Яндекс-кошелёк:410014790771861
Страничка Светланы Сафо на ресурсах:
на сайте "Целлюлоза" https://zelluloza.ru/search/details/38071/
на сайте "LIBSTATION" http://libstation.ru/Detail/AuthorView/Svetlana_Safo/8650
Глава шестнадцатая
Рыцарский турнир
В средних веках народ не залёживался в постелях. Не успело показаться заспанное светило, нежащееся в розовых облаках, как площадка рядом с рыцарским ристалищем превратилась в настоящее столпотворение. Крики и суета оруженосцев, занимающихся последними приготовлениями к выступлению своих господ, казалось, возросли на порядок. Бестолково суетясь, они орали друг на друга, требуя уступить дорогу. Но вскоре вмешалась турнирная стража, и воцарилось относительное спокойствие.
Часам к восьми на ристалище появились судьи, причём совершенно спокойные в отличие от раздражённых герольдов, которые в спешке проверяли подлинность грамот малоизвестных рыцарей, явившихся в последний момент. Проходя мимо, Юлиан покосился на высокого мужчину в чёрных доспехах и наглухо закрытом шлеме. Чем-то он привлёк его внимание и не только тем, что в его движениях сквозила грация, присущая хорошо тренированному воину. Он хмыкнул, увидев, что незнакомец прибыл инкогнито. «Блин! Прям Вальтер Скотт со своим Айвенго. Посмотрим, чего ты стоишь на поле боя новоявленный Ричард Львиное сердце! Для твоего же блага надеюсь, что ты тот, за кого себя выдаёшь».
Инкогнито не возбранялось правилами. Но после турнира рыцарь должен был подтвердить свой статус, иначе его ждала порка у позорного столба, лишение всех наград и выигранного имущества у побеждённых противников. К тому же королевский палач славился способностью в несколько ударов снимать всю кожу со спины своей жертвы и, памятуя о его тяжёлой руке, благоразумные авантюристы считали за благо не рисковать, хотя турнирный куш был очень привлекателен.
Юлиана поджимало время – поскольку он проспал, вымотавшись накануне, и не стал особо присматриваться к безвестному рыцарю, а двинулся к площадке, где часть его товарищей уже разминала мышцы, готовясь к предстоящему выступлению. Он присоединился к ним и, разогревшись, прислушался к себе – несмотря на недосыпание, его самочувствие было на должном уровне. Позже выяснилось, что многие из рыцарей не участвовали в паломничестве к алтарю Рогатого бога, сберегая свои силы.
Выслушав указания озабоченного де Грамона, Юлиан отправился присягать важному триумвирату судей в белых пышных париках, что клянётся соблюдать турнирные правила. По пути к своему шатру в череде вывешенных рыцарских щитов он отыскал свой и почувствовал прилив гордости. Любуясь родовым гербом – золотым соколом на чёрном звёздном поле, – он пришёл к выводу, что тот смотрится не хуже, если не лучше, чем у других. «Здорово! Несколько стилизованно, но это ерунда! Зато Финист с головой увенчанной короной из солнца выглядит как египетский Гор». Юлиан прищурился, читая золотую вязь своего девиза: «Удача любит рыжих», и ухмыльнулся. Ему с большим трудом удалось отстоять его в споре с Цветанкой, которая смотрела в будущее и заранее опасалась, что потомки могут не перенять его цвет волос и от них отвернётся удача. «Не переживай, малыш, моя рыжина никуда не денется, она будет заключена в их генах», – утешил он девушку. К его удивлению, она быстро поняла теорию наследственности и успокоилась.
Вскоре на ристалище появились дамы, спеша занять лучшие места на трибунах, а за ними подтянулись менестрели, восхваляющие их красоту. При этом пройдохи не забывали прославленных бойцов, за что те и другие щедро бросали им монеты.
Проезжая мимо трибун Юлиан приподнял забрало шлема и понимающе подмигнул тощему певцу, превозносящему до небес красоту блеклой перезрелой толстушки. От волнения бедняжка то краснела, то бледнела, выслушивая его вдохновенную ложь, но при этом не забывала подкидывать мелкие монеты, как только он пытался отойти в сторону.
– Господин рыцарь! – менестрель ответил ему широкой улыбкой и, поклонившись, переключился на него, не обращая внимания на сердитые вопли разочарованной «красотки».
Видя, что бродячий певец не отстаёт и бежит следом, выкрикивая хвалебные вирши, Юлиан бросил явно оголодавшему бедняге золотой, который тут же исчез в его лохмотьях. Менестрель повернул было к трибунам, но юноша преградил ему путь, видя, что тот снова собирается воспевать сомнительные прелести толстушки.
– Не спеши, дружище! Не стоит жадничать. Сначала передохни в таверне, – посоветовал он.
Менестрель посмотрел в лицо, полускрытое шлемом, и на его лукавой физиономии просияла улыбка. Он как кузнечик преломился в талии и, потрясая поднятым вверх кулаком, громко крикнул, обращаясь к товарищам:
– Парни, не тратьте время на олухов! Давайте воспоём истинного победителя турнира! Он не только прекрасен и могуч как Геракл, но и великодушен как истинный рыцарь!
Юлиан засмеялся.
– Чёртов подхалим! Можешь не стараться, больше тебе ничего не обломится! – проговорил он и пришпорил коня.
Отъехав на порядочное расстояние, он вдруг повернул обратно и бросил под ноги менестрелю ещё один золотой.
– Долг платежом красен! Когда-то два золотых принесли мне удачу. Думаю, тебе она тоже не помешает.
– И вам удачи, сударь!
– Спасибо, старик!
Менестрель сжал монету в ладони и затуманенным взглядом посмотрел вслед рыцарю с соколом на руке. Как все истинные художники, он тонко чувствовал красоту – во всех её проявлениях. Нисколько не стесняясь подступивших слёз, он медленно побрел, куда глаза глядят и, уткнувшись носом в загородку, не сразу осознал, где находится – настолько его поглотили нарождающиеся строки баллады. Он хлопнул себя по лбу и, посмеявшись собственной рассеянности, спросил у первого встречного дорогу к ближайшему кабачку. А уж там завсегдатаи, как могли, удовлетворили его любопытство.
Встреченный им рыцарь оказался новоиспечённым бароном де Фальком, о котором ходили слухи, что он безродный выскочка, получивший дворянский титул потому, что сумел втереться в доверие королевской четы. Чувствуя подступающее разочарование, бродячий певец расспросил, каков он в деле и воспрянул духом, узнав, что юный красавчик на самом деле восходящая звезда рыцарских турниров и на него заключено немало закладов, как на победителя. Когда же выяснилось, что парень он весёлый и не кичится своим небывалым возвышением, а вдобавок вокруг него ходит множество слухов, якобы он не человек, а инкуб, дух природы, менестрель с отсутствующим видом снова выпал из общего разговора. Собутыльники потянулись было прочь, подчистив выставленное угощение, и в это время он очнулся.
Взяв гитару, менестрель закрыл глаза и запел. И ведь как запел! Очарованные слушатели набились в небольшой зальчик так плотно, что негде было яблоку упасть. А он, счастливо блестя глазами, под восторженные крики поклонников раз за разом исполнял поэму, родившуюся в приливе творческого вдохновения.
Необычный шум привлёк припозднившуюся графиню де Ториньи. В окружении свиты поклонников она тоже свернула к кабачку. Писательница и страстная любительница чтения она не гнушалась сочинениями простонародья. Выслушав бродячего певца, она догадалась, кто послужил прообразом героя и, благосклонно улыбнувшись, захлопала в ладоши. К ней тут присоединились свита почитателей, чуткая к её настроениям.
– Браво, милый! Твоя сказка великолепна, – сказала мадам де Ториньи и приказала следовать менестрелю за ней, невзирая на неудовольствие остальных слушателей. Но они не очень роптали, получив откуп в виде щедрого угощения. К тому же простой народ любил графиню, зная, что она славится не только рискованными эпатажами, которые давали повод для постоянных сплетен, и тем скрашивали их монотонное существование. Отзывчивая по натуре, она частенько помогала бедолагам, которые в силу сложившихся жизненных обстоятельств оказались на краю бездны.
Вот так родилась на свет знаменитейшая баллада о рыцаре-соколе с его чудесными похождениями и подвигами, которую в дальнейшем расцветили многочисленными красочными подробностями, а её сочинитель стал классиком в поэзии Эдайна и прославился в веках, благодаря стараниям все той же мадам де Ториньи. Впрочем, она тоже не осталась в накладе. К своему удивлению, молодая вдовушка без памяти влюбилась в нищего певца, которого назвать красавцем значило погрешить против истины. Но у парня был талант от бога, умение пленять голосом и обхождением, а ещё у него была чудеснейшая улыбка – такая, от которой тает слабое женское сердце.
Говорят, неугомонный бродяга неизменно растапливал лёд в душе мадам де Ториньи, когда сворачивал к её поместью. Как ни пыталась она укрыться от любви, но ничего не выходило. Каждый раз собственное сердце предавало хозяйку, и она гостеприимно распахивала объятия, когда бессовестный бродяга всеми правдами и неправдами прорывался в её будуар и, полный раскаяния, падал на колени, вымаливая прощение.
Но никакие слёзы и униженные мольбы не могли удержать его дома дольше положенного. Несмотря ни на что, он вырывался на свободу и отправлялся навстречу новым приключениям, чтобы однажды вернуться и подарить графине чудеснейшие песни и сказки – свои самые бесценные сокровища.
Ну, а когда родился их первый ребёнок, Иветта де Ториньи перестала бороться с собой и сдалась на милость победителя. Она терпеливо ждала возвращения возлюбленного, молясь лишь об одном, чтобы его миновали несчастья, и он снова нашёл дорогу домой.
