Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158
Глава 6: http://www.proza.ru/2010/06/23/654
Глава 7: http://www.proza.ru/2010/06/23/1079
Глава 8: http://www.proza.ru/2010/06/25/939
1
Арнольд Верницкий вылез из душного салона своего черного БМВ и вдохнул воздух полной грудью. Последние августовские деньки были добрыми и солнечными, но скоро они пройдут, уйдет лето, наступит осень, потом - зима. Слякоть, грязь, серые унылые улицы. Снега в Южноморске почти не бывает, разве что в горах…
Запахло шашлыком, и Арнольд с удовольствием потянул носом. Тонкие ломтики поджаренного мяса встали перед глазами. Вкусно! А еще грибочки, вино, водочка, рыбка...
Он взглянул на часы и поторопился пройти в двери ресторана. Пожилой швейцар, бывший комитетчик, вытянулся в струнку и приветливо приподнял фуражку, открывая редкие седые волосы.
- Вас ждут, - лакейски причмокнул он.
Верницкий прошел мимо, не обращая никакого внимания. Да, его уже ждут. Сегодня Малыш отмечает свой день рождения, празднует свое приближение к трону. Чисто мужская компания: собрались друзья-соратники, ни одной женщины. Прекрасный пол сейчас не к месту: несмотря на торжество, намечается деловой разговор, а у женщины ушки на макушке, и язык без костей.
Арнольд тайком улыбнулся, идя по коридору. Все его безразличие лишь напускное. В душе было необычайно приятно, что такой старый муж, трудившийся ранее на благо Союза, расшаркивается перед ним.
Он пробежался по ступеням и, одернув короткую кожаную куртку, вышел в зал. Обвел все вокруг пристальным взором колючих карих глаз, приглядываясь к каждому новому посетителю, и двинулся к друзьям.
Незнакомцев в ресторане не было, почти не было. Одно - два новых лица. Когда-то в эти золотые залы съезжались большие боссы, партийная элита Южноморска. Здесь было чуть ли не единственное место, где они могли оторваться от действительности: мягких кресел, надоедливых попрошаек, лицемерных помощников, черных лимузинов - все оставалось за тяжелыми дверьми, а тут был рай. Обслуживание по высшему классу, сауна в цокольном этаже, длинноногие красавицы в залах, отдельные номера для отдыха, откуда изредка слышались томные вздохи и голоса людей, жаждущих любви и ласки.
Но шли дни, времена менялись. С приходом перестройки в каждый дом пересматривались взгляды на отдельные ценности и жизнь в целом. Стройные ряды номенклатуры дали трещину, через которую начали просачиваться новоявленные кооператоры, коммерсанты всех мастей, сколотившие первый миллион на всеобщей панике и неразберихе. Деньги правят бал! И в ресторан шагнули "новые русские" - выходцы, в большинстве своем, из старых партаппаратчиков. Новая волна достаточно быстро вытеснила завсегдатаев этого райского уголка, да и они уже ничего не теряли. Сауну закрыли и превратили в склад предприимчивые хозяева, двери отдельных номеров стали открываться не перед каждым большим чиновником, а в оставшемся неизменным зале ресторана поселились "кожаные" ребята с бритыми затылками. И администрация не была против. Нынешние бандиты - бывшие спортсмены - поддерживали порядок, и количество пьяных разборок сразу сошло на нет. Связываться с "отморозками" никому не хотелось.
Ресторан пережил свой переломный момент, когда клиентура была неустойчива, и теперь имел постоянных посетителей, для которых двери открыты в любое время дня и ночи. Чужие сюда уже не совались, и люди Орла чувствовали себя как дома. Все, конечно, знали друг друга в лицо, и незнакомцы постоянно были на виду.
Верницкий, поздоровавшись с каждым из сидевших за столом Малыша за руку, кинул взгляд на новичков, мозоливших глаза у входа.
- Коммерсы, мелочь, - успокоил его Малыш. - Гуляют, на рожон не лезут.
Он указал рукой на стул, и Арнольду ничего не осталось, кроме как повиноваться. Он послушно сел. Зашипело разливаемое в бокалы шампанское. Пышная белая пена потянулась к потолку.
