Утро встретило меня головной болью и криком матери под дверью комнаты. Опять с отцом поругались…
«Мать? С отцом? – мелькает в голове. – С каких это пор ты ИХ называешь родителями?»
С таких… С тех самых.
– Елена, а ну вставай, кому говорят! – так и есть. Уже привычная утренняя ссора заканчивается тем, что кричат на меня.
Тьфу ты… обидно.
– И не вздумай опять в ветровке по улице шастать! – доносится крик из прихожей, после чего слышится хлопок входной двери.
Вечно она так…
В комнату заглядывает робкий лучик нежного апрельского солнца. А вы никогда не замечали раньше, что солнце в первые дни апреля особенное? Осторожно касается земли, пробуя холодный, чуть съежившийся Снег, словно спрашивая Ника: «Можно?». И, получая утвердительный ответ, смеется, растапливая вмиг посеревшие рыхлые сугробы. Радуется тому, что можно прийти.
Открываю окно и высовываюсь на улицу. Ну и наплевать на то, что могу простудиться! Хотя как можно простудиться, когда такое теплое солнце? Весеннее…
В университет сегодня позже, чем обычно, значит, можно еще немножко понежиться под солнечными лучами на пушистом ковре.
Красота… Давно такого не было… Память услужливо подкидывает картинки прошлого, когда такое было почти всегда, и настроение начинает неуклонно падать.
Как пролетело несколько часов – не заметила. Опомнилась только когда поняла, что до занятий остался всего час. А мне почти столько же до университета добираться…
На остановку почти бежала, весело шлепая по лужам. И да, конечно же, мать я слушаться не стала и полетела в легкой джинсовой куртке и кроссовках.
Оседающие едва ли не на глазах сугробы отчаянно искрили, отражая солнце так ярко, что глаза слепило даже сквозь солнечные очки. По дороге, уже полностью освободившейся от снега бежали, журча, веселые ручейки. И настроение снова летит вверх, на лицо выползает счастливая, чуть глуповатая улыбка, и вот уже я смеюсь, мчась наперегонки с веселым потоком.
В маршрутке продолжаю так же улыбаться, поглядывая на дорогу. Лужи, лужи, лужи… Оседающий, но из последних сил держащийся в тени, снег… И солнце, яркое весеннее солнце.
– Эни, – смеюсь я, вываливаясь из маршрутки на своей остановке. – Спасибо за такое чудо.
И пусть прохожие недоуменно таращат глаза на меня – странную черноволосую девчонку, разговаривающую с ярко-голубым небом.
И почему-то отчаянно хочется хорошей грозы. Нет, не такой, как обычно, другой. Чтобы молнии, и гром, и дождь, и яркие лучи солнца… Только вот такой грозы точно не будет.
Весь день скачущее по синусоиде настроение опять улетело в минус. Почти мгновенно… Одна мысль, одно желание… И все.
– Эни… Солнце, прости…
В двери университета я заходила уже без улыбки, ежась от все-таки холодного весеннего ветра. Не глядя на небо, не замечая на горизонте давящих серых туч.
***
Спустя четыре часа небо плакало. Падало холодными струями, не давая чертыхающимся замерзшим студентам покинуть козырек крыльца.
Эни плакал – не боясь слез, забыв о том, что сегодня должно было быть теплое солнце.
В этом была виновата я.
Не обращая внимания на крики одногруппников и всяческие предостережения, шагнула под холодное небо. Осторожно обходя лужи, – хотя какой в этом смысл, если и так уже успела промокнуть? – направилась в сторону парка. Есть у нас тут такой. Если пойти по первой дорожке и свернуть потом направо, пройти немного через еле заметную тропинку в кустах, выйдешь к великолепному обрыву. Он особенно красив поздней весной, когда под ногами покров мягчайшей зеленой травы.
Сейчас же здесь пока только прошлогодние листья, да еловые иголочки.
И дождь, холодный дождь, стекающий по коротким волосам за шиворот. Хотя какая разница – я и так уже насквозь промокла. Но все равно стою, запрокинув голову, подставляя кожу тяжелым каплям. Стояла бы так вечность… Ничего не могу с собой поделать – все равно обожаю воду. Дождь, реки, моря.
Дождь. Чуть тише, чуть теплее становятся капли, мягче стекают по лицу, успокаивая. Ветер утих окончательно.
– Эни… – шепчу я и чувствую чужое дыхание и мягкие теплые губы.
А вы пробовали целоваться под дождем? Когда в воздухе пахнем свежей хвоей и небом, когда ловишь капли на чужих губах… Самых дорогих губах…
– Эни, – наконец оторвавшись и улыбаясь, заглянуть в любимые глаза цвета весенней зелени. – Ты пришел… Не плачь, ты же Весеннее Солнце…
Стоишь, опустив голову, осторожно сжимая мою ладонь. Больно, я знаю.
– Лину вернули, – чуть охрипшим голосом сообщаешь ты. Как-то… горько и отстраненно…
– Эни… Ну чего ты? Мы радоваться должны, что Снег и Иней теперь снова вместе! Они же одни из нас. Представляешь, как рад теперь Ник? – осторожный шаг навстречу.
Обнять за шею, ероша черные волосы. Эни, неожиданно ткнувшись носом в мои мокрые прядки, смешно фыркает.
– Ничего страшного… Придет время, и я тоже вернусь. Потерпи…
Парнишка порывисто обнимает меня, словно боясь отпустить, боясь снова потерять:
– Почему… Почему он это сделал?
– Не плачь, – незаметно для него протягивая руку к небу. – Остальным ведь не легче.
– Пять лет…
Чуть щурясь, направляю в ладонь древнюю силу. По небу пробежал один робкий всполох, другой… И вот уже в потемневших тучах сверкают извилистые яркие молнии, проносится гулким грохотом гром. Еще чуть-чуть силы, и тучи рвутся в нескольких местах, впуская яркие лучи солнца. Один из таких лучей легко касается нас.
Еще молния, еще гром… Еще теплый дождь, еще лучи… И вот на небе загорается яркая радуга.
Я знаю, что по всему городу люди сейчас удивленно ахают, завидев эту отчаянно-несвоевременную красоту.
Эни на небо не смотрит. Он и так чувствует это изменение.
– Элль, зачем?... – тихий шепот на ухо. – У тебя же и так почти нет сил. Зачем?
– Эни… не плачь… – обмякая на его руках и чувствуя, что засыпаю.
А в небе все так же грохочет гром, да теплые лучи протыкают тучи, отражаются в сверкающих каплях весеннего дождя.
***
Открываю глаза, чувствуя спиной жесткую скамейку парка. Как раз у того самого обрыва… Черные тучи, все еще весело громыхая, уползают в сторону горизонта, возвращая теплые лучи. Рядом со мной маленький букетик солнечной мать-и-мачехи. И где он их откопал? Тоненькой ленточкой к цветам привязана записка:
«Спасибо за чудесный подарок, Элль, моя дорогая Первая Гроза».
Радостно смеюсь, подставляя ласковым лучикам лицо.
– Эни… Теперь я смогу вернуться только через год… Но… мы ведь подождем?