За круговертью повседневных забот жизнь летит незаметно, особенно в ожидании дорогого человека. Как-то вдруг дети выросли и разлетелись из-под материнского крыла.
Мадам де Ториньи осталась одна, окружённая слугами и немногочисленными преданными друзьями. А затем подкралась старость, и она горько плакала, видя всё новые признаки увядания, которые понемногу отбирали её красоту и свежесть. Но хотя седина запорошила ей виски, сердце графини по-прежнему оставалось молодым и неуёмным – оно не желало стареть. Иногда она, охваченная мимолётным увлечением, изменяла своему менестрелю, но затем, полная раскаяния, надолго скрывалась в имении, не желая никого видеть.
Со временем порывы самоутверждения сошли на нет и всё чаще, коротая вечера, мадам де Ториньи шумным компаниям предпочитала одиночество. Подслеповато щурясь, она сидела в покойном кресле, обложенная пуховыми подушками, и раз за разом перечитывала дорогие её сердцу строки, хотя давно уже знала их наизусть.
Отшлифованные до совершенства поэмы возлюбленного стали её гордостью и смыслом жизни.
Мадам де Ториньи могла не помнить, где она положила драгоценности после очередного светского раута, но безошибочно, с любого места могла процитировать все сочинения своего менестреля.
А ещё она почти никогда не расставалась с потертой от долгого употребления книгой, на которой была длиннющая подарочная надпись – его завуалированное объяснение в любви. Искусный враль ходил вокруг да около, но так и не решился произнести три заветных слова.
Иногда отвлекшись от чтения, мадам де Ториньи улыбалась, мыслями витая очень далеко, а затем, тихо светясь от счастья, вновь принималась за прерванное занятие. В её постоянном чтении был свой тайный смысл. Путешествуя по волшебной стране, созданной воображением её возлюбленного, она всегда ощущала его незримое присутствие.
Конечно, в его сказках тоже были ужасные чудовища и храбрые рыцари, неизменно спасающие бедных принцесс. Порой мадам де Ториньи сердилась, она узнавала себя в прекрасной, но жутко коварной колдунье, которая заманивала простака в свои сети и обманом отбирала у него сердце. Но это длилось не долго, и она неизменно прощала любимого. Ведь на самом деле у неё было доброе сердце. Менестрель тоже это знал, и потому злющая королева-ведьма всегда влюблялась в простодушного юношу и превращалась в сущего ангела.
Они были настолько близки, что временами незримая нить любви связывала их сердца воедино, и они бились в унисон, невзирая на разделяющее их расстояние.
«Как ты, дорогой?» – с беспокойством спрашивала Иветта. На что получала неизменно ласковый ответ: «Со мной всё в порядке, солнышко!» – «Слава Богу!» Она облегчённо вздыхала и, перекрестившись, перебирала чётки.
С некоторых пор мадам де Ториньи тоже молилась Единому.
Однажды в пьяной драке менестрелю достался случайный нож, угодивший ему прямо в сердце. Он растерянно улыбнулся и упал на утоптанный глиняный пол. Его осиротевшая гитара жалобно вскрикнула, а проснувшаяся Иветта схватилась за грудь, ощутив там невыносимую боль. Она всё поняла и не стала звать на помощь ни слуг, ни принимать прописанное врачами лекарство.
Согласно воле графини, её близкие отыскали бродячего певца и однажды его останки упокоились на высоком холме под деревом-исполином – рядом с той, которая всю жизнь его ждала и была верна ему сердцем и душой.
Наконец-то, Менестрель и его Дама были неразлучны.
Но всё это будет потом, а сейчас дерзкая избалованная графиня даже помыслить не могла, что благодаря невинному капризу, в её судьбе произошёл неожиданный поворот и она стоит на пороге счастья и великой трагедии всей своей жизни. На этой высокой ноте оставим развесёлую литераторшу, которая неожиданно обрела оригинальную физиономию и нахально вторглась туда, где ей отводилась всего лишь скромная роль проходного персонажа.
Закончились театрализованные выступления бродячих артистов и менестрелей и, призывая всех к вниманию, пропели турнирные трубы. Затем на поле вышли герольды и объявили о выступлении жюте, то есть новичков, недавно посвящённых в рыцарское звание. По традиции они первыми на ристалище показывали свои умения в тиосте .
Юлиан, не ведающий что стал героем эпохальной поэмы, подъехал к местам на трибуне, где сидела Цветанка, и стряхнул с руки сокола. После чего он поднял забрало и протянул к девушке остриё копья, и она повязала на древко свой шарф.
– Merci, mon amour!
Видя, что Цветанка волнуется, юноша послал ей воздушный поцелуй и, развернувшись, пришпорил своего гнедого. Несмотря на довольно тяжёлые доспехи, он легко управлялся и с лошадью и оружием.
– Отличная посадка! – одобрила Руника, смерив его оценивающим взглядом. – Не скажешь, что недавно парень боялся подойти к коню и не умел держать в руках меч, – на её лице появилось недоверчивое выражение. – Прав де Фокс. Думаю, инкуб тот ещё обманщик и специально водил нас за нос, – резюмировала она и успокаивающе похлопала девушку по руке. – Дурочка! Да не трясись ты так. Могу сразу сказать, что у твоего поганца есть все шансы выйти победителем. В своё время я повоевала и вижу, кто чего стоит.
Тем временем Юлиан, не столь уверенный в своём превосходстве, ожидал первого поединка. Памятуя напутствие де Грамона, он старался не особо волноваться, но не слишком в этом преуспел. Как назло, ему вспомнились и другие наставления капитана. Выразительно поглядывая в его сторону, тот частенько заявлял, что схватка на поле боя не идёт ни в какое сравнение с тренировками – мол, кто легко побеждает товарищей, тот зачастую проигрывает настоящему противнику. Ведь бой это, прежде всего, схватка характеров.
«Блин! Ни чёрта не видать!» Вспотевший юноша поднял забрало и посмотрел на череду рыцарей, которые выбирали себе противника. При виде самоуверенных повадок юнца, на щите которого красовался грозный лев, он усмехнулся. «Напыщенный хлыщ и дурак!» Но когда тот с явным расчётом ткнул остриём копья в его щит, вывешенный в ряду других претендентов, юноша взъярился. «Гадёныш! Специально целил в глаз моему Финисту!» Он стиснул зубы, уговаривая себя не злиться, и волнение послушно уступило место сосредоточенному спокойствию.
«Что ж, гривастый котик, сейчас проверим, чего стоит твоя заносчивость». Взяв копьё наперевес, Юлиан выставил перед собой левую руку со щитом. Когда прозвучал сигнал, его гнедой на полном скаку устремился к вороному рыцаря со львом. При этом юноша заметил, что его противник сорвался с места несколько раньше. «Нервишки пошаливают? Слабак!» – возликовал он.
Дальнейшие события происходили будто во сне. Удар о выставленный щит, пистолетный выстрел сломавшегося копья. Удержавшись в седле, Юлиан оглянулся – к его поверженному противнику бежал расстроенный оруженосец. «Победа?» – не сразу поверил он своей удаче. «О да! Победа!» – и его затопил ликующий восторг.
Воинственно потрясая остатком древка, юноша устремился к исходной позиции, не обращая внимания на бегущего следом сияющего оруженосца с новым копьём.
–Ура-а-а! Да здравствуют храбрые мушкетёры их величества! – выкрикнул он, и к его восторженным крикам присоединился одобрительный рёв товарищей и серебристый смех прекрасных дам.
Рота охраны короля уже не удивлялась, что с лёгкой руки Юлиана их всё чаще называли мушкетёрами короля, а бедных ноаров переименовали в гвардейцев кардинала де Ривароля. Когда тот поинтересовался, откуда взялось такое необычное прозвище, Юлиан с удовольствием рассказал об умнейшем интригане кардинале де Ришелье.
Выслушав краткий пересказ трёхтомника Дюма, глава Тайного департамента кисло улыбнулся: «К счастью, их величество далеко не такой слабак как ваш Людовик XIII. Поэтому моя роль при государе скромна, чему я безмерно рад». В ответ на это Юлиан внутренне усмехнулся. «Так я тебе и поверил, хитрый лис!» После размышлений кто из «серых» кардиналов могущественней, он пришёл к выводу, что всё же де Ривароль, поскольку у него была более суровая школа выживания при королевском дворе. Умный и жёсткий Эвальд II не давал особо разгуляться непомерным амбициям своих честолюбивых придворных и в случае чего быстро укорачивал их при помощи топора палача.
Пока вошедший во вкус Юлиан разбирался со своими противниками, Руника тщетно пыталась успокоить Цветанку. Почему-то её совсем не утешали слова о том, что пара-тройка выбитых зубов и несколько сломанных рёбер – это обычные турнирные потери. Увидев первого рыцаря, пронзённого копьём, она закатила глаза и стала сползать со скамьи, собираясь рухнуть в обморок.
«Вот рогатый! Только этого ещё не хватало!»
От хлёсткой пощечины Цветанка сразу же пришла в себя и, выпрямившись на скамейке, обиженно посмотрела на подругу.
– Извини! – буркнула Руника. – Я не хотела лупить тебя так сильно.
– Ничего. Я сама виновата.
– Ладно. Сейчас спрошу нюхательные соли…
Девушка поймала её за руку и, бледно улыбнувшись, заставила сесть.
– Не нужно. Больше этого не повторится.
– Ну, смотри.