Упакованный в темно-синий двубортный костюм мужчина встал, подняв в правой руке бокал шампанского. Этот человек выделялся своим возрастом из всего молодняка, но, сделав ставку на Малыша, он обрек себя на это общество.
- Тост! - Пять пар глаз впились в него.
В этом заведении компанию любили и уважали. Малыш был правой рукой Орла, который заправлял данной землей. Кто захочет ссориться с "крышей"? Кроме того, эти люди были всегда уравновешенны и здесь просто расслаблялись, отдыхали от навалившихся проблем. Без беспредела. Райский уголок сохранил за собой свою репутацию. А когда они гуляли, праздник был для всего заведения. Проматывать деньги братва умела, щедро платила за все по старому русскому обычаю.
Им не мешали. Остальные посетители держались в стороне, что делало их времяпровождение еще более комфортным.
- ...Так пусть же этот еще молодой, но уже мудрый человек старается на благо окружающих его людей, то есть нас с вами. И пусть ему всегда сопутствует удача, - завершился длинный тост, все встали и чокнулись. Благородно звякнул хрусталь.
В ход пошли холодные закуски. Говорили ни о чем. Еще произносилось много речей, но никто не мог затмить первый тост. Чувствовалось, что в жилах этого человека течет кавказская кровь. Ведь едва ли кому дано заткнуть за пояс горцев в этом деликатном деле.
Верницкий сидел, ерзая на стуле, словно у него в пятую точку шило воткнулось, и постоянно оглядываясь по сторонам. Как-то нехорошо все проходило. Вроде бы и компания веселая, есть что выпить и чем закусить, в сторонке ждут своего часа крашеные девицы, соблазняя окружающих голыми коленями и откровенными декольте, но все не так, как должно быть.
- Арнольд, чего молчишь? - Малыш уставился на него. - Все уже высказались, за тобой слово. Или ты меня уже не уважаешь? И не вертись по сторонам, все свои...
Гигант поднялся. Спиртное лилось рекой. С шампанского перешли на коньяк, бутылки сменялись одна за другой, но никто не хмелел. Все было продумано и шло под хорошую закуску.
- Что я могу пожелать лучшему другу? - он замолчал, ища поддержки у окружающих, - в принципе, все уже, наверное, пожелали. Но пусть исполнится то, что очень хочется тебе! Именно тебе, Малыш, а не кому-то другому. - Рюмка замерла в сантиметре от губ, приятный аромат забивался в ноздри, а Арнольд решил продолжить. - Еще несколько лет назад мы и мечтать не могли, чтобы собраться всем вместе в этом райском местечке. Здесь кайфовали брюхатые, мордатые дяди с блестящими лысинами. Но пришел и наш час, молодые выбили себе путевку в жизнь. И сидим мы здесь, скованные звеньями одной цепи. Ушло время старых буржуев, дорогу, дорогу таким как мы! Наш общий друг становится нашим боссом, но пусть та высота, на которую он взобрался, не помешает ему заботиться о своих ближайших товарищах. Орел уходит в тень. Виват, Малыш! Пьем за тебя.
Он залпом осушил рюмку.
За столом все притихли. Алкоголь развязал язык Арнольду, и он выпалил все открытым текстом. Но что сделано, то сделано. И не так уже долго осталось Орлу почивать на лаврах. За это действительно стоит выпить.
Опрокинулись рюмки, обжигающая река оросила глотку.
- Раз уж Арнольд затронул эту тему, то надо разъяснить все до конца, чтоб больше к ней не возвращаться. - Малыш тщательнейшим образом перемалывал острыми зубами кусок лососины. - Орел уже изжил свое, и нечего грустить. Вопрос с ним уже решен. Братвы у нас не так уж и много, но я должен быть уверен, что они присягнут мне на верность, а не останутся людьми бывшего шефа. Теперь во главе нашего союза стою я, никаких неожиданностей быть не должно.
