Притворщик. Ч. 4. Гл. 8
Она привела его в бар, где дым стоял коромыслом, где зловеще хрипели динамики, и самый воздух до такой степени пропитался запахом пива, что немудрено было захмелеть, даже просто заглянув сюда на минутку. За столиками и у барной стойки всё толклись какие-то угрюмые рожи, звякала посуда и на пол со звоном падали пробки.
Роза подвела его к могучему кудлатому парню, внешне довольно некрасивому, но с тем характерным выражением в лице, из которого с первого же взгляда открывается до наивности простодушная натура. Он огромной глыбой нависал над стойкой и лениво потягивал пиво.
- Это Борька - мой лучший друг, - тихо предупредила Роза. – Он хотел перед вами извиниться. Ну помните, за тот случай?
- Ого! – озадаченно хмыкнул Крапивин, машинально потрогав челюсть. - Да это же настоящий мамонт. Вообще-то, - конфиденциально прибавил он, - я бы обошёлся и без его извинений.
- Да вы не думайте, он меня слушается.
Тот как раз обернулся и, увидав Розу, расплылся в улыбке. Однако присутствие с ней Крапивина заставило его насуплено сдвинуть брови.
- Ну вот, - обратилась к нему Роза. – Это и есть мой Петрович. Что смотришь? Помнится, ты собирался ему что-то сказать? Ну так говори, чего засмущался? Это тебе не кулачищами-то размахивать.
С покорностью почти поразительной, Борис поставил кружку, слез с табуретки, но ещё долго топтался, собираясь с духом и одновременно приглаживая торчавшие во все стороны вихры.
- Вы уж меня это... простите, - прогудел он, понурив голову. – Я это... я не хотел. Не знаю, как вышло.
Да, говорить он был не мастак, но Роза пришла ему навыручку:
- Ну всё, достаточно. Считай, что мы тебя простили. Ведь, правда же, Петрович? Мы ведь его простили? - Крапивин кивнул, с любопытством посматривая на этого с виду добродушного гиганта. - Ну а теперь подайте друг другу руки... Вот так. И чтобы ты больше так не делал, понятно?
- Угу, - пробормотал Борис. Он застенчиво улыбнулся и почесал шрам на верхней губе.
После всех этих церемоний образовалась неловкая пауза - никто не знал, что делать дальше. Первой заговорила Роза, обращаясь к своему другу:
- А ты, - строго сказала она, - ты, как я вижу, опять за своё? – Она кивнула на кружку с пивом. – Ведь ты же мне обещал. Или уже забыл?
- Так я ж только пивка, - оправдывался Борис, - а так я ни-ни...
- «Пивка», - передразнила Роза. – А что, разве с пивка не дуреют? Ведь знаешь же себя, и опять за своё. Эх, Борис, Борис... Что, опять в тюрьму захотелось? Так вот заруби себе на носу, если будешь пить - нашей дружбе конец.
Бедняга готов был провалиться сквозь землю. Оставив его в покое, Роза потянула Крапивина к выходу.
- Он когда трезвый, так просто золото, - уже на улице объясняла она. – И вообще, таких добряков я ещё в жизни не встречала. А руки у него... да его что ни попроси... Да, жалко, если пропадёт. Вообще-то он и не пьёт-то почти совсем, но уж если доберётся, тогда всё - пиши пропало. Такой становится дурак - ну, просто ужас. Начинает до всех задираться... Ручищи-то у него, видели?.. Меня только одну и слушается.
- Он, кажется, любит тебя без памяти, - задумчиво вставил Крапивин, ощупывая карманы. Но сигареты закончились, а зажигалку он выбросил сам.
- Ещё как любит, - с гордостью отвечала Роза. – Да он за меня... да он даже умрёт за меня, если надо.
- Ну а ты, его?
- Я?.. Да ну вас. Что за глупые такие вопросы? Он просто мне друг, вот и всё. Это уже давно решено, и он это знает. Хотя я бы и рада его полюбить, но раз уж до сих пор не полюбила, значит и не о чем говорить. Послушайте, а пойдёмте куда-нибудь ещё? Тут, я знаю, есть поблизости один ночной клуб, можно потанцевать.
- Нет, что-то мне не хочется, - сказал Крапивин и снова взглянул на часы. Шёл третий час ночи.
Невольно став свидетелем чужого и такого беззаветного и свежего чувства, он вдруг показался себе жалким, стареющим волокитой – ровно таким, каких он всегда презирал и над которыми обычно открыто посмеивался. Настроение его, и без того неважное, вдруг резко пошло на спад. Вдобавок к этому напомнила о себе усталость.
- Да и какой из меня танцор? – вздохнул он, поглядывая в ту сторону, где по его расчётам должна была находиться гостиница. – Нет, в самом деле, у меня и без того уже ноги гудят.
- И правильно, - с готовностью согласилась Роза, – там всё равно собирается один молодняк. И музыка там такая громкая, что прямо уши болят. Но тогда можно... - Она задумалась, нетерпеливо теребя ремешок своей сумочки.
Но Крапивин заметил, что уже поздно, и что он лучше поймает такси и проводит её до дому.
- Я вам надоела уже, да? - тихо спросила Роза, подобрав плечи. У неё вдруг сделалось такое грустное, такое унылое лицо, словно она собиралась расплакаться.
- Ну зачем ты так говоришь? – растерянно пробормотал Крапивин.
- А чего же вы тогда? – Она придвинулась к нему поближе и уткнулась головой ему в грудь.
Он осторожно обнял её, и так они простояли довольно долго.
На крыльцо выбрались в стельку пьяные парень с девушкой. Они свернули за выступ стены и с жаром принялись целоваться.
- Я хочу с вами, - пролепетала Роза.
- Со мной? – опешил Крапивин. – В каком смысле, со мной?
- Ну с вами и всё. Ну к вам, в гостиницу. Какой вы непонятливый.
- Да, но как же это так, в гостиницу? Зачем?
Она тихонько засмеялась.
- Послушай, - сказал он, напуская на себя строгость, - меня вовсе не развлекают подобные шуточки.
- А я вовсе и не шучу.
- А тогда тем более. И вообще, что за странная прихоть?
- И ничего не странная, - насупилась Роза. - Это вы странный. Сами говорите, что я вам нравлюсь, а сами меня отталкиваете.
- Отталкиваю?! Я?! Да что ты такое говоришь? Я наоборот... Я ведь за тебя волнуюсь, глупенькая.
- А кто вас об этом просит? Не надо... не надо за меня волноваться. Я уже не маленькая, и вы мне не отец.
- Именно, что маленькая, - горячо возражал Крапивин. – Ты, в сущности, совсем ещё ребёнок, только сама об этом не знаешь.
В это время за выступом послышалась возня. Парень урчал, как заведённый, а девушка смеялась и даже взвизгивала.
- Пошли отсюда, - сказал Крапивин и, взяв Розу за руку, потянул её за собой.
Они прошли с полквартала и остановились возле табачного киоска.
– Погоди, я сейчас, - Он подошёл к окошечку и постучал.
Когда он вернулся с зажигалкой и сигаретами, Роза стояла на том же месте и смотрела на дорогу. Он закурил и, дымя сигаретой, попытался собраться с мыслями - ситуация глупее не придумаешь. Он решительно не знал, что сказать, как поступить. Да и что слова? От них одна только путаница.
Роза продолжала молчать.
- Чертовщина какая-то, - проворчал Крапивин, окидывая взглядом улицу.
Вокруг было пустынно и тихо. Где-то очень высоко чернело небо, и цепочки фонарей заливали кварталы каким-то неживым, унылым светом. Город спал.
- И знаешь, что пакостнее всего? – кашлянув, проговорил Крапивин. – Всего пакостнее то, что я и сам уже не знаю, чего я хочу. Ещё недавно знал, а теперь вот не знаю… Но зато я знаю, чего я делать не должен. Да, это я ещё, кажется, знаю... Знаю, но, представляешь, забыл, почему. Нет, надо поскорее уезжать. – Он выкинул окурок и посмотрел по сторонам. – Уезжать, и чем скорее, тем лучше.
- Вы чего-то боитесь? – спросила Роза.
- Я? – Он почесал в затылке. - Да... Да, я боюсь. Боюсь до смерти. Потому, что, я уже чувствую, что добром всё это не кончится. Я уже и так... Ну чего ты? Я говорю совершенно серьёзно. Это вовсе не так смешно, как тебе кажется.
- Да что уж такого вы сделали?
- Что я сделал?.. Что я сделал. А вот уже то, что я стою тут с тобой и морочу тебе голову. И это вместо того, чтобы сидеть у себя и никуда не высовывать носа. Таскаюсь за тобой весь вечер, как пришитый, вон даже клюнуть ухитрился. А спроси меня, зачем? Так ведь бог его знает зачем. Наваждение какое-то. И вообще, я что-то всё не то говорю. А говорить всё-таки надо. Ну как же, язык ведь без костей, вот и мелет себе... Фу, чувствую себя как тот пропеллер. Я словно сорвался с оси, и несёт меня кувырком. А куда несёт, сам чёрт не разберёт.
- Это вы-то пропеллер? – невесело усмехнулась Роза. – Вы это так шутите?
- Да, какой там... Ну давай, давай, посмейся.
- Да вы не обижайтесь, просто, правда, смешно.
- Ну, ну, - пробормотал Крапивин. – Смотри только, сама не угоди под этот пропеллер.
- А что! – встрепенулась Роза, откидывая волосы назад. – А что, я бы попробовала. Я не то, что вы, я ничего не боюсь. – Она рассмеялась, но вдруг оборвала смех. – Всё, хочу домой. Ну где там это ваше такси?
Они дошли до угла, потом свернули, а ещё через два квартала очутились в оживлённой части города. Здесь всё по-прежнему бурлило: кричала музыка, сверкали огни, и люди, как неприкаянные, всё кружились в каком-то безумном водовороте. Иногда казалось, что это даже не люди, а воплотившиеся души грешников - что они восстали из преисподней, чтобы поразвлечься, свести земные счёты, а с первыми лучами солнца снова исчезнуть, оставив после себя разоренные, усыпанные сором улицы - точь-в-точь как банкетный стол после дикой оргии.
Возле какого-то ресторана Крапивин поймал такси, усадил Розу на заднее сиденье и сам уселся рядом. Роза сразу уткнулась в боковое окошко и за всю дорогу не проронила ни слова. Она ничего не сказала и когда они вышли из машины.
Попросив таксиста подождать, Крапивин пошёл за ней, чтобы немного её проводить.
- Да послушай же ты, глупенькая. - Он схватил её за руку. – Ну с чего ты разозлилась? А если я что-то и сказал, так это ж я...
- Хватит! Оставьте меня! – выкрикнула она, вырывая свою руку. – Вы всё уже сказали, и не нужно мне больше ничего. И вообще, я не хочу больше вас видеть. Слышите, не хочу!
- Но...
- Меня ещё так никто не обижал! Да пустите же, я хочу уйти.
- Хорошо, иди. – Крапивин вздохнул и отпустил её руку.
Она устремилась в темноту, в глубине которой едва угадывались контуры четырёхэтажного дома с одним-единственным светящимся окошком. Постояв несколько секунд, Крапивин вернулся к машине, но садиться не спешил, а достал сигарету и закурил.
- Сейчас поедем, - бросил он таксисту, - вот только покурю...
Тот понимающе хмыкнул и, откинувшись на спинку сиденья, приготовился ждать.
Сигарета горчила, дым разъедал глаза. Крапивин швырнул её на землю и затоптал ногой. Он уже открыл было заднюю дверцу, как вдруг из темноты послышались звуки бегущих ног.
- Извините, ещё секунду, - сказал он таксисту и, прикрыв дверцу, направился навстречу звукам.
Это опять была Роза. Она почти бежала, придерживая под мышкой свою сумочку. Не добежав двух шагов, она остановилась, переводя дыхание. Волосы её растрепались.
- Я не сказала вам самого главного, - хватая ртом воздух, едва смогла выговорить она.
- Ты погоди, успокойся сначала. – Он улыбнулся и шагнул к ней, но она отпрянула. – Ну хорошо, хорошо, я не буду, - он остановился, жестом показывая, что приближаться к ней вовсе не собирается.
- Так вот! - прокричала она, поблескивая глазами. - И никакой вы не притворщик! Вы... вы... вы просто сухарь, вот вы кто! И я вас не люблю больше, понятно?! Совсем даже нисколечко. И видеть я вас больше не желаю! – И вдруг разрыдалась, закрыв руками лицо.
Крапивин стоял истуканом, не смея подойти ближе. Ему казалось, что только стоит ему шевельнуться, как она моментально исчезнет. Роза продолжала плакать. Тогда он всё же шагнул к ней и нежно обнял её за плечи. Прижимая её к себе, он бормотал какие-то ласковое слова...
- И всё равно вы сухарь, - всхлипнув напоследок, пролепетала Роза и, шмыгнув носом, чуть-чуть отстранилась.
- Ну хорошо, пускай я буду сухарь, - улыбнулся Крапивин.
- Да, как же, - буркнула Роза. - И никакой вы вовсе не сухарь. И вообще, я всё это со злости. А зачем вы не хотите, чтобы я была с вами?
- Ну почему же не хочу? – смешался Крапивин. – Но... Ну хорошо, если уж так, тогда поехали.
- И никуда я с вами не поеду! – вскрикнула Роза опять и, отскочив на шаг, выставила впереди руку. Он стоял, не шелохнувшись. – Господи, ну почему вы такой? – опуская руку, пробормотала она. И не успел он опомниться, как она бросилась к нему и обвила его шею. На губах он почувствовал её жаркие, солоноватые губы.
- Вот вам, - вся словно обмякнув, пробормотала она. - А теперь уезжайте. Уезжайте, уезжайте... Да скорее же, слышите! Ну что же вы?! Что же вы стоите?! Или нет, постойте. Постойте, и я с вами...
Через минуту они были уже в машине. Машина тронулась.
- Только знайте, - шептала Роза, почти дотрагиваясь до его уха губами, - что б вы там не думали, а это будет в первый и в последний раз.
Сказав это, она отодвинулась в угол сиденья и просидела так до самой гостиницы. Признаться, Крапивину и самому было не до разговоров. Вся эта ситуация... Он находился в полном замешательстве и даже не знал, что об этом думать. Впрочем думай - не думай, а решение принято, и отступать было поздно. Он украдкой покосился на Розу. Та сидела, нахохлившись, как воробей на ветру, и, не отрываясь, смотрела в окошко.
У гостиницы Крапивин вышел из машины и в ожидании Розы остановился у открытой дверцы. Роза всё что-то медлила. Но вот высунулась её рука, и вдруг она захлопнула дверцу - и машина тронулась с места. Ошеломлённый, Крапивин только проводил её взглядом.