Тихоня

Фома Заморский
ТИХОНЯ




«Действовать согласно тому, как думать –
самое трудное в мире»- Иоганн Вольфганг Гёте

 

На фото старое здание Посольства и Торгпредства СССР в Вашингтоне, на заднем плане – задний фасад нового здания.


КРЫША
   
 Илья Серафимович Трефов уже год успешно проработал под крышей Торгпредства СССР в Вашингтоне в качестве уполномоченного известного всему миру всесоюзного внешнеторгового объединения. Подобным чудным образом (видимо придав «объединению» смысл термина Corporation, - решил Трефов) назвали внешнеторговые предприятия, осуществляющие государственную монополию внешней торговли СССР.

Свою официальную деятельность Илья должен был согласовывать с торгпредом СССР, но не обязательно и не всём – торгпред не мог давать указания уполномоченному, поскольку уполномоченные подчинялись председателям объединений, засевшим в Москве.

Торгпред со своим аппаратом представлял правительство, а уполномоченные –  интересы хозяйствующих объектов. Торгпреды получали средства от хозяйствующих объектов на обеспечение крыши их представителям, то есть за предоставление офиса и услуг связи.

Всесоюзные внешнеторговые объединения (Илья узнал, что их более 50) наделялись уставным капиталом в размере более 1 млн. долл. в целях обеспечения возникающих обязательств. Ни один иностранный поставщик не сомневался в платёжеспособности государственного внешнеторгового объединения при подписании контрактов на условиях платежа по инкассо (стулья утром – вечером деньги).  В случае надобности объединение всегда могло представить банковскую гарантию Внешторгбанка СССР практически на любую сумму в пределах валютного плана страны.

В свою очередь председатель внешнеторгового объединения обеспечивал «крышу» Трефову, неофициально работавшему в Вашингтоне под не менее мудрым руководством резидента ПГУ КГБ СССР в США.  С другой стороны, послы перед заездом в страну назначения всегда наносили визит начальнику ПГУ в целях согласования дипломатической деятельности с деятельностью разведслужбы. 

Как торгпреды, так и послы назначались Президиумом Верховного Совета Союза ССР (председатели - Президиумом Совета министров СССР), не без прямого указания соответствующего отдела ЦК КПСС. Эти выездные иерархи приобретали крупные льготы в Москве: казённые городские квартиры в домах  Управления высотными административными и жилыми зданиями Мосгорисполкома пожизненно и с правом наследственного пользования, казённые дачи на период службы, лучшие санатории на выбор, дополнительные деньги на лечение, лучшие поликлиники и больницы, куда простым гражданам путь был перекрыт, пайки из кремлёвской столовой, а по выходу в отставку - право на персональную пенсию союзного значения с выдающимися социальными льготами и место на кладбище для номенклатурных работников. 

Тем временем в Москве умер старый и донельзя больной Лёня, коего именовали так ласково и за глаза среди своих. Но отнюдь не на партийных собраниях, где докладчики торжественно называли Лёню «наш Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета Союза ССР дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев», цитируя (безусловно) по бумаге его речь на последнем съезде партии, писанную не Лёней, конечно, а толковыми работниками аппарата ЦК КПСС, стремящимся убедить слушателей принять желаемое за действительное.
 
Илья вспоминал, как, будучи в Москве, он томился, слушая выступления Брежнева по телевизору. Невольно отвлекаясь от смысла речи, он переживал за него. Удастся или не удастся бедняге выговорить очередное мудрёное слово, которое, может быть, больной старик читал впервые в жизни?  Со временем Илья догадался, что трудностью старика оказывалась не  слабая подготовка к выступлению перед огромной мировой аудиторией, а его неповоротливый  язык.   Но разве кто-нибудь объяснит это неизлечимой болезнью? Болезни лидеров тоталитарных государств, к каким враги социализма относили СССР и все страны-члены СЭВ,  всегда являлись государственной тайной. Весь мир слушает и издевается над нашим Лёней, наверное? – грустил Илья.

Неужели нельзя, размышлял Трефов, распространить доклад в письменном виде среди делегатов заранее и потом приступить к обсуждению, чтобы старик не мучился? Или он так глуп или так подло и идиотично его окружение, выставляя на посмешище лидера Страны Советов?
 
Все ждали перемен: шеф Ильи Юрий Владимирович Андропов получил необъятную власть от членов Политбюро ЦК КПСС, и прежде чем вступить в должность, возглавил Правительственную похоронную комиссию в честь Лёни, ушедшего в мир теней 10 ноября 1982 года. Всё устраивалось по древней традиции: царь умер – да здравствует царь!

Коллеги Трефова предрекали, что вся их когорта рано или поздно (по выходе в отставку) будет расставлена на всех ключевых постах страны самим Андроповым, на кого возлагали большие надежды, не зная того, что и сам Андропов давно уже инвалид.
 
В результате прихода к власти Андропова в городах начались облавы на праздношатающихся в рабочее время. У горожан проверяли паспорта, а у приезжих людей к тому же проверяли наличие командировочных удостоверений, а при отсутствии таковых, забирали в милицию, устанавливали личность и писали грозные письма на места работы, добиваясь выговоров и даже увольнений за прогулы (что обычно заканчивалось лишением премии или переводом на малооплачиваемую должность).
 
Появилась символически подешевевшая водка с каким-то новым названием, быстро прозванная «андроповкой», а русский народ, ненадолго возрадовавшийся копеечному облегчению семейного бюджета, напрягся в ожидании крутых перемен.

Для острастки бросили за решётку нескольких тузов теневого   бизнеса и даже руководителей некоторых союзных министерств. Часть советских людей решила, что будут восстанавливаться сталинские нормы управления страной, то есть управление с помощью государственного террора. Однако Трефов давно понял, что подобный вид устрашения одним махом и закончится, а реального плана приведения всей страны в сознание нет и быть не может, поскольку коммунизм из-под палки не построишь.

Люди, живущие на зарплату, надеялись на восстановление порядка, как они его понимали. Больше всего надеялись на изобилие еды на прилавках, на подавление коррупции и блата, и на скорое заточение в тюрьмы зарвавшихся функционеров теневого бизнеса, которым втайне завидовали, и на которых в основном сваливали вину за утаивание дефицитных товаров «под прилавком».
    
Кроме основной работы Илья занимался делами не одного, а ещё двух родственных внешнеторговых объединений, которые иногда подписывали контракты на поставку в СССР американского технологического оборудования.

Редкие советские заказчики выбирали американское оборудование из-за его относительной дороговизны и дюймовых размеров, хотя те отраслевые союзные министерства, которые предпочли это оборудование европейским и японским аналогам, могли быть уверены в его высокой надёжности и долговечности.   

Технические управления промышленных министерств и приданные им научно-исследовательские институты тщательно изучали мировое производство технологического оборудования и знали преимущества и недостатки разных изготовителей.
    
Американские поставщики всегда удивлялись восточному базару, именуемому ими с подачи британцев как Dutch Auction, который организовывали в Москве внешнеторговые объединения, получив, кроме главного (ранее выбранного), не менее трёх конкурирующих предложений на один и тот же товар, с тем, чтобы получить максимально возможную скидку.

Работникам внешнеторгового предприятия необходимо было также учитывать торгово-политические рекомендации заместителей министра внешней торговли (видимо кому-то пообещавшим контракт за чашкой чая) и одновременно жёсткие технические требования заказчика (отраслевого министерства) отдать предпочтение какому-либо из поставщиков.

Зачастую в торговлю вмешивалась политика Кремля напрямую. ЦК иногда требовал поддержать промышленность какой-либо страны по просьбе местной компартии. Так был выбрано, например, государственное предприятие ФИАТ, по просьбе итальянской компартии, представлявшей интересы итальянского пролетариата, для постройки АвтоВАЗа – гиганта отечественного автомобилестроения. Хотя ФИАТ-124, как «народный», то есть с низкой себестоимостью изготовления, малолитражный автомобиль, имел достаточно много себе подобных – в Англии, Германии, Франции, Японии, но только не в США, где любят автомобили с большой колёсной базой.
      
После проведения межгосударственных переговоров Минвнешторгом учитывались обязательства Советского правительства о предпочтении какой-либо из стран на участие в процессе индустриализации СССР, что заранее вписывалось в пятилетний план социально-экономического развития страны (Госэкономсоцплан).
    
Американцы удивлялись, что от них требуют скидку до 40%, как у японцев или итальянцев. Неужели, спрашивали они: «Имеется какой-то смысл в таком завышении цены производителем? Зачем азиатские торговые игры? Ведь покупатель», -  говорили они: «Определяет свою цену покупки на основании экономического расчёта, учитывающего прибыльность будущего предприятия с учётом будущих расходов на их техническое обслуживание и ремонт в течение срока жизни приобретённого заводского оборудования». «Такой же расчёт делает», - говорили они: «Изготовитель, позиционируя себя на мировом рынке своей продукции». Сделка свершается, объясняли они Илье, когда она выгодна обеим сторонам, а выгодность можно подсчитать в открытую, сидя за столом переговоров.  Мы, объясняли они, осуществляем техническую политику исходя из экономии времени (высокая производительность, малое число отказов, высокая ремонтопригодность), материалов (малый вес при замечательной  долговечности и прочности) и энергии (малое потребление энергии при сохранении качества изделия)!

Редко им приходило в голову, что ни Илья, ни его внешторговские начальники, включая министра, и даже Председатель Президиума Верховного Совета никогда не будут владеть этим оборудованием и лично не будут заинтересованы в извлечении из него прибыли, поскольку советская плановая экономика ориентировалась исключительно на количественные показатели выпускаемой продукции.
    
Расчётов эффективности инвестиций в СССР почти никто никогда гласно не вёл, за исключением научных и квазинаучных институтов, выводы которых никто всерьез не собирался принимать во внимание.

Илья, бывая по долгу службы в таких институтах, определял «квазинаучность» по очень простому признаку – проценту женщин среди научных работников. Илья полагал, что мозги научных работниц в основном забиты мыслями о сексе, тряпках, детях и деньгах, которых в семье всегда не хватает.  Если число работниц достигает 75%, то институт ведёт уже точно научно-подобную работу, - часто ухмылялся он про себя. Он не сомневался, что ликвидацию женского института никто бы не заметил, кроме домохозяек и самого директора, бесплодного доктора наук, который длительной и коварной политической игрой когда-то добился соответствующего постановления Совета министров о создании «своего» института. Эти институты работники так и называли, как будто были крепостными: «Ты у кого работаешь? У Дятлова, у Баркова, у Степанова?»
      
Подготавливаемые отраслевыми институтами технико-экономические обоснования (ТЭО) не учитывали возможных рисков и ограниченности ресурсов на больших временных отрезках. Не составлялись планы денежных потоков, не подсчитывался «Внутренний коэффициент возвратности инвестиций (IRR)» или «Коэффициент окупаемости инвестиций (ROI)».

Никто никогда не задумывался о предстоящем длительном, многолетнем техническом обслуживании приобретённого оборудования – где брать запасные части и расходные материалы в следующие пятилетки, и сколько всё это будет стоить через 5, 10 или 15 лет? И как себестоимость продукции будет меняться со временем? Все понимали, что советские предприятия никогда не смогут делать ни запасные части, ни материалы, используемые в импортном оборудовании. А если и сделают, то оборудование не будет работать, по крайней мере, так же хорошо как до ремонта.

Илье как-то со смехом поведали товарищи, как в результате многократного ремонта с помощью советских запасных частей немецких маслобойных прессов 1904 года выпуска (вывезенных из разгромленной Германии в 1945 году) в течение почти сорока лет эксплуатации в СССР производительность прессов упала в два раза.

Трефов узнал, что когда Минвнешторг приобрёл оборудование для производства баночного пива, то оказалось, что в стране нет нужной жести и нет производства подобной жести вообще. И эту жесть тоже стали покупать за границей. Замминистра пищевой промышленности дали по шапке за дурь, но отечественная тонкая баночная жесть не появлялась ещё три года – правительству надо было запланировать иностранную валюту в необходимых количествах, вставить в план импорта и в валютный план, а совсем другое внешнеторговое объединение, занимающееся импортом оборудования для производства жести и фольги, должно было приобрести это оборудование, предварительно сторговавшись с поставщиком.


Илья изведал, что импотенцией страдает не только советское машиностроение, но и почти вся советская технология. Ему сказывали, как чехи поставили на московский пивоваренный завод новое чешское оборудование. Чехи обучили советских специалистов работе на аналогичном оборудовании в Чехословакии, приехали в Москву на торжественный пуск нового цеха и дегустацию пива. Попробовав пиво, чехи покачали головами и пробормотали «Это не пиво, а моча! И зачем столько денег на завод потратили?»

Все мыслили, что подобные «капиталистические расчёты эффективности», как идеологически вредные, стране Советов ни к чему. Да и умела делать такие расчёты ограниченная кучка советских учёных, посвятивших себя изучению расширенного капиталистического производства в странах-членах НАТО чисто в теоретическом плане - для выявления чужих слабых мест и для прогнозирования последнего и окончательного кризиса мировой капиталистической системы.

На местах болтали: «Если заводу, краю, Родине надо, то Госплан даст!» Основным показателем эффективности импорта оказывался размер достигнутой скидки в процентах. Если американцы и давали скидку в 3-5%, то такая работа внешторговцев признавалась малоэффективной. Если бы Минвнешторгу дали волю, то он всегда покупал бы самый дешёвый товар. Но такой воли, ему, к счастью, не давали. Советские промышленники старались брать лучшее на мировом рынке.
    
Славный ГКЭС, пасынок и вечный недоброжелатель Минвнешторга, поскольку не имел дела от рождения с развитыми странами, поставляя комплектное отечественное оборудование в развивающиеся дружественные страны (вернее, в страны, которые СССР хотел сделать дружественными), никогда не принимал во внимание эффективность таких внешних инвестиций, каковыми, по сути, и были эти поставки.

Построенные за границей советскими инженерами и рабочими предприятия не ориентировались на вывоз рабочих мест, ввоз прибыли или ввоз продукции новых заводов в страну. В лучшем случае реципиент погашал стоимость поставленного оборудования лишь длительными поставками потребительских товаров, которые никогда или почти никогда не видели советские домашние хозяйства. Цитрусовые или бананы можно было купить только в Москве и то по случаю и не в каждый сезон. Ввозили, конечно, и сырьё для пищевой, текстильной и фармацевтической промышленности, но было ли это так, и куда оно девалось, обыватель, точно как и Илья, не знал. Илья был уверен, что эффективность вывоза советского капитала, таким образом, в целом оказывалась отрицательной.
 
Мало того, СССР строил в Африке консервные заводы, где нечего было консервировать, ткацкие фабрики там, где не из чего было ткать, строились сталелитейные заводы в отсутствии местного сырья, логистики и менеджмента…     Однако советские гидроэлектростанции строились где надо (в Африке и Латинской Америке, и даже в Канаде) и надёжно работали более 30 лет, пока местные правительства не привлекали для их капитального ремонта западные компании. Последние, тем не менее, обращались за помощью к советским поставщикам энергетического оборудования, чтобы снабдить ГЭС советскими турбинами. Ремонт электрической части доставался немцам, французам, американцам…

Илья узнал, что, с другой стороны, замечательным случаем обычно оказывалась готовность советского заказчика принять приобретённое на западе оборудование и сразу приступить к его монтажу.

Зачастую ящики с импортным дорогостоящим оборудованием размещались под открытым небом в ожидании окончания «стройки века» – налицо было отсутствие распорядительного пользователя, не имеющего представления о бизнес планировании в условиях естественной ограниченности временных, финансовых и материальных ресурсов. Вездесущие народные контролёры, которых внешторговцы именовали народными мстителями, писали донесения в органы народного и партийного контроля страны о преступной глупости работников Министерства внешней торговли.
    

Мстители не подозревали о солидарной ответственности многих органов государственного и партийного управления, руководствовавшихся, кроме того, принципом разделения труда и ответственности между отраслевыми министерствами в создании новых предприятий или модернизации старых на основе преимущественно западных технологий. Отраслевые плановики часто не хотели знать, что капитальные вложения в целом могли в несколько раз превысить цену импортного оборудования.
    
Не имеющий специального образования, но хитрый царедворец министр внешней торговли Николай Семёнович Патоличев, спущенный на должность из «вождей народа» (1), переводил поток гнева с себя на своих грамотных и стойких бойцов – своих заместителей-профессионалов. Те, в свою очередь, призывали к ответу председателей всесоюзных внешнеторговых объединений, руководивших не менее  стойкими рядовыми бойцами.

Рядовыми бойцами выступали по должности старшие инженеры (их ещё называли страшными) отраслевых внешнеторговых объединений, которые в одном лице отвечали за весь импорт в Страну Советов товаров одной заданной номенклатуры, иными словами какой-нибудь один Иванов, импортировал, к примеру, всё оборудование для швейных фабрик. Если он заболевал или уезжал в командировку, то весь процесс останавливался, и заменяющий его какой-нибудь Петров, специализировавшийся на импорте иного оборудования, занимался только «тушением пожаров» на участке Иванова.
    
При наличии доноса народных мстителей страшные инженеры доставали на свет Божий планы импорта, валютные планы, Госэкономсоцланы, утверждённые Союзным правительством и Центральным Комитетом партии на 5 лет вперёд.

Из сейфов вытаскивались «ценные бумаги» - поручения на импорт с подписями и синими печатями соответствующих отраслевых министров (мясомолочной, пищевой, химической, лёгкой, электронной промышленности и так далее и тому подобное). В бумагах отражались проставленные этими самыми министрами сроки поставки, монтажа и пуска в эксплуатацию оборудования будущих заводов интеллектуальными силами иностранных специалистов – шеф-монтеров и руками не всегда трезвых русских, белорусских или украинских рабочих.

Бойцам исподволь внушалась мысль об их умственном превосходстве над работниками промышленности – что они легко доказывали в подобных критических, и даже трагических, ситуациях. Внешнеторговые объединения руководствовались государственным планом импорта и валютным планом, невыполнение которых для оперативных работников грозило крупными неприятностями по службе с соответствующими неблагоприятными выводами, самым страшным из коих оказывался запрет на выезд за границу, где можно купить много потребительских товаров, отсутствующих в Стране Советов. Судьба индустриализация страны их вовсе не волновала. Заключил контракт на импорт согласно импортному поручению – гуляй смело!

Подобные расследования всегда сопровождались нервными стрессами и нарушениями сердечного и мозгового кровообращения первых лиц. Только физически сильные руководители выдерживали допросы в Комитете партийного либо народного контроля. Перед допросом у предполагаемого виновника отбирался на временное хранение партийный билет с тем, чтобы показать ему, как легко можно его лишиться.

В здании Комитета всегда дежурила бригада скорой помощи для быстрой доставки жертвы террора в Центральную клиническую больницу страны. В 100 случаях из 100 гнев переводился на министра какой-либо промышленности, который мог легко получить партийный выговор или что-нибудь посерьёзней за проволочки в строительстве объекта. Подпись свою ставил, синей печатью скреплял – и что теперь? Кто виноват, как не отраслевое министерство, упустившее сроки возведения зданий и монтажа инженерных сетей для нового предприятия? Внешторг обеспечил поставку основного оборудования в срок, чтоб не платить иностранному поставщику штраф (досрочные поставки, как правило, запрещались контрактом) и не нести непредусмотренные издержки хранения за границей.
    
Лавина разбирательств выливалась далее на  заместителя отраслевого министра, затем на начальника соответствующего главка, начальника отдела, сектора, и, далее, на директора строящегося предприятия. Бывали случаи  самоубийств малых начальников, хотя и вины их никакой не было.   
    
Фактически, понимал Илья, просто невероятно спланировать из одного центра работу всех поставщиков и подрядчиков, субпоставщиков и субподрядчиков, раскинутых на огромной территории со слабой инфраструктурой и несовершенной техникой переработки информации, без учёта рисков сбоя. По теории вероятности эти сбои всегда наступали и должны были наступить, их не планировали, чтобы не прослыть пессимистом. Илья хорошо знал популярный лозунг: «Если партия сказала надо, то мы говорим есть!»
    