- Все будет в порядке, - мужчина в костюме кивнул головой, - за это я тебе ручаюсь, Малыш. Со стороны "торпед" будет только зеленый свет. Кроме того, своих областных я передаю тебе. Условия известны: пятьдесят на пятьдесят. Ты командуешь в Южноморске, я - в области, но жизненно важные решения принимаются совместно.
- Без базара, - Малыш подтвердил, что обговоренные ранее условия сотрудничества он прекрасно помнит.
- По линии Орла все уже проработано. Пахан уже ничего не сможет сделать в данном положении. Он уже остался в прошлом.
Малыш внимательно слушал, не забывая налегать на закуску, от которой ломился стол. Он еще не стал полноправным предводителем, а перед ним уже суетятся, ему угождают.
Когда тарелка, наконец, опустела, он посмотрел на Верницкого.
- Какие новости от Папы?
- Все по-прежнему, без коренных изменений, - Арнольд плеснул себе "беленькой". - Под ним сейчас стул трещит, того и гляди развалится. А мы пока можем кусок урвать...
Вишневая "девятка" с тонированными стеклами медленно вырулила на стоянку. Двигатель, еще немного попыхтев, умолк. Расплывчатые силуэты трех человек долго находились без движения.
- Ну что, пошли? - Рыжий, сидевший на месте водителя, повернулся назад, оглядывая своих подельников.
- У меня мандраж, - честно признался Шкет, протягивая вперед дрожащую ладонь.
Рыжий, вытянувшись, похлопал его по плечу: все будет отлично, не нервничай. Первый раз - всегда первый, и трудно избежать всей нервозности, которая сопровождает тебя на пути первого шага. Рыжий это понимал и, как мог, успокаивал парня.
Троица синхронно покинула автомобиль, хлопнув дверцами: Рыжий, Костолом, Шкет - двое в длинных плащах, под полами которых скрывались длинные "помповики", и Рыжий в тертой кожанке.
... Праздник продолжался. Приняли еще по рюмочке, и Малыш поднялся.
- Я отойду на секунду, а тем временем принесут горячее, - он сделал знак официанту и вышел из-за стола.
Верницкий бросил взгляд в коридорчик, где скрылся Малыш, спеша справить свою нужду, потом оглядел весь зал, останавливая внимание на каждом столике, и легким движением руки сдвинул пистолет на бок.
"Гости" миновали дверь, не обращая внимания на визг швейцара. Властный тон Рыжего поставил его на место. Бывший сотрудник госбезопасности здраво рассудил: раз командует, значит, имеет право. Пояснив это для себя, он успокоился.
Они прошли в зал и остановились на том месте, где совсем недавно стоял Арнольд Верницкий, занимаясь тем же самым делом. Рыжий шагнул вперед, чуть сзади по бокам - Шкет и Костолом в длинных плащах, словно выходцы из западных боевиков. В поисках компании, отмечавшей день рождения, Рыжий уперся в холодные глаза Верницкого, который, несомненно, его узнал.
- Вон они! - Надо было действовать, пока люди Малыша не сориентировались в данной ситуации.
Далее все развивалось в традициях лучших голливудских фильмов.
Шаг вперед. Откинулись в сторону полы плаща, обнажая длинные вороненые стволы. Вскинув ружья, два боевика спустили курок. Из черного пустого жерла вырвался сноп огня. Заряд свинцовой картечи рубанул по столу. В сторону полетели осколки посуды, огрызки закуски, обрывки окровавленной одежды.
Верницкий видел все, словно в замедленном действии, каждое движение зафиксировал его мозг, понимая, что неминуемо приближается смерть. За долю секунды до первого выстрела, сразившего сразу двоих, он успел выбить из-под себя стул и бухнуться на пол.
Два трупа с развороченной грудной клеткой распростерлись с другой стороны стола.
Все завертелось в бешеном ритме. С интервалом в секунду передергивались затворы "помповиков", латунные гильзы, дымясь, падали на пол, куски рубленого свинца крошили все вокруг, застревая в телах первого встречного.
