АБОНЕНТ НЕДОСТУПЕН.
Из цикла « философские беседы».
–Нет все–таки настоящий поэт от Бога! И знаешь Петр Петрович, я думаю, нет я просто уверен, настоящий поэт всегда философ! А вот наоборот бывает очень редко! Философы скучны и косноязычны, их читать невозможно! Нет в них чувственного начала! А мудрость без души как бумажные цветы – похожи на настоящие, а на самом деле мертвые! Что скажешь, уважаемый! – нервно попыхивая « Примой» выпалил поэт символороманист и перкуссионист Виссарион Сидоров –Фуражкин 2.
Литературный критик П.П.Прозоровский только хмыкнул, и продолжал изучать свои грязные ногти. Грусть в его мутных глазах явственно свидетельствовала – грязь под ногтями печалит и удручает критика.
–Заметь, Прозоровский. настоящих –то поэтов раз–два да обчелся! Вокруг одни графоманы! А мнят себя гениями! Бездари и графоманы!–не унимался Сидоров–Фуражкин 2.– А так называемых классиков, так вообще, пора отправить в мусорное ведро истории! Надеюсь с этим тезисом ты согласен?
Слова относительно классики таки вернули Прозоровского к реалиям. Критик перевел тусклый взгляд на поэта, сочно крякнул, дабы прочистить превратившиеся в сухарь горло, и проскрипел:
– Пушкина тоже в мусорное ведро?
–Дайте вы мне покой с вашими пушкными, лермонтовыми и фетами! На-до-е-ло! Это даже не прошлый век, а позапрошлый! Еще Гомера вспомни! От них нафталином за сто миль несет! Сегодня, когда мы чувствуем пульс вселенной, и даже можем его замерить с помощью компьютерных технологий, когда мы вступаем с биосферой Земли в интимный контакт, их сентиментальные страдания неактуальны, наивны и смешны, как по форме, так и по содержанию!
–Витя, ты того, полегче. Пушкин это все– таки наше все! –вялым голосом возразил Прозоровский.
–Петр Петрович, ты конечно величина и умница, но и ты раб стереотипов. Учись мыслить абстрактно, но масштабно!
Эти слова Сидорова–Фуражкина 2 несомненно задели критика. Он набычился и зло прохрипел:
–И Маяковский тоже графоман?
–Конечно графоман. До того опустился, что на конфетных обертках слоганы писал! –скривил лисью физиономию Сидоров– Фуражкин 2.
–И Пастернак графоман?
–А то нет! Полнейший графоман! А «Доктор Живаго» так вообще полное дерьмо! Ему и Нобеля то дали не за его литературный талант, а чтоб Кремлю подгадить! Сам отлично знаешь!
На это Прозоровский не нашел, что ответить, обмяк и опять принялся рассматривать свои грязные ногти. Сидоров же–Фуражкин 2 тоже сообразил, что зря распылился, виновато потупил глаза, долго пересчитывал мелочь и наконец и заискивающе прогундовил:
–Петр Петрович, да бог с ними со всеми. Через четверть часа магазин откроют. У нас аж на два литра «Жигулевского» наличность имеется. Ты сиди, отдыхай. Я сейчас сгоняю.
Прошло полчаса. Пиво было благополучно доставлено, и так же благополучно уничтожено. Критик опять изучал свои грязные ногти, но взгляд стал другой –осмысленный и острый. Сидоров–Фуражкин 2 безбожно дымил и маячил из угла в угол, как неприкаянный.
–И все–таки, Петр Петрович настоящий поэт это от Бога! Я бы даже сказал, что ни я пишу стихи, Бог мне их диктует. Я же только записываю! Да, да, не ухмыляйся! Я не шучу!
–Как же он тебе диктует – во сне или в наш продвинутый век на мобильник звонит? –поинтересовался критик, отрывая ехидный взгляд от грязных ногтей.
–Какая разница? Не понимаю! – нервно пожал худыми плечами поэт символороманист.
–А такая Витя! Я тебе вчера назвонивал весь день, а в ответ –« абонент временно недоступен, абонент временно недоступен ». Мне похмелиться не на что, так я сам к тебе приперся. А вот Господь Бог, едва ли. Так, ты, того,. телефон то заряжай. А то глядишь очередной шедевр пропаришь.