Редкие руководители брали на себя смелость и инициативу аргументировано доказать вышестоящим чинам целесообразность учёта каких-либо факторов. В этом случае самому инициатору и поручалась главная работа по обеспечению процесса. Если такой руководитель успешно справлялся с задачей, то после этого он быстро взбирался по иерархической лестнице, достигая значительных должностей и материального благополучия, прослыв толковым руководителем, что было сущей правдой.

Все хитрости Минвнешторга Илья изучил, проработав год в качестве старшего инженера в одном из внешнеторговых объединений для практики перед выездом за границу.  Работа в шкуре подобного «страшного инженера» ему совсем не понравилась. Он с нетерпением ждал очередного выхода «в поле».   


DRAMATIS PERSONAE
      
Илье предстояло принять группу советских специалистов промышленности, прибывающих в Нью-Йорк для предварительной приёмки комплектного оборудования завода детского питания, строящегося в Солнцедарском крае, на заводах корпорации «Пудинг Машинери энд Кемикал Корпорэйшн».

Задача Ильи заключалась в том, чтобы выделить из тысячной толпы, вытекающей из ворот Arrivals, советскую группу из пятерых человек. Их надо было перехватить, чтобы они не потерялись, и вывезти в город для размещения в одной из дешёвых гостиниц большого города (согласно установленным в Москве расценкам), а затем передать их в руки представителей корпорации для дальнейшего следования вместе с ними по согласованному маршруту.
    
Заняв место в наиболее выгодной для наблюдения точке, Илья стал мысленно перечислять внешние признаки соотечественников, которые необходимо было знать для их быстрой идентификации. Список признаков составился в уме на основе наблюдения за так называемыми специалистами промышленности (как правило, мужчин), всегда прибывающими за границу в первый и последний раз в жизни (Never Twice the Same Picture), и повторялся им в такие минуты ожидания встречи больше для развлечения, и менялся, в зависимости от уровня его мизантропии. Илья Серафимович Трефов перечислял:

1. Не тронутая давно рукой парикмахера растительность на голове;
2. Непромытые (слипшиеся) волосы, в то время как даже «хиппи» носили хорошо промытые лохмы;
3. Нечищеная обувь;
4. Невесёлый, хмурый и озабоченный вид;
5. Не отдаваемая никогда в химчистку одежда;
6. Плохо выбритое лицо и совсем не бритая шея;
7. Не санированная ротовая полость и, как правило, не вылеченный пародонтоз;
8. Неестественного цвета зубы (стальные либо золотые);
9. Неумение пользоваться туалетом: при мочеиспускании в унитаз сидение не поднимается и мочой забрызгивается всё, что может, а мочу после себя водой никогда не смывают;  при дефекации клиент становится ногами на унитаз или на сиденье и калом заваливает его заднюю часть, а тяжёлые особи (весом более 100 кг) ещё и ломают пластиковые сидения. Илья называл эту черту «Презрением русского человека к туалету»;
10. Нелюбовь к галстукам и, поэтому, неправильно завязанный галстук; несвежая, иногда мокрая от пота, рубашка, надетая на голое тело, откуда могут проглядывать чёрные волосы;

11. Не отвечающая цвету ботинок или брюк расцветка носок;
12. Не полуботинки на ногах в тёплое время года, а сандалии;
13. Неправильно подобранный цвет обуви;
14. Не вылеченные накожные болезни;
15. Запах пота или, что самое худшее, отвратительный тухлый запах ног, вытащенных из не менее вонючих ботинок некоторых особей;
16. Нищенское нижнее бельё, обычно состоящее лишь из сатиновых трусов чёрного цвета и носок из синтетической ткани;
17. Не стриженные и не подпиленные ногти на руках и/или на ногах; видя это, Илья всегда вспоминал анекдот про Чапаева: «Василий Иванович! Я тебе сапоги новые достал 46-го размера!» - «Так у меня 41-й, Петька! Намедни я ногти постриг!»;
18. Непонимание, зачем надо вставать с места, если дама входит или выходит из помещения, и что такое дама вообще?
19. Незнание вкуса таких напитков как кофе, виски, джин, куантро, тэкила, энесси, камю, швепс, перье; путают коньяк с бренди, а шампанское - с шипучим вином; не понимают, зачем за границей всегда ставят бокал питьевой воды перед обедающим;
20. Непонимание того, какая радость пить сухое, пусть и дорогое, но терпкое вино;
21. Неумеренность в потреблении водки; очень сердятся заграничному обычаю, сначала есть, а потом пить крепкие напитки, да ещё в мизерных порциях;
22. Неумеренность в потреблении еды, предлагаемой как угощение; при самообслуживании со шведского стола советский человек наваливает такое количество еды на тарелку, что она падает ему на ноги, что до крайности изумляет хозяев;
23. Неумение пользоваться столовыми приборами;
24. Неуверенность в пересечении улицы по «зебре»; советский пешеход ориентируется наличием автотранспорта на дороге, а не правилами дорожного движения;
25. Непонимание разницы между шофёром и водителем: лезут сесть рядом с шофёром такси или шофёром представительской машины или, наоборот, лезут на заднее сиденье автомобиля (при свободном переднем) с водителем предложившем подвезти из дружеских чувств и без оплаты;   
26. Нежелание производить добросовестно свою работу, похвальба своим положением начальника, повелевающего подчинёнными и ничего, кроме этого, не делающего;
27. Незнание иностранного языка страны пребывания, а также своего собственного литературного языка;
28. Незнание истории и исторических и культурных памятников страны пребывания и своей собственной страны;
29. Невозможность отказаться от присвоения бесхозяйной собственности, или собственности, кажущейся таковой, переходящая в мародёрство;
30. Попытки сесть за стол в майке или без оной, равно как попытки выйти из своей комнаты к людям в одних трусах;
31. Страшно недоумевают по поводу частой смены полотенец и постельного белья в гостиницах: «И так всё чисто, чище некуда!» Илья помнил, как их соседи по даче ни разу за лето не вывешивали на верёвках бельё после стирки;
32. Не любят пользоваться носовыми платками, по-верблюжьи прилюдно освобождая носоглотку выхаркиванием зелёной слизи с характерным звуком в раковины, в урны, а то и прямо на тротуар;
33. Неспособность отказаться от рассказов о своих интимных похождениях с наступлением опьянения; в подобных случаях Илья вместо перевода рассказывал иностранному партнёру по-английски об успехах Большого театра на заграничных гастролях;
34. Неспособность отказаться в пьяном виде от критики властей путём пересказа, не переводимых на иностранный язык, «политических» анекдотов; в подобных случаях Илья вместо того, чтобы переводить, рассказывал иностранному партнёру о преимуществах социалистического строя перед капиталистическим;
35. Неукротимое желание кричать песни, декламировать стихи или играть на струнных или меховых музыкальных инструментах после внутреннего употребления этанол содержащих напитков;
36. Непонимание причин приёма слабительного после пресыщенного и затянувшегося обеда;
37. Неумение выбирать блюда и вина по ресторанной карте;
38. Непонимание того, почему вводятся ограничения на ловлю, рыбы и охоту на диких животных; при выгуле в лесопарковой зоне «специалисты» рвут и едят всё подряд: дикую ягоду, жёлуди, орехи, в том числе незрелые, с неизвестной целью собирают грибы, которые выбрасывают в гостинице;
39. Безответственность в принятии решений, полное пренебрежение интересами других людей;
40. Полное игнорирование указателей вроде No trespassing (не вторгаться, не входить, не въезжать) – только забор, ворота, шлагбаум, сваленные на дорогу бетонные блоки или пулемётная очередь могут остановить советского человека;
41. Не умеют самостоятельно, без административного регулирования, выстраиваться в очередь – при посадке в автобус или в вагон поезда идут на штурм как стадо овец, а сильные рогатые бараны всегда оказываются впереди, отталкивая пожилых, больных и слабых овец;
42. Непонимание того, зачем нужно выбирать главу государства, если это можно сделать значительно проще, а именно ждать смерти старого вождя и назначения нового главного вождя группой малых вождей народа, которых тоже не нужно выбирать;
43. Никогда не сидели в легковых автомашинах массового пользования с автоматической коробкой передач и кондиционером;
44. Никогда не были внутри минимаркетов, супермаркетов, гипермаркетов и даже не видели  витрин обычных магазинов, поскольку в единственном открытом для них окне в мир - телепередаче «Клуб кино путешественников», им никогда не показывали людей, вымытые тротуары и сверкающие витрины магазинов, тщательно купируя фильмы, отснятые иностранными документалистами…То же и с иностранными художественными фильмами. К приобретению и показу запрещались фильмы, где зритель мог увидеть шедевры градостроительства и дорожного строительства, военную технику, современные транспортные средства, а главное – полные товаров магазины и обнажённые женские молочные железы; при входе в супермаркеты впадают в настоящий шок от изобилия товаров широкого потребления;
45. Неадекватно представляют себе отдых на природе, на пикнике, в загородном доме, пансионате – этот вид отдыха всегда подразумевает примитивный «русский разврат», проявляющийся в пьянстве и обжорстве до тошноты, прелюбодеянии в сопровождении ритмической музыки, единственным показателем качества которой считается громкость её звучания. Камерную, классическую и джазовую музыку игнорируют, фауну распугивают, если не убивают, а флору загаживают;
46. Моются раз в неделю, не подозревая о существовании гигиенического душа (Bidet), и в течение всей недели втирают остатки кала газетной бумагой в кожу промежности;
47. Чистят зубы в лучшем случае раз в сутки перед завтраком;
48. С суеверным ужасом рассказывают иностранным партнёрам, что «евреям и магометанам» делают обрезание по религиозным, чуждым православному человеку, мотивам. Забывая о том, что они сами антихристы, и не ведая того, что американцам, канадцам, австралийцам, новозеландцам, южным корейцам вне зависимости от вероисповедания обрезание свершают с согласия матери в роддомах в первые-вторые сутки жизни младенца, исходя из гигиенических и эстетических соображений, иудеям на 8-й день - в синагогах, а мусульманам - в мечети в 3, 5, 7, 11 или 13 лет до первой поллюции; не избегают процедуры рекруты армий НАТО, а также учащиеся частных школ Великобритании и прочие добропорядочные граждане, по уровню культуры стоящие на голову выше наших горе «специалистов». Советские «специалисты» даже не подозревают, что уподобляются нацистам, при медицинском осмотре называвших «юде» американских лётчиков, попавших к ним в плен в оккупированной Европе; от лагеря смерти американцев спасал Красный Крест;
49. Имеют мало представления о физиологии и анатомии человека, располагая лишь доисторическими представлениями о репродукции человека, выражаемыми матерной терминологией;
50. Не знают, как обращаться к незнакомцам за границей. Безродное «товарищ» не подходит, «господин» кажется самоуничижением жителя «страны победившего пролетариата». В результате прибегают к языку жестов, похерив известные всему миру обращения: мэм, сэр, мадам, месье, синьор, фрау, пани и проч. К незнакомым соотечественникам обращаются по панибратски и по родовому признаку: мужчина, женщина, девушка, молодой человек, мужик, мать, мамаша, бабка, бабушка, отец, дед, братан, пацан, игнорируя официальные «товарищ», «гражданин» и «гражданка».  Советский медперсонал наивно обращается к пациентам «больной», «больная», что по-английски звучало бы просто оскорбительно для всякого оптимистически настроенного пациента: sick, morbid, ill, invalid!   

 
      Илья был уверен, что ФБР располагало более изощрённым списком для обучения молодых агентов, натаскиваемых на его сограждан. Илья знал, что если бы он, хоть когда-нибудь, попытался предать гласности свои мысли, то его прибили бы, но не «органы», а советская «общественность».

Обычно встречались специалисты, обладавшие 5-10 признаками, но случались монстры, обладавшие несколькими десятками наблюдаемых признаков, вплоть до пятидесяти.

Когда Илья встречал в иностранном городе «чужую» группу соотечественников, он старался отойти от неё подальше.

Он стеснялся их – иностранная публика с любопытством осматривала необычную группу как в зоопарке. Он боялся, что окружающие примут его за русского, если он вступит с ними в неизбежный разговор, а служба наружного наблюдения расшифрует его в толпе. Илья перестал выдумывать новые признаки, увидев то, что искал.
    
Ему было достаточно первого признака, чтобы взглядом мгновенно выхватить в многонациональной толпе взлохмаченные головы пятерых сутулящихся соотечественников.

Он подошёл к самому высокому человеку в группе и, решив плохо подшутить,  сказал ему по-русски, как милиционер, взяв под локоть: «Пройдёмте со мной!»

Лицо незнакомца исказил испуг. Может быть, он подумал, что его тайные мысли прочитаны, или он вспомнил абсурдную инструкцию для «немых» специалистов, которую он прочитал перед первым выездом за границу на Старой площади: «За границей в контакты с иностранцами не вступать!»
    
Действительно, Илья выглядел (и разговаривал  по-английски в толпе) как американец, и незнакомец вполне мог принять его за такового, приняв во внимание его безупречное одеяние, узкое европейское лицо, непринужденную манеру держаться и готовность в любую минуту улыбнуться человеку.

Илья, улыбнувшись, продолжил, перейдя на серьёзный тон: «Я работник советского Торгпредства Трефов, вам не говорили, что вас будут встречать?» Вся группа стайкой сбилась вокруг, люди натянуто заулыбались, поставили свои ужасные чемоданы на пол, и стали ждать инструкций.      
      
В машине Ильи соотечественники долго рассказывали свои путевые впечатления, откуда следовало, что уже Москва показалась им заграницей.

Отрицательное впечатление на них произвёл таможенный досмотр в аэропорту Нью-Йорка, когда они были вынуждены отдать чернокожему человеку припасённые мясные продукты, которые они с трудом собирали перед поездкой с тем, чтобы сэкономить суточные американские доллары на приобретении пищи.

Соотечественники высказали предположение, что, видимо, неграм мало платят, и этот чёрный узурпатор в форме таможенника уже наверняка ест их мясо дома и кормит им своих детёнышей. Они уже простили его, запомнив на всю жизнь советскую пропаганду о том, что в Америке негров вешают без суда и следствия. «Бог с ним, нехай живе!» - великодушно вздохнули у Ильи за спиной.   
    
Илья, скрывая улыбку, рассказал спутникам о наличии карантинных ограничений в островных государствах: в штатах, в Англии, Новой Зеландии, Австралии, Японии и некоторых других. Гости с сомнением восприняли эту информацию: «Как можно отказаться от прибывающей в страну пищи? Ведь им будет легче выполнить Продовольственную программу!»
    
Илья промолчал, подумав: «И, слава богу, что в штатах нет продовольственной программы, и, надеюсь, что никогда не будет»! Ему вспомнился анекдот про иностранца, которого русские пригласили в гости и подали на стол чёрную икру. «Где же так много достали?» - спросил он: «У вас же проблемы с продовольствием?» Хозяева, успев выпить по два стакана водки, отвечают ему: «Да всю ночь из килек глаза давили!»
    
Пассажиры не понимали, что дефицит на качественные продукты питания человека и животных существует только в странах с низкой производительностью общественного труда, а именно в голодающих странах Африки и Азии в состав последней, собственно, и входил большей частью СССР.

Илья был уверен, что население Родины выживало только потому, что его большая часть  кормилась плодами натурального хозяйства. Даже в городах на балконах выращивали коз и свиней, либо кроликов и кур. А корм воровали, если не было денег, либо не было кормов в продаже, либо имелся надежный канал хищения. Илья рассказал, каким образом утилизируются конфискованные консервы (с помощью шредера), от чего его спутники пришли в негодование: «С жиру бесятся!»
      
Высокого роста гость по фамилии Райков сообщил, что они в газетах читали об очередном экономическом кризисе в Америке. «Что-то я не понял», - засмеялся Райков, глядя в окно на улыбающиеся лица прохожих:  «Чего смеются, ведь, наверное, в магазинах полки пусты?» Райков, как всякий советский человек, был искренне уверен, что кризис заключается в дефиците товаров, а не в падении стоимости акций и числа рабочих мест, о важности коих он просто не подозревал, вызрев в стране, где безработица официально не признавалась.
    
Сзади Ильи вздохнули и зашуршали бумагой: видимо один из командированных только что перечитал типовой список, составленный женой: бюстгальтер, джинсы, платье, колготки, туфли, чёрный перец и так далее. «Видимо отчаялся что-нибудь купить здесь, поверив предположению Райкова об опустошении полок», - подумал Илья с грустью о человеке, сидевшем сзади.
    
«Не отчаиваетесь, обойдётся как-нибудь», - ответил Илья. «Темпы прироста ВВП действительно упали до поры до времени», - продолжил Илья -  «Да и индекс Доу-Джонса пошатнулся на десяток пунктов».
    
В салоне автомобиля воцарилось гробовое молчание. Илья решил перейти на более лёгкие, бытовые темы, покрутил настройку радиоприёмника и поймал сначала музыку Рахманинова, а через секунду дуэт Долли Партон и Кенни Роджерса. Он догадался, что его гости наверняка могли слышать произнесённые им слова и музыку кантри в первый раз в своей жизни.

«Тлетворная!» - вздохнул кто-то сзади.
    
Илья быстро узнал должности командированных и состав их семей, а также о неготовности здания нового завода. Илья не удивился ни последнему заявлению, ни тому, что настоящие должности прибывших гостей отличались от заявленных во въездной визе.

Если в анкетах для американской стороны указывалось, что все прибывшие являлись рядовыми инженерами, то оказалось, что фактически все были начальниками среднего и высшего звена местного калибра, включая оперуполномоченного местного КГБ. Видимо, загранкомандировка была своеобразной премией начальникам, обеспечившим выполнение плана. Расходы по командированию заранее оплачены согласно условиям контракта за счёт союзного бюджета.

Оперуполномоченный многозначительно молчал в машине, видимо подозревая, что она напичкана подслушивающей техникой. Но Илья-то знал, что вчера посольский механик, обследовавший его машину, выдернул у неё снизу прикрепленный врагами маяк. Подслушивающей техники на день осмотра не обнаружили.
   
Илья сразу отметил это лицо профессионального наблюдателя   со сдержанными манерами. Конечно, Харитонов (так его звали) был поражен увиденной яркой картинкой не менее своих спутников, но крепился, делал вид весьма невозмутимого человека. Он сел рядом с Ильёй, тем самым, утвердив своё положение в группе. Его красные носки, жёлтые сандалии и синий, мешком сидевший, теплый не по погоде костюм  откровенно иллюстрировали Cross-section of Russia или «поперечное сечение России» начала восьмидесятых.
   
Илья не удержался, он почувствовал досаду из-за коллеги, и из ведомственной солидарности, как бы, между прочим, поведал притчу о том, как он лет семь тому назад в составе группы советских граждан, поголовно обутой в сандалии (кроме Ильи, о чём он умолчал), прибыл в Гавану. Кубинцы показывали пальцами на ноги путешественников, обзывая их педерастами. Пришлось срочно в посольском магазине покупать взамен туфли из тонкой кожи.

Харитонов медленно подтянул ноги, обутые в сандалии, под сидение. Обвинение в гомосексуализме грозило ему изгнанием из высокооплачиваемых рядов гебистов. Илья отдал ему справедливость – сразу же по прибытии в конечный пункт следования Харитонов купил себе американские полуботинки классической модели и носки в тон брюкам.
   
Илья сделал ему известный обоим знак, и Харитонов понял, что в данный момент их никто не подслушивает, чуть расслабился, и впервые позволил себе сказать: «Где-то читал про Америку, что улыбка является нормальным выражением лица человека, чтобы все думали, что у него всё нормально. Это называется иметь лицо счастливого человека, что важно в Америке».
    
Илья одобрительно кивнул головой, вспомнив нахмуренное лицо  алтайского башкира, по имени Хашим, прибывшего месяц назад для приёмки купленного Минвнешторгом сварочного автомата уникальной конструкции, видимо, для копирования советскими умельцами. Хашим злился по поводу улыбок американцев.
    
Уже на обеде в Атланте – Хашим, не понимая язык страны пребывания, зло заявил Илье, что над ним смеются. Илья был, конечно, виноват, полагая, что перевод малозначительного обмена мнениями Хашиму не понадобиться, и беззлобно пересмеивался с американцами за столом. Обиженный башкир увлечённо ел без ножа Steak, насажанный на вилку, зажатой правой рукой, и успокоился, когда Илья объяснил ему, что улыбка является естественным выражением лица американца, а мясо надо резать ножом и удерживать его вилкой.   
    
