"Как же так вышло? Как же я не узрел путь с самого начала?" Подобные вопросы мучили Сахи всю оставшуюся жизнь. Возможно он мог бы многое изменить, пойми он что с ним произошло сразу. Воспоминания об этом дне он пронес с собой до самой смерти...
Мелкий дождь и холодный ветерок не делали утро неприятным. Сахи впервые взяли на состязание, он нервничал, Шона сказал, что это очень важно, когда отец берет тебя на состязание в Алсалык, это значит, он решил, что в свои семь лет Сахи уже достаточно взрослый чтобы видеть как мужчины бьются насмерть.
Сахи точно не знал, что произошло, Шона и Кана говорили, что Тауман-батыр и султан Сейит Саабах прилюдно повздорили и оскорбили друг друга. Вообще мальчика и не интересовало, что произошло между Сейитом и Тауманом, его занимало лишь зрелище, которое ему предстояло узреть.
Отец Сахи - Абзал Таймас - на правах Великого султана Восточной Долины направился на поединок, дабы проследить, чтобы все прошло справедливо и по чести. Абзал-султан быстро погнал свой отряд по городу, чтобы не слушать, как его славят и благословляют горожане. Ворота шахристана были открыты, и отряд Абзала беспрепятственно добрался до цитадели. Сахи и раньше видел цитадель в Алсалыке, но каждый раз он поражался ее размерам, Кана говорил, что на юге в речных землях города и здания гораздо больше. Сахи очень хотелось на них взглянуть. Но пока он довольствовался тем, что мог предложить ему город Алсалык, султан Саабах вышел встретить своего господина, они обменивались приветствиями, городской султан улыбался, и, казалось, предстоящая битва его ничуть не беспокоила. Но обернувшись на громогласный возглас приветствия батыра Таумана, Сахи решил, что Сейиту Саабаху есть о чем поволноваться. Тауман Темиржан представлял собой нечеловеческого размера гиганта, покрытого шерстью с ног до головы. Сахи даже не сразу определил надето ли на батыре что-нибудь. Абзал и сам был не маленького телосложения, но рядом с Тауманом он выглядел хрупким юношей. Саабах же был невелик даже по детским меркам Сахи. Соперники беседовали со старшим султаном, усердно не замечая друг друга. Султан Таймас представил Тауману и Сейиту сыновей. Затем все трое направились в цитадель.
- Куда они, Шона? - обратился Сахи к стоящему спереди брату.
- Отец предложит им разойтись миром.
- Эх… не было бы этого, я хочу посмотреть бой, - стиснул кулаки Сахи.
- Этого точно не будет, - рассмеялся подошедший сзади Кана. - Эти двое бились на стороне отца во время Золотой войны, а учитель-Искандер утверждает, что в то время под знамена Таймасов стали только достойнейшие и честнейшие воины. А такие назад не поворачивают. Разве не помнишь, что рассказывал Искандер про битву за Тункент?
Сахи нахмурился:
- Но если они оба честные воины, зачем им убивать друг друга? Ведь отец учит нас стоять на стороне чести против зла и подлости.
В ответ Кана лишь пожал плечами. Самый старший из наследников Таймаса, пятнадцатилетний Кана пошел в отца, был таким же высоким, широкоплечим и крепким. Светло-карие глаза он унаследовал от своей матери - ханым Сары Таймас.
- Затем чтобы ты посмотрел бой, - рассмеялся Шона. Шона пошел в отца лишь от части, черные волосы, черные глаза и орлиный профиль, телосложением он вышел жилистым и худощавым. Он был на год младше Каны, но мечом владел не хуже, а Искандер говорил, что Шона очень сообразительный, но Сахи может превзойти его, если будет усердно учиться.
Младший Таймас тоже рассмеялся, но решил для себя, что обязательно дома спросит об этом учителя-Искандера.
Кана был прав, разойтись мирно соперники отказались. Поле для сражения было уже готово - ровный и широкий круг был окружен толстыми кольями, перетянутыми засушенными веревками. С восточной части круга за кольями был собран высокий помост, на котором восседал Великий султан Абзал Таймас. На ярус ниже расположились его сыновья, еще ниже сидел Бокей-батыр - начальник стражи Абзала Таймаса - со своими людьми. Семья Сейита Саабаха расположилась на помосте с северной стороны, там сидели его жена, сын и дочь со своими слугами. Южный помост был почти пуст, так как семьи у Тауман-батыра не было, пришел лишь друг великана Барлас-батыр, да несколько ноянов.
Зато остальная площадь за частоколом была заполнена до отказа, горожане кричали, смеялись, торговали, дрались. Собрался не только весь Алсалык, но и пригородные аулы.
- А все ради чего? - качал головой Абзал, когда Бокей-батыр, рассказал ему, что толпа едва ли не прорвала частокол.
Протрубили в рог. У Сахи захватило дух, впервые в жизни он увидит настоящий бой - не те учебные единоборства, что происходили ежедневно между Шоной и Канатом. Когда рог протрубил в третий раз, соперники вышли на поле боя.
Султан Сейит Саабах был одет в серый нагрудник из пластин с эмблемой юрты Саабахов - расколотый черный щит на голубом фоне. На голове был блестящий и мощный шлем, закрывавший кольчужными накладками шею и горло. В одной руке он держал короткое копье с широким лепестковым наконечником, в другой - тяжелый щит, все с той же эмблемой. Сахи заметил, что отец нахмурился, глядя на султана.
- Как думаешь, кто победит? - обратился Кана к Шоне
- Батыр, - коротко бросил тот.
- А я думаю победит Саабах, - вставил Сахи.
- Нет, - улыбнувшись, покачал головой Кана. - Султан Сейит опытный боец, но ему не под силу одолеть Тауман-батыра. Говорят он оторвал голову Черному Ерке, а Белозубого Салмана разрубил вместе с конем…
От рассказов о безумных подвигах Таумана Сахи отвлекся, лишь увидев самого героя. Батыр на удивление был легко облачен. На нем красовалась плетеная кольцевая кольчуга, на голове было что-то вроде железного чепчика, а щит и вовсе отсутствовал. В правой руке он держал огромный двуручный меч, махая им как сабелькой.
Тем временем соперники приблизились, и султан Таймас встал, чтобы благословить бойцов:
- Оба вы достойные воины, оба вы вышли защитить свою честь, оба вы верите в свою правоту. Да придадут же духи вашим рукам силу, вашим головам ясность, вашим душам отвагу, а вашему поединку справедливый исход. Да исполнится воля наших предков!
Воины сошлись. Толпа заревела. У Сахи пошли мурашки по коже.
Тауман явно решил не затягивать бой и стремительно бросился на султана, который, в свою очередь, спокойно принял оборонительную позицию, выставив вперед копье. Батыр нанес мощный удар по древку копья, Саабах отступил на два шага и с легкостью вернул свое оружие в прежнее состояние.
- Вот для чего ему легкое копье, - улыбнулся Кана.
Сахи вопросительно на него взглянул. Не дождавшись ответа, перевел взгляд на Шону.
- После сильного удара тяжелое копье может потянуть за собой воина и сбить его с равновесия, - отозвался тот.
Сахи мало что понял, но решил не доставать братьев с расспросами. Тем временем бой шел во всю, но картина не поменялась. После каждого удара батыра Саабах отступал и принимал оборонительную стойку. Сахи подметил, что султан отступает ровно на шаг, и сценарий повторялся: удар-шаг-защита.
Такое развитие событий явно не устраивало толпу, что вылилось в недовольный гул. Однако после очередного плотного удара Таумана султан Саабах отступил на два шага. Батыр же, в свою очередь, сместился на привычную ему дистанцию и понял, что ошибся лишь когда наносил удар. Клинок пошел вскользь, султан воспользовался этим и вонзил копье в правый бок Таумана, проткнув кольчужные крепления и плоть. Великан взревел, словно бес, и наотмашь ударил мечом пустоту. Султан уже принял надоевшую всем оборонительную стойку.
Кровотечение Таумана усиливалось, стоило ему лишь поднять правую руку, поэтому он переложил меч в левую. И яростные удары посыпались на султана градом. Более того парировать удары с левой руки было гораздо сложнее и султан едва успевал защищаться. Через какое-то время Сейит Саабах снова применил хитрость, опустив наконечник копья во время удара батыра. Огромный меч просвистел мимо, и султан сделал разящий выпад вперед, ударив копьем в защищенную кольчугой широкую грудь батыра. Тот и не дрогнул, только схватил копье за древко и резко рванул на себя. Поняв свою ошибку султан быстро отпустил копье и, забежав за спину гиганта, занес сверху двумя руками тяжелый щит и двинул им в шейные позвонки батыра.
От такого страшного удара Сахи вздрогнул, даже его братьям стало не по себе. Особенно Кане, который не мог поверить в приближающуюся смерть своего героя, а главное в его поражение. Мальчик оглядел старшего брата и обернулся к отцу. Великий султан, глядя на бой, прищурился и сжал губы. Сахи заинтересовало, что же так не понравилось отцу, и он обернулся.
Тем временем Тауман выронил копье и, сделав несколько шагов, рухнул на одно колено. Сейит, видя беспомощность своего соперника, спокойно двинулся в его сторону. Поднимая свое оружие, он выпустил из виду батыра. Как оказалось, этого и ждал великан. Резко вскочив на ноги, он с огромной силой метнул меч в султана. Одним духам известно, какое чутье позволило Саабаху среагировать и укрыться щитом. Клинок врубился в щит и расколол его, превратив в близнеца того, что изображен на гербе Саабахов. Сейит суетливо освободил руку от щита и поднялся на ноги, но лишь для того чтобы попасть в руки Тауман-батыра. Одной рукой батыр оторвал султана от земли и прижал к себе, второй стиснул его горло вместе с защитной накладкой.
Сахи сжал кулаки, мысленно обращаясь к духам дать сил султану. "Давай же, борись," - думал он, буравя взглядом бойцов. Неужели так достойно ведший бой султан потерпит поражение!
Тем временем вышеупомянутый достойнейший султан беспомощно болтался в руках батыра Таумана. Жизнь покидала его с каждым мгновением.
Сахи упорно не отрывал взгляда от султана. Казалось, весь его мир сузился до корчащегося в муках темного пятна. Глаза его заслезились, а веки отяжелели. Он представил, как тяжело, должно быть, дышится Саабаху.
Толпа сходила с ума, чернь рвала глотки и воздух. Но все это показалось мелким шуршанием, когда раздался крик отчаяния Гулим Саабах - жены умирающего султана. Ее голос едва ли не прорезал небо. Толпа нервно загудела, даже стойким и суровым батырам Абзала Таймаса стало жутко, не говоря уже о его сыновьях. Одни лишь великий султан сохранил невозмутимость. И Сахи.
Сахи было не до этого. В ответ на крик ханым Саабах, он даже не моргнул. Все его существо перенеслось туда - на поле боя. Голова его кружилась, дышать стало тяжело. Ноги его потеряли опору, его будто бы вырвали из тела, но и воспарить он был не в силах. Не было ни боли, ни страха. Но были чувства. Сахи чувствовал, как сопротивляется крепкое тело, как верная и храбрая душа отказывается это тело покидать, цепляясь за жизнь, не давая ей взмыть в небеса и утянуть себя. И было очевидно, что верность этой души поколебать вне сил человека, пусть и могучего. Так было, пока не раздался крик. До боли знакомый и родной голос утратил веру и поразил этим душу в самую глубину. И душа отказалась биться.
Сахи очень боялся, ему казалось, что он с кем-то беседовал, и его собеседник желает его покинуть. Но мальчик не хотел его отпускать, также сильно, как не хотел раскрыть глаза. Но он понимал, что открыть глаза придется и набрался смелости. Открыв глаза, он увидел то чего и ждал, чего боялся увидеть больше всего на свете. Это были глаза полные жажды убийства, а под ними безобразное жестокое лицо.
Лицо Тауман-батыра…