Глава 4
Златокрылый ангел ехидно лыбился из пучка колючих зеленых веток. Заокеанский обычай украшать двери в преддверии праздника докатился до заснеженной столицы. Усталый, разбитый и порядком рассерженный, Виктор настойчиво давил на кнопку звонка, борясь с неизбывным желанием стереть ухмылку с физиономии пучеглазого пластикового уродца.
Для одного дня неприятностей случилось более чем достаточно. Мужчине хотелось верить, что к ним не добавится бесполезное отирание порога собственной квартиры.
"Бывшей квартиры", - мрачно подумал он, поминая недобрым словом упрямство жены, глупую болтовню секретарши и собственную богатую фантазию.
Заподозрив мужа в измене, практичная и трезвомыслящая Ольга превратилась в воинствующую валькирию, мечтавшую об окровавленном мужьем скальпе на перилах балкона. Первый месяц нелепые обвинения Виктора оскорбляли, второй - злили, к концу третьего - доводили до глухого отчаянья. Он уже не раз клял себя, что вместо громкого очищающего скандала и жаркого примирения, пошел на поводу у матери и решил проучить "взбесившуюся" жену, уйдя из дома. Демонстративный сбор вещей, хлопанье дверью и Ольгина растерянность принесли минутное удовлетворение и долгие недели одинокого прозябания сначала у мамы в Балашихе, потом - в съемной однушке. Вопреки ожиданиям, ни прощать "изменника", ни одумываться супруга не желала.
Виктор раздраженно вздохнул и забарабанил по двери, уловив неторопливые шаги, донесшиеся из квартиры. Мысль о появлении в жизни жены другого мужчины ему активно не нравилась, от подозрений начинало тошнить.
Скрывать что-либо от близкого человека Шепетову в голову никогда не приходило: Ольга была в курсе всех нюансов растущего благосостояния компании. Имея отличное образование и хороший опыт, она часто помогала мужу, особенно на первых порах, когда фирма только становилась на ноги. "Боевая подруга", - смеялся Рукин. К сожалению, за последние три месяца многое могло измениться.
После короткой заминки, замки отстучали положенные обороты. Дверь открылась. Высокая женщина с настороженными серыми глазами стояла на пороге. Из-за ее спины веяло теплом, слышалось бормотание телевизора и спорящие детские голоса. В воздухе кружил аромат жареной картошки.
- Шепетов.
Помятый вид изгнанника не смягчил хмурое приветствие. Впускать мужа в покинутый дом женщина не собиралась.
"Ну и ладно!" - устало решил Виктор, опираясь ноющим плечом о косяк. Злость куда-то ушла. Он всматривался в жену. Пряди русых волос заметно отрасли и непослушно топорщились вокруг ее лица. Легкая полнота исчезла. Резче обозначился упрямый подбородок и четкий рисунок поджатых губ.
- Лель, скажи, а? Если бы ты меня ненавидела, завела бы любовника, обобрала бы с ним мужа на пару миллионов и смылась встречать Новый год в Тайланд?
Брови женщины удивленно выгнулись.
- Если бы я тебя ненавидела, Шепетов, я бы завела любовника, уговорила его тебя кокнуть, получила наследство, продала твою д*лбанную компанию питерским ребятам, что к Игорю подкатывали, и счастливо прожила следующие десять лет, прожигая полученные шестьдесят миллионов. Еще идиотские вопросы будут?
- Нет. Да.
- Дурак ты, Витька, - убежденно вздохнула жена.
- Знаю, - согласился мужчина.
- В ресторане подрался?
- Ага.
- Больно?
- Не-а, - ответил Виктор, пытаясь растянуть разбитые губы в кривой улыбке. - Мы, ватерполисты, к оплеухам привычны.
- Врун, - осуждающе покачала головой Ольга, но отступила назад. - Заходи уж, лечить тебя буду, Баркалов (2).
Полчаса спустя Виктор полностью подтвердил диагноз жены. Обложенный компрессами и примочками, натертый вонючими мазями, он лежал на диване в гостиной и вдохновенно врал встревоженным сыновьям о дружеском матче, вылившемся в жестокую потасовку в раздевалке. Мальчишки слушали, открыв рты, пока Ольга не отправила их укладываться спать.
- Что ты им сказала обо мне? -спросил он, когда дети угомонились, и жена вернулась в гостиную.
- Для них мало что изменилось, - голос Ольги наполнился прохладцей. - Ты обычно приходил, когда они уже спали, а уходил - когда еще спали. Дети не заметили перемены.
- Все злишься?
- Не забывайся, Шепетов. Ты здесь на шатких правах тяжелораненого.
- Да брось, Лель, - вздохнул мужчина, - ты же сама во всю эту чушь с изменой уже не веришь.
- Не верю, - неожиданно согласилась жена. - Но жить с тобой больше не хочу. Этот заплыв, Шепетов, я проиграла. Отдаю тебя целиком работе, маме и спорту. Адью!
- А я квартиру снял двумя этажами выше, - попытался Виктор уйти от неприятной темы.
- Знаю, Игорь сказал. Он и твой альпинистский загул с потрохами сдал. Сам рассказать не мог?
- Ты бы не отпустила, - покаялся мужчина.
- Может быть, - согласилась она. Затем нелогично продолжила:
- Но врать-то зачем было?
Виктор дипломатично молчал. Ольга хмурилась. Из телевизора доносился колоритный одесский говор: импозантный Машков воспитывал пацана-беспризорника.
- Лель, давай мириться.
- С чего бы? - удивилась жена.
Ответить он не успел. Мобильник разразился пронзительной трелью. После короткого колебания, Виктор потянулся к тумбочке.
- Ма, подожди минутку, - торопливо попросил он и прижал телефон к груди. - Лель! Пять минут...
- Шепетов, ты неисправим, - отрезала жена. - Переночевать можешь здесь, но завтра топай к себе наверх!
- Черт! - выругался мужчина, наблюдая, как Ольга покидает комнату и плотно закрывает за собой дверь. - Черт! Черт! Черт! Нет, мама, это не тебе. Извини, что сам не позвонил...