Заговорил ТТ. Деловито и настойчиво. Восемь пуль ушли в "молоко", но боевики вошли во вкус. Пелена тумана застелила им глаза, и они уже не отличали свои цели от прочих посетителей этого благополучного ранее заведения. Не увидели они, как еще совсем молоденькая девушка, наверное, проститутка, отлетела к стене. Ее лицо превратилось в кровавую кашу. Перевернулся в воздухе и упал под стол официант с огромной зияющей раной в боку.
Рыжий выкинул из рукояти пистолета пустой магазин и на его место вогнал снаряженный.
Воспользовавшись моментом, Арнольд выдернул из-за пояса макарова и, не целясь, начал шмалять для острастки. Поддержать его уже никто не мог: все друзья были мертвы.
ТТ ответил, но пули не достигли своей цели.
Звуки выстрелов заглушили крики проституток и оставшихся в живых посетителей, которые стремились к выходу.
Откуда-то сбоку прозвучал выстрел, похожий на хлопок. Шкет выронил "Ремингтон" и медленно осел на пол. По светлому плащу стало расползаться алое пятно.
Рыжий этого даже не заметил.
Перевернувшись в сторону, Костолом дал залп в сторону, откуда кто-то решился ответить. Куски штукатурки сорвались со стены.
Малыш, возвращавшийся к столу, едва успел спрятаться за угол, зажав в руке небольшой "Браунинг".
Верницкий в последний раз нажал на курок, но затвор уже отскочил назад. Картечь достала его, и он потерял сознание.
- Отходим! - Рыжий кивнул в сторону выхода.
Костолом, кинув "помповик", бросился наутек. Сзади его прикрывал ТТ Рыжего. Он не помнил, как добежал до своих Жигулей, "девятка" с визгом ушла с места и вылетела на шоссе.
Рыжий считал мгновения. Сейчас основные силы милиции задействованы у мэрии, и проблем у них даже прибавилось. Значит, пока менты соберутся, пока оперативно-следственная группа прибудет на место происшествия, пройдет не менее часа. Милиция и так в последнее время не отличается особой расторопностью. Часа им вполне хватит, чтобы разбрестись по своим берлогам и спрятать автомобиль. Главное, чтобы сотрудники ГАИ не обратили на них внимания. Рыжий сбросил газ. Машина еще не объявлена в розыск, поэтому никаких препятствий быть не должно.
Костолом был бледен. Завидев издали встречный милицейский патруль, он каждый раз сжимался в комок, словно маленький ребенок, испытывающий страх. Его бил озноб, глаза потухли и были пусты. Руки перестали слушаться, и он долго не мог вставить в рот сигарету. Словно в бреду, он повторял одни и те же слова:
- Шкет... Они замочили Шкета... он знал, что умрет... не хотел идти... - По лицу новоявленного киллера катились капель¬ки пота. - Нас тоже замочат... Шкет говорил, что боится... Менты тоже... и нас замочат... меня схавают с потрохами...
Рыжий, не отвлекаясь от дороги, взглянул на друга в зеркало заднего обзора. Настрой Костолома ему совсем не нравился.
- Шкет... он хороший...
- Заткнись! - резко одернул Рыжий, - не одному тебе х...во. Мне тоже Шкета жаль, но все равно ничего не изменишь. Кончай ныть!
Костолом с недоумением посмотрел в сторону Рыжего и ушел в себя. Больше он ничего не произнес на протяжении всего пути.
"Девятка" спокойно мчалась по улицам города.
У своего дома Костолом, впавший окончательно в депрессию, вышел.
Автомобиль уехал. Прошло уже полтора часа, а милиция еще не начала суетиться. Жигули спокойно могли колесить по Южноморску, но Рыжий не собирался зря подставляться. Папа приказал ему сразу же избавиться от машины, и географическое расположение города предоставляло для этого широкие и самые разнообразные возможности: море, горы, леса. Но, как говорят, хочешь жить, умей вертеться. Рыжий посмел ослушаться своего шефа и наставника. Он уже договорился обо всем в автомастерской, где "девятке" перебьют номера агрегатов и перекрасят кузов, после чего она уже "обновленная" уйдет с новой партией в республики Закавказья. И Папа про это ничего не узнает, решив, что все его указания выполнены.