Наконец пассажиры заметили, что в салоне автомобиля стало прохладно, и спросили Илью: «Уж не похолодало ли резко на улице?» Илья ответил, что они не угадали: «В машине установлен воздушный кондиционер, охлаждающий и подсушивающий всасываемый в салон уличный воздух». Помолчали.

Подъезжая к гостинице, Илья решил дать гостям важный совет: «Ребята, когда будете пользоваться туалетом, то знайте, что нормальным в Америке является унитаз, залитый на три четверти чистой водой. Это не означает его неисправности, такая конструкция позволяет калу опуститься под воду, чтобы не воняло в процессе, а также для того, чтобы уменьшить адгезию дерьма к фаянсу! Помню случай с нашим новым сотрудником, прибывшим с семьёй из Киева. Они долго добирались из Москвы в Вашингтон. И за это время он ни разу не опорожнил кишечник. По нашей доброй традиции коллектив подготовил ему и семье встречу, мы накупили еды и напитков, а жёны накрыли у них в квартире стол, то есть всё приготовили по русской традиции. Мы дали им умыться, и сразу посадили за стол. Видим, вновь прибывший сильно покраснел, а потом опять пошёл в туалет. Потом он нам рассказал, что, будучи переполненным калом, он испугался опорожнять кишечник – унитаз был наполнен водой. Он решил, что это засор, и будет катастрофа, если он воспользуется унитазом. Стыдясь звать на помощь и, в конце концов, не выдержав мук, он выпустил содержимое кишечника в воду и осторожно нажал на кнопку – вода завертелась воронкой и мощным потоком снесла его экскременты в канализацию. Он вышел сияющим от облегчения, однако пережил несколько страшных минут».
Немного поразмыслив, Илья продолжил: «Кроме главного унитаза вы можете обнаружить в туалетной комнате сосуд, похожий на унитаз. Он называется биде. Туда нельзя какать и писать! Надо сесть на биде и пустить восходящую струю воды, чтобы подмыть промежность. Можно использовать гель для тела и салфетку для высушивания промежности. Сейчас популярны комбинации биде с унитазом из Японии. За границей надо вести себя прилично, товарищи!»
Боже! – подумал Илья, - что я рассказываю? Ведь они никогда не держали в руках ни мыльного геля, ни бумажных полотенец!
    
Сзади засмеялись. «Иван, а ты ведь всю жизнь на дырку ходил! И унитаза ни с водой, ни без воды в жизни не видал!» - засмеялись сзади. Видимо Иван ответил: «Не, я в министерстве один раз посрал, видал там унитаз, но воды там совсем не было! Оставил так».
   
ГЕНЕЗИС
    
Илья предпочитал чтение потреблению алкогольных напитков, практикуемому его коллегами по работе. Илья не болел за футбольные и хоккейные команды, считая наблюдение за игрой чистой потерей времени. Это своё отличие он тщательно скрывал, чтобы не вызывать лишних вопросов и особого внимания со стороны сотрудников внешней контрразведки. Он внимательно изучал списки команд и быстро запоминал краткие радионовости, касающиеся поражений и побед советских сборных, чтобы в разговоре не выглядеть непатриотичным собеседником.

Нельзя сказать, что Илья не любил спорт. В советских колониях он держал первое место по теннису и шахматам. Играл в обе игры с детства благодаря своей матери, настойчиво готовившей его к жизни в высшем свете. Теннисный корт, хоть и был самодельный, но вполне способствовал обучению навыкам игры. На даче у них играли даже в крокет, но игра в СССР не привилась, а Илья не имел более возможности играть, когда перестал регулярно ездить на дачу.
    
Илья с разрешения резидента ходил в библиотеку Конгресса США в целях получения нужной открытой информации, необходимой для основной работы, и установления нужных знакомств с американскими интеллигентами, весьма ему необходимых, а также для чтения лично его интересующих научных публикаций.
    
В библиотеке он вычитал, что специализация страны на сырье неизбежно ведёт к отставанию экономики и динамики доходов населения страны – сырьевого придатка развитых промышленных стран. Спрос на сырьё менее эластичный, поэтому возможности экстенсивного роста или роста за счёт повышения производительности общественного труда ограничены. Для сохранения или роста душевых доходов в сырьевом придатке необходимо постоянное сокращение этих душ. «Не эта ли тенденция толкает его Родину постоянно затевать войны с кем угодно, в том числе с собственным народом, за последние 60-70 лет?» - спрашивал он себя.
    
На Родине есть и сырьё, и дешёвая, вполне образованная рабочая сила, а, кроме того, ряд уникальных технологий в отраслях военно-промышленного комплекса и значительные достижения в фундаментальной науке. Американские экономисты писали, что стабильный экономический рост должен основываться в первую очередь на внутренних факторах. Поэтому в своей внешнеторговой политике Советская Россия ставит во главе угла не либерализацию экономики, а индустриализацию и технологическое развитие национального хозяйства. «Это понятно, никакой либерализации у нас нет и быть не может. КПСС будет всегда», - думал Илья. «А индустриализация идёт, технологическое развитие тоже. Так в чём же дело?» - много раз спрашивал себя Илья:  «Почему при попытках продать американцам что-либо техническое его коллеги, отвечавшие за экспорт, в частных разговорах часто слышали фразу All Soviet is shit! (2), то есть ни под каким видом американцы не купят советские готовые изделия?»
    
Илье приходилось быть осторожным, иметь, как он говорил отцу, повышенный самоконтроль. Его со скрипом взяли в ПГУ. Специалисты по расам из врачебной комиссии КГБ безошибочно определили в нём наличие семитских корней.

Это не мудрено: его мать звали Елена Самуиловна Танина, то есть она носила греческое имя, еврейское отчество и фамилию деда-выкреста.  Однако его русский отец дослужился до звания генерал-лейтенанта в Министерстве обороны, и с этим нужно было считаться. Сам Илья имел библейские и имя и отчество, но ведь угораздило Россию креститься и принять на веру священное писание, персонажами которого сплошь были евреи, а попы, к тому же, нарядились в хитоны жителей древней Иудеи, только не белого, а чёрного цвета.
    
С детства пришлось слышать у себя за спиной слово «жидёныш». В условиях непостижимого Ильёй шовинизма нацменами в России шепотом звали всех не русских. Популярными у «народных масс» (так  компартия называла электорат) были прозвища для лиц других национальностей и рас, носившие характер оскорбления:  жиды (евреи), усатые или горные люди (кавказцы),  хохлы (украинцы), узкоглазые (монголоиды), конокрады (цыгане), чурки (азиаты), шахтёры (негры), баклажаны (индусы). Коренных жителей островов Тихоокеанского бассейна, Африки и Латинской Америки советские пролетарии звали «дикарями» с полной серьёзностью, не считая это оскорблением.
   
Илья, следует сказать, не чувствовал себя в Москве или дачном посёлке одиноким чернявым мальчиком с ослиными ушками. Подобных ему  чернявых мальчиков и девочек было пруд пруди.

Ассимиляция остатков московского дореволюционного общества с пришельцами оказалась весьма успешной. Господство евреев в период 1917-1948 годов в государственном управлении привело к притоку некогда рассеянной по городам и весям нации во все московские учреждения и институты. Молодые перспективные евреи женились на московских русых славянках, а молодые красивые еврейки искали перспективных женихов среди  командиров Красной армии и комиссаров.

         В результате их дети-полукровки образовали устойчивое московское сообщество, по генотипу и типу мышления резко отличающегося от российского. Не говоря уже об отличиях от жителей бывших российских колоний и зависимых территорий. Прибывающие в Москву славянские провинциалы-выдвиженцы, зачастую были лучшими из лучших, и если не они, то их дети ассимилировались с полукровками, давая потомство способных квартеронов. Они могли, по крайней мере, в нужном месте и в нужное время подхватить какую-нибудь мантру вроде: «Да здравствует ВКП (б) или КПСС!» или «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»

Супруги-полукровки давали полукровок. Чистопородные давали чистопородных.

Так постепенно образовывалось противоречие между Москвой и Русью, настолько бросалось в глаза различие между москвичом и, например, новгородцем.
   
Елена Самуиловна не находила в этом противоречии катастрофы, она отождествляла в этом смысле Москву с Нью-Йорком и Лондоном (где она никогда не была) и к еврейскому вопросу относилась стоически.

Антисемиту она всегда заявляла, что среди евреев столько же дураков, сколько и среди русских, конечно, в процентном отношении. Во всём мире, в том числе и в СССР, еврейское население ничтожно в сравнении с титульными нациями и нечего антисемиту беспокоится. В результате ассимиляции отличительные признаки евреев размываются, и количество дураков возрастает.

Говоря это, она пристально, с тонкой улыбкой на губах, смотрела на антисемита. В заключение она заявляла, что раздражение у антисемитов вызывает удивительная приспосабливаемость евреев к условиям окружающей среды и их выживаемость. При этом ради жизни детей они пренебрегают принятыми у других наций непоколебимыми принципами нравственности: честью («Поскольку у евреев не было дворянства», - уточняла она) и долгом («Поскольку у евреев не было государя-императора тысячи лет», - добавляла она). Ну и что?

Геноцид евреев начался ещё в Древнем Египте, армян – в 1915 году, а русских – когда? (3) У евреев самый богатый опыт жертвования, потому так всё и получилось.

Она иногда сообщала оппоненту известный ей факт, что ещё в XIII веке Западная Европа была заселена славянами, и лишь при Фридрихе Великом началось насильственное онемечивание, когда в каждую древнерусскую семью вселяли по одному немцу, а немецких солдат женили на славянских девушках. В результате германская нация оказалась сильно замешанной на славянской крови, и результат получился, как будто неплохой. Также и с Москвой.

Возьмите, к примеру, малороссов, рассуждала она с близкими людьми. Не хуже евреев. По статистике их в России 8%, а в Москве каждая четвёртая фамилия кончается на «о» или на «ук». Среди командиров Советской армии половина украинцев!

Если соседки бросали в лицо Елене Самуиловне обвинение в её расчётливости при выборе перспективного жениха, ставшего генералом, она, помолчав, отвечала: «Для улучшения потомства! Не завидуйте, от зависти портится цвет лица! Все генералы когда-то были лейтенантами!»
    
Илья просвещал мать, рассказывая ей, что  граждане ЮАР, партнёры В/О «Алмазювелирэкспорт», весьма уважительно отзывались об СССР. Им нравилось не только его дисциплинированное отношение к поставкам алмазов на мировой рынок в содружестве с «Де Бирс Консолидэйтед Майнс», основателем и владельцем которой является знаменитая еврейская семья  Оппенгеймеров, но и отсутствие цветных в руководстве СССР и в Советской армии. Тем не менее, антиюаровская агитация и пропаганда в СССР работали на полную катушку (мол, в ЮАР апартеид, а в СССР социалистический интернационализм).

 «Да», - ответила мать сыну: «В СССР расизм силён, но он существует на бытовом уровне, говорить или писать о нём категорически запрещено. Видимо в рабовладельческом обществе сами рабы выстраивают себя по стратам, им обязательно нужно присутствие ещё более униженных и затравленных. У нас негр никогда не сможет стать ни министром, ни генералом!»    
      
Илье руководством предписывалось иметь не менее двух детей, у него было трое: младшая Таня была с ними в Вашингтоне, а Коля и Вика учились в школе в Москве под опекой двух бабушек. Илья рассуждал: «При наличии восьми заложников (включая родителей, тестя, тёщу, сестру и свояченицу) Илье некуда было деваться – начальство могло не волноваться. Однако чем чёрт не шутит? - могло оно подумать. И как по-настоящему проникнуть в мозги Ильи?»
    
Мать писала, что Колю учителя ругают – начал заниматься онанизмом на переменах, склоняет к этому и своих товарищей. Мать решила сделать ему Bris Milah, спрашивает согласия. Илье стало смешно: мать все бытовые проблемы решала всегда сама, не спрашивала мужчин, значит, опять дразнит перлюстраторов писем. Когда Илье стукнуло пять лет, у него случилась атака баланопостита, и мать, обнажив ему жёлудь, наложила на воспалённую кожу на целый час водочный компресс (сильное жжение Илья запомнил на всю жизнь) и впредь заставляла поддерживать жёлудь всегда обнажённым. Кожа не успевала расти за члеником, и натянуть её обратно на головку со временем оказалось почти невозможным. Вот и все дела, и зачем  Bris Milah? «Пионерский онанизм укрепляет организм», - написал он матери. Илья, никогда не бывавший в пионерском лагере, вспомнил эту шутку соседских мальчишек, приобретших там не только большой мастурбационный опыт, но и азы мужеложства – анальный и оральный секс.
    
Илья предавать Родину не собирался ввиду своего аристократического, а не хамского воспитания. Илья знал, и его руководство знало, что он относиться к советской элите, которой дозволялось знать многое, но не о многом высказываться. Зачем ему менять шило на мыло?

Эта часть советского общества, к которой он принадлежал, не испытывая особых материальных неудобств, позволяла себе анализировать положение дел и иронически сообщать своё мнение вышестоящим членам своего ордена, если эти члены располагали желанием утвердиться в аналогичных выводах. Надо сказать, что эти высшие члены ордена, имевшие голову на плечах, могли делать некоторые корректировки в проводимой внешней и внутренней политике, причём Генсек Лёня и другие старцы даже не догадывались о сути этих корректировок. Но Андрей Громыко чувствовал и знал всё. Его ведомству постоянно приходилось вытаскивать разведчиков из всяких омутов, а потом разжёвывать заварившиеся катавасии на заседаниях Политбюро.
    
Положительное воздействие на руководство Ильи оказал и его брак. Жена Ольга, урождённая Подколодина, родилась в Лондоне в семье советских загранработников, выполнявших «ответственную», по их словам, работу во время войны. Илья всегда иронизировал по этому поводу: «Можно подумать, что все прочие работники выполняли безответственную работу! Подколодины тривиально работали, но ответственно!»
    
Ольгины родители жили в мидовском доме на улице Горького и представляли собой весьма уважаемую в МИДе и на Лубянке чету. Культурная подготовка Ильи и Ольги в семье вселяла у руководства надежду на их быструю адаптацию за рубежом, а также на их «правильное», то есть не восторженное, восприятие действительности в промышленно развитых англоязычных странах.
    
Илье было грешно жаловаться на судьбу. Он сам родился в приличной семье, то есть «родился в рубашке» или, как говорят англосаксы «с серебряной ложкой во рту». Отец, проработавший в СВАГе, не испытывал нужды после войны, получал и хорошую зарплату и пайки и отрезы материи на одежду. Мать была искусствоведом  средневековья и ироничной, не без еврейского прагматизма, женщиной. Родители знали английский, немецкий и французский языки. Немецкий язык Илья начал учить дома, находясь с родителями в послевоенной Германии с младенческого возраста.
    
Получив два диплома о высшем образовании (МФТИ и МГИМО), Илья, попав «в обойму» выездных сотрудников ПГУ, получал самую большую (с учётом оплаты труда в загранучреждениях) заработную плату в СССР. Если КГБ не мог располагать большими возможностями по социальному обеспечению своих рядовых сотрудников, например без многолетней очереди, предоставлять квартиры в Москве, то Министерство обороны для высшего командного состава (правда, также как и КГБ) предоставляло всё или почти всё по первому требованию. Таким образом, отец получил для Ильи, когда он женился, трёхкомнатную квартиру вблизи станции метро «Кропоткинская» в генеральском кирпичном доме, и предоставил ему возможность купить по закрытому списку самую большую для личного пользования в СССР машину «Волга». Трефовы, как и все соотечественники, верили, что владение «Волгой» для гражданина страны Советов равноценно владению «Роллс-ройсом» для британца.

В Удельной Трефовы с 1947 года владели большой деревянной дачей, где всей семьёй отдыхали целое лето. Каждый располагал своей спальней, но, правда, ходили в один выгребной туалет. Раз в сезон вызывали ассенизатора. Мылись в тёплое время в фанерной душевой кабине, а в прохладное – на кухне, в тазах, практикуя семейный нудизм.

При наличии бесполосых чеков  «Внешпосылторга», дающих право покупать в закрытых магазинах «Берёзка» многие товары для домашнего пользования западного производства и в любое время, Илья вошёл в группу высшего качества потребления, недостижимого для другой части советской элиты, то есть для партийных работников, академиков, знаменитых писателей и артистов. «Берёзка» оказалась весьма полезной для командированных в США – чисто американские бытовые приборы не работали в СССР, поскольку могли питаться  только от электрических сетей с напряжением 100 вольт и частотой 60 Гц.  Японскую же аудиовидеотехнику (экспортного исполнения) можно было подключать в любой стране.
    
В период отпуска, который обязателен для сотрудников заграничных учреждений, Илья мог без труда купить путёвки в любые санатории. Продажа в московском комиссионном магазине одной японской магнитофонной «деки» стоимостью 200-300 долларов приносила выручку в 3 – 5 тысяч рублей. Эта сумма перекрывала все мыслимые потребности всей большой семьи Трефовых и Подколодиных в течение осеннего месяца, на который приходился выезд в Крым или на Кавказ, при средней советской зарплате в 160 рублей.

Правда, во избежание неприятностей на работе, Илья не злоупотреблял продажами через комиссионные магазины, и, тем более, не связывался с частными лицами напрямую. Обвинение в стяжательстве грозило партийным судом и потерей доходных позиций. Москва кишела осведомителями.
    
Илье оставалось только догадываться о доходах покупателей японской техники, которые могли выложить такую сумму мгновенно. Товары, сданные на комиссию, уходили в течение дня.

Следовало думать, что такими большими деньгами мог располагать только теневой бизнес, наращивающий свою силу в период правления Генсека Лёни. Илья думал, что при таких темпах обогащения, видимо, возникает новая политическая сила, которая рано или поздно прорвётся к власти.

Ему стало известно, что кавказские заказчики технологического иностранного оборудования для пищевой и лёгкой промышленности за счёт бюджета СССР, делали всё возможное и невозможное для занижения показателей производительности этого оборудования. Это официально признанное актом пуска оборудования в эксплуатацию занижение позволяло им осуществлять теневое «сверхплановое» производство продукции из теневого сырья, выморачиваемого из получаемого из России в виде субсидий, и затем распределять эту продукцию на местном теневом рынке в тех же государственных магазинах.

Двойной учёт высвобождал значительную массу наличных денег, затем распределяемых внутри организованной преступной группы, включающей и высших иерархов кавказских республик. Вывод паразитов на чистую воду был невозможен при покорном поведении простых граждан-немых свидетелей, с рождения привыкших к делению своего общества на старшие и младшие рода и к веками установленной иерархии племенных вождей (князей, шейхов - секретарей райкомов и обкомов). Илья подозревал, что московские аппаратчики намеренно подбирали племенных вождей на руководящие партийные должности, дабы все проблемы решались на племенном языке, что исключало применение откровенного насилия со стороны Кремля. Илье не хотелось делать даже предположений, кто мог быть высшим бенефициаром теневого бизнеса. Вряд ли титульная нация не освоила опыт кавказских теневиков.
 

Илья считал, как вообще, можно было строить без насилия коммунистическое общество на базе пережитков не уничтоженного феодального или местами даже рабовладельческого общества. Илья предполагал, что советское общество не обладает и капиталистической сознательностью, не говоря о социалистической или, упаси Бог, коммунистической.

Но что было делать тихому карьеристу Илье, он молчал («Молчание – золото», - говорил ему отец) и хорошо исполнял роль, которую на него возложила система управления сформировавшимся обществом в конкретных исторических условиях. Его понимали и отец и мать, и вели себя также. Было ли это жизнью? Трефовы считали, что это и было жизнью. Единственным способом выживания.


ДИССЕРТАЦИЯ

    Если Илья не выезжал на ночную работу из Торгпредства для встречи с агентами, то вместо того, чтобы с банкой пива в руке смотреть спортивные телепередачи, он садился за стол и писал диссертацию с рабочим названием «О феномене американской цивилизации».

Он не разрешал жене в это время уходить к соседкам поболтать, а предлагал ей читать художественную американскую литературу в подлиннике: Артура Миллера, Джона Гарднера, Трумэна Капоте, Джона Апдайка, Джека Лондона, Эдгара По, Джона Бересфорда, Джона Фаулса, Джона Дос Пасоса, Теодора Драйзера, Скотта Фицджеральда, Льюиса Синклера….

Жена охраняла его домашнюю работу, никто не должен был знать о вечерних занятиях Ильи. Необычное затворничество могло вызвать насмешки или ненужные подозрения. Илья полагал, что его работа сможет стать хорошим учебником для курсантов, обучающихся в родной «лесной школе».
    
Ольга в это время не соблазняла Илью, что она любила делать, когда он оказывался вечером дома, поглаживая его компактные гениталии. «Где наш милый головастик? Не пора ли ему поработать в нашей норке?» - шептала в таких случаях Ольга Илье в ухо, щекоча его каштановыми кудрями.

Илья до Ольги не знал ни одной женщины и не жалел об этом. Нельзя было принимать во внимание его первый сексуальный опыт на вечеринке девятиклассников. Не умея пить, он сильно опьянел и почти не соображал, что он, собственно, делал. Дома его сильно рвало. Вспомнил, что потерял невинность одновременно с другом Володькой и у него дома, только на следующее утро.

Мать, откинув одеяло, осмотрела Илью, молча вытащила из-под подушки его запятнанные трусы и ушла в ванную комнату, чтобы бросить их в стирку. Затем, пустив в ванную воду, велела Илье срочно мыться. Больше она ничего не сказала.


Мудрая была мать Елена Самуиловна. Многому она научила и младшую сестру Ильи Анну Серафимовну, ставшую впоследствии кардиологом в Центральной клинической больнице, в том числе, как делать детей, и как их не делать.

Если мать молчала, то отец, Серафим Васильевич, наблюдая постепенное наступление полового созревания у сына, решился сделать ему единственное нравоучение, которому Илья старался следовать до конца жизни. «Секс (по-русски – блуд), - учил отец, - нужен лишь для продолжения рода. Занимайся сексом с женщиной, которую любишь. Настоящий мужчина может жениться лишь однажды. Выбирай не сексуального партнёра, а друга, который будет защищать твой тыл, как на войне. А жизнь это военный театр, где много недоброжелателей, скрытых и явных врагов. Требования к жене следующие: доброе сердце, нравственность и хорошее здоровье, остальное как повезёт. Чем больше ты будешь делать успехов, тем больше у тебя будет врагов. А блуд – это источник вымогательств, шантажа и угроз твоей карьере. Ты, я вижу, цельный человек. Поставив себе цель, иди к ней, не делая ошибок и явных глупостей. Мужчина, одолеваемый блудом, превращается в дурака, в быка, а играющие гормоны постоянно отравляют мозг, и он проигрывает борьбу, рано или поздно! Не увлекайся также алкоголем – водка тоже превращает человека в дурака. Наговоришь глупостей спьяну и прощай карьера! Так меня учил отец, твой дед, штабной офицер русской армии, геройски погибший в Брусиловском прорыве». 
   
Ольга же обладала жгучим половым любопытством и как-то призналась Илье в забавах с мальчиками в школе, в то время когда Илья уже был студентом и пытался понять квантовую механику.

Илья ничего не ответил на чистосердечное признание жены, промолчал и молча, поцеловал её. Надо сказать, что он был почти лишён чувства ревности. Ольгу это расстраивало, но возможности найти себе партнёра для интриг, чтобы спровоцировать у Ильи эту ревность, за границей не было. Всё тайное могло стать явным, могло последовать общественное обвинение  в «разложении семьи» и тогда прощай заграница и нормальная жизнь в Москве. С головой у Ольги всё было в порядке, это успокаивало его, когда он находился на работе вдали от дома.
    
Илья испытывал смешанное чувство к американцам. Эксплуатируя переданную ему агентуру, он знал, какие беды их ждут в случае разоблачения агентами ФБР. История с электрическими стульями, на которые усадили супругов Розенберг до сих пор была на слуху. Илья верил, что ему удастся вывернуться достаточно легко, а агентам не очень. Может быть, никогда.

Илья не имел дипломатического иммунитета и тоже мог быть арестован. Он не особенно боялся физического и психического насилия, всё-таки цивилизованная страна, у них и Сибири-то нет. Арест или заключение в тюрьму (если последует обвинительный приговор суда, что сделать будет противнику не так уж просто при американских законах) может закончиться обменом на диссидента. 
    
Вдумчивые сотрудники 5-го главка КГБ, видимо, специально делали диссидентам promotion, а может, и разводили этот вид общественных деятелей для обоснования своей нужности, с одной стороны, и для создания обменного фонда, с другой. Кроме того, кагэбешники наверняка молча получали полное удовлетворение от весьма толковых и справедливых мыслей этих диссидентов: как-никак обе стороны представляли собой думающую часть общества.
   

Илья боялся своей духовной смерти. Многодневные или, даже, многомесячные допросы следователями ФБР с применением психотропных средств приведут, без сомнения, к раскрытию  агентурной сети со всеми ужасными последствиями для многих американских граждан и членов их семей, а также к раскрытию системы подготовки в СССР и всей деятельности Ильи в США.

Центр в таких обстоятельствах сочтёт его предателем без вины или с виной, что одно и то же. Будут приняты меры по замораживанию или вывозу агентов на неопределённый срок и досрочному отзыву его оперативного руководства и многих товарищей, крушению их карьер. По возвращении домой его уволят, как побывавшего в лапах врага и принесшего большие хлопоты Центру.  Доверия Илье после отсидки уже не будет никогда. Мало того, он испытает на себе все прелести отечественного следствия с неизвестными результатами. Его аргументы, даже очень веские, сочтут обычной формой самозащиты, ложью во спасение.

Правда, он не считал подобный поворот событий полным концом. Свои знания он всё равно сможет применить где угодно. Устроится преподавателем в университете, защитит кандидатскую, а потом и докторскую диссертацию. Илья хорошо знал, зачем он занимается научной деятельностью и пишет работы. «Хоть бы орден получить. Одна медаль, полученная по результатам предыдущей командировки, а также орден кое-что да будут стоить», - мечтал иногда Илья: «Это, всё-таки, хороший аргумент в мою защиту на случай провала». С орденами было, однако, туговато – до сих пор Илья не завербовал самостоятельно ни одного агента.
    
Илья знал и ценил, что он обязан своей жизнью американской цивилизации. Сразу после войны, когда ему исполнился  год, Илюша заболел двусторонним воспалением лёгких. Родители были в отчаянии, кругом были разруха и голод. Отец напряг память и бросился к едва знакомому полковнику медицинской службы и умолил его взяться за Илью. Полковник достал из своего неприкасаемого запаса дозу американского пенициллина и серией уколов вернул Илью к жизни.

В описываемые дни Илья ещё не знал, что спустя четырнадцать лет, в Москве, у него начнётся острая сердечная недостаточность, переходящая в инфаркт миокарда, и опять ему на выручку придёт американская цивилизация – в реанимации московской закрытой больницы ему сделают укол американского тромболитика за десять минут растворившего тромб, который закупорит стеноз его коронарного сосуда.
   
Илья сел за стол и задумался, но ненадолго. Чтобы не забыть, Илья скопировал перевод известного высказывания американского сенатора-демократа (автора закона 1944 года об обмене студентами и преподавателями с другими странами, что в последующем послужило основой для импорта мозгов в США со всего мира) Джеймса Вильяма Фулбрайта: «Мы создали общество, главным занятием которого является насилие. Самую серьезную угрозу нашему государству представляет вовсе не какая-то внешняя сила, а наш внутренний милитаризм. Создается удручающее впечатление, что мы в Америке явно привыкли к войнам. На протяжении вот уже многих лет мы или воюем, или немедленно готовы начать войну в любом районе мира. Война и военные стали неотъемлемой частью нашего быта, а насилие - самым важным продуктом в нашей стране».

Илья знал по себе, что американцы проводят переговоры только с позиции силы – финансовой, военной, промышленной, что до ярости раздражает не только советских дипломатов, но и французских, итальянских и прочих союзников США по НАТО. Он не сразу решил, куда вставить это доказательство воинственности США, чтобы обосновать в диссертации военную ориентацию всей советской промышленности и необходимость научно-технической разведки.
   
Затем Илья продолжил писать: «Единственным и величайшим достижением европейской цивилизации явилось создание Соединённых Штатов Америки», и далее: «В условиях противостояния Родины со всеми внешними врагами, в том числе с противником номер один – США, у страны не было иного выхода, как заимствовать новинки науки и техники без согласия на то правительства США».
    
В общем, это не было кражей, что успокаивало совесть Ильи. Информацию и образцы покупали у частных лиц, но за деньги, несравнимые с теми, которые надо было бы заплатить при покупке технологий по лицензионным соглашениям с держателями патентов. Да и не разрешит продажу технологий американским фирмам Минторг США (Department of Commerce).
      
Илья продолжил писать: «Первое лицензионное соглашение с Россией было заключено в устной форме царём Петром Алексеевичем Романовым, путешествовавшим под псевдонимом Пётр Михайлов. Напившись джином до одури у голландского винокура Болса (Bols) (4), Пётр передал ему царский перстень в обмен на рецепт джина, который Болс обязался написать утром на трезвую голову. Утром Болс понял, что передача рецепта равносильна потере русского рынка для его напитков, и решил обмануть русского царя. Голландцы вообще-то знали, с кем имеют дело. Отказать значило вызвать возможную блокаду голландских судов. Он написал о способе подготовки браги, составе сырья, не допустил искажений в описании технологии прямой перегонки, тогда не известной в России, но метод фильтрации исказил существенно. Он решил добавить элементы технологии, которые сделают напиток, с его точки зрения, непотребным. Почуяв запах опаливаемой кухаркой курицы, он написал, что необходимо фильтровать дистиллят через горелую кость, а также добавлять  кайенский перец (весьма острый). В результате русские химики усовершенствовали технологию производства впоследствии всем известной русской водки, причём фильтрация через жжёную кость придавала ей труднообъяснимое качество. Таким образом, впервые в истории попытка лицензиара обмануть принесла лицензиату выгоду. Правда, от кайенского перца умирали собутыльники царя при потреблении слишком больших доз напитка. Перец разрушал неподготовленные желудки русских пьяниц. Долго ещё добавляли кайенский перец, делавший водку  перцовкой, пока грянувшая русско-шведская война не привела к блокаде русских торговых путей, как шведами, так и турками, и пока кайенский перец не исчез. Пришлось делать водку прозрачной, без перца, такой её и стали пить широкие народные массы. Хотя по другим сведениям хлебную водку в России научились делать в XIV веке, но, видимо, Петру она не нравилась или он восхищался всем иностранным? Впоследствии русский химик Дмитрий Иванович Менделеев эмпирическим путём определил оптимальное содержание чистого этилового спирта в водке, а именно сорок процентов».
   
И далее: «В советское время первый самолёт с гофрированным фюзеляжем был назван ЛИ-1 (лицензия номер один) после приобретения рабочей документации у голландской фирмы «Фоккер». Второй заимствованный самолёт более известен, это ЛИ-2 (лицензия два, приобретённая в период довоенной индустриализации)».
    
Позже Илью поправили специалисты: лицензия была под номером ПС-48, а ЛИ взялось от фамилии руководителя группы внедрения в КБ Мясищева Лисунова.
    
Далее Илья написал: «На советских авиационных заводах с 1938 года по мастерски переделанным чертежам (из дюймовой в метрическую систему) копировали грузопассажирский самолёт ДиСи-3 «Дакота» (ЛИ-2) американской фирмы «Дуглас эйркрафт», в 1967 году поглощённой другой авиационной фирмой «Мак-Доннел». Самолёт стал легендарным с точки зрения его надёжности и безопасности, использовался на транспорте и в боях, а в полярной авиации очень долго, пока ему на смену не пришли более совершенные ИЛ-12 и ИЛ-14».
    
Правда, Илья знал по рассказам отца, что самолёт ЛИ-2 с двигателями советского производства летал медленнее и расходовал больше топлива, чем его американский близнец. Никого за это не наказали, хотя и могли бы.
    
Илья продолжил: «В июле 1944 года в Манчжурии вынужденную посадку произвела эскадрилья из трёх «Летающих крепостей» Б-29. Рузвельт отказывался передать Советам эти бомбардировщики по ленд-лизу, пришлось их взять без спросу. Экипаж пленили и депортировали, а машины попали на Ходынку, для полного изучения в КБ Туполева. Многие технические решения планера были заимствованы, однако двигатели значительно улучшены по сравнению с оригиналом. В результате в 1947 году на Казанском авиационном заводе начался выпуск стратегических бомбардировщиков ТУ-4, поразительно напоминавших своим внешним видом «Летающие крепости»».
    
Илья слышал, что советские инженеры из службы технического обслуживания ещё долго ругались на дюймовые и футовые размеры - копирование «Летающей крепости» сделали быстро без перевода на метрическую систему.  Приборы показывали высоту в футах, а скорость – в морских узлах. Советские инженеры копировали самолёт настолько тщательно, что на сиденье пилота клали копию когда-то забытого американским пилотом Б-29 фотоаппарата «Лейка».    
   
Илья продолжил: «Первая покупка ноу-хау Россией произошла в 1937 году. После установления дипломатических отношений Советской России с Соединёнными штатами был подписан контракт с американской фирмой «ЮЭС Стил Корп.» на поставку в СССР комплектного завода на условиях «под ключ» по производству брони (Магнитогорский металлургический комбинат).

СССР в середине 30-х годов («бешеными темпами» Илья опустил) готовился к мировой войне, только по официальным данным 40% расходной части бюджета уходило на оборону. В США ездили советские инженеры для обучения технологии. Завод с помощью американских инженеров запустили, а брони не получилось. По обыкновению было начато дело о вредительстве (кое-кто погиб в муках – решил Илья). В результате проведённых расследований (видимо, с пристрастием) выяснилось, что Народный комиссариат внешней торговли допустил трагическую ошибку, не приобрёл так называемое ноу-хау. Сталину доложили, и он спросил, что это такое. «Это» вылилось (в дикую по размерам того времени) сумму в 250 тысяч американских долларов.    Ноу-хау состояло в том, чтобы в ковш сначала надо было вылить немного стали для выжига остатков в нём, и только потом полностью заполнять ковш. Голландский опыт Петра с обменом перстня на право пользования промышленной собственностью  Болса здесь не подошёл».
    
Илье знал о вкладе американской цивилизации в индустриализацию Родины, которая неизменно должна была быть втянута в войну, хотя бы потому, что советские руководители, как рассказал ему отец,  хотели первыми напасть на Германию (операция «Гроза») и мечтали натравить Гитлера на ненавистную Англию с её проклятой монархической демократией, а в то же время Черчилль мечтал руками Гитлера разгромить русский коммунизм. Сталин планировал перекрыть кислород Гитлеру, в первую голову захватив румынские нефтяные скважины, поскольку у немцев танки ходили на бензине из румынской нефти, и не было плавающих танков и с дизельными двигателями, как у русских. Сталину не хватило двух месяцев, - сообщил ему отец.
    
Илья задумался и продолжил: «До второй мировой войны технологическое оборудование для Сталинградского и Челябинского тракторных заводов поставлено американскими фирмами Caterpillar Co. (Гусеница) и Ford Motor Co. (Брод), а для Горьковского автомобильного завода  - фирмой Ford Motor Co. Проекты заводов поручили сделать американским архитекторам.

Автомобильные заводы ЗИЛ (ЗиС), ГАЗ и УАЗ (эвакуированный из Москвы ЗиС) продолжали копировать узлы и технические решения американских автомобилей (Buick, Cadillac, Packard, Ford Model AA, International M-5-6, Studebaker US6, Jeep Willys MB, Dodge K-34, двигатели Chrysler) без лицензии или с истекшей лицензией.

Харьковский тракторный завод (1930) и Алтайский тракторный завод (1942) использовали технологию американской фирмы Ford Motor Co. по производству колёсных тракторов с торговой маркой Fordson и с русским прозвищем «Форзон»...

ДнепроГЭС снабдили по американскому проекту электрическим оборудованием фирмы General Electric (1930-1932 гг.).

Люберецкий завод сельскохозяйственного машиностроения жители Подмосковья долго называли по-старому – завод «Нью-Йорк», который первоначально выпускал тормоза для железнодорожных вагонов, до его конфискации Советами у американцев в 1923 году... 

Рональд Рейган в своей предвыборной речи на пост президента выразил опасение, что американцы, поставив в Набережные Челны технологическое оборудование, усилили военную мощь СССР, поскольку грузовик КАМАЗ не мог выполнять функции магистрального коммерческого автомобиля (для гражданских целей), никак не предназначенного по его понятиям для междугородных перевозок! Хотя среди поставщиков подобного оборудования на КАМАЗ числилось около 700 иностранных фирм не только из США, но из Западной Европы, Канады и Японии».
    
Илье механики говорили, что до сих пор его «Волга» имеет кое-где дюймовые размеры. О колёсах и шинах и говорить нечего.
    
Далее: «Другое технологическое оборудование и машины, не ввозимые из Германии, импортировались из США ещё до установления дипломатических отношений с этой страной в 1933 году.      
    
Технические знания не всегда приобретали, иногда их получали без выплаты вознаграждения авторам или патентообладателям. Например, первая советская ракета Р-1 была бесплатно скопирована с немецкой ФАУ-1 на заводе в Сталинградской области (Капустный яр).

Чертежи атомной бомбы были доставлены из Нью-Йорка Лаврентии Берии и Игорю Курчатову совершенно бесплатно, не считая расходов на обеды, суточные и на транспортировку дипломатической почтой. 

Также поступили и с чертежами строящегося до войны стадиона «Динамо» в Москве (по-видимому, ввиду  исчезновения или массового исхода значительного числа талантливых русских архитекторов и инженеров у американцев тащили и это – подумал Илья)». 
    
Об атомном проекте Илья писал: «Здесь достижения были интернациональны (космополитичны) и изначально бескорыстны. Учёные, будучи порядочными людьми, не хотели военного применения атомной энергии, а если уже не оставалось ничего сделать с прекращением исследований, то не должно быть, считали они, и мировой монополии на атомную бомбу, и никоим образом нельзя было передавать технологию безумному Гитлеру. Передача технологии Советской России поддерживалась еврейской общиной США, в том числе физиками-евреями, которые горячо симпатизировали усилиям СССР по разгрому гитлеровской Германии, создавшей машину по уничтожению евреев».
    
Илья узнал из собственных наблюдений во время путешествий на трансатлантических лайнерах, как евреи всего мира, даже незнакомые друг с другом, легко сходились в пути и помогали друг другу, чем могли. Чего нельзя сказать о нём самом, или вообще о советской публике за границей, пугающейся своей тени…
    
   
Далее: «Сейчас в разгар холодной войны, начатой англосаксами ещё в 1946 году, ни о каких интересных лицензионных соглашениях с американскими фирмами нечего и думать – существовал список КОКОМ, ограничивающий список экспортных товаров в «страны коммунистического блока». Эти товары, по мнению противника, имеют двойное назначение и могут быть использованы для усиления военной мощи главного врага свободного мира (врага империализма или загнивающего капитализма по советской терминологии), каким является СССР. Выполнение КОКОМ навязывалось всем членам НАТО, странам Британского содружества и Японии. Американские корпорации вынуждены получать экспортные лицензии  у Минторга в Вашингтоне на вывоз любого товара в СССР и страны коммунистического блока. Вдобавок подоспела поправка Джексона-Ваника как ответ на запрет выезда евреев из СССР».


ЗАДАНИЕ
   
«Не в коня корм», - грустил Илья, отправляя в Центр очередную порцию научно-технической информации для советских научно-исследовательских институтов и КБ, специализировавшихся на производстве смертоносной продукции. Все новинки в первую голову поступали яйцеголовым советского военно-промышленного комплекса.

Илье приходилось знать много отраслей: биотехнология, фармацевтика, мекатроника, электроника, системы передачи и обработки информации, химия, металлургия, машиностроение и многое другое.

Центр применял эффективную систему отраслевой специализации в добыче необходимой информации через агентов, способных эту информацию получить, не вызывая к себе пристального внимания. Точечная работа «козырьков» (служащих ПГУ) отличалась в лучшую сторону от системы заброса мелкой сетки на всю информационную рыбёшку, применяемой «сапогами» (служащими ГРУ). Кроты, которых пас Илья, делали свою работу практически по плану.
    
Одна беда, думал Илья, в случае  предательства одного из  коллег, вся система работы по одному направлению (например, по американскому) оказывалась под угрозой исчезновения. Осознанный переход на сторону противника сопровождался страстными признаниями, желанием понравиться, дать как можно более детальную картину, что было намного опаснее для  системы, чем внезапный арест разведчика. Отзывались все сотрудники КГБ, имевшие контакты с предателем. А если уж предатель каким-то образом узнавал ещё и о не своём агенте, то пропадал и этот агент. А что должны были думать агенты после предательства советского разведчика? Вернутся ли они вновь к лицу, который его заменит? А позор-то, позор! На всех ложиться тёмное пятно. 
    
Илья, сидя в Торгпредстве, внимательно изучал копии контрактов, заключённых советскими внешнеторговыми объединениями с американскими корпорациями. В разделе «Обучение» или «Приёмка оборудования», предполагался приезд советских специалистов и их сопровождение курирующим сотрудником Торгпредства, то есть Ильёй.

Получение необходимого разрешения со стороны Госдепа (Department of State) на основе обоснованной ноты Посольства СССР позволяло въехать в глубинку и установить связи с потенциальными агентами. Из 100 контактов, дай бог, получался один агент, но и этот агент мог представлять большую ценность, судя по истории награждения коллег Ильи орденом «Красного Знамени».

Корпорация «Пудинг Машинери энд Кемикал Корпорэйшн» в своём каталоге, кроме продукции гражданского назначения, рекламировала и производство танков и боевых машин пехоты, что само по себе было уже очень интересно. Разве мог себе позволить Нижнетагильский «Уралвагонзавод» рекламировать свою продукцию военного назначения?

У американцев совершенно иной подход. После войны по решению Конгресса при Трумэне все военные заводы, созданные за счёт налогоплательщиков в военные годы, продали в частные руки, а правительство США смогло сосредоточиться на том, что ему, и положено делать - заняться национальными программами мирного порядка, содержанием армии и развитием инфраструктуры бизнеса. А промышленные тайны корпорации умеют хранить лучше правительства.

Возросшая конкуренция в военных отраслях привела к росту качества, точности, производительности военной техники и техническому прогрессу средств производства, сначала  для производства вооружений, а параллельно, с некоторым лагом,  для производства продукции гражданского назначения. Чистая прибыль предприятий, получавших заказы в Пентагоне, могла исчисляться тысячами процентов! Илья не сомневался, что алчность денежных мешков служила мотором научно-технического прогресса, видимо более мощным, чем патриотическое воспитание советских трудящихся, горбившихся за почётные грамоты и медали на закрытых производствах. 
   
Бесполезность новой чуждой техники хорошо иллюстрировали предприятия Министерства радиоэлектронной промышленности. Илья знал, сколько японской техники они разрезали, детализировали, брали на химический анализ!  Японская техника, казалось, принадлежала инопланетянам.

Ни одного приличного изделия в продажу населению не поступило. Массовое производство идентичных продуктов оказывалось невозможным. Если в редких случаях Илья заходил в московские магазины «Телевизоры», то его глазам представали экраны большого числа устрашающего веса работающих телевизоров «Рубин», при этом изображение на всех экранах было настолько разное, что вызывало у него тоску. Корпусная фанера, следует отдать справедливость, была хорошего качества.
    
Когда он паял транзисторы в научно-исследовательском институте, куда он попал на работу по распределению после окончания МФТИ, то обнаружил, что однотипные изделия, даже маркированные звёздочкой (то есть для военного применения), имеют такой разброс параметров, что они не могли быть взаимозаменяемыми, и в полевых условиях ремонт подобной техники просто невозможен.

Позднее он узнал, что из советских запасных частей нельзя без проблем собрать ни автомобиль, ни трактор. Для такой сборки всегда требовался слесарь, использовавший нестандартные способы сборки (например, с применением молотка, зубила, напильника). Американцы, оказывается,  знали об этом методе сборки, и называли такую технологию Russian Hammer.
    
Илья рассуждал, что русские самолёты и ракеты, безусловно, превосходны, но являются ли они продуктом массового производства? Да ни в коем случае! В аэрокосмической отрасли применяется индивидуальное производство и ручной труд, да не просто рабочих, а рабочих с высшим образованием, по существу инженеров, то есть людей, стоящих на более высокой ступени культурного развития. Та же история со стрелковым оружием и артиллерией.

МАРШРУТ      

Проект-менеджер Гарри Логан корпорации «Пудинг» прибыл к Илье в Торгпредство для согласования программы пребывания советских приёмщиков. Маршрут оказался сложным, но интересным. Эта программа послужила Илье приложением к посольской ноте о предоставлении разрешения посетить вместе с группой места производства и хранения технологического оборудования, готового к отправке в нью-йоркский порт.

Предстояло на небольшом самолёте корпорации посетить город Вайоминг, штат Иллинойс; город Балтимор, штат Мэриленд; город Джэксонвиль, штат Флорида; город Опелузас, штат Луизиана; город Мидлпорт, штат Нью-Йорк. Везде заранее резервировали одноместные номера в гостиницах, график работы филиалов корпорации подстраивался для проведения технических дискуссий американских и русских инженеров. График был, как обычно, жёстким, один день оставили на экскурсии, то есть на экскурсии по магазинам или Shopping. Это тревожащее слово советские люди узнавали ещё на Родине - эти экскурсии представляли собой крещендо всей музыки  зарубежной поездки.
    
План Илье немного не понравился. Не был предусмотрен визит, первым делом, в советско-американское смешанное общество «Амторг», выполнявшего некоторую роль торгпредства, для получения суточных членами делегаций и в Генеральное консульство СССР в Нью-Йорке для проведения с ними обязательного инструктажа. Консул должен был внести запись. Сформулировав необходимость визита в «Амторг» и к русскому консулу, Илья добился корректировки графика. 
    
После согласования с резидентом он отправил план поездки в Посольство СССР для подготовки дипломатической ноты. Оставалось только молиться, чтобы командированные специалисты поспели к намеченной дате. А могло случиться всякое. Приглашение американцев уже полгода болталось в Москве, однако никакой официальной информации от Минвнешторга не поступало.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
    
Месяц назад Илья узнал по телефону из эзоповых объяснений ведущего проект инженера внешнеторгового объединения, что выездные дела солнцедарских «инженеров» из областной выездной комиссии фельдъегерской почтой направлены в ЦК в подъезд №5 в Никитниковом переулке. Ответ был буквально таков: «Грамотка из глубинки поехала на Старую, через месяц жди телекс!»

Илья знал, что в самый последний момент из внешнеторгового объединения придёт телексное сообщение с просьбой встретить группу и подтвердить получение сообщения. Такой безапелляционный телекс означал, что ответ на него должен быть немедленным. Послание означало, что авиабилеты куплены, а в главном управлении кадров Минвнешторга на втором этаже высотки МИД в отделе временных загранкомандировок, в секторе выезда специалистов промышленности в капиталистические страны, инспектор Галя Никитина уже готова выдать загранпаспорта командируемым с проставленной американской визой против предъявления телекса Ильи о готовности к встрече.
    
Однако дата получения долгожданного запроса из Москвы была непредсказуемой. Кроме подтверждения из Торгпредства, командированные должны были предъявить в управление кадров аттестаты, выданные курирующим внешнеторговым объединением, свои командировочные задания, утверждённые соответствующим заместителем отраслевого министра, и сдать свои внутренние паспорта в обмен на заграничные. «Инстанция» - же (отдел загранвыездов ЦК КПСС, располагавшийся в недрах огромного комплекса на Старой площади) должна была задолго до этого момента принять решение о выезде специалистов после сбора необходимых документов личного характера из других ведомств (МВД, КГБ и МО), и после проведения с ними нравоучительной беседы. Ввиду длительного  ожидания американской въездной визы последняя запрашивалась в виде исключения до получения «Решения» из «Инстанции».
    
Случилась потеря - в «Решении» Инстанция указала только пять фамилий вместо шести. Первоначально группа состояла из шести человек. Выдачу загранпаспортов назначили специально накануне вылета под вечер, чтобы снизить вероятность потери загранпаспортов во время возможных празднований по поводу отъезда. Бывали случаи, когда люди с загранпаспортами напивались до положения риз и попадали в милицию, чем, собственно, командировка и заканчивалась.

Пятеро радостных мужчин вышли с загранпаспортами, а шестого, Козлова, всё не вызывали, он всё сидел на жёстком стуле в коридоре. Наступили 18-00. В двери изнутри повернулся ключ. Козлов, не поверив ушам, начал осторожно толкать дверь. Дубовая дверь оказалась непоколебимой. Козлов заметался по коридору. Товарищи, смущённо опустив глаза, ушли, сказав ему, что будут поджидать его внизу в мраморном холле у гардероба.

Наконец кто-то вышел из соседней двери. Им оказался Алексей Карастин, начальник соседнего отдела временного командирования специалистов в социалистические страны. Козлов метнулся к нему и с умоляющими глазами начал просить его о помощи.

Карастин был всегда готов к разговору на трудную тему, его, собственно, и попросили по внутреннему телефону отогнать Козлова. Он загипнотизировал взглядом Козлова и посоветовал ему отправляться восвояси. «Там на месте всё и выясниться», - ответил он с таким видом, что у него не было и тени сомнения в благонадёжности Козлова. «А вы поезжайте в социалистические страны!» - добавил он - «Всегда буду рад с вами встретиться».
    
Козлов вернулся в Солнцедар с позором. Он, молча, отдал постаревшей жене приготовленный ею вместе с тёщей список товаров, подлежащих покупке на американском континенте. И решил повеситься, но не повесился - женщины отобрали у него бельевую верёвку. Его партийные товарищи отводили глаза и советовали ему подождать. Козлов, наконец, сам понял причину снятия его с поездки.
    
А дело было вот в чём. Лет десять тому назад, когда он был ещё глупее, он поссорился с молодой женой и тёщей. За месяц до этого он ездил по профсоюзной путёвке в туристическую поездку в Чехословакию и размечтался. Случайно пообщался в Праге с советским посольским работником и счёл для себя возможным круто изменить свою жизнь и начать дипломатическую карьеру. О своей идее он, выпив водки, рассказал женщинам: «Вы, дуры деревенские, меня не достойны! Вот закончу МГИМО и поеду за границу с другой женой, москвичкой. А вы, косолапые, так и будете тут картошку ковырять, да капусту квасить».
    
Реальная угроза потери кормильца испугала женщин. Они изложили свои обиды в письме, направленном секретарю парткома. Произошло разбирательство, и сделали партийное замечание за недостойное поведение в семье. Замечание ни в партийном, ни в личном деле не отражается. Не знали люди, куда деть дурацкое письмо, и отдали кадровику. Кадровик присвоил входящий номер и зашил донос Козловой жены, как оказалось позднее на самоё себя, в личное дело Козлова.

Козловы помирились и вскоре забыли о происшедшем. С течением времени папка с личным делом распухла и была сдана в архив. Новое личное дело было начато с белого листа (опись, кадровая справка, анкета, автобиография, последняя партийная характеристика и медсправка).

Когда выездные дела, оформленные на основании нового личного дела, ушли в Москву, пришёл новый начальник отдела кадров Хвостов из резерва КГБ, которому надо было проявить инициативу и утвердиться в новой должности. Поскольку Хвостов не нёс никакой ответственности за деяния своего предшественника, он смело критиковал его работу и искал доказательства прошлых недостатков. Когда он прощался с отъезжающими и  пожимал им руки, он обратил внимание на неказистого Козлова, прятавшего, как ему показалось, злые глаза. Хвостов, всегда имея недоброе отношение к отъезжающим за рубеж, пожелал путешественникам скорейшего возвращения (как в воду глядел!) и, вернувшись в отдел, приказал срочно выдать ему личные дела командированных.

Папка Козлова оказалась подозрительно тонка. Хвостов затребовал архив. И вот оно: в новой анкете было указано, что отец Козлова умер и похоронен в колхозе «Путь к коммунизму», а в старой анкете было написано, что отец был жив, репрессирован в 1931 году и сослан в сибирские дебри как кулак. Далее попался и донос Козловой жены. «Вот так-так!» - решил Хвостов: «Яблоко от яблони не далеко падает. Это ведь, скрытый враг Советской власти, в партию просочился! За границу рвётся! А мой предшественник его прикрыл, сдав эти данные в архив!»

Вслед за выездными документами пошла депеша управления КГБ по Солнцедарскому краю с повинной «Не доглядели!» Инструктор аппарата ЦК Пафнутий Царенко, следует отдать ему должное, с сомнением относился к провинциальному сообществу, знал о засилье дураков, сам огромными усилиями вырвался из Кировской области. 
    
Пафнутий Царенко, решив самому разобраться, поговорил с Козловым и отпустил его, не приняв сразу для себя решения: ставить или не ставить на выездном деле последнюю визу.
    
Козлов сначала не был откровенен, делал вид, что жизнь его чиста, как у всех «настоящих» советских людей. После повторного вопроса о судьбе отца и проблемах в семье, Козлов раскололся. Пафнутий не терпел ложь и изворотливых людей и через полчаса после ухода Козлова, решив не брать на себя ответственность, отправил его выездное дело в архив ЦК без объяснения причин. Низы не предупредили, обойдутся! Пусть Минвнешторг выворачивается и отдувается – не впервой!

А транспортная проблема для Ильи решилась к лучшему – в Нью-Йорке он встречал уже пятерых, которых смог разместить в своём «Плимуте». Илья знал от американцев, что сначала командированных было шестеро. Пропущенная на запад пятёрка о трагедии Козлова не сказала ему ни слова, а Илья ничего не спросил.   
 
ЕРЕСЬ
    
Илья, обращаясь к наблюдениям основоположников марксизма-ленинизма, а на современном периоде - и к собственным наблюдениям, находил подтверждение своим мыслям – в результате промышленного переворота и создания крупных машинных производств в Европе в XVI веке феодальное хозяйство стало терять свои позиции, как неконкурентный способ извлечения прибыли. В условиях рыночной конкуренции, существующей в Европе уже в течение 400 лет, выжили предприятия, создававшие стандартные продукты с минимальной себестоимостью и наивысшим качеством. Превалирующая в развитии промышленности роль талантливых ремесленников, характерная для рабовладельческой и феодальной общественно-экономической формаций, исчезла и переместилась в жёсткие рамки отраслевой науки, опытного производства и искусства. Следует полагать, думал Трефов, для российского капитала требовался не меньший срок для перехода на конкурентные позиции, то есть, если прибавить к 1861 году 400 лет, то можно получить  2261-й год, если бы страна развивалась автаркически.
    
Однако в условиях активного научно-технического обмена со странами, имевшими более развитые производительные силы и производственные отношения (что имело место – решил Трефов), а также при установлении в России по инициативе сверху аналогичных европейским общественных отношений (что не имело места, поскольку этому препятствовали русские монархи и, в основном, их опора - дворяне, кормившиеся от чужого бесплатного труда), этот срок мог быть значительно уменьшен, правда, в ограниченных географических пределах.
    
При экстраполяции темпов роста российской экономики на периоде до 1913 года, сделанной Ильёй, российская метрополия (без принадлежащих царской семье Кавказа, азиатских колоний, Сибири, Приморья и впоследствии проданных царём Аляски и Калифорнии, не входивших в российский кадастр) должна была сравняться с Северной Америкой уже в 30-е годы 20 века.

Илья полагал, что экономические конкуренты России на мировом рынке Германия и Англия это хорошо понимали и постарались подлить масла в огонь народной перманентной революции, подогреваемой поражениями русской армии в Крымской, японской, других малых войнах на границах России и, конечно, - в первой мировой войне, поражение в которой западный мир связывает последовавшую революцию в Петрограде.
    
Видимо Ленин вскоре после октябрьского переворота понял преждевременность задуманного им «строительства социализма» и решил вернуться к торговле и рынку, но его остановила пуля на заводе Михельсона в 1918 году.  Соратники не простили и его колебаний перед принятием решения о разгоне Учредительного собрания. Хотя, возможно, я идеализирую его, - решил Трефов.
    
Илья был уверен, что вторая его попытка в 1921 году реставрировать рыночные отношения в части производства средств потребления показала необходимость этих производственных отношений, но после его вскоре последовавшей болезни и смерти эксперимент был свёрнут, а нэпманы (в том числе фермеры-кулаки) физически уничтожены, поскольку Сталин с соратниками посчитали неверным идти по пути многоукладной экономики, чтобы восстановить и упрочить мощь Российской империи в сжатые сроки до начала следующей мировой войны.

Илья не сомневался, что только сталинский государственный монополистический капитализм в социальном государстве полицейского типа мог решить задачу победы социализма, как его понимал Сталин, в одной стране, а не во всём мире, как талдычил Троцкий. Именно в государстве, где есть и правит государь, а не в какой-то республике, где правит народ и его «народное» правительство.

Срочно восстанавливался авторитарный режим, была создана новая религия с богом-Лениным и пророками Энгельсом и Марксом в новом диком и лицемерном обличье, которое знала история только во времена насильственного Крещения Руси. Люди, работавшие с уже покойным Лениным, должны были быть уничтожены, чтобы не портить картину, - полагал Трефов.
    
Илья, в отличие от коллег, читал Ленина в подлиннике и понимал, что Ленин не ангел, каким его рисуют, однако Илья верил, что большевики были наивными мечтателями, не знающими Россию, и, одновременно, бездумными и жестокими палачами движения сопротивления и покорных обывателей, одним Декретом переведённых из разряда подданных Российской империи в разряд граждан Республики Советов. Только предатели могут требовать поражения Родины в мировой войне, как это делала партия большевиков, - пришла на ум простая и ясная мысль.
    
Правда, большевиков наказал Бог смертной казнью руками дядюшки Джо и его команды, который обставил это мероприятие адским судебным процессом. Илье шёпотом рассказали, что большевиков под пыткой заставили дать распоряжения германским и швейцарским банкам  о переводе средств с их личных счетов в Государственный банк СССР, обещая им «справедливость» приговора. Таким же Макаром потрясли Коминтерн, со времён Троцкого откачивавшего капитал из России за границу.

Сожительница Ленина Н.К. Крупская якобы всё поняла сразу и избежала пыток и суда, добровольно переведя семейные средства в СССР, опасаясь фальсификации её биографии (по сфабрикованным данным уже выходило, что она жена какого-то меньшевика Крупского!).

Поэтому Илья решил, что в результате решилась не только задача уничтожения большевистской скверны, но и задача индустриализации Советской России, новой империи, готовящейся к мировому господству.

Производство должно было стать дешёвым, для этого в города сгонялись крестьяне, как в древних и не очень древних (Илья вспомнил испанцев и американских колонистов) рабовладельческих государствах, или, что одно и тоже, при Петре I, закабалившем Россию, а позднее всё шире стал использоваться и труд инакомыслящих людей, привлекаемых на каторгу по секретному мобилизационному плану правительства. Какое уж тут качество продукции, генерируемое творческим и сознательным трудом!

ОТКРЫТИЕ
    
Илья изучил в библиотеке Конгресса США международную статистику ООН национальных хозяйств и мировой торговли. К удивлению Ильи в статьях советского экспорта были обнаружены драгоценные металлы и ювелирные алмазы, а также продажи прав пользования промышленной собственностью (экспортные лицензионные соглашения), что совершенно отсутствовало в изданиях «Внешняя торговля СССР» за соответствующие годы.

Это не было удивительным – национальная статистика капиталистических стран основывалась на их собственной таможенной статистике, которая пунктуально отображала номенклатуру и происхождение импортных товаров в разбивке по странам-экспортёрам (за  исключением тоталитарных режимов, откуда  зачастую не поступало ни информации, ни товаров и куда, в том числе, поставлялось советское оружие). Поставки советского оружия в официальной статистике не отражались вовсе. Таким образом, можно было собрать более полную статистику о реальном советском экспорте, но без вооружений. Если же включить оружие в официальные данные, то доля машин и оборудования в советском экспорте и вся его стоимость значительно бы возросли (раза в два!). Илье ещё в Москве об этом рассказали старые внешнеторговые работники.
    
Главное таможенное управление (ГТУ) входило в состав Минвнешторга и располагало статистикой таможенных постов о тоннаже прошедших грузов, их направлениях и номерах контрактов. Стоимостная и количественная статистика формировалась в недрах министерства на базе подписанных внешнеторговыми объединениями контрактов, разрешённых к публикации. Иными словами, решил Илья, ГТУ нельзя использовать в качестве независимого статистического источника.
   
Большая часть драгоценных советских металлов поступала субпоставщикам комплектующих частей для автосборочных заводов – центров роста значительной части хозяйства промышленно-развитых стран. Палладий и платина использовались для изготовления катализаторов в выхлопных системах обычных автомобилей, что было для Ильи очередным потрясающим открытием. Как он узнал позднее, драгоценные металлы используются также для изготовления коррозийно-стойких контактов в электропроводке американских, японских и европейских автомобилей, что значительно повышает их надежность. Иными словами американцы и их конкуренты относятся к безопасности автомобильного транспорта не хуже, чем к безопасности летающих аппаратов. Для России это непостижимо – драгоценные металлы идут только в авиастроение и на военные цели.   
    
В диссертации Илья эти вопросы опустил, ограничившись современным обзором лицензионной торговли СССР:

«Появление (во времена Никиты Хрущёва) на международном рынке технологий нового продавца - СССР, монопольно представлявшего научно-технические достижения страны, вызывало серьезный интерес, который иллюстрировался такими советскими лицензиями, как технология и установка сухого тушения кокса, которые только в Японии приобрели три ведущие фирмы: «Ниппон Стил», «Ниппон Кокан» и «Исикавадзима Харима Хэви Индастриз»; как лицензия на фильтр-прессы, приобретенная фирмами Японии, Германии и Финляндии; лицензия на машины для сварки труб большого диаметра, приобретенная США. Естественно, что за всеми этими лицензиями стоял потенциал советских научно-исследовательских институтов и промышленности, ученых и изобретателей со всех концов страны. СССР начал международное сотрудничество в области освоения космоса на коммерческой основе: первый иностранный спутник, первые французский, западногерманский и японский космонавты получили «путевку» в космос по контрактам с советскими внешнеторговыми организациями. По проданным СССР советским технологиям работают предприятия в США, Японии, Германии, Франции, Италии, Бельгии, Нидерландах, Испании, Китае и других странах. Документацию на процесс непрерывной разливки сталей (НРС) приобрели ведущие сталелитейные компании США, Японии и Германии, что произвело очередную промышленную революцию в этой отрасли.

Представляя на международном рынке технологий все отрасли,  Минвнешторг продал иностранным покупателям, наряду с лицензиями на высокие технологии, такие лицензии (экзотика, да и только!), как технологию ускоренного производства шампанского – во Францию, кваса – в Германию, кефира – в Японию, черного хлеба – в Финляндию.

Помимо экспорта национальных разработок СССР остаётся, и это неизбежно, покупателем за рубежом новейших технологий для различных производственных отраслей.

По лицензиям, приобретенным Минвнешторгом, успешно освоено производство различных видов продукции помимо России (например, генераторов и всех других комплектующих для «Жигулей» в Куйбышевской области), практически во всех остальных советских республиках: микроэлектродвигателей и натриевых ламп – в Армении, кондиционеров «тепло-холод» и бытовых электротехнических приборов (кухонные комбайны, пылесосы, электронагреватели и так далее) – в Азербайджане, намоточных станков, бытовой техники и мотокультиваторов - в Грузии,  плугов и оборудования для переработки фосфошлаков – в Казахстане, виноградоуборочных комбайнов  в Молдавии, порошковых эмалей, кормоуборочных комбайнов, биметаллических пил и установок для производства сахара-рафинада в Белоруссии, разнообразного оборудования от гидравлических систем для адсорбционных холодильников – на Украине, бытовой химии, красок и антисептических составов «Пинотекс» – в Эстонии, окрасочных агрегатов и сплит-трансформаторов – в Литве,  и так далее. Этот список можно было бы продолжить и далее».
    
 Илья задумался, почесал затылок концом ручки и продолжил: «СССР является стороной долгосрочного экономического сотрудничества с зарубежными фирмами - производственной кооперации. На основе договоров о производственной кооперации, заключенных Минвнешторгом, изготавливались различные товары: бетонные заводы, бетононасосы, бытовая техника (кухонные комбайны, кофемолки, фены и т.п.), фотовспышки и многие другие».
    
Безусловно, Илья это написал, пользуясь информацией Главного инженерно-технического управления (ГИТУ) Минвнешторга, с единственной целью добавить оптимизма в главе «Технический потенциал СССР как основа торгово-экономических отношений с США». На самом деле Илья понимал, что продажи советских технологий в отрыве от поставок технологического оборудования представляли собой Monkey Business (5), то есть имели пренебрежимо малую долю в объёме советского экспорта.
    
Илья хорошо знал, что крупные корпорации стран Запада и Японии, будучи разработчиками новых технологий, предлагали на мировом рынке, прежде всего, комплектные установки и целые заводы, а вместе с ними навязывали подписание лицензионного соглашения, в отличие от СССР. То есть предлагалась лицензия на право пользования технологией, её воспроизводство (копирование) или, что одно и то же, на право продажи готовой продукции, произведённой  с помощью новой технологии. Плата за такую лицензию соответствовала потере доли прибыли лицензиара на мировом рынке и обычно исчислялась в долях прибыли, получаемой лицензиаром, или в твёрдой цене за каждое проданное изделие.


К тому же на мировом рынке предлагались услуги по инжинирингу, а для развивающихся стран и услуги по разработке мастер планов (master plan/ business plan) и изучения способности новых проектов к реализации в местных условиях (feasibility study). Советские заказчики подобными услугами не пользовались, поскольку вся информация о местных ресурсах являлась государственной тайной.

    
Минвнешторгу-же, кручинился Илья, удаётся продать или техническую документацию или документацию вместе с опытным образцом, а иногда и только техническую идею. Отечественное воспроизводство идей советских учёных  практически невозможно.

При попытках внедрения отечественных изобретений в большинстве случаев сроки внедрения перекрывают срок жизни изобретения. Приходилось брать уже готовое у западных партнёров, причём зачастую покупали машины и оборудование, созданное на базе советской технологии. «Что делать, что делать? Почему, чёрт побери?»  – думал Илья.
    
Илья радовался хорошему исключению - в военном производстве внедрение осуществляется под сильным административным нажимом при значительной концентрации всех ресурсов страны. Мобильные советские твёрдотопливные ракеты с разделяющимися головками являются ракетами послезавтрашнего поколения,  о которых американцы могут только мечтать. Ракеты стартуют с колёсных платформ таким образом, что толчков на земле не происходит, что исключает их пеленгацию сейсмографами. Ракетам не страшны ядерные взрывы и заградительный огонь противника. Великолепное зенитное оружие тоже превосходит американское. Превосходит и стрелковое оружие. И военно-морской флот не хуже. Великолепны боевые и гражданские советские самолёты.
    
Илья узнал от коллег, что специалистам Минвнешторга очень трудно устанавливать цену на продаваемые идеи, зачастую цена рассчитывается эмпирическим путём, при этом хорошо известно, что американцы никогда больше 5 миллионов долларов не заплатят, даже, если цена лицензионного соглашения и превышала эту сумму. По прошествии нескольких лет, когда сумма паушальных платежей достигала 5 миллионов, американцы переставали платить. При попытках судиться с ними, американским адвокатам и арбитрам еврейского происхождения удавалось доказать советской стороне, что не американская сторона должна советской, а советская – американской. На этом всё и заканчивалось. Минвнешторг смолкал – дороже будет спорить. Заплатили, и чёрт с ними. Тем более что не было полной уверенности в качестве самой технологии. Ведь предметом продажи была, как правило, бумажная продукция. Покупателям-прагматикам виднее.
    
Илья открыл для себя, что в советской экономике отсутствуют целые отрасли. Не производятся «средства производства средств потребления». Эта мудрёная фраза на человеческом языке означает, что текстильная, пищевая, химическая, фармацевтическая, швейная, полиграфическая, радиоэлектронная и многие другие мирные отрасли не имеют оборудования отечественного происхождения, а если и имеют, то устаревшее уже на момент его проектирования, не точное и не качественное, требующее постоянной работы дежурных бригад ремонтников, зачисленных в штат самого предприятия.


Получается несовершенное технологическое оборудование, и, как следствие, получается некрасивая и кривая готовая продукция. Технический дизайн, вкус и эргономика не выдерживают никакой критики. Понятия покупки услуг по техническому обслуживанию и инжинирингу (аутсорсинг) не существует.

Илью поразило, что до приобретения оборудования кирпичных заводов у французской фирмы «Серик» в середине 70-х годов (первый такой завод был построен в подмосковном Голицыне), в СССР не было автоматизированного производства кирпича, чем, собственно, и объяснялись воровство кирпича (вплоть до разрушения памятников культуры) и строительство низкокачественного жилья из бетонных плит во времена Никиты Хрущёва.

Отсутствие масштабного производства высотных кранов и надёжного лифтового оборудования также препятствовало качественному массовому строительству в те времена. Во вскоре появившиеся отечественные лифты Карачаровского завода могли садиться только самоубийцы. Это знал Илья, но в диссертации ни слова об этом написал.
    
По рассказам отца Илья пришёл к выводу, что отставание было заложено и после окончания второй мировой войны. Советские инженеры демонтировали в Германии и Австрии заводское оборудование выпуска 20-30-х годов и устанавливали его на разрушенных российских заводах, причём по инициативе сталинского правительства срок его амортизации был установлен сроком в 25 лет, что замораживало развитие производительных сил ещё на четверть века. Естественно, за исключением оборонной отрасли, где концентрировались все мыслимые и немыслимые ресурсы страны.

В это же время по плану 1947 года Джорджа Кэтлетта Маршалла, государственного секретаря США, измученная войной Западная Европа, включая Германию и Австрию, получила новейшее американское технологическое оборудование в кредит, осуществив значительный технологический прорыв. Кредит Европой был, конечно, возвращён, а Союзом - по ленд-лизу - далеко не полностью. Фразу «СССР гордо отказался от предложения американцев воспользоваться планом Маршалла из идеологических соображений даже в условиях послевоенного голода», - Илья не осмелился написать, хотя ради справедливости отметил в диссертации, что «СССР возвращал долг чистым золотом, а не обесценивающимися долларами».
    
Изучая динамику советской экономики по статистическим сборникам ООН, Илья обнаружил замедление скорости оборота производственных фондов к 1962-1964 годам и ещё полтора десятка лет в том же духе. При простой экстраполяции получалось, что крах советской экономики следует ожидать в период с 1990 по 2000 год.
      
Изучая номенклатуру импорта в СССР, Илья мог обосновать необходимость приобретения, как заводского оборудования, так и продуктов питания, которые не произрастали в России по причине холодного климата. Однако чем можно объяснить огромные покупки труб большого диаметра из Германии, бельгийской стали для кузовов «Жигулей», фуражного зерна из США и Канады и мяса из Германии, Латинской Америки и Австралии? Если подумать об этом зерне, то получалось, что поголовье советского скота растёт в геометрической прогрессии, так что не хватает отечественных кормов. Зачем же держать поголовье, не обеспеченное собственными кормами? А мяса, однако, тоже не хватает! Значит отечественный скот, поедая и отечественный и импортный корм, преждевременно гибнет, не оставляя людям съедобного мяса. Вот здесь, наверное, и следует искать причину.

Вспомнив свой давний визит на колхозную ферму в Подмосковье, Илья подумал, что, если бы американское общество по защите животных поработало в СССР, то по американским законам в тюрьму посадили бы колхозников, осуществляющих массовые пытки домашнего скота голодом, холодом, побоями и грязью. К несчастью для бедных советских животных, в СССР не было никакого общества их защиты, тем более, американского. Видимо это, всё-таки, саботаж, и никакое ОГПУ, НКВД или КГБ с этим справиться не может, - решил Илья.


ЧТО ДЕЛАТЬ,  И КТО ВИНОВАТ
   
Илья хорошо знал историю партии. Сдал кандидатский минимум на отлично. Пришедшие ему в голову выводы оказались «антипартийными».

Созданная российской общественной мыслью в 1905-1907 годах система новой государственной власти на основе Советов депутатов трудящихся, полностью отвечающих системе власти в демократических республиках, эксплуатировалась новым (после Октябрьской революции) авторитарным режимом таким образом, что областные Советы, в отличие от Верховного Совета, были фактически лишены законодательных функций (стерилизованы), с одной стороны, а, с другой, вектор власти не поменял своего направления, то есть, сохранился тем, каким был в Российской империи, как в плане единого (униформного) для всех этнических районов законодательства, формируемого в Кремле не Верховным Советом, а группой никем не избираемых лиц, так и в плане исполнительной власти. Иными словами, общество пытались сделать управляемым как единая армия с Генеральным штабом во главе. Да разве можно говорить о социализме в отсутствии демократии? – недоумевал Илья.
    
Илья догадывался, что к НЭПу большевиков подтолкнул голод в стране, недовольство русских людей способом изъятия хлеба у крестьян, что ставило под угрозу дальнейшее сельскохозяйственное производство. Кроме того, власть у Советов была отобрана в пользу Ревкомов, а потом уже комитетов РКП (б), что грозило скорым установлением диктаторского режима.
    
Илья нашёл у отца подтверждение того, что во время Гражданской войны вспыхнули крестьянские восстания в Поволжье, на Дону, в Западной и Восточной Сибири, на Урале, в Белоруссии, Карелии, Средней Азии. Отец рассказывал, что на подавление крестьянских восстаний была брошена вся мощь регулярной Красной Армии. По его мнению, самым неприятным для большевиков моментом было то, что недовольство режимом первыми выразили рабочие Петрограда и матросы Кронштадта - гордость пролетарской революции. 28 февраля 1921 г. на линкоре «Петропавловск» было созвано собрание. Его председатель, старший писарь некий Петриченко, огласил резолюцию: «Немедленные перевыборы Советов тайным голосованием, так как настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян; свобода слова и печати; освобождение политических заключенных - членов социалистических партий; ликвидация продразверстки и продотрядов; свобода торговли, свобода для крестьян обрабатывать землю и иметь скот; власть Советам, а не партиям». Однако главной идеей восставших была ликвидация монополии большевиков на власть. Илья задумался и пришёл к выводу, с которым делиться ни с кем не захотелось.
    
Илье представлялась будущая реформа власти в сохранении чётко построенной системы Советов, однако областные (республиканские) власти должны были бы получить ограниченную законодательную свободу, как в США, а районные Советы могли бы стать основными представителями народа, полностью контролирующего сохранение и развитие инфраструктуры своей экономической жизни. Причём власть районных Советов не должна признавать привилегии и иммунитеты представителей областных и верховных властей на своих территориях – закон один для всех. То есть вектор власти необходимо перевернуть, он должен идти снизу вверх, а не сверху вниз.

Кажется, об этой власти рабочих и крестьян говорил Ленин, рисуя будущее. Миссия большевиков состояла в варварском способе установления такой власти, а потом они должны были бы занять положение обычной политической партии, наряду с другими социал-демократическими российскими партиями, работающими со своими членами на собраниях, собираемых не в производственных помещениях и не в стенах органов власти, - полагал Илья.
    
Все руководители районных органов, считал Илья, должны быть выборными и регулярно сменяемыми. Районные партийные организации должны были бы представлять на вакантные должности не менее 4-х кандидатур различного возраста и пола, то есть должны представлять по двое мужчин и по две женщины в возрасте от 30 до 50 лет на одну вакансию, в том числе на вакансию начальника районной милиции, судьи, санитарного врача и так далее.
   
Районная милиция не должна быть подразделением союзного МВД, а МВД должно бы выполнять функции ФБР в борьбе с межобластной преступностью и только.
   
Оживление народной инициативы в улучшении своей жизни опрокинула бы систему бездушного армейского управления судебным процессом, производством на неприкасаемых предприятиях «союзного значения», гражданским строительством и всеми остальными элементами местной инфраструктуры.
    
Что касается хозяйства, то не только Илья определил и вычислил грядущую катастрофу. Это сделало Советское правительство, никому, естественно, о катастрофе не докладывая. Опыт ускорения темпов советской экономики, неспроста начатый А.Н. Косыгиным в 1965 году, захлебнулся по инициативе сверху, но не хозяйственников, а идеологов. Установление прямой зависимости между производительностью труда и оплатой этого труда очень быстро вело к расслоению населения на работников и нищих: Илья считал, что нищие формируются из паразитов по убеждению и больных. Усмирение нищих потребовало бы создания бирж труда и фонда пособий, признания безработицы, отсутствие которой считалось одним из достижений государственного строя. А рост доходов работников неизбежно вёл к их экономической независимости, что повлекло бы за собой их требования к качеству и количеству материального потребления (удовлетворение этих запросов пришлось бы осуществлять только за счёт импорта). Затем неизбежно появились бы и духовные запросы, приводившие к переосмыслению вектора власти. Последнее представлялось крайне опасным для дряхлеющих кремлёвских неприкасаемых бонз и, поэтому, вскоре после отмены реформы, советская экономическая система покатилась далее вниз, теряя качество готовой продукции. Сырьё, при всём старании, испортить было нельзя, оно и осталось главной экспортной статьёй. Нефть, она и в Африке нефть. Так и дожили до всеми ожидаемой смерти Генсека Лёни на День милиции в 1982 году.
   
Илья, иногда слушая наедине отца в беседах с ним на даче в Удельной, не мог не согласиться с ним. Серафим Васильевич Трефов говорил: «Партия должна быть также отделена от государства, также  как церковь. Верховный Совет должен назначать Премьер-министра, главу исполнительной власти страны, а областные Советы – главу правительства области. Глава партии должен находиться в стороне от  законодательной, исполнительной и судебной власти и действовать как глава партийной общины. Задача партии – через своих агентов влияния–членов партии - проводить свою генеральную линию. Эта линия должна быть направлена на создание высокооплачиваемых рабочих мест и защиту труда от произвола администраторов. ЦК должен иметь отделы философии, стратегии, кадров и морали (для очистки от алчных лиц и лиц, практикующих самодурство, адюльтер и пьянство) и организационный отдел. Теперешнее дублирование структуры правительства смешно и не разумно – нельзя в системе иметь два центра управления, случиться беда. Да вот уже давно случилась».  А Илья дополнил: «Партия должна существовать только на членские взносы и не должна залезать в народный бюджет. Партия должна быть космополитична, она должна возглавить, как прежде, Коммунистический интернационал, где будет вырабатываться единая политика для всех коммунистических партий мира. Так сказать, коммунистическая масонская ложа».
   
Уже находясь в Вашингтоне, Илья взвешивал сильные и слабые стороны России: «Почему России? А чьи учёные во всём СССР являются лауреатами Нобелевской премии? Среди лауреатов англосаксонские, французские, итальянские, немецкие, еврейские и русские фамилии. Русские, правда, в меньшинстве. Конечно, по политическим соображениям. Развитие производительных сил требует соответствующих производственных отношений, но пока они феодально-рабовладельческие. Ну, через несколько поколений низы заставят верхи изменить вектор власти: «Низы не захотят жить по-старому, а верхи не смогут управлять по-новому». А какое будущее у русского производства готовых товаров?

Выделим конкурентоспособные позиции, думал Илья:
1. Ракеты;
2. Военные и гражданские суда;
3. Оружие сухопутных сил;
4. Авиация;
5. Чёрная металлургия;
6. Цветная металлургия;
7. Вагоностроение (с натяжкой);
8. Бытовые холодильники;
9. Углеводороды;
10. Производство электроэнергии;
11. Другие полезные природные ископаемые;
12. Производство химических материалов;
13. Лес кругляк;
14. Животноводство и растениеводство».

Пожалуй, всё. Что касается последнего, то Илья вспомнил, что он вычитал в Библиотеке Конгресса США в энциклопедии «Россия» издания 1910 года. На букву «А» ему попалась Архангельская губерния. Так вот крестьяне этой губернии излишки производства (молоко и молочные продукты от великолепных коров Холмогорской породы, а также зелёные овощи) завозили в Петербург, а при недостатке внутреннего спроса вывозили в Норвегию судами. Следовательно, думал Илья, при определённых условиях Россия может прокормить себя сама. Все государства развитого мира считают самообеспечение продуктами питания делом стратегической важности. Если перевести колхозы на сдельную работу и покупать у них товары по интересным для них ценам, то городу пришлось бы с трудом справляться с гигантским потоком их продукции.
   
Всё остальное импортировать: локомотивы, автомобили, строительную технику, измерительную и медицинскую технику, современные машины для производства массовых товаров народного потребления, бытовую технику и многое другое. Где брать средства? - вот вопрос.

Кроме сырьевых ресурсов и перечисленной конкурентоспособной продукции остаётся самый мощный российский ресурс - это интеллектуальная энергия талантливых, но не организованных людей. Настоящий инкубатор идей! Следует отдать им производственные полигоны (опытные производства) на предприятиях, не способных производить конкурентоспособную продукцию. Заказы получать на западе и эти заказы исполнять, тогда доля промышленной собственности в советском экспорте покроет дефицит торгового баланса. В отдельных случаях будет необходимо продавать иностранным корпорациям часть заводов и фабрик для выпуска качественной продукции (например, строительных материалов и других массовых продуктов) с помощью справедливо оплачиваемой русской рабочей силы. А производственные отношения надо менять, как они решили с отцом, при сохранении лидирующей роли партии.
    

Илья иногда допускал мысль, что хроническое самоотравление алкоголем организмов соотечественников является одним из выбранных ими образов жизни в период «развитого социализма» или более раннего периода «социализма, построенного в основном» - в такой ситуации совершенно не нужно менять этих самых «производственных отношений».       
 
ПРИЗНАК №29
   
На малом реактивном самолёте Citation американского авиастроительного концерна Cessna Aircraft Co., оборудованном всеми навигационными приборами, в том числе приборами посадки в условиях отсутствия видимости, и комфортом наравне с лайнерами, в том числе полной тишиной в салоне, но имеющим перед ними преимущества в чрезвычайной маневренности, потрясшей гостей (они, оказывается, не летали на советских Яках), группа добралась до первого места своей работы.

Илья, по просьбе гостей, кое-что рассказал им о месте назначения полёта из Нью-Йорка в Спрингфилд – столицу штата Иллинойс. Илья не спеша, сообщал гостям: «Штат относят к американскому Мидл-Весту (Среднему Западу). Имеет прозвище «Саккер» или Сосун или Всасывающий поршень. В Америке все штаты имеют свои прозвища. Во второй мировой войне погиб 18061 житель штата».

Гость по имени Иван Шандыров (тот Иван, которого угораздило сходить в министерский туалет, когда сантехники, спасая здание МИДа-Минвнешторга от потопа, перекрыли один стояк) с сарказмом отметил удивительную точность в подсчёте жертв.

Илья, подумав, ответил, что: «Американцы любят точность». Илья решил, что глупо говорить о том, что жизнь американца оценивается, наверное, в тысячи раз больше, чем жизнь советского гражданина (в войнах американцы гибнут тысячами, а русские – миллионами). Стоило ли во вред себе сотрясать воздух и сообщать им, что все ветераны американских войн (в том числе и гражданской войны янки с конфедератами в 1861-65 годах) находятся в общедоступном именном списке с указанием их фамилий и даты смерти, если она наступила и после окончания войны.    Эти списки имеются в любых американских ежегодниках».
    
Илья продолжил: «Столица штата - город Спрингфилд. Надо сказать, что крупные города не становятся в штатах столицами, как в Иллинойсе - Чикаго. Видимо, народ штата пожелал отдалить крупный  капитал от властей, хотя бы таким образом. Цветок штата – местная фиалка, гимн штата – Иллинойс, символическая птица штата – кардинал, символическое дерево штата – белый дуб, лозунг штата – земля Линкольна. Штат может претендовать на отдельное государство, поскольку имеет всё или почти всё: развитую промышленность и сельское хозяйство. В штате осуществляется производство строительных машин, сельскохозяйственных машин, пищеобрабатывающего оборудования, электромашин, средств связи и электронной техники, стали, автомобилей и железнодорожного подвижного состава, авиационной техники, химической продукции. Город Рокфорд является одним из крупнейших производителей машинных обрабатывающих центров. Город Пеория - центр изготовления горячительных напитков. Широко развито животноводство, в том числе свиноводство и куроводство, выращиваются соевые бобы и кукуруза. Имеются запасы угля и нефти, а также запасы некоторых минералов и торфа. В общем, штат самодостаточный, не все штаты таковы».
   
Райков спросил Шандырова: «Вань, а у тебя в крае какой лозунг?» Иван ответил: «Партия наш рулевой! А гимн на всех один, и призыв есть – хочешь, жни, а хочешь, куй, всё равно получишь…» Спутники засмеялись. И сразу стихли, как воды в рот набрали.
   
Знал Илья этот эпос, усмехнулся про себя, и продолжил: «В штате имеется 138 высших учебных заведений, из них крупнейшие – Университет Чикаго, Университет Иллинойс, Северо-западный университет в Эванстоуне, Северный Иллинойский университет в Декалбе, Южный Иллинойский университет в Карбондейле и Западный Иллинойский университет в Макомбе».
    
Уткин, молчавший до этого, произнёс: «Учатся, поди, не хуже наших. Но ведь деньги за учёбу платить надо! Я бы за деньги учиться не стал». Илья парировал: «Здесь расходы на образование причисляют к инвестициям в самого себя, эти расходы должны окупиться в будущем. В конце концов, можно взять кредит, или отслужить по контракту в армии и закончить университет».

Опять наступило гробовое молчание. Уткин, наконец, очнулся: «Слушай Вань, а Вань, почему ты, служа в армии, не учился в институте, небось, пьянствовал и девок в увольнительных за титьки дёргал!» Компания засмеялась, и опять повисла тишина.

Харитонов хмурился, видимо боялся развития разговора. Илья решил не возбуждать публику, не договорились бы до богохульства: «Сейчас июль и пока в гостиницах места есть. А то, ведь, в августе в Спрингфилде будет ежегодная выставка достижений народного хозяйства штата».

Илья запнулся: «Ну что меня понесло, какого народного?» Харитонов пришёл на помощь: «Да не народного, а родного! Ничего, никак не отвыкнешь от нашей терминологии! Ну и правильно, пускай себе развиваются себе на погибель».

Илья быстро перевёл тему на историю: «Дом и могила Авраама Линкольна находятся в Спрингфилде. В его доме, где он проживал в течение 17 лет, начиная с 1844 года, устроен музей».

Уткин понял и продолжил безопасную тему: «Да знаем, он борец с рабовладением. Но ведь звали-то его Абрам, еврей был что ли?»

Илья, вспомнив детские обиды, решил прояснить историю: «Линкольн родился в 1809 году в штате Кентукки в бедной семье, работал по найму на фермах, затем стал адвокатом в 1836 году в Спрингфилде, затем его выбрали в Конгресс, с 1861 по 1865 год был президентом. В 1865 году его убил маньяк в Вашингтоне. У вас в крае, товарищ Уткин, евреи работают колхозниками?»

Уткин нашёлся: «Как там работать им, если евреев у нас и в помине нет, всё музыканты да певцы, да и те норовят в Москву смыться».

  Citation приземлился очень быстро, с первого захода, как будто соколом упал. Пассажиры, потягиваясь, сошли по короткому трапу на бетон. Перед трапом стояли два «Линкольна» чёрного цвета с водителями в форменных фуражках.

Загрузили чемоданы в совершенно пустые багажники, отделанные ковролином. Удивились, что в багажниках нет запасных колёс, инструмента, канистр, банок с моторным маслом, вёдер, шлангов, лопат. Гости шептались об увиденном чуде: «А если колесо пробьёт? Или бензин кончиться, что делать-то в этой провинции?»

Уткин ринулся к первому автомобилю с целью сесть впереди, рядом с шофёром. Илья был вынужден закричать: «Уткин стоять! Уткин ко мне!» Уткин повиновался, чтобы выслушать инструкцию о правилах пользования представительским автомобилем. 

Бесшумные автомобили быстро вывезли компанию на дорогу № 17, где располагался завод, невдалеке от города Вайоминг. Гостям дали возможность сходить в Restroom, а потом пригласили в зал к вице-президенту корпорации Дику Геллеру для кратковременного визита.

Затем, в течение 40 минут всем был рассказан план работы. Опять сели в лимузины и поехали обедать. Обед был сытным, но не продолжительным.

Часов в семь по местному времени поехали в гостиницу под названием Motel Skyline. Было жарко, гости вспотели и запахли.

Илья, расположившись в номере на одной линии с гостями, обошёл всех, узнал, нет ли у кого претензий. Все постояльцы без исключения принимали Илью в одних сатиновых трусах, причём у долговязого Райкова трусы настолько скомкались после длительного путешествия, что наружу выглядывала головка необычно длинного члена.

Илья приказал всем принять душ, сменить бельё и выбросить отечественные сигареты, каждому курящему выдал по блоку сигарет Marlboro: «Люди оборачиваются, когда вы курите, спрашивают, что горит, где пожар?» Командированные промолчали, но отечественные сигареты не выбросили, а упаковали их поглубже в свои видавшие худшие виды отечественные чемоданы.
    
Утром Илья попросил всех выйти на улицу, отобрал у всех ключи и как агент ФБР обошёл все номера, проверяя туалеты. В номере Шандырова сидение унитаза была сломано, а к задней части крышки унитаза прилипли его экскременты. Пришлось шёпотом отозвать Ивана из группы и заставить его мыть унитаз. «Внеочередной наряд, туды тебя растуды», - кряхтел Иван. Илья пригрозил, что он потребует от него плату за сидение. Иван присмирел.
   
В цехе два инженера показали отличные опыт и знания – Уткин и Митрофанов окончили Втузы без отрыва от производства и, имея огромный практический опыт, быстро поняли принцип работы оборудования. Внимательно осматривали аналогичное заводское оборудование, уточняли года выпуска, точность обработки и наименования производителей. Всё записывали в блокноты. Их вопросы и ответы американцев помогли Илье сориентироваться в отрасли, узнать новые технические задачи и современные методы их решения. Предстояло 7 суток провести на дороге №17. Люди пообвыкли, купили себе летние костюмы на распродаже с помощью Ильи, давшего нужные советы.
    
На шестой день у Уткина вечером разболелась голова, советская группа под началом Ильи двинулась в Drugstore за аспирином. Инженеры с трудом определили, что это была всего лишь аптека. Столько разноцветных и разных товаров они увидели, прежде чем нашли этот аспирин в стеклянной колбочке.

Уткин, улыбаясь, сказал: «Спорю, что спирта у них нет!» Илья спросил. Был питьевой спирт в бутылках по 0,7 литра. Люди загудели, радостно трогая красивую бутылку. Илья сказал: «Берём одну бутылку». Продавец, не моргнув глазом, положил две бутылки, видимо руководствуясь знаками инженеров за спиной Ильи, и аспирин в пакет «манила» и взял деньги.

Когда выходили, продавец спросил Илью: «You have wounded? (У вас есть раненые?)». Илья ответил насмешливо: «Yes, wounded, guess forever! (Да, ранили, думаю навсегда)». При расставании Илья убедительно просил инженеров не пить всё сразу, а растянуть запас спирта на несколько вечеров.
   
 Инженеры заперлись в номере Митрофанова. Илья с Харитоновым пошли пройтись по лужайке, не стали смущать тружеников, решили дать им расслабиться. А труженики выпили весь запас антисептического средства до дна и тоже вышли погулять, когда Илья с Харитоновым уже купались в бассейне перед сном. Завтра предстоял перелёт в Балтимор.
    
Наступил поздний вечер, городок стих. Только шестнадцатилетние школьники шумными компаниями разъезжали на огромных папиных кабриолетах. Инженеры подошли к автозаправке и зачарованно смотрели на их ночную жизнь, как они заправляли машины, как, подшучивая друг над другом, покупали безобидные напитки в магазине автозаправки. Кабриолеты уехали, наступила тишина, опять стали слышны цикады.

Шандыров обратил внимание на выставку шин вдоль автозаправки. «Гляди», – сказал он: «Наверное, выбросили! Никто не берёт, даже молодёжь!» Шины были от разных производителей, имели белые надписи на боковинах и выглядели завораживающими. Правда, размер их не подходил для «Жигулей», шины рассчитаны на 14-ти, 15-ти и 16-ти дюймовые колёса и имели разные рисунки протектора. Так что ставить их на одну машину нельзя, да и неизвестно, на какую машину и где. У «Волг» стояли 14-ти дюймовые колёса, у «УАЗа» - 15-ти. Но в Солнцедаре эти марки автомобилей были только казёнными, за исключением трёх частных «Волг», на которых ездили известные во всём городе хапуги-директора магазинов.

Разнокалиберность шин не смутила инженеров, каждый из них взял по одной шине, и группа, громко распевая песню «Солдатушки, браво ребятушки, где же ваши жёны?», двинулась к гостинице. 

Когда они прошли двести ярдов, к ним подъехала красивая полицейская машина. Полицейские, одетые в живописную форму, положили инженеров лицом на капот и отобрали товар. В наручниках группу доставили в Police Station. Дежурный не смог выяснить ни личностей, ни мотивы кражи, и запер их до утра в клетку.
    
Илья приехал утром с Гарри в участок, когда там уже находился срочно вызванный шериф. Один полицейский уже сгонял за биг-маками и кока-колой - инженеры завтракали, утоляя сильную жажду. Илья объяснял, что люди устали, выпили и неудачно пошутили.

Шерифу возня с иностранцами была совершенно не нужна. Пока шериф балагурил с Гарри и Ильёй помощник шерифа успел внести данные паспортов в файл происшествий.

Митрофанов снял ботинки с носками и выставил голые ступни через решётку, видимо, в знак протеста. Надо думать, этот протест ускорил решение шерифа, пробормотавшего, что видимо среди задержанных оказался скунс.

Шериф отпустил всех, но предупредил, что хотя происшествие и не стоит внимания: «Однако на всякий случай мой помощник внёс событие в базу данных: если ещё раз пошутят, то будут отданы под суд. Говорите, что в Балтимор летите? Вот и хорошо, ФБР информировать не буду. Возьму грех на душу». Однако Илья связался с резидентом, доложил о происшествии и получил указание о немедленной эвакуации группы в Союз. 
    
Харитонову поручалось конвоирование из Нью-Йорка в главное управление кадров Минвнешторга. Сотрудники представительства «Аэрофлота» были предупреждены о необходимости резервирования мест и принятия мер по предупреждению возможного побега. Илья довёз всех до Нью-Йорка, сопроводил инженеров  до красной линии, передав группу старшему пилоту.
    
С разрешения Ильи Харитонов позволил себе и своим подопечным потратить все оставшиеся деньги в Tax Free Shop аэропорта. Накупили каких-то кофт, бижутерии, юбок и платков по бешеным ценам. Хотя эти действительно дорогие вещи жёны будут носить долго, - подумал Илья. Он выпросил в ближайшем ресторане аэропорта весь запас чёрного молотого перца, который роздал в кулёчках отъезжающим.

На Харитонова было жалко смотреть – в лучшем случае ему грозило понижение в звании. В конце концов, Илья вручил ему двухлитровую бутылку с ручкой «Red Label Johnnie Walker - Красного Вани Пешехода» в дорогу. На глазах отъезжающих выступили слёзы, они приглашали Илью к себе в гости. Илья поблагодарил, всем крепко пожал руки и отбыл.
    
Гарри тоже сопровождал группу и был очень расстроен. На обратном пути он всё-таки спросил Илью: Is it very popular to steal in Russia? I think they did it automatically! (В России воровство очень популярно? Я думаю, что они это сделали автоматически).
   
Харитонов отобрал загранпаспорта у инженеров уже в самолёте. Пожелание кадровика Хвостова реализовалось.
    
Илья, как работник Торгпредства СССР, имел право, в соответствии с условиями контракта, осуществлять предварительную приёмку оборудования самостоятельно, если приёмщики покупателя по каким-либо причинам не приезжали.

Илью совершенно не интересовали «железки». Он знал, что на оборудование распространяется гарантия фирмы, не менее года со дня пуска в эксплуатацию. Его больше интересовали «деревяшки». Он требовал открыть каждый десятый ящик, чтобы убедиться в том, что все «железки» герметично упакованы в толстую полиэтиленовую плёнку. Если на доске ящика оказывалось более одного сучка, то он просил заменить доску, а если оказывался один сучок, то требовал оббить его жестью. Американцы в недоумении разводили руками, но подчинялись указаниям странного торгпредского приёмщика. Наконец Гарри настойчиво поинтересовался причиной удивительной страсти Ильи к упаковке.
 
Илья, немного помолчав, решил раскрыть коммерческую тайну: «Завод не построен. Этим ящикам стоять под снегом не одну зиму! Необходима качественная упаковка! А потом директор вместе со своими подручными пустит эту отличную канадскую древесину на строительство дач! В стране ужасающая нехватка стройматериалов для частного строительства!»
Гарри вытаращил глаза, а потом искренне рассмеялся.

Они вместе закончили приёмку упаковки в темпе аллегро. Гарри старался от всего сердца облегчить задачу. Они подружились. Уезжая, Илья дал ему номер телефона в телефонной будке вблизи известного ему сквера на окраине Вашингтона и сообщил время звонка. Жизнь продолжалась.

FAREWELL TO AMERICA
    
Прошло почти три года. Илья приобрёл двух недорогих агентов в военно-промышленном комплексе. Наградили второй медалью и почётной грамотой, что, правда, несколько помогло ему в последствии. Орден достался резиденту.

Илья покинул великую страну тружеников, прямодушных и предприимчивых людей несколько ранее, чем ожидал. Его оформляли, как и всех во Внешторге, на три года, а за три месяца до окончания этого срока из Москвы от Инстанции пришло указание продлить срок действия его аттестата ещё на год.

Но Илья был откомандирован в СССР досрочно, не доработав полных четырёх лет, что накладывало пятно на него не только в ПГУ, но и во Внешторге, куда он, правда, не вернулся. Министерство внешней торговли раскассировали в связи с отменой государственной монополии внешней торговли со страстью, вызванной более всего чёрной завистью к тем немногим людям, которые часто выезжали за границу да ещё за государственный счёт! 

Горбачёвский премьер-министр Рыжков возглавил разгром министерства с особым пристрастием. Он никак не мог забыть, как будучи главным инженером «Уралмаша», он обивал пороги известного ему внешнеторгового объединения, где его не принял ни председатель, ни заместитель председателя, ни директор конторы или на крайний случай – заместитель директора конторы. Лишь «страшный» инженер разговаривал с ним сквозь зубы, продержав в коридоре, где не было даже стульев, почти час. Рыжков не знал, что вход в рабочие помещения посторонним лицам запрещён, две переговорные комнаты расписаны по часам на месяц вперёд только для встречи с иностранными партнёрами, а стулья и диваны председатель объединения приказал выбросить из коридора, дабы сотрудники там не засиживались в праздности. Трефов решил, что Рыжков так и понял до конца активной жизни, что русская бюрократия всё устраивает так, как удобно ей, а не людям. 

Откомандировали семью Трефовых без шума - сначала вызвали его самого в командировку, а потом прислали шифрограмму резиденту в Вашингтон с просьбой «культурно» собрать жену и отправить её с ребёнком первым рейсом в Москву. В таких случаях все всё понимали, всем предоставлялась возможность сопоставить это событие с некоторыми предыдущими.
    
Действительно за месяц до этого летом 1986 года смылся (то есть попросил политического убежища) некий Владимир Трамеров, представитель внешнеторгового объединения «Лицензинторг» в смешанном советско-американском торговом обществе «Амторг» в Нью-Йорке. Изменник «просидел» в штатах почти четыре года - максимальный срок по нормативам Министерства внешней торговли, в подразделении которого он, собственно, и работал.

По агентурным сведениям ему следовало оказать особое внимание при отъезде со стороны советской внешней контрразведки, чтобы не сбежал в последний момент. Торгпредские агенты сообщали о его проамериканских настроениях. Кроме того, было известно, что Трамеров помогал одному их штатных сотрудников ПГУ в Нью-Йорке (за это ему и продлили срок пребывания в США до 4-х лет). Подвозил по маршруту, снабжал информацией, знакомил «своего» разведчика с некоторыми американцами.

Его, конечно, прошляпили. Оставалась неделя до отъезда. Трамеров, взмолившись, попросил руководство «Амторга» дать ему возможность выехать в соседний штат Нью-Джерси сделать последние покупки перед отъездом.
    
Советские граждане, вообще, считали приобретение товаров для их использования в домашнем хозяйстве или для продажи этих дефицитных вещей в Москве делом святым – ради чего таскаться по заграницам, в самом деле? Руководство не могло отказать – в Нью-Джерси товары были всегда дешевле, чем в Нью-Йорке. Туда, собственно, и ездила вся советская колония отовариваться. 

Разрешение дали при условии, если ему с женой поможет сделать покупки побыстрее «наш товарищ» из внешней контрразведки. Трамеров сразу же согласился. По прибытии в первый универсальный магазин он с женой быстро растворился в толпе. «Товарищ» начал метаться, вернулся к автомобильной стоянке. Автомобиль, на котором они приехали втроём, стоял на месте.

Немного успокоившись, «товарищ» бросил взгляд на проезжавший мимо «Кади». К его глубокому огорчению на заднем сидении находился Трамеров с женой, а впереди - два американца с серьёзными лицами работников спецслужб. Машина быстро выехала с парковки и исчезла в потоке на хайвэе. 
    
Оказалось, что примерно год назад Трамеров в состоянии сильного опьянения совершил ночью автомобильную аварию в районе Бронкса и в полиции согласился на сотрудничество, при условии, что американцы не поставят в известность советских начальников о его безобразном поведении (а фактически о его уголовной ответственности по законам штата Нью-Йорк). Авария, наверняка, стала бы причиной его срочного откомандирования и потери карьеры.
    
После бегства Трамерова начались расследования. Илью вызывали к следователям в Лефортово. Он там даже ночевал в камере в перерывах между допросами.

По словам следователей, Илья  встречал Трамерова в Москве в коридорах Министерства внешней торговли и пару раз в «Амторге». И даже тепло с ним здоровался при свидетелях. Кто-то сообщил, что они целовались при встрече «как Брежнев с Хонеккером». У них, однако, не было случая видеться часто в штатах, что им тоже известно. Вашингтонская колония почти никогда не имела повода встречаться с нью-йоркской колонией, за исключением случаев официальной необходимости, когда советских визитёров встречали в международном Нью-йоркском аэропорту, а затем везли в «Амторг» получить суточные и потом отметиться в консульстве. 

Илья отвечал, что он и не планировал установление с ним связи. Он не мог сказать товарищу о роде своих занятий. По его данным Трамеров был «чистым», то есть не был штатным сотрудником КГБ. Вопрос заключался вот в чём – не признавался ли Илья Трамерову в Москве в том, что он разведчик? И не было ли другой подобной информации, доступной семье Трамеровых? Часто ли они вместе выпивали и так далее и  тому подобное.
   
Илья в Вашингтоне отлынивал от «тренировок в закрытом помещении», как его наставлял отец, и ненавидел пьяниц. Часто коллеги собирались для принятия серьёзных доз алкоголя, что противоречило уставу. Илья догадывался, что если вы часто бывали на таких возлияниях в компании с каким-нибудь потенциальным перебежчиком, то вас сразу относили, если не к друзьям предателя, так к его собутыльникам (конечно, при проведении следствия по поводу его провала или измены). Такие выводы грозили серьёзными неприятностями. Однако алкогольно-зависимое начальство смотрело на групповое пьянство сквозь пальцы, полагая лучшим руководствоваться поговоркой «что у пьяного на языке, то у трезвого на уме». Приглашали в компанию «чистых» внешторговцев и мидовцев для отвода глаз, находили повод: день рождения участника и членов его семьи, новый год, Первомай, день чекиста и прочая.

В июне 1985 года, когда ЦК КПСС начал беспрецедентную борьбу с алкоголизмом (не понимая того, что пьянство вызвано низкой культурой людей, скудным предложением товаров и услуг, многовековой традицией, результатом кровосмешения с сибирскими аборигенами, не имевшими иммунитета, или осознанной бесцельностью существования),  результаты которой докатились и до загранучреждений, Илья вздохнул с облегчением: наконец-то пьяницы начали пить «под одеялом». Совместные возлияния закончились.
   
Плохо было то, что Илья учился с Трамеровым в одной и той же средней школе, и они дружили, когда были подростками. Илье пришлось признаться, что они вместе учились курить и выпивать горькую водку в пятнадцать лет. Дружно укрепляли организм по-пионерски с тринадцати лет. Один раз, в девятом классе, по окончании вечеринки, на пару согрешили с подвернувшейся Трамерову парикмахершей. Парикмахерша, вырвавшись из родной Шепетовки, будучи старше на 7 лет мальчиков (получивших сомнительное удовольствие в виде вируса папилломы человека HPV, излеченного впоследствии совместными усилиями родителей) поочерёдно шантажировала недорослей своей якобы возникшей по их вине беременностью. Вмешательство отца Ильи, потребовавшего от компетентных органов принудительного обследования фальшивой матери,  положило шантажу конец. В результате парикмахершу выслали из Москвы в Шепетовку несолоно хлебавши. Илья не раз с огорчением вспоминал этот позорный случай и угрозы отца о неизбежном Божьем наказании за блуд.

Психологи пришли к заключению, что поскольку у Трамерова мать была еврейкой (по этой причине его не взяли в разведку штатным работником), оба подростка отличались повышенной юношеской сексуальностью, что было единственным, что их могло объединять. Жизненные концепции у них, однако, были прямо противоположными, что не могло стать основой для продолжения дружбы. Начальники Ильи тоже были когда-то пионерами и всю эту муть с парикмахершей всерьез не восприняли.
   
В конце концов, после снятия всех этих гадких показаний, от Ильи и Ольги отстали, решив, что Трамеров не мог знать многих сотрудников советской разведки.

Однако Илью нарочно попросили выступить забойщиком на партийном «собрании ненависти». Что он и сделал. Клял Трамерова как мог, ещё бы – этот отщепенец предал Родину, тем самым, выпачкав грязью всех своих товарищей! Теоретически он мог сдать часть американской легальной сети.

Сомнения оставались, но Илью оставили в «органах», однако переключив на Африку и то не сразу, а после отстоя на преподавательской работе в учебном заведении КГБ. Илья с успехом защитил кандидатскую диссертацию, и после выполнения очередного трёхлетнего задания в ЮАР осел в «лесной школе» уже навсегда и начал писать диссертацию докторскую. Но мерзость от предательства друга детства осталась в душе его до конца жизни.

1991 год Илья с Ольгой пережили в Африке. По возвращении его не выгнали с работы – сам Евгений Максимович Примаков вычеркнул его фамилию из списка увольняемых, видимо вспомнил фамилию отца, известного военного учёного и журналиста. Он ушёл сам спустя несколько лет, когда достиг двадцатипятилетнего стажа с учётом загранработы.


ЗАКАТ
   
 Любопытный читатель может и сейчас увидеть Илью, выходящего утром из жилого дома в Гагаринском переулке и скромно вливающегося в толпу спешащих на работу москвичей. Илья всегда одет в свежее бельё, но донашивает старые консервативные американские костюмы и дорогую обувь. Подобные костюмы и обувь каждый может видеть на экране телевизора на американских президентах – неизвестно, когда они их надели в первый раз?
    
Близкие друзья Ильи, доктор химических наук Сергей Стрелин, другой – филолог Валерий Жаркий, безусловно, догадывались о его занятиях, тем не менее, они один раз позволили себе задать ему вопрос: «Как ты можешь им служить? Служил коммунистам, это понятно, ты родился в ту эпоху. Другой власти ты не знал. А теперь? Служишь потрошителям России, которые расплачиваются картой «Американ Экспресс» за гурьевскую кашу, которой они завтракают в ресторане «Пушкин» на Тверской по цене в 900 рублей?»

Илья не раздумывая, ответил: «Я не служил Брежневу, Андропову, Черненке, Горбачёву или Ельцину. Я служил, и буду служить своему Отечеству!» Друзья вздохнули, видимо, не вполне удовлетворившись ответом Ильи, но эту тему больше никогда не затрагивали, понимая, что весь мир ведёт тайную разведку, и в этом нет ничего предосудительного.
    

Доходы Ильи скромные по нынешним понятиям москвичей, если считать скромной пенсию в размере половины оклада полковника. Ольга перестала преподавать английский язык в Академии внешней торговли – раздражали новые ученики с нецензурной речью.  Если бы не родительская квартира в Котельниках, которую они сдавали иностранцам за хорошие деньги после смерти отца и матери, то он влачил бы существование военного отставника и не смог бы пристроить детей в МГИМО (надо было совать деньги) и затем на хорошую работу в иностранные представительства.

«Органы» оказали неплохое влияние на карьеру детей Николая, Виктории и Татьяны, пользуясь длинными руками ордена личной унии, но Илья категорически запрещал отъезд детей за границу на длительное время. Илья считал, однако, что если молодой человек учиться за границей, то там ему работать и жить. Жить там русскому человеку он считал полной бессмыслицей, учиться надо в России, говорил он. Если же учишься в Англии, то там и живи.
   
Лекции в «лесной школе» оказались для него небольшой отдушиной. Его привозили туда и обратно домой на казённой машине. В перерыве между лекциями, и после них он мог хорошо пообедать, отдохнуть в бассейне или в зимнем саду. Что было приятно – за лекции платили деньги. Иногда были интересные встречи со старыми коллегами, можно было посмеяться над старыми анекдотами и различными историями. Правда, он всегда ждал, что кто-нибудь скажет какую-нибудь гадость, но этого не происходило.
 
    
Илью никто и никогда не объявлял «персоной нон грата». Илья понял, что нежелательной персоной объявляют или случайно во время дипломатической войны или слишком бесстыжих разведчиков. Илья не исключал и того, что некоторые советские дипломаты и внешторговцы сами «сдавали» советских шпионов врагу, если они слишком им докучали. Это можно было сделать очень просто – оставшись дома одному (будучи за границей), надо было лишь огласить вслух фамилию разведчика и представить некоторые устные доказательства.
    
Первой заповедью Ильи всегда был лозунг «Уважай законы страны пребывания (за малым и необходимым исключением) и людей, которые тебя окружают!» Если Илья замечал «хвост» за собой, то он не пытался оторваться, нарушая правила дорожного движения.  Он отменял встречу, не появляясь в заданном месте, заходил в кафе или книжный магазин, не отворачивая взгляда от преследователя. Иногда даже кивал ему головой, понимая, что и этому труженику надо кормить семью и рапортовать о проделанной работе. В глазах противника он часто читал сочувствие или, по крайней мере, понимание трудностей Ильи в чужой стране. Гадостей ему не делали никогда. Илья не был вероломным человеком, за что его очень ценило начальство.
    
Он никогда не козырял своим служебным положением ни в Москве, ни за границей. Хотя это было категорически запрещено, некоторые его коллеги тыкали в нос своё пугающее всех удостоверение, чтобы не стоять в очереди за едой или водкой или чтобы выкрутиться из рук милиции, справедливо требующей уплатить штраф. Поддерживал ровные отношения со всеми жителями советских колоний, отличался скромностью и тихостью в компаниях, за что Илье дали кличку «A Goody-Goody» (Тихоня).
    
Досрочный выезд Ильи из США ещё долго обсуждался коллегами и их жёнами, об этом долго не знали ни он, ни Ольга. Наконец, к их великому огорчению, они узнали, что коллеги совсем не «Штирлицы-Исаевы» - болтунами, сплетниками и выдумщиками оказались почти все - Ольгу называли «нимфоманкой», Илью - «учёным бисексуалом», а их детей - жидо-масонским отродьем. Называли их нудистами и проамериканцами: по квартире, мол, они с детьми ходили голыми, ели на завтрак только английский «брекфаст» вместо супа с котлетами и пили «файв-о-клок-ти» вместо пива.

Мало читающие коллеги с нищенским воображением не могли пережить отчуждённость Трефовых и мстили, как могли.

Илья с Ольгой не могли заниматься коммерцией – они относились к ней с презрением (не выражая этого словами), что отталкивало от них многих бывших коллег. Иногда с улыбкой Илья удовлетворённо припоминал утверждения того, что все русские аристократы презирали коммерцию. Видимо поэтому бывшие коллеги не предлагали ему работу, приносящую обогащение, в том числе незаконное.

Правда Илья не догадывался, что сдача родительской квартиры арендаторам тоже является предпринимательской деятельностью, с которой надо платить налог на доходы физических лиц. Позднее он узнал, что для того чтобы платить этот налог требуется такое количество хлопот, что лучше и не надо.
    
Многие коллеги имели весьма ограниченное число нравственных ценностей, их способ существования Ольга называла «коровьим образом жизни», наблюдая, конечно, по большей части жизнь жён. Однако и мужья не отличались духовностью – многие обладали лишней хромосомой в результате длительного естественного и принудительного отбора. Равнодушие, граничившее с жестокостью к ближнему, было их неотъемлемой чертой. По правде, лишняя хромосома чаще встречалась у работников прокуратур, милиции, таможенников, служб негласного контроля над согражданами, следственных отделов, судов и тюрем, чем у разведчиков – специалистов в сборе  информации. Но иногда на последних возлагаются и другие задачи, связанные с насилием над личностью. Истиной будет и то, что получение агента связано с эксплуатацией людских слабостей или убеждений, что с возрастом Илье стало казаться безнравственным. Трефовы почувствовали на себе, как профессиональные дипломаты брезгуют общаться с работниками разведки, естественно, хорошо скрывая это.
    
Илья никогда больше уже не повторял список отличительных признаков своих соотечественников. Презрение к ним покинуло его. Такая уж получилась у нас «техническая интеллигенция», слепленная коммунистической партией из подножного материала. Да и свалившийся на голову бывшим гражданам СССР капитализм стал приучать людей чистить зубы после, а не до еды, носить прокладки при менструациях, а не затыкать влагалище пучком ваты, которой на все советские влагалища, как всегда, не хватало, использовать дезодоранты, худеть, чистить обувь, пить малоалкогольные напитки, есть больше овощей.

Илья признался себе, что советские люди не были виноваты в своей дикости. До самого конца советской власти рельсовые пути клали крестьянки, бежавшие от деревенского двойного рабства, где они работали лошадями как в рассказе Глеба Успенского «Четверть лошади», писаного в 1887 году. Что было требовать от бедняков, служивших полицейскому государству? Их сейчас, кажется, стало меньше.
Если раньше, в СССР, практически всех можно было считать нищими, то в современной России бедные, если бедность измерять коэффициентом неравномерности доходов или коэффициентом Джини, составили простое большинство.

Похоже, что зарплатоёмкость (Илья считал зарплатоёмкостью отношение фонда заработной платы в стране к ВВП) повысилась в сравнении с СССР, но, однако, в основном за счёт буйного роста доходов лиц, обслуживающих новую буржуазию (менеджеры, финансисты, юристы, охрана, лицедеи, строители, архитекторы, дизайнеры, цирюльники, портные, выдающиеся врачи, репетиторы, специалисты по рекламе, проститутки и проч.).

Доходы бюрократии, в свою очередь, выросли значительно за счёт чрезмерной коррупции, что не учитывалось статистическими органами, но бросалось всем в глаза в виде бешеного частного строительства и беспредельного  спроса на товары длительного пользования иностранного происхождения со стороны казнокрадов и взяточников.

Господа капиталисты приветствовали демократию в России, однако как только советскую «непричёсанную» публику выпустили из «социалистического лагеря», то западный мир содрогнулся.

Если ранее советского человека с юмором разглядывали на улице как забавный поднадзорный экземпляр (Homo Soveticus), то теперь западные путешественники стали требовать, чтобы их не селили в одних гостиницах с «новыми русскими» (как с бедными, так и с богатыми) дабы не видеть и не слышать проявлений 50-ти признаков нашего человека, - огорчался Илья.

 «Кто сотворил революцию 1991-1999 годов?» – часто задумывался Илья. И отвечал себе: «Конечно, партийная бюрократия! Партократы, привыкшие к конспирации с момента образования партии большевиков, наконец, признали коммунизм утопией, но втихомолку, народу о своих выводах ничего не заявив».

Партократия обуржуазилась и захотела жить ещё лучше - так, как живёт зарубежная буржуазия. Партократы давно уж устремились устраивать детей в МГИМО, а потом - на работу в советские посольства и торгпредства.

От детей они узнавали, что ТАМ средней руки буржуа живёт значительно лучше и интереснее партократии: ест, что и где хочет, обходясь без унизительных пайков; ездит на каком хочет автомобиле; не живёт за зелёным забором с охраной на государственной даче с казённой мебелью и утварью и с обслугой, выполняющей функции осведомителей, а живёт в собственном доме в соседстве с культурными людьми, не напивающимися водкой до потери сознания;  смотрит любые фильмы в городе, среди раскрепощённой публики, а не в закрытых залах в окружении свиных рыл; ездит по миру, осматривая чудеса света, не обращаясь с унизительными просьбами к какому-нибудь мудозвону выпустить за границу …

Поделили общегосударственную собственность, объедки бросили «народным массам». Разрешили превращать муниципальные квартиры в частную собственность, но лишив прав на землю под этими квартирами! Ответ прост, - думал Илья.
Если бы движущей силой революции были бы низы, то членов КПСС посадили бы или расстреляли как буржуев в 1917-1920 гг., а собственность их конфисковали. А этого не случилось. Показательный суд над КПСС провели бывшие члены КПСС, что даже простолюдинам показалось фарсом.
Стало быть, движущей силой революции была партийная номенклатура (в том числе «вооружённый отряд партии»), наследники которой продолжают править бал! – заключил Илья.

Функции Генерального секретаря ЦК КПСС выполняет Президент страны, Политбюро – Администрация Президента, а все остальные властные структуры продолжают выполнять вторичные функции «приводных ремней» насоса, высасывающего все соки из страны, как это было при коммунистах, но с резко изменившимся в пользу буржуазии и бюрократии распределением национального дохода. Гражданское общество не созрело, всё у России впереди! Сколько ещё ждать – Бог весть.

Всё чаще постаревшим супругам Трефовым приходят мысли о будущем человечества.

Мир ожидал, что XX век будет веком России, а оказалось, что XX век стал веком Соединённых штатов Америки. США сконцентрировали у себя все мировые мозги – еврейские, русские, английские, немецкие, индийские, китайские и стали передовой нацией, как это понимают многие экономисты.

США - крупнейший продавец и покупатель интеллектуальной собственности, главным образом промышленной собственности. Все страны сравнивают свои достижения с американскими.

Но счастливы ли американцы? Вряд ли. Ведь счастлив человек, достигший не только материального благополучия, но и духовного равновесия, - пришли к выводу Трефовы, наблюдавшие со своей платформы как поезд с их детьми и внуками всё дальше уезжает от них в будущее.

Чьим веком будет XXI век? США, Европейского Союза, Бразилии, России, Индии, Китая, Японии? Не распадутся ли эти великие нации на множество мелких?

Хотя Европейский Союз нацией и так нельзя назвать. Распад Японии маловероятен – они определяют гражданство по отцу-японцу.

И переживут ли земляне XXI век вообще? Сколько можно издеваться над живой и неживой природой?



Copyright; 2002 Foma Ivanovich Zamorski       



Примечания.

1. Патоличев Н.С. был избран членом Оргбюро ещё при жизни Сталина на Пленуме ЦК ВКП (б) 18 марта 1946 года. Министр внешней торговли СССР с 1958 по 1985 год. В 1989 году похоронен на Новодевичьем кладбище.

2. All Soviet is Shit - Всё советское – говно!

3. Исторические факты связывают начало геноцида русского народа с развязыванием кровопролитной гражданской войны в России в 1918 году, унесшей жизни 5,75 млн. русских людей (из них 284 тыс. служащих Белой армии). Во время гражданской войны погибло в 2,5 раза больше русских людей, чем в первую мировую войну.

4. Болс – старинная семья из Антверпена (Бельгия). По-староголландски Болс означает  «стрела». Lukas Bols (B.V). - частная голландская компания (с 1575 года) по выпуску и продаже алкогольных напитков  (джинов, водок, настоек, ликёров, виски).

5. Monkey Business - Мартышкин труд.