Вопреки своим словам Цветанка по-прежнему чуть что сразу вскакивала на ноги и ломала руки в отчаянии. В конце концов Руника не выдержала и язвительным тоном поинтересовалась на самом ли деле её муж мужчина и воин. Девушка глянула на неё несчастными глазами и согласно кивнула головой. Тогда она разразилась сердитым поучением, смысл которого сводился к тому, что нужно терпеть и улыбаться, как бы ни было тяжело, чтобы не портить мужу настроение в такой важный момент, от которого зависит его жизнь. Ну, а поскольку удача изменчива и частенько несправедлива, то всегда нужно быть готовой к его увечьям и принимать таким как есть – не жалуясь на судьбу. И окончательно добила девушку тем, что поинтересовалась, любит ли она на самом деле Юлиана или это временная тяга к красивому мальчику, который больше будет ей не нужен, случись с ним несчастье.
Пристыженная Цветанка расплакалась, а затем взяла себя в руки и заявила дрожащим голосом, что всегда будет любить мужа, как бы его ни изувечили.
«Поживём-увидим», – иронично подумала Руника, но благоразумно промолчала, не желая снова расстраивать девушку. В душе она прекрасно понимала необоснованность своих нападок. Распоследнему твердолобому цинику было ясно, что парочку связывает глубокое чувство и в том, что девушка жутко волнуется, не было ничего удивительного. Выступай де Фокс на рыцарском ристалище, она тоже вряд ли была бы так спокойна.
Слова Руники о том, что у юноши есть все шансы стать победителем, оказались пророческими.
После большого перерыва в состязаниях Юлиан, как победитель среди новичков, выступил уже против закалённых воинов. Он довольно легко победил своего первого серьёзного противника, дважды выбив его из седла в тройной сшибке. В следующем поединке он и невысокий, но могучий рыцарь со странным зверем на гербе все три раза упали с коней. И лишь после жаркой схватки на мечах юноша стал победителем.
Дальше дела пошли с переменным успехом. Сказалась усталость, поэтому были победы по очкам и просто ничьи из-за лимита времени. Несмотря на это, он по-прежнему оставался одним из лидеров.
Конечно, самый серьёзный противник попался ему в решающем поединке. Им оказался тот самый ранее запримеченный рыцарь в чёрных доспехах, явившийся на турнир инкогнито. В отличие от юноши тот чисто выиграл все свои поединки.
«Н-да! Кажется, мне не устоять», – расстроился Юлиан, и тут снова вспомнил де Грамона и его любимую присказку: «Выше хвост, щенки! Кто в мыслях подарил победу противнику, тот уже проиграл».
«Умница наш капитан!.. Какая жара! Проклятье! До чего же надоела чёртова кастрюля!» Юлиан совал с голову шлем и, хватая ртом пыльный воздух, задышал полной грудью. «Чёрт! Как же я устал!.. Ладно. Будем надеяться на второе дыхание». Оруженосец подал ему новоё копье, и он ободряюще улыбнулся в ответ на его встревоженное выражение.
– Не беспокойся, парень, мы выиграем! Вперёд, Ганнибал! – он понёсся навстречу противнику и автоматически отметил, что тот не сразу выдвинулся ему навстречу.
«На психику давишь, козёл? Ничего не выйдет!» Ощущая чужое превосходство, Юлиан лишь разозлился.
– Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела! – прогорланил он вслух, не сдерживая гнев, и покрепче перехватил копьё.
И тут в его голове промелькнула обескураживающая мысль: «Блин! А вдруг это сам король? Говорят, он любит выступать инкогнито… – после минутной паники на его губах промелькнула хищная улыбка. – Наплевать! На ристалище мы все равны».
После первой сшибки оба противника сломали копья, но чудом удержались в седле. Видя такое дело, зрители взревели от восторга – силы были равными, и поединок обещал быть интересным.
Ещё два раза были сломаны копья, и рыцари схватились за мечи.
Глядя на свое противника, Юлиан не переставал ломать голову. Своими повадками он очень напоминал де Фокса, но он присягнул бы на Библии, что это не граф. В конце концов, он знал приятеля уже не один день, и не перепутал бы ни с кем другим. С другой стороны, в чёрном рыцаре ему чудилось что-то знакомое, особенно в его манере боя на мечах.
«Блин! Это же чёртов магрибинец!» – догадался он и Адлигвульф, отскочив, согласно кивнул.
– Это турнир для людей, а не для колдунов, которые вдобавок ещё и оборотни! – вполголоса возмутился Юлиан.
– Не бойся, мальчик! Мне знакомо чувство чести. Сейчас я дерусь без применения своих способностей.
– А не врёшь?
– Слово герцога Звёздной долины, – Раймонд Адлигвульф отбросил шлем, и с его вспотевшего загорелого лица блеснула белозубая улыбка. – К тому же Рихард следит за нашей схваткой и не даст мне разгуляться.
Не сразу поняв, о ком идёт речь, Юлиан чертыхнулся. «Мать твою!.. Со всех сторон обложила нечистая сила!»
«Простите, сударь!» – спохватившись, извинился он перед своим невидимым помощником.
«Господин, поверьте, я вас не подведу!»
Юлиан растеряно улыбнулся, впервые заметив, что на рукояти кинжала глаза серебряного волка полыхнули рубиновым огнём. «Так я и знал, что с этими вещичками из лесного дома что-то нечисто!»
– Вот как? – вслух проговорил он и насторожённо подумал: «Ёпрст! Знать бы ещё, чем я заслужил верность призрака».
– Вот и мне интересно, – буркнул «магрибинец», выбирая удобную позицию для нападения.
Юлиан тоже отбросил шлем и, сделав несколько замахов мечом, прищурился, глядя на своего противника.
– Сударь, если мне не изменяет память, вы тоже присягали мне на верность.
– Верно, – подтвердил ухмыляющийся Раймонд Адлигвульф. – Но доблесть не знает сословных границ. Не так ли? На ристалище мы все равны: и блистательный король, и последний деревенский рыцарь, только что вылезший из грязи, – видя, что с лица юноши не сходит недоверчивое выражение, он спокойно добавил: – Не бойтесь, барон. Больше я не читаю ваших мыслей. Это не этично во время поединка. Не верите мне, спросите своего ангела-хранителя.
«Да, это так, мой господин!» – подтвердил призрак, и Юлиан успокоился.
– Ладно, не будем ходить вокруг да около. Пора выяснить, кто из нас сильней.
– Согласен.
Сделав мгновенный выпад, Юлиан ушёл от ответного удара, а затем непрерывно атаковал. По ходу дела он несколько раз находился на волоске от поражения, но пришло долгожданное второе дыхание, и удача была на его стороне. А может, это принесла свои плоды его не совсем обычная тактика боя. Как бы то ни было, он победил.
Правда, Адлигвульф ничуть не расстроился и не преминул подпортить ему триумф. Лёжа на земле он заявил, что с его стороны это была уступка своему господину. Уставший до чёртиков юноша замахнулся мечом и он, стремительно откатившись, поднял руки.
– Сдаюсь! Я пошутил!
– А я не понял! – рявкнул Юлиан, пристав клинок к горлу зловредного противника. При этом он не заметил, что его кожа предательски засветилась. – Здесь только я имею право на шутки!
– Ваше право, сударь, – проговорил насторожённый Адлигвульф и примирительно улыбнулся. – Не горячитесь! Я же сказал, что признаю своё поражение.
Юлиан опомнился и, убрав меч, протянул ему руку.
– Вставайте, сударь, и впредь не забывайтесь.
Голос юноши прозвучал совершенно бесстрастно, но отчего-то Раймонда охватил внезапный озноб, и он сразу же посерьёзнел, поняв, что с трудом удерживается от паники. Живущий в нём оборотень заскулил от страха. «Вот чёрт!..» Не прикасаясь к руке юноши, он вскочил на ноги и, преодолев себя, слегка подался вперёд и уставился на него испытующим взглядом.
«Рихард, кто он такой?»
«Наш господин, – холодно ответил брат-призрак и приказал: – На колени!»
«Ни за что!»
«Раймонд, не будь дураком! Я когда-нибудь был не прав, настаивая на своём?»
«А что? Это тот самый случай?»
«Да!»
«Ладно, не злись. Так и быть, прислушаюсь к тебе по старой памяти», – неохотно согласился Раймонд.
С церемонным выражением он преклонил колени.
– Сударь, я ваш пленник. Можете забирать мои доспехи и коня.
Юлиан насмешливо улыбнулся.
– Я не граблю своих слуг. Это подрывает их доверие к суверену.
– Тогда назовите сумму выкупа, – настаивал Раймонд.
Недоумение во взгляде юноши сменилось пониманием.
– Не хотите быть моим должником?
– Да.
– Как бы то ни было, мне не нужен выкуп.
Вздохнув, Раймонд снял с пальца кольцо с огромным чистым изумрудом и протянул его своему победителю.
– Возьмите, барон! Это просто подарок, – проговорил он и, видя, что юноша колеблется, быстро добавил: – Вы правы. Я не хочу быть вашим должником.
– Ладно. Что-то я сегодня жутко добрый.
Юлиан протянул руку и, немного помедлив, надел кольцо на палец. Разглядывая его, он усмехнулся. «Похоже, камешек родом из Сибири», – подумал он и перед его внутренним взором неожиданно возник образ матери, собирающейся на приём.
«Принцесса, как ты думаешь, что мне надеть бриллианты или изумруды?» – повернувшись спросила Лидия. В её взгляде сквозила трогательная беззащитность: так всегда бывало, когда она общалась с дочерью.
«Мама! Мамочка!» Охваченный печалью Юлиан с трудом подавил всколыхнувшийся гнев и бесполезное сожаление. «Вот долбанная кретинка! Могла бы сказать, что ей очень идёт гарнитур из изумрудов, а не закатывать истерику, что опаздываешь на свидание!» – подумал он с негодованием.
От сеанса самоедства его отвлекла кровавая искорка, вспыхнувшая в прозрачной зелени камня. «Блин! Опять очередная ловушка!» – завёлся он с пол-оборота.
– Сударь, заберите свой троянский подарочек! – с негодованием воскликнул он и сорвал кольцо с пальца.
С лица «магрибинца» исчезла насмешливая гримаса и он, спрятав руки за спину, отступил на шаг.
– Нет-нет, барон де Фальк! Это не то, что вы подумали. Я всего лишь убрал настройку камня на себя.
«Это правда, мой господин!» – подтвердил его призрачный двойник.
Злость Юлиана сменилась смущением.
– Извините, Адлигвульф. Похоже, я излишне подозрителен.
– Это вы извините, барон. Я должен был предупредить вас о происходящем.
– Да, уж! Немного информации мне бы не помешало, – проговорил юноша и, дружелюбно улыбнувшись бывшему противнику, протянул ему руку. – Мир?
– Мир, – с серьёзной миной подтвердил Адлигвульф и, пожав протянутую руку, исчез в толпе, сопровождаемый герольдами, которые жаждали раскрытия его инкогнито.
Впоследствии граф де Фокс с удивлением узнал, что участвовал в рыцарском турнире и даже чуть не стал его победителем.
***
Адлигвульф ушёл и Юлиана тут же окружили товарищи, которые на радостях подвергли его рёбра нешуточному испытанию. К счастью гибкие латы не подвели и дали достойный отпор их медвежьим объятиям, а затем мушкетёры, как истинные джентльмены, уступили своё место восторженным поклонницам.
Только юноша забеспокоился, как над толпой ему махнула знакомая рука, и раздался радостный голосок:
– Хабиб!.. Я здесь!
– Цветик!
– Слава Аллаху! Ты жив и здоров!
Девушка легко скользила среди плотной толпы народа, но первой к нему прорвались сияющая Руника. Лучась от счастья, она обняла его и по-дружески похлопала по спине.
– С чего вдруг такая милость? – осведомился Юлиан.
– Молодец, инкуб! Твоё счастье, что выиграл, и тем приумножил мои денежки! – воскликнула Руника. Покосившись на Цветанку, она засмеялась и отступила в сторону. – Ладно-ладно! Возвращаю твоё сокровище. Можешь на досуге пересчитать его яйца. Клянусь они в целости и сохранности.
Юлиан насмешливо фыркнул.
– Неужели грозилась отрезать? – спросил он и, помня о надетых на него латах, бережно прижал к себе девушку.
– Ага! – выдала она подругу и лукаво покосилась в её сторону.
– Только в случае проигрыша, – уточнила Руника с невинным видом.
– Предупреждать нужно! – шутливо возмутился Юлиан.
– Вот ещё! Тогда ты мог занервничать и проиграть.
– Здесь ты права, – согласился он и улыбнулся Цветанке. – Ну, ладно. Хорошо то, что хорошо кончается. Ты хоть рада моей победе?
– О да!
– Тогда немедленно поцелуй меня. В конце концов, для кого я старался, получая кучу синяков и ссадин от озверевших мужиков?
– Мой храбрый воин! Аллах свидетель, это самое малое, чем я могу тебя вознаградить! – торжественно пропела Цветанка, приподнявшись на цыпочки.
– Очень на то надеюсь!..
– Молчи, шайтан! Давай без подробностей. Кругом же куча народа.
– Договорились! – воодушевлённо отозвался Юлиан, целуя её ладонь. – Но…
– Немного помолчи, если хочешь получить свой поцелуй! – прошептала девушка, глядя на него смеющимися глазами.
– Нем, как рыба! – заверил юноша и, получив целомудренный поцелуй в щёчку, возмутился: – Ну, знаешь! Так целуют только престарелых родственников, а не любимых мужей!
– Хабиб!
– Я за него!
– Не сердись, любимый! – позабыв обо всём, Цветанка повисла на шее у мужа.
Рядом раздалось многозначительное покашливание де Грамона, но не возымело никакого действия. Увлёкшаяся парочка продолжала самозабвенно целоваться. Руника засмеялась при виде смущённой физиономии капитана.
– Эй! – она бесцеремонно хлопнула Юлиана по спине. – Инкуб, не входи в раж, потерпи до дома…
Латы отозвались гулким грохотом и он, схватившись за меч, стремительно обернулся. При виде выражения его лица Руника поспешно отступила.
– Спокойно! Свои!
– Блин! Сдурела? – буркнул юноша и, убрав оружие, сердито добавил: – Играешь с огнём, дорогуша. Твоё счастье, что я немного отошёл от горячки боя.
Руника не стала спорить и примирительно улыбнулась.
– Ладно. Я понимаю, – она удивлённо оглянулась по сторонам. – Куда это он делся?
– Кто?
– Де Грамон. Он хотел поговорить с тобой, но постеснялся нарушить ваш тет-а-тет.
– Видимо, его куда-то позвали. Но догадываюсь, что он хотел узнать, приму ли я участие в коллективной драчке.
Руника оживилась.
– А ты будешь участвовать?
Юноша иронично улыбнулся, видя неподдельный интерес на её лице.
– Обязательно! Нужно же обеспечить тебе выигрыш.
– Ура! Пойду ещё поставлю на рыцарей Эдайна!
С укоризненным выражением на лице Цветанка посмотрела вслед подруге, умчавшейся на поиски посредника.
– О Всемилостивый Аллах! Зря Руника увлекается азартными играми. Они не доведут её до добра.
– Цветик, ты не права. Просто у нашей госпожи трактирщицы большие затруднения с финансами.
– Почему? – удивилась девушка. – Ведь она гостья их величества и получает довольствие из королевской казны.
– Я тут кое-что выяснил у ноаров. Поговаривают, что король за что-то взъелся на Рунику и приказал больше не выплачивать ей денег.
– О Аллах! А я думала, что она азартный игрок и поэтому у неё никогда нет денег, – девушка замялась. – Наверно, она отказала королю, вот он…
Юлиан быстро прижал палец к её губам.
– Тсс, малышка! Давай, не будем касаться дел его величества. Пусть он сам разбирается со своими фаворитками. Нам до этого нет дела.
Поцеловав Цветанку, он подтолкнул её в направлении трибуны.
– Посиди ещё немного, а я скоренько помашу кулаками и буду в полном твоём распоряжении.
– Да хранит тебя Аллах! – девушка умоляюще глянула в его лицо. – Хабиб, будь осторожен!
Видя, что она опять занервничала, Юлиан успокоительно улыбнулся.
– Не переживай, цыплёнок! Верь мне, всё будет хорошо. Иди! Я хочу успеть переговорить с капитаном о тактике совместного боя.
– Дорогой, может, уже хватит? Столько рыцарей пострадало! Говорят, что Эраи Белл при смерти, в глаз ему вонзился осколок копья. Руника сказала, что как победитель в одиночных турнирах, ты не обязан…
Голос девушки дрожал от волнения, и растроганный Юлиан сначала заколебался, но затем на его лице появилось твёрдое выражение.
– Прости, Цветик! Я не могу подвести товарищей. Они на меня надеются.
– Хорошо, иди если хочешь!
Пряча слёзы, девушка развернулась и направилась к трибунам.
«Блин! И чего она снова на взводе? Ведь только что сияла как ясно солнышко, – Юлиан вздохнул и укорил сам себя. – Хватит придуриваться! Прекрасно знаешь, чего она сияла. Может, в самом деле хватит? Жалко же цыплёнка, на ней лица нет». Разрываясь между чувством и долгом, он дёрнулся было следом за девушкой, но его остановило какое-то странное внутреннее предостережение. Тем не менее он до тех пор смотрел ей вслед, пока она не исчезла в толпе, а затем нашёл взглядом де Грамона.
***
Групповые бои (меле) в Эдайне носили театрализованный характер. Посреди ристалища выросла небольшая, но крепкая крепость из настоящего камня, которую предстояло захватить. По жребию рыцарям Эдайна выпала роль её защитников и это вновь позабавило юношу сходством с его любимыми мушкетёрами, которые на спор держали осаду в бастионе Сен-Жерве, да ещё под ураганным огнём противника. К счастью, в Ойкумене ещё не изобрели огнестрельное оружие.
Тактика средневекового боя оказалась незамысловатой. Защитники крепости не стали долго отсиживаться за стенами и перешли в наступление.
Несмотря на доблесть и воинственное настроение рыцарей Эдайна на первом этапе в копейно-конной сшибке победителем вышел его интернациональный противник, но когда сражение распалось на отдельные бои, мадам Фортуна заколебалась, не зная, кому отдать предпочтение.
Как победителя в одиночных турнирах, Юлиана сразу взяли под плотную опёку. Против него выступили самые сильные из пришлых рыцарей. Троих из них он ещё победил, но дюжий «запорожец» всё же его доконал. Юлиан вышиб его из седла, но тот подсёк его гнедого, и он упал. Злой как чёрт, юноша еле успел выпутаться из стремян и схватился за меч, но свистнул бич и его рукоять выскользнула из латной перчатки. Он бросился было к своему оружию, и в это время длинная плеть вновь взвилась в воздух и обвилась вокруг него, после чего сильный рывок повалил на землю.
«Да что б тебя!..» – с языка юноши слетела замысловатая матерная тирада, усвоенная им во время работы грузчиком. Благодаря доспехам он не особо пострадал, но они же сковывали его движения. Понимая это, ухмыляющийся «запорожец» демонстративно убрал оружие и занял кулачную стойку. Юлиан принял вызов, но выучка де Фокса не особо ему помогла. Неуклюжий на вид здоровяк оказался на удивление подвижным. Мало того, во время схватки его преследовало чувство, что «запорожцу» не внове приёмы японского рукопашного боя. Поймав его на финте, он оседлал его и добродушно пробасил:
– Ну что, панове, сдаёшься? Аль ещё поборемся?
– Сдаюсь! Только слезь с меня, – отозвался Юлиан и со старческим кряхтением поднялся на ноги. – Вы откуда, хлопцы? – поинтересовался он.
«Запорожец» осклабился, теребя пышный чуб.
– Дак степняки мы, пан. Вольный люд, – парень протянул руку. – Иваська Головатый, куренной атаман казаков, – представился он.
Хоть это было нелегко, Юлиан с честью вышел из нелёгкого испытания и выдержал пытку рукопожатием. Он даже не поморщился: во всяком случае, ему так показалось.
– Барон де Фальк, к вашим услугам, – представился он в свою очередь.
На физиономии казака появилась уважительное выражение.
– Рад знакомству с таким выдающимся паном, – произнёс он учтивым тоном.
Чтобы понять насколько он искренен, Юлиан присмотрелся к новому знакомому. Несмотря на простоватый вид, хитринка в глазах парня выдавала недюжинный ум, а ещё в его лице и повадках было что-то очень располагающее к нему.
Он тепло улыбнулся.
– Шутишь, атаман? Скрутил меня как младенца, я и пикнуть не успел.
Уперев руки в боки, Головатый захохотал.
– Так мне, пан, ваши фокусы не внове. Я их испытал на своей шкуре от одного шустрого господаря. Не смотри, что изнеженный красавчик, такого мне жару задал, что до сих пор стыдно.
– Светловолосый и синеглазый? – уточнил Юлиан.
– Ага! Неужто и ваш знакомец? – удивился казак.
– Ну, да! Это мой учитель в рукопашном бою граф де Фокс.
– Точно! Было что-то лисье в прозвище того господарика. Гляди ж, как тесен мир! – обрадовался Головатый и, дружески положив руку на плечо юноши, предложил: – Айда к нам, хлопец. Драчка всё едино уже подошла к концу. Не побрезгуй с нами выпить да закусить.
– Спасибо. Только давай обговорим мой выкуп. Доспехи забирай, но коня я тебе не отдам. Скажи, сколько хочешь монет за моего Ганнибала.
Казак хитро прищурился.
– А вот выпьем чарку другую, а там и решим, какой брать с тебя выкуп.
– Договорились! – не стал спорить Юлиан, и они двинулись к шатрам, где своим куренем расположились казаки.
Выступление действительно уже подходило к концу и многие из них отдыхали или в преддверии предстоящего путешествия, занимались неотложными караванными делами, – ведь бог торговли не терпит разгильдяйства.
При виде гостя казаки переглянулись, а затем шумно загомонили и всей толпой ввалились в шатёр атамана.
Увещевания Головатого не помогли. Несмотря на тесноту, никто не хотел уходить. Тогда не мудрствуя лукаво, стены шатра убрали, оставив одну только крышу.
По-восточному гостеприимный народ вывалил на столы всё, что имелось из съестного, и вскоре закипело безудержное веселье, к которому непрерывно кто-то присоединялся со стороны.
Праздничная попойка приобрела невиданный размах, когда с большим трудом отыскали победителей турнира и, вручив им призы, препроводили за накрытые столы, расставленные прямо на ристалище.
У пьяного в стельку Юлиана остались крайне смутные воспоминания о самой церемонии награждения. Он помнил только, что вдруг перед ним возникла усатая недовольная физиономия герольдмейстера, в окружении долженствующего ему сопровождения. Но юноша ни за что не хотел уходить, впервые оказавшись среди тех, кто своим душевным теплом очень походил на его земляков с родной Земли.
– Барон де Фальк! – выкрикнул герольдмейстер, сорвавшись на фальцет, после того как исчерпал все приличествующие случаю способы привлечь его внимание. – Если вы нажрались как свинья, это ещё не повод отказываться от предназначенного вам триумфа! Вставайте, сударь!.. Вас ждёт праздничная процессия и, что гораздо важней, вас ждёт сам король! Немедленно забирайтесь в колесницу, если не хотите впасть в немилость у их величества!
Последний довод показался Юлиану убедительным.
– Если вы настаиваете, месье, я весь к вашим услугам, – пьяно икнув, отозвался он.
Поддерживаемый казаками юноша с трудом поднялся на ноги и, получив на голову лавровый венок от мадам де Ториньи, которую выбрали музой рыцарского турнира, он пошатнулся и упал в объятия побагровевшего герольдмейстера.
– Сударь! – взвизгнул он. – Что вы себе позволяете?!
– Пардон!.. Не нервничайте мой друг, – пробормотал юноша, стараясь хоть немного придти в себя. – Момент... блин! Подержите лавровый веник, а то я ничего не вижу… опля! – он пьяно улыбнулся и под хохот трибун с большим трудом взгромоздился на колесницу. – Вот я и на месте… Щас примем героический вид и порядок! Дайте венок!.. – на его физиономии появилось победное выражение. – Вуаля! Я же говорил, что всё получится!
Каким-то чудом Юлиан удержался на ногах, пока они свершали круг почёта и даже умудрился вручить Цветанке корону королевы турнира. Правда, ему не сразу удалось подцепить золотой узорчатый обод остриём копья, которое ему подал расторопный оруженосец. К счастью предусмотрительный парнишка тут же забрал его обратно, опасаясь, что хозяин кого-нибудь спьяну пришпилит к трибунам, и не приведи боги, если это окажется его горячо любимая жена.
Готовая в любой момент обрубить остриё копья, Руника расслабилась и, отпустив рукоятку меча, сердито покосилась на сияющую девушку. «Вот ведь парочка недоумков!» – она тяжело вздохнула, чувствуя себя древней старухой, присматривающей за парой несмышлёнышей.
– Доня! – вдруг пробасил над её ухом радостный голос. – А я уж боялся, что больше тебя не встречу!
При виде своего настойчивого ухажёра из встреченного в пути каравана, Руника скривилась: «Вот рогатый! Только его не хватало для полного счастья!»
Головатый тоже так решил и взял неприступную красотку в плотную осаду.
Куренной атаман оказался непробиваем для её ядовитых шпилек и Руника, отчаявшись от него отделаться, согласилась немного прогуляться. Как только их разговор принял более мирное направление, она с удивлением поняла, что ей очень нравится этот умный увалень, силой и повадками похожий на добродушного медведя. Они немного посидели за праздничным столом, и хмельные напитки сделали своё дело. Хихикая, они пробрались в комнатку Руники – ей повезло, и она заполучила жильё в королевском замке, правда, благодаря протекции Юлиана. Ну, а дальше случилось то, что сплошь и рядом случается с мужчиной и женщиной, когда они ищут друг у друга утешения. Руника даже расстроилась, обнаружив поутру, что страстный любовник бесследно исчез. Поступившись гордостью, она пошла к шатрам, в которых остановились казаки, но их уже и след простыл. На вытоптанном становище валялся мелкий мусор да многочисленные кости, оставшиеся от вчерашнего пира. Их неторопливо обгладывали собаки, неприязненно косясь в её сторону.
Руника вздохнула и повернула домой. В душе она пожалела, что сразу не согласилась уехать с бесшабашным парнем, когда он настойчиво звал её с собой. Впервые она встретила мужчину – ровню себе и захотела связать с ним жизнь. Внутреннее чувство подсказывало ей, что они неплохо поладили бы друг с другом.
«Видно не судьба!» – с непривычным смирением подумала она и украдкой смахнула слезу.
Головатый тоже был не в настроении.
– Да брось ты, Ивасёк! – уговаривали товарищи своего хмурого атамана, порывавшегося повернуть обратно. – На кой ляд тебе сдалась это задавака?
Дед Опанас поравнялся с внуком и дёрнул его за повисший чуб.
– Не кисни, парубок! – он раскурил трубку и, покосившись на его унылую физиономию, ухмыльнулся в пышные усы: – Ты у меня орёл! Как ни задирала девка нос, а всё же не устояла и дала тебе. Не горюй! Расторгуем товар и заглянем к ней на обратном пути. Чем чёрт не шутит? Вдруг ты выстрелил не в холостую? Тогда с дитёнком она от тебя никуда не денется.
– Придумываешь, дидусь. Некоторым бог по нескольку лет не даёт детей. С чего вдруг мне повезёт?
Видя, что внук сомневается, Опанас хмыкнул.
– Ладно. Что ни говори, а девка она боевая. Если задурит и не захочет ехать добром, украдём и все дела.
Головатый встрепенулся.
– И то верно! Сразу нужно было украсть…
– Но-но, торопыга! – нахмурился дед и понизил голос, чтобы его не услышали другие. – Пока ты с ней кувыркался, я кое-что узнал. Твоя девка не из простых, а полюбовница самого эдайнского короля.
– Что?!..
– То что слышал! – обрубил Опанас внука. – Поэтому угомонись. Дело-то не простое.
– Дидусь, вдруг она брюхатая, а ребёночек не мой?
– Ну и что? Не прокормишь, что ли? Другого тебе родит и не одного.
– Твоя правда, дидусь! – Головатый подбоченился. – Эй, хлопцы! Чего приуныли? А ну, запевай песню, чтобы веселей было!
– А чё сам-то молчишь? Давай, заводи!
– По Дону гуляет казак молодой…
На удивление слаженные голоса затянули привычный мотив.
Привлечённая раздольной песней бабка Оксана забросила свои дела и выглянула из кибитки. Глядя на повеселевшего Ивася, она пригорюнилась. «Ах ты, мой донечка! И как тебя угораздило влюбиться в эту кралю? Не пара она тебе, ой, не пара!» Будучи провидицей, она боялась гадать на внука, опасаясь его сглазить, а по всему остальному выходило, что Руника выйдет замуж за вампира… если не умрёт в ближайшее время.
Мир за гранью яви
И так пьяный Юлиан хорошенько добавил во время королевского застолья, поэтому совершенно не помнил, как оказался в своей постели. Может, от того что он перепил, его мучил очень яркий кошмар, хотя его начало было довольно безобидным. Происходящие в нём события были настолько реальны, что ему ни разу не пришло в голову, что это сон, хотя всегда подспудно об этом знаешь.
Юноша стоял в триумфальной колеснице, причём совершенно трезвый и одной рукой обнимал сияющую Цветанку в чудесном ярком наряде, а другой – махал народу. Прямо в лицо ему светило вечернее, по-осеннему ласковое южное солнце. Прищурившись, он смотрел на восторженно ревущие трибуны, и его распирало от чувства гордости. «Во дожил! Неужели они беснуются из-за меня?» – ликующе подумал он и вдруг на его мысли отозвался насмешливый женский голос:
«Похоже, что так. Гордись, герой!»
«Что?.. Неужели?»
«О да! Ты не ошибся. Не забыл ещё обо мне?»
«Ты?!.. Не может быть!»
«Почему не может быть? Оттого, что ты временно вытеснил меня из тела, ещё не значит, что я исчезла навсегда».
Внутренний голос сочился таким сладким ядом, что Юлиану стало не по себе.
«Потому что я это я!»
«А я это я!» – парировала невидимая собеседница.
Юлиан немного помедлил, прежде чем спросить:
«Хочешь сказать, что ты сама по себе?»
«Ну, да! А ты ещё не понял?»
«Лжешь!»
«Спокойно! Не нужно истерить, мой мальчик! Гуляй, пока я добрая, но не забывай, что в гостях».
«Заткнись! Не хочу слышать весь этот шизофренический бред!»
«Можешь сколько угодно изображать из себя страуса и прятать голову в песок, но это не изменит того, что ты временщик. Пройдёт какое-то время и ты снова вернёшься в небытие, – сказала внутренняя собеседница и, хихикнув, добавила с деланным участием: – Извини, малыш! Конечно жаль разрушать твою любовную идиллию, но придётся. Сам понимаешь, мне твоя пассия ни к чему…»
– Нет!!! Я никогда не уступлю тебе место! – выкрикнул Юлиан, но внутренняя собеседница не унималась.
«Уступишь! Куда ты денешься? Из нас двоих я главная. Как говорится, я личность, а ты моё alter ego ».
– Я не верю, ты всё лжешь!
«Не обманывай себя, ты знаешь, что это правда. Иначе так бы не психовал».
«Нет! Это всё ложь! Ложь! Ложь! Ложь! Я не временщик! – простонал Юлиан, схватившись за голову, и почувствовал, как под влиянием стресса откуда-то из закоулков его души поднимается нечто такое, чему нет названия. – Пошла вон! Убирайся из моей головы!»
«Не будь идиотом! Это невозможно. Ведь мы с тобой как сиамские близнецы. Две отдельные половинки, но единого целого», – с насмешливой жалостью отозвался внутренний женский голос.
Ярость и ужас потерять самого себя полыхнули таким внутренним пламенем, что Юлиану показалось, что его выжигает изнутри.
– Неправда!.. Не знаю как, но я тебя уничтожу! – исступлённо выкрикнул он, и вдруг к нему пришло понимание, что нужно сделать. – Ареа, вионет! Пусть она исчезнет навсегда!
«Слушаю и повинуюсь, господин!» – отозвался очень странный многозвучный голос, причём с такой силой, что на мгновение юноша потерял сознание. Но он тут же очнулся и возликовал, услышав, как невидимая собеседница завопила от страха.
«Не-е-т!.. Не смей этого делать! Ты убьешь нас обоих!»
– Ну и пусть! Лучше сдохнуть, чем быть шизофреником с постоянным раздвоением личности! – ответил он и повелительно добавил: – Вионет, арлионо!»
«Юлиан, прекрати! Клянусь памятью Лидии больше ты меня не услышишь!»
– Раньше нужно было думать, безмозглая идиотка!
«Будь ты проклят, убийца! Ненавижу тебя!»
«Прости, дорогуша, но я не хочу быть твоей марионеткой».
Когда обрадованный Юлиан подумал, что всё уже кончено, его непрошенная гостья снова заговорила.
«Глупый ты, братец! Я никогда не пыталась управлять тобой, – она тихо всхлипнула. – Прости, Юлиан. Мне жаль, что у нас так вышло, – её голос приобрёл призрачную окраску, и юноша с трудом подавил подступившее чувство жалости.
– Хватит! Я не желаю слышать твою ложь! Убирайся!
«Потерпи ещё немного, мне осталось немного… Юлиан!»
«Да!.. Что тебе нужно?»
«Помни меня, хорошо? Ведь ближе тебя у меня никого больше нет. Подожди, не перебивай! Юлиан, я ни в чём тебя не виню. Забудь всю ту чепуху, что я наговорила. Поверь, я хочу, чтобы ты был счастлив…»
– Чёрт с тобой, живи! – буркнул расстроенный юноша. – Только сиди тихо и больше не лезь ко мне…
«Поздно, братик. Теперь ты живи за нас двоих. Прощай!»
Словно ножом по сердцу Юлиана ударило чувство невозвратимой потери.
– Нет!.. Юлька, вернись! Вионет, верни мою сестру!
«Господин, согласно вашему приказу я стёр её личность», – бесстрастно отозвался могущественный помощник.
«О, нет! Боже, что я натворил?! Вионет, умоляю! Верни её немедленно!»
«Господин, это невозможно! Ариес алуанье вуас ду…»
«К чертям твою абракадабру!»
«Поймите, временной коллапс чреват непредвиденными последствиями...»
«Плевать! Делай, что приказано!» – завопил Юлиан и у него поплыло перед глазами от выносимой душевной боли и воздействия мощного голоса его необычного помощника.
По шкуре вионета, находящегося в невообразимой дали, прошла судорожная дрожь.
«Слушаю и повинуюсь, мой господин!»
Финист взмыл к небесам и начал расти в размерах. Вскоре его крылья закрыли собой чуть ли не всё небо. Мир потемнел и люди на трибунах испуганно загомонили.
Стража мгновенно окружила короля Эдайна, готовая дать отпор кому угодно, вот только не знала, что ей делать с таким противником. Вокруг юноши разлилось яркое сияние и ошарашенный народ сначала примолк, а затем начал валиться на колени. Когда над его головой разверзлось небо и в разрыве проглянула ночная тьма, расцвеченная колючками звёзд, из людских глоток вырвался единый стон.
***
«Отлично! Всё идёт по плану!» – прозвучало в голове Юлиана.
Он обрадовался было, но затем осознал, что вернувшееся alter ego имеет мужское звучание, а не женское. Это его неприятно удивило. Вдобавок у него появилось уверенность, что это не Юлька, его стараниями отправленная на тот свет. Но тут его затопила какая-то странная внутренняя эйфория, заставив позабыть обо всех сомнениях. Хохоча как ненормальный, он сбросил остолбеневшего возницу и, вскочив на облучок, раскинул руки.
– Люди! Я есмь бог! – закричал юноша и, подхватив Цветанку на руки, воспарил к небесам. – Дарую вам своё прощение!
Но его слова возымели обратный эффект. Под влиянием подозрительных католиков, имеющих своё представление о Господе, настроение толпы резко переменилось.
– Финист, защиту! – приказал он, видя, что их собираются атаковать.
Сокол, принявший было свои нормальные размеры, растёкся вокруг него радужной плёнкой.
– Отлично! Вот теперь попробуйте меня достать!
– Смерть врагу рода человеческого! – завопили отцы-иезуиты, и к нему устремился рой стрел. Не долетев, они ударились о невидимое препятствие и осыпались на землю.
– Узколобые идиоты! Верующие называются! Да вы не узнаете своего создателя, столкнувшись с ним нос к носу! А яви он вам чудо, вы дружно узрите в нём сатану, сколько не убеждай вас в обратном!
– А-а-а! – донёсся снизу невнятный, но яростный вопль.
– Люди, не слушайте дьявола!
– Молитесь, язычники, и ваш ложный бог покажет своё истинное лицо!
– А-а-а!
– Убейте ведьм – пособниц дьявола!
В попытке защитить младших воспитанниц, ведьмы пустили в ход всё своё могущество, но их было слишком мало. Блокированные защитными заклинаниями, они умирали и один за другим гасли защитные барьеры, оставляя несчастных девочек на растерзание озверевшей толпе. Впрочем, убивали не только ведьм. Как только с ними было покончено, схватились друг с другом язычники и католики. Резкие отрывистые слова команд заставили сплотиться воинов Эдайна, но при всей своей дисциплинированности они не могли противостоять взбесившемуся страшному зверю – толпе.
Неожиданно свечение вокруг Юлиана резко потускнело, и отстранённость на его лице сменилась сначала недоумением, а затем сильнейшей растерянностью.
– Боже мой! – воскликнул он, бросив взгляд на творящиеся ужасы внизу. – Это же настоящий апокалипсис!
Действительно с миром творилось что-то непонятное. Как будто было мало начавшейся кровавой вакханалии, на него обрушились разрушительные вихри, завывающие как тысячи демонов, а поверхность земли треснула, как перезревшая арбузная корка. Отовсюду сочились лавовые ручейки, стремительно превращающиеся в бушующие огненные озёра. В паническом страхе люди кричали. Они уже давно позабыли о своей междоусобице и метались на островках суши, ища спасения.
С бледной улыбкой Юлиан заглянул в лицо девушки, сжавшейся на его руках.
– Блин! Ничего не понимаю! Какая-то фигня! Цветик, может, ты знаешь, что творится? – спросил он жалобным голосом. – С чего вдруг мой триумф обрёл черты глобальной катастрофы?
Не в силах что-либо вымолвить, она отрицательно покачала головой.
– Боже мой! Неужели это моя работа? Скажи хоть слово, не молчи!
– Н-не знаю, – выдавила девушка из себя.
– Ясно, – он коснулся губами её лба, и горько скривился. – Прости, малыш! Честное слово, я не хотел, чтобы так вышло! Ты мне веришь?
Цветанка согласно кивнула.
– Мы вместе, хабиб, и это самое главное, – пробормотала она дрожащим голосом.
Немного подумав, Юлиан затаил дыхание и мысленно выдохнул:
«Эй, я знаю, кто ты!.. Кукловод, я уступаю тебе бразды правления, только верни всё, как было!»
«Не-а! Ты натворил, ты и расхлёбывай!» – насмешливо отозвался его новоприобретённый внутренний alter ego.
Перепуганный юноша ещё несколько раз воззвал к своему невидимому собеседнику, но тот проигнорировал его мольбы.
Внезапно ко всем бедствиям тяжёлые свинцовые тучи разразились кровавым дождем.
«Какой сволочизм! – подумал Юлиан, с трудом разлепив глаза. Жидкость не только по цвету, но и по вязкости напоминала кровь. Найдя взглядом сокола, снова принявшему прежнюю форму и даже не утерявшего лётных качеств от странного дождя, он с отчаянием выкрикнул:
– Финист!.. Спаси Цветика, если можешь!
– Не-е-т! Не смей меня бросать! Если нужно, я пойду за тобой, куда угодно!
У Юлиана упало сердце. От всего происходящего в тёмных глазах девушки тлел огонёк безумия.
– Пойми, цыплёнок, кажется, нам всем хана! Я должен что-то сделать, чтобы спасти тебя.
– Нет! – яростно выпалила она, изо всех сил цепляясь за его латы, скользящие под её пальцами. – Я хочу быть только с тобой! В ад, значит, в ад!
– Что ты несёшь, дурочка? Я не демон!
– Пусть демон, мне всё равно! – выкрикнула девушка и попыталась тряхнуть его за плечи. – Я…я… я больше в Него не верю!.. К шайтану рай, если в нём нет тебя! – чуть слышно закончила она, отрекаясь от того, в которого с детства верила всей душой, и её перепачканное личико скривилось в жуткой гримасе.
Прижавшись лицом к его груди, она бурно разрыдалась.
«Господи!» Юлиан сглотнул комок в горле и долго смотрел в личико той, что любя его, не знала в своём сердце сомнений. От отчаянных слов девушки окружающий мир для него замер и потускнел, как старая декорация на сцене. Он криво усмехнулся.
– Малышка, ты знаешь, когда я влюбился в тебя?
– Н-нет, – не сразу отозвалась притихшая Цветанка.
– Как только увидел на помосте Ярмарки невест. Прости, но в то время ты выглядела задрипанным котёнком, которого сердобольные хозяева не захотели топить в бочке и просто выбросили на улицу. У тебя был такой несчастный вид, что моё сердце сразу потянулось к тебе.
Девушка отстранилась, и её губы дрогнули в жалкой улыбке.
– Вот как?
– О нет! Не бойся, моя нежная пери! Жалость была лишь лазейкой, которой ты воспользовалась, чтобы проникнуть в моё сердце.
– Это правда?
– Святая правда! – Юлиан коснулся губами лба девушки. Дождь и на вкус отдавал кровью. – Я люблю тебя, Цветик, и больше уже ничего не имеет значения. Родная, сейчас я попробую переместить тебя на Землю. Не знаю, что из этого получится, но я очень надеюсь на успех.
Глаза девушки заблестели слезами.
– Нет! Только вместе!
– Боюсь, у меня не хватит сил на двоих…
– Тогда, нет! Нет, Юлиан! Только вместе!
– Прости, моя любовь!
Неожиданно окружающее их сияние и так тусклое сошло совсем на нет, и они начали медленно падать. У Юлиана сжалось сердце. «Чёрт! Кажется, это всё».
– Цветик! – он прижал к себе девушку, но она упёрлась руками в его грудь и её горящие глаза требовательно впились в его лицо.
Он понял и, судорожно вздохнув, на мгновение сомкнул ресницы, собираясь с духом.
– Я готов, а ты? – спросил он, стараясь быть спокойным, и девушка храбро кивнула головой.
– С тобой я ничего не боюсь.
– Дурочка! По-любому умирать придётся в одиночку.
– Главное, что в твоих объятиях… чему ты улыбаешься, хабиб?
– Любуюсь тобой, моё сердце, – ласково проговорил юноша и спохватился: – Земля уже близко и у нас скоро не будет выбора.
Огненная расселина справа показалась ему подходящим местом, и он из последних сил изменил направление их падения. «Вот теперь нам наверняка не грозят увечья», – подумал, не сводя зачарованного взгляда со стремительно приближающейся огненной пасти.
«Вот и всё!» Юлиан изо всех сил прижал к себе девушку, тщетно пытаясь её защитить. Вдруг к небу взметнулся ярко-оранжевый язык расплавленной лавы, и каждая клеточка его тела взорвалась дикой болью.
«Вионет! Ликвидировать несанкционированное подключение! Это зашло слишком далеко!» – вдруг рявкнул его мужской alter ego и юношу выбросило в бесконечно белое пространство.
Божественное общение
Почувствовав неладное, в Ночном королевстве пленник Царицы вампиров встрепенулся и попытался освободиться. Но не тут-то было. Из клюва гигантского сокола вырвался радужный луч, и звенья цепи загудели от избытка невиданной магической энергии, сводя на нет все усилия гиганта. Тогда его охватило невыносимо яркое сияние. Яростно рыча, на волю рванулся уже златоглазый чёрный дракон. Увы! Преображение ему не помогло, цепи выдержали и этот чудовищный натиск. Но пленник не сдавался. В воздухе вспыхнули и запульсировали горящие золотом руны, открывающие портал в подпространство фейри. «Светозар!» – пронёсся повелительный крик. К несчастью его верный помощник тоже оказался заключён в не менее надёжную ловушку.
Тогда храм Кровавой луны содрогнулся от разгневанного рёва дракона и тщетных попыток вырваться.
Недоумевающая Царица вампиров спустилась вниз, и пленник мгновенно вытянул из неё всю украденную у него магическую энергию, решив, что теперь не время для игр. Его мощь возросла, но и это не помогло. Пылающие радужным светом цепи по-прежнему не давали ему вырваться.
Тогда пленник снова преобразился. Вместо дракона появился юноша вполне нормального человеческого роста, по-прежнему удерживаемый цепями на каменной плите, которая плавно снизилась и аккуратно опустилась у ног Царицы вампиров.
– О! На этот раз даже без обычных наездов! – хихикнув, удивилась она.
– Гемма, будь умницей! – взмолился пленник, с надеждой глядя в её лицо. – Пожалуйста, верни мне ритом!
– О, это твой настоящий облик? Я права? – восхищённо пропела Царица вампиров и, склонив голову набок, принялась внимательно изучать его преобразившееся лицо.
– Зачем он тебе? – наконец спросила она.
– Нужно остановить процесс дестабилизации, иначе нам всем конец! – выдохнул пленник.
Царица вампиров расхохоталась.
– Не бойся, милый. Так и быть, в смерти я составлю тебе компанию.
Пленник с трудом подавил приступ ярости, и это спасло безумную колдунью от скорой смерти.
– Девочка, сделай, как я прошу! Погибнет вселенная, если я не вырвусь на волю!
– Ну и что? – отозвалась Царица вампиров с полным равнодушием.
– Гемма, пойми! Если ты не поможешь, то этим убьёшь своего Глоба!
Царица вампиров грустно улыбнулась и присела на краешек каменной плиты.
– Слабый аргумент, божок. Разве ты не знаешь, что долгая разлука убивает любовь? – она зябко передёрнула плечами и плотнее укуталась в сиреневую шёлковую шаль. – Я тут подумала, что Глоб знает и любит ту светлую чистую девочку, которой давно уже нет. Согласись, это нечестно подсовывать ему сумасшедшую убийцу, на которой невинной крови больше, чем на самых бесчеловечных садистах вместе взятых, – в её тёмных глазах вспыхнул мрачный огонь. – Знаешь, мой милый божок, а я не настолько безумна, чтобы не помнить, чьими стараниями убита моя душа.
На лице пленника появилось бесстрастное выражение.
– Ты ошибаешься, – отозвался он ледяным тоном. – Имеющий душу сам выбирает жизненный путь.
– Ложь! – не менее холодно парировала Царица вампиров. – Любое существо однажды перешагнёт границы допустимого, если его всё время держать на грани выживания, – она наклонилась ближе и мягко попросила: – Скажи мне своё имя. Я не хочу, чтобы ты остался в моей памяти безымянным хозяином.
– Можешь звать меня Аспид. Настоящее имя тебе всё равно не выговорить.
– Что ж, пусть будет Аспид. Это лучше, чем ничего, – легко касаясь кончиками пальцев, Царица вампиров провела по прекрасному лицу с чуть заметными золотистыми чешуйками на снежно-белой коже.
– О! Выходит, это только видимость. На самом деле у тебя очень гладкая кожа, – заметила она и, помолчав, тихо попросила: – Пожалуйста, разреши тебя поцеловать!
– Гемма! – яростно прошипел Аспид.
Время уходило, и он снова рванулся из цепей. Его изящное тело в броне из золотой чешуи выгнулось в последней попытке вырваться на волю и магические путы растревожено загудели, не выдерживая его неимоверную мощь. Тогда в воздухе вспыхнули яркие радужные нити и заключили его в дополнительный кокон. Но как только Аспид перестал сопротивляться, он мгновенно растаял. Правда, при этом одна из нитей незаметно скользнула к Царице вампиров и скрылась в массе её волос.
Видя, что пленник затих, она приподняла брови.
– Ты всё? Теперь можно тебя поцеловать? – спокойно спросила она.
– Алидеа кер!.. Ависела! – буркнул Аспид и закрыл глаза.
Золотая броня из чешуи на его коже снова превратилась в чуть заметный рисунок.
– Надеюсь, это согласие.
Царица вампиров лукаво улыбнулась и, наклонившись, легким поцелуем коснулась его щеки, а затем с благоговейным выражением на лице достала платок и тщательно стёрла его невидимый след.
– Прости, что испачкала тебя, – опережая возражения, её тонкий палец прижался к совершенным губам пленника. – Правильно, молчи. Мы оба знаем, что я права.
Царица вампиров горько усмехнулась и, упав на колени рядом с каменной плитой, со страхом и надеждой заглянула в распахнутые золотые глаза с непроглядной чернью вертикальных зрачков.
– Позволь лишь раз! О большем я не прошу!
Аспид долго смотрел в её лицо с застывшей мольбой, а затем чуть заметно кивнул. В ответ оно озарилось таким детским восторгом, что его сердце дрогнуло от давно забытого чувства жалости.
«Прости, Гемма! Это моя вина! – покаялся он. – Ты была бы счастлива, прожив жизнь обычного человека. Жаль, что из-за каждой нашей ошибки нельзя повернуть время вспять…»
Не желая видеть ещё живое чистое начало кровавой колдуньи, Аспид поспешно опустил ресницы. Но это не помогло. Совесть с настойчивостью неподкупного судьи напоминала ему, что это его стараниями она пришла в столь плачевное состояние. Пусть это было сделано и с добрыми намерениями. Но та же совесть напоминала, что в основе его действий лежала обычная прихоть коллекционера.
И словно желая усугубить его чувство вины, под сводами храма Кровавой луны зазвучали слова покаянной молитвы. Вначале неуверенный голос певицы дрожал и срывался от волнения, но затем постепенно окреп и набрал привычную силу.
Вопреки желанию страстная молитва, выводимая чудеснейшим голосом, поневоле тревожила его душу и… совесть, возвращая в прошлое.
Аспид снова увидел не могущественную колдунью, а милую девушку, что когда-то очаровала его своей душевной красотой и не только это. Страстный почитатель искусств, он услышал её чудесное пение, и очарованный им загорелся идеей заполучить её в свой знаменитый театр, самый известный во всех вселенных их временной параллели.
К сожалению, капризы богов – это то, чему подчинена жизнь простых смертных.
Путём многоходовых торгов ему удалось договориться с творцом девушки о передаче её под его начало. Причём, нужно заметить, что вести дела с принцем Николсом, хитроумным наследником Лорда Хаоса – задача не из лёгких, но он справился. Тот даже пошёл ему навстречу и пробудил в девушке спящие гены Истинной крови, – ведь Аспиду была не нужна человеческая бабочка-однодневка. Правда, ему пришлось смирить своё нетерпение и играть по правилам Николса, который не отказал себе в удовольствии провести инициацию по-своему, с привлечением возлюбленного девушки.
Правда, к его большому удивлению он был с ним довольно честен и заранее предупредил, что вряд ли чудесная певунья потянет роль богини. Но Аспид, воодушевлённый приобретением очередного сокровища, самонадеянно решил, что сумеет довести хрупкое чудо до полного совершенства, причём, не прибегая к отборочному турниру при Сияющем дворе. Несмотря на Истинную кровь в девушке, он и сам видел, что при таких слабых исходных данных она никогда не пройдёт даже первого этапа отборочных соревнований, где главным призом было обретение божественной сущности. А правила отбора были жестоки – у проигравшего не было ни малейшего шанса остаться в живых.
Со временем Аспид вынужден был признать, что ничего хорошего из его затеи не вышло. Его драгоценная подопечная не выдержала даже щадящей индивидуальной подготовки и быстро сошла с дистанции. Тогда он задался целью хотя бы отточить её навыки во владении магией. Но, увы! И в этом деле она не выказала особого таланта и, что самое скверное, несмотря на все его усилия, чахла душой, утеряв внутренний стержень. Как все слабые натуры она бросалась из одной крайности в другую и легко переходила от душевной доброты к необоснованной жестокости.
Звенящая тишина заставила Аспида очнуться от невесёлых мыслей. Он поморщился, поняв, что его настигла головная боль любого творца, а именно, чем больше усилий вкладывается в исправление неудавшегося создания, тем больше всё идёт наперекосяк, и оно, это создание, всё меньше поддаётся пониманию.
– Почему ты замолчала? – поинтересовался он.
– Ты не слушаешь меня! – прошептала Царица вампиров и её лицо исказила гримаса отчаяния. – Будь ты проклят! Кажется, тебе удалось отнять у меня последнюю радость и тем окончательно убить мою душу!
–Это неправда, Гемма! – произнёс бог с сожалением в голосе и мягко улыбнулся. – Можешь сколько угодно пенять на жизненные обстоятельства, но я вынужден повториться и сказать, что даже самому ничтожному обладателю души дано право на выбор. Как ни прискорбно признавать, но ты моя неудача. К твоей душе прилипло слишком много грязи, и это именно она не даёт твоему голосу подняться до прежних высот.
Отряхнув цепи, Аспид сел на плите и легонько коснулся губ Царицы вампиров.
– Прости, но твои уста оскверняют чистоту молитвы. Я снова вынужден запретить тебе произносить святые слова.
– Вот как? – с яростью воскликнула Царица вампиров. – Что тебе нужно? Почему ты преследуешь меня?
– Твой голос, – честно признался Аспид.
Царица вампиров мгновенно погасла.
– Похоже, ты не лжёшь. Ещё до побега я слышала о твоём театре, – на её лицо легла тень безысходности. – Так и знала, что голос это моё проклятие.
– Голос это далеко не всё, гораздо важней сам инструмент, – заметил бог.
– Понятно, – еле слышно уронила его собеседница и, упав на стул, обречённо сгорбилась. – Что ж, я не оправдала твоих надежд. Что теперь меня ждёт?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я так понимаю, что расстановка сил нисколько не изменилась, и ты по-прежнему остаёшься моим хозяином, а я бесправной рабой.
– Это не так.
Аспид сделал замысловатый жест и, повинуясь движению его руки, к Царице вампиров поплыла золотая руна. Коснувшись её руки, она исчезла вместе с браслетом из его волос.
– Вот и всё. Отныне ты свободна.
– Значит, теперь я сама по себе… – в глазах Царицы вампиров вспыхнул слабый огонёк заинтересованности. – Кстати, почему запаздывает обещанный Армагеддон?
– Армагеддон?.. А, понял! К счастью даже для нас богов в мире случаются чудеса. Нам повезло напасть на одно из них.
– Жаль. Было бы забавно умереть в компании бога, – пробормотала она и, криво усмехнувшись, поднялась на ноги. – Ладно, пора заняться более неотложными делами. Пора завоёвывать Ойкумену, пока она не опомнилась.
– Барьер! – спохватился Аспид.
– Поздно! Не имеет смысла его восстанавливать, мои передовые отряды уже хозяйничают в Эдайне и их вполне хватит для завоевания.
– Гемма! – окликнул Аспид Царицу вампиров и она, не оборачиваясь, застыла на месте.
– Да?
– Знай, что для тебя всегда открыты двери моего храма.
– Спасибо, я подумаю, – немного помолчав, она бесцветно добавила: – Вы, боги, странные существа. Думаю, вы очень жестоки и себялюбивы, но почему-то вам всегда удаётся блюсти необходимый баланс добра и зла.
По лицу Аспида пробежала тень.
– Поверь мне, это умение не приходит по наитию. Прежде чем мы стали такими каждому из нас пришлось пройти через такие испытания, перед которыми твои беды кажутся детскими забавами.
– Возможно. К сожалению, у каждого существа есть свой предел душевной прочности и свой лимит я уже исчерпала.
– Гемма, у души нет предела.
– Пустые слова. Во всяком случае для меня.
Царица вампиров легко взбежала по лестнице, и люк с грохотом упал на место, отрезая пленника от дневного света. Но тот почему-то не спешил покинуть место мнимого заключения и, пребывая в глубоком раздумье о случившемся, снова улёгся на плите. Цепи зашевелились и, немного поколебавшись, заняли привычное место. Божество не обратило на это внимания. Как правило, оно вездесущее существо и его нельзя запереть в каком-нибудь одном месте.
«Однако кое-кому это удалось!» – расстроенно подумал Аспид и осторожно потянулся к могущественному гостю, чей разум был ещё открыт для доступа.
«Почему?» – спросил он и замер в ожидании ответа.
«Сложилась пиковая ситуация и твоё вмешательство окончательно бы запутало положение».
«Понятно, – помолчав, Аспид не удержался от вопроса. – А зачем ты вмешался в мои дела с Геммой?»
«Ну, извини за акт благодеяния. Поверь, по большому счёту мне нет дела до твоей игрушки».
Расслышав насмешку, самолюбивый Аспид не удержался от ехидного замечания.
«Ясно. В каждом из нас живёт рыцарское начало, а может девочке повезло из-за сходства…»
«Атримен, как бы то ни было, не советую строить предположения!»
«Извини!»
«Принято», – не сразу отозвался собеседник, и Аспид внутренне улыбнулся, зная, насколько он молод и вспыльчив.
«Не сердись! И огромное спасибо за помощь».
«Не стоит благодарности, – ведь это моя вина. О, мне пора! Адью!»
«До скорой встречи!»
Аспид прислушался. Возникшая пустота красноречиво свидетельствовала, что его крайне интересный собеседник снова скрылся в своей неприступной раковине.