2
Орел в сердцах бросил трубку. Звонок был от верного человека из ресторана. До расстрела его людей оставалось еще пять минут.
Он был в бешенстве. Малыш, которого он считал своей правой рукой, задумал осуществить "дворцовый" переворот и, мало того, собрал уже свою команду, чтобы спокойно занять место Хозяина, не вступая в серьезные конфликты.
Ну нет, этого он не допустит. Никогда! Чтобы то, что он создавал на протяжении всей своей жизни, рухнуло, благодаря стараниям еще неоперившегося птенца? Такому не бывать!
Орел вытащил из ящика стола старый наган и сунул его за пояс. Наган - оружие почти древнее, но по-прежнему безотказное. За всю свою сознательную жизнь он ни разу не изменил револьверу, который приобрел после первой ходки.
Он накинул белый пиджак и спустился по лестнице вниз. Он сам отправится в ресторан и собственноручно разберется с этим желторотым Малышом, решившим его "кинуть", поставит его на место раз и навсегда.
Белая "двадцатьчетверка" уже стояла у ворот. Орел, будучи своеобразным патриотом, не признавал автомобилей иностранного производства.
- Машина готова, шеф, - белобрысый шофер улыбнулся открытой улыбкой. - Куда едем?
- Я один.
Водитель спорить не стал и поднял руки: я пас, вопрос исчерпан. Кроме того, Орел не терпел пререканий и отвечал на них спартанскими, совершенно негуманными методами.
Волга миновала ворота и выехала на дорогу. Путь был не близким. Орел в последнее время стал отшельником, поэтому дом его, купленный на "общаковские" деньги и принадлежащий банде, находился высоко в горах, откуда вниз вела одна единственная асфальтовая дорога, изобилующая резкими поворотами и крутыми спусками.
Для того чтобы спуститься к Южноморску, надо было сначала миновать вершину через перевал и оказаться на противоположной стороне горы.
Живописные пейзажи тянулись по бокам. С одной стороны мелькал зеленый лес, за которым проглядывалась серебристо-голубая полоска морской глади, с другой - возвышалась отвесная скала, на которую еще предстояло взобраться.
Но Орел не видел ничего вокруг. Перед ним извивалась узкая лента дороги, под капотом рокотал двигатель, а окружающие предметы улетали назад со скоростью более шестидесяти километров в час. Скорость для гор нешуточная. Однако Орел не замечал опасности в своей стремительности. Быстрей, быстрей в ресторан, пока Малыш не наворотил дел!
Придерживая одной рукой руль, он вытащил из-за пояса наган и, еще раз желая проверить, крутанул барабан. Пять желто-белых нетронутых капсюлей смотрели на него.
Неожиданно дорога метнулась влево. Орел совсем забыл про этот опасный поворот. Крутанув руль в сторону поворота, он, сбрасывая газ, ударил по тормозам. Педаль провалилась. Машину развернуло и понесло к краю пропасти. Времени выжимать ручник уже не было. Счет шел на мгновения. Орел, манипулируя рулем, пытался еще вывести автомобиль из заноса, но все было тщетно. Он уже был обречен. Не успевшие еще испугаться глаза видели, как осталась позади обочина дороги - Волга на бешеной скорости вылетела с серпантина, колеса потеряли сцепление с асфальтовым покрытием, проскочили по мелким камням и недвижимо повисли в воздухе.
Последнее, что увидел Орел в своей жизни, это то, как скрылось неизвестно где голубое безоблачное небо, и как земля стала стремительно приближаться. Такая мягкая на вид она не облегчала участи вора в законе. Огромная каменная глыба все приближалась и приближалась. Именно в нее воткнется "двадцатьчетверка", завершая свой маршрут.
Черная пелена застелила глаза. Невероятной силы удар разворотил капот автомобиля, смял весь салон, отправив туда двигатель. Но Орел уже не почувствовал этого. Его сердце остановилось прежде, чем последовало столкновение.
