лучше, чем плащ супергероя. Понизив голос, я сказал лейтенанту:
– Послушай, Серхио. Ничего этого не было. Согласен?
– Да…
– Я прослежу, чтобы мы больше не встретились, – заверил я и обратился к остальным десантникам: – Но кое-чего я решительно не понимаю! Между этими тварями и кораблями протоссов нет ни малейшей связи. Кто-нибудь скажет мне, что здесь творится?
– Не думаю, что вам стоит так упорно доискиваться правды, – вступила в разговор четвёртый заместитель. – У меня нет желания снова менять табличку пока ещё вашего кабинета.
Значит, зерглинги бродили здесь задолго до моего появления. Вероятно, это беспокоило бывшего Магистрата, и её отстранили. Всё оказалось запутаннее и грязнее заурядной космической войны, развязанной протоссами.
– А что мне можно знать?
– Например то, что погибло не всё население Чау Сары. Семьдесят тысяч человек уже неделю живут в лагере для беженцев здесь, на пустошах.
Генератор лжи и недомолвок, которым была бюрократическая система Конфедерации, работал безупречно. Ничего не понимая и дрожа от холода, я стоял на сухом грунте в окружении взвода десантников. Сияли прожектора на крышах вездеходов, урчали двигатели, повизгивали сервоприводы бронированных скафандров. Судя по взгляду Светланы, после странной потасовки с моим участием, сильнее я ей нравиться не стал.
Родригез назвал имен двух рядовых и приказал им убрать труп водителя.
– Остальные по машинам! – добавил он.
– Стой. Меня только что чуть не сожрали. Мне нужна броня. Пусть один из бойцов отдаст мне скафандр.
– Лукьяненко, сюда! – скомандовал Родригез.
– Снимай скафандр, – сказал я подошедшему десантнику.
Лукьяненко вылез из бронированного скафандра. Под латами он носил такую же камуфляжную униформу, как и я. С помощью лейтенанта я за несколько минут надел броню.
– Решили стать первоочередной целью зергов? Удачи, – четвёртый заместитель забралась в кабину.
– Зергов? – переспросил я, но Светлана уже захлопнула дверцу.
– Кроме зерглингов, есть ещё куча занятных экземпляров. Мы зовём их зергами, – пояснил Родригез и залился безумным хохотом.
Если гибель планеты и две схватки с врагом не омрачили его дух, то что же способно?
– Пора устроить вам инструктаж по стрельбе и передвижению, – лейтенант успокоился и снова обращался ко мне на «вы».
– Передвижению?
– Да. В этой штуковине ходить сложнее, чем стрелять.
Спорить было сложно. Первые минуты внутри бронированного скафандра я чувствовал себя очень неуверенно. Казалось, любое неосторожное движение – и я рухну, как срубленное дерево.
– Для начала забудьте, что теперь весите триста килограмм. Сервоприводы и гидравлика здесь не для красоты. Пройдитесь.
Я шагнул. Толстенные подошвы лишали чувства земли под ногами, но благодаря сервоприводам, малейшего усилия хватало, чтобы передвигать закованные в тяжёлую броню конечности. Перед глазами возник виртэкран, отображающий направление силы тяжести, положение костюма и биометрию.
– Неплохо. Готовы нюхнуть пороху?
– Да, – я двинулся к вездеходу, к колесу которого был прислонён автомат.
– Перед вами штурмовая винтовка Ц-14 «Пронзатель» под восьмимиллиметровый патрон со сгораемой линзой. В бою она укрепляется на предплечье скафандра, – лейтенант указал на защёлки и пазы. – Благодаря двум рукояткам разного размера и выдвижному прикладу может использоваться как десантниками в бронированных скафандрах, так и людьми без специальной экипировки. Есть три режима стрельбы, – Родригез ткнул пальцем в красный рычажок. – Сверху вниз: предохранитель, одиночные выстрелы и очереди. Автоматический огонь невозможен из-за быстрого перегрева ствола. Магазин вмещает двести патронов. Также «Пронзатель» оснащён отделяемым подствольным гранатомётом. Теоретическая часть окончена. А теперь попробуйте попасть вон в тот валун.
До утопленного в пыли камня было не больше десяти метров. Ухмыляясь, я укрепил автомат на предплечье и прицелился.
– Нет, в другой. Этот, – Родригез указал на смутно различимую вдалеке каменную глыбу. – Дальность стрельбы – два километра, имеется интегрированный со скафандром ночной прицел, так что всё получится.
Упёршись ногами в грунт, я выставил «Пронзатель» перед собой и переключил в режим одиночной стрельбы. Тут же на виртэкране, словно в компьютерной игре, появилось перекрестие. Я прицелился и нажал курок. Прогремел выстрел, раскалённые газы вытолкнули пулю, и далёкая глыба отхаркнула рой осколков.
– Неплохо, – похвалил Родригез. – Пора шевелиться, а то трупы зергов уже пованивают.
Вслед за лейтенантом я забрался в кузов вездехода. Помимо нас, внутри уже сидели двое рядовых. На ящиках с патронами лежал прозрачный мешок с трупом водителя.
Колонна двинулась в путь, и машина запрыгала на выбоинах. Труп покачивался из стороны в сторону, грозя свалится нам на колени.
– Соболева сказала, что часть населения Чау Сары находится здесь. Что ты об этом знаешь?
– К сожалению, больше остальных. Впервые мы столкнулись с зергами полгода назад. Начали пропадать люди и скот, иногда в эфире замолкали целые посёлки. Я тогда служил в колониальном ополчении Чау Сары. Мы долго дрались, рассчитывая лишь на свои силы. Только когда от четырёхсот тысяч колонистов осталось меньше четверти, конфеды, наконец, соизволили прислать подкрепление. Подразделения «Альфа» и «Цербер» не стали лить свою драгоценную кровушку и, прихватив тех, кто сумел добраться до спасательных судов, сдали планету зергам. Это случилось месяц назад. А позавчера протоссы уничтожили Чау Сару вместе со всеми этими тварями.
Сотни тысяч жертв, безответное правительство, обозлённый тон лейтенанта… И что, я должен был расплакаться, если даже смерть отца одиннадцать лет назад воспринял, как досадную неприятность?
Вездеход затормозил, взгляд мёртвого водителя остановился на мне. Воздух был пропитан запахом крови.
«”Голубой чертёнок” уничтожен, – сообщили по рации. – Выживших нет. Мы соберём тела и двинемся дальше. Можете проветриться».
Я привстал над скамейкой.
– Не на что там смотреть, – покачал головой Родригез.
Мне тоже не хотелось идти. Но обстоятельства вынуждали привыкать к виду, запаху и звучанию смерти. Я спрыгнул на землю и зашагал вдоль колонны, продавливая сухую почву стальными сапогами.
Шоссе перегородил искорёженный остов вездехода. Рядом валялись четыре окровавленных скафандра. Из брони торчали сочащиеся кислотой шипы.
Мимо прошли десантники, волоча трупы в пластиковых мешках.
– Гидралиски плюются этой дрянью – объяснил один из солдат, видимо, имея в виду костяные шипы, непостижимым образом пробившие сталь.
– Гидра-что?
– Посмотрите за «Чертёнком».
По совету десантника обойдя разбитый вездеход, я наткнулся на три трупа. Четырёхметровый гидралиск с безвольно поникшими когтями-косами напоминал огромную кобру. Мясистый капюшон переходил в продолговатую голову, украшенную красными глазками и пастью с раздвоенной нижней челюстью.
Грудная клетка с рельефными рёбрами могла раскрываться, словно вертикальный рот насекомого. По торчащим изнутри костяным шипам стало понятно, откуда вылетала смертоносная «дрянь».
– Одну гидру сбил вездеход, другую пристрелили, третью ранили, – пересчитал солдат. – Она сдохла в сотне метров отсюда, а мы почтили её память очередью в башку. Последнюю тварь мы прикончили, как только она высунулась из-под земли. Зерги любят зарываться, устраивая засады.
Вдруг раздался такой рёв, словно четыре всадника апокалипсиса скакали по пустошам – через гребень холма перемахнули антигравитационные мотоциклы. Байкеры затормозили у колонны.
Три гравицикла были выкрашены в опознавательный цвет колониального ополчения Мар Сары – синий, а их наездники больше напоминали рокерский сброд, чем хотя бы подобие военных.
Четвёртый железный конь был лазурным, а за его рулем сидел крепкий коротко стриженый мужчина, одетый в потёртые джинсы, кожаную куртку и поношенный бронежилет. Когда потом я узнал его получше, то пожалел, что некогда на Земле была ассимилирована нация американцев с их акцентом, плоским юмором и привычкой пихать слова «дерьмо» и «чёрт» в каждую фразу.
Соскочив с гравицикла, мужчина обратился ко мне:
– Я Джим Рейнор. Маршал планетарного ополчения. Где твой командир?
– Лейтенант Серхио Родригез! – меня освободили от ответа. – Третий взвод четвёртой роты первого полка второй бригады…
– Давай сразу перейдём к: здравия желаю, товарищ маршал.
– Здравия желаю, товарищ маршал!
– Вольно, приятель. Докладывай.
– Моё подразделение выдвинулось из Старгорода к Арапешту. Наша задача: усилить охрану моста через Шаверном.
– Скольких людей вы потеряли? – маршал бросил взгляд в сторону «Голубого чертёнка».
– Шестерых. Четверо из моего взвода. Они ехали в авангарде, разведывая путь.
– Теперь его будем разведывать для вас мы.
– Спасибо, маршал Рейнор.
– Кто послал вас в пустоши? Новый Магистрат?
– Так точно!
– Мы тут шкурами рискуем, а этот трус отсиживается в своём кабинете. Между нами, все назначенные конфедами Магистраты – карьеристы друг друга жальче. Согласен, приятель?
– Так точно! – улыбнулся лейтенант.
– Вольно, – Джеймс вернулся в седло гравицикла и скомандовал: – Поехали!
Маленькая месть Родригеза меня повеселила. Вместе с лейтенантом мы вернулись в кузов. Колонна сдвинулась с места. Я бросил прощальный взгляд на остов вездехода. На моих глазах погасла болтавшийся на одном проводке фара, погрузив во тьму пустые скафандры и валявшуюся неподалёку дверцу с мультяшным чертёнком.
Остаток поездки я развлекал себя созерцанием трупа водителя, чья ещё теплая кровь плескалась в складках прозрачного пластика. Мертвец как мертвец, он не вызывал ни у кого философских мыслей на тему жизни и смерти. Даже упади труп кому-то на колени, никто бы и не шевельнулся.
Колонна остановилась.
«Прибыли» – сообщили по рации.
Родригез спрыгнул на землю и скомандовал:
– Подавайте тело, затем ящики!
Схватив останки водителя, я вылез из кузова. Внутри бронированного скафандра любая тяжесть казалась легче пушинки. Я опустил мешок с трупом на дорогу и помог выгрузить ящики с патронами.
Дорога выглядела не такой заброшенной, как в сердце пустошей. Тьму на горизонте прокалывали огни Арапешта. Неподалёку, в жёлтом свете старых ламп, ржавел мост через реку Шаверном. Рядом оскалился амбразурами бункер.
Посреди равнины белели старые кости. О жизни двадцатиметровой рептилии напоминал лишь наполовину погрузившийся в грунт скелет. Ближе к шоссе валялись ещё кучки костей. Мало какие формы жизни сектора Корпулу смогли пережить приход человека.
Вдруг скелет стал рассыпаться под потоками пуль. Бункер озарили дульные вспышки.
– Так-то! – выхватив «Пронзатель», лейтенант Родригез дико расхохотался.
Подоспели десантники. Пересилив желание сбежать от надвигавшейся угрозы, я выхватил автомат. Случилось чудо, и мне удалось с первого раза укрепить его на предплечье. Я до скрежета стиснул рукоять, наощупь щёлкнул рычажком предохранителя и начал стрелять.
Увеличение и ночное зрение помогали различать силуэты зерглингов, прыгающих через кости исполина. Нечувствительные к боли и потерям, они неслись по равнине. Взвод Родригеза вместе с людьми Рейнора били с фланга, обращая «собак» в бегство.
Радости от убийства было тесно в груди, и она вырывалась наружу кровожадными криками. Видя, как от зерглингов остаются багровые лужи с плавающей в них плотью, я орал, словно дикарь, дубиной отгоняющий гиен от первобытного стойбища. Боязнь новобранца нелепо погибнуть, ничего не сделав, растаяла на пике жестокого пира. В приборе ночного видения кровь теряла цвет, расстояние скрадывало крики гибнущих монстров, и нельзя было понять, кого именно убила выпущенная тобой пуля, но нести смерть всё равно было сладко.
Живым не упрыгало ни одно чудище.
В спину подул ветер, закружив пыль. Обернувшись, я увидел мерцавший навигационными огнями челнок, двигатели которого испускали струи огня. Когда он коснулся земли, кормовая аппарель медленно опустилась, и оттуда вышел полковник Эдмунд Дюк в исцарапанном бронированном скафандре. Этот человек явно не привык отсиживаться в штабах. Его сопровождали двое десантников в скафандрах с белыми вставками в броне и геральдическим орлом на груди. Дюк подошёл к выступившим навстречу Светлане, Рамаяну и Джеймсу и представился хриплым голосом:
– Я полковник Эдмунд Дюк, командир подразделения «Альфа», и спрашиваю, кто разрешил вам стрелять в ксеноморфов?!
Не помню, что такого ответил Рамаян, но еле заметного жеста полковника хватило, чтобы ресоциализированные ребята двинули ему стальными кулаками в солнечное сплетение и утащили задыхающегося в челнок.
– Ещё охочие поспорить есть? – Дюк обвёл всех пристальным взглядом.
Ответом было молчание, которое закрепило смену подлинного хозяина Мар Сары. Вот только отвечал за всё по-прежнему я.
Следующая глава: http://proza.ru/2010/07/21/714