Взрыв завершил начатое дело. Еще долго оранжевые языки пламени ласкали бездыханное тело. Клубы черного едкого дыма поднимались к небу.
Теперь путь для Малыша свободен.
3
Майор Леднев забирал из кабинета свои личные вещи. Сколько лет прошло в этих стенах, сколько горестей, обид и радостей побед пережил он здесь, а ничего так и не скопил. Все пожитки уместились в небольшую картонную коробку из-под крохотного черно-белого телевизора "Электроника". Честно говоря, он и не знал, что его имущество столь скудно. Не думал он и о том, как тяжело будет покинуть насиженное место, с которым неразрывно связано полжизни.
Опер сел на стул и в последний раз посмотрел по сторонам. Собравшиеся коллеги глядят с сожалением, будто им жаль расставаться. А ведь большинство из них лицемерит, преданно бегая вокруг. Вот тот, у самой стены, высокий, полный с тройным подбородком увел в свое время красивую импортную ручку, подарок жены. Другой, только что зашедший в кабинет, подставил его года три назад, вылив ушат грязи, и получил повышение по службе.
Но Леднев на них не обижался. Жизнь - странная и страшная штука. Зачем расходиться врагами?
Ну что ж, сиди – не - сиди, а уходить все равно придется. Внизу уже ждет машина.
Майор встал, попрощался со всеми, сунул коробку под мышку и неспеша пошел к выходу. Выросшая неожиданно перед ним фигура Седого застала его врасплох. Чего-чего, а что Седой будет уговаривать его остаться в отделе, опер и предположить не мог. Приказ о переводе майора Леднева под командование Медведева лежал у начальника отделения милиции уже на столе. И это не встретило ни у кого возражений. Теперь же Седой стоит в дверях и явно хочет что-то сказать.
- Попрошу всей выйти, - приказным тоном обратился к окружающим подполковник.
Леднев удивленно уставился на него.
- Меня это тоже касается? - вместо "до свидания" спросил он.
Седой отрицательно покачал головой.
- Не ерничай. Разговор с тобой есть, майор.
Бывший опер пожал плечами и поставил коробку с вещами на стол. Заняв свое рабочее место, он посмотрел на Седого, ожидая начало беседы.
Подполковник, вопреки обыкновению, сразу же приступил к делу, видимо, понимая, что Леднев уходит, уходит навсегда, и если можно его зацепить, задержать на этой работе, то только сейчас, в последний момент. Все-таки ценный, один из самых опытных сотрудников, как ни крути.
- Ты помнишь нападение на водителя на Загородном шоссе?
Леднев встрепенулся. Только это удерживало его на должности опера, на почти нищенской зарплате. Брошенная тогда как бы невзначай фраза Медведева больно кольнула его, задела за живое. Волчий инстинкт закипел в нем с новой силой, не зря в свое время его прозвали Волком, он встал на след и будет гнать свою жертву до конца. Пусть эти сволочи знают, что мент неотомщенным не сгинет в бездну.
- Слышал про ресторан "Парадиз"?
- Конечно, бывшая партийная "забегаловка". Был там и не раз. По работе. А что?!
Седой радовался. Майор заинтересовался его словами.
- Перестрелка. Опергруппа уже там. Работают эксперты. Несколько трупов. Но это не столь важно. Главное, что гильзы, обнаруженные нами после этой разборки, уж очень похожи на ту, которую нашли тогда на Загородном шоссе в Жигулях.
Майор вскочил на ноги, оттолкнув от себя коробку. По привычке сунул руку под мышку, желая проверить боеготовность макарова, но там была лишь пустая кобура. Собираясь уходить, он уже сдал табельное оружие.
- Так какого хрена ты молчал? Поехали.
Милицейская Волга под звуки сирен в мгновение ока домчала их до злополучного ресторана, у входа в который уже стояло несколько автомашин: эксперты, следователи. Чуть дальше - две черные "тридцать первые" - большие милицейские чины. Здесь произошло ЧП районного, если не сказать более, масштаба, и без "шишек" обойтись, конечно, нельзя.
Толпа зевак неистовствовала. Такое скопление служебных машин не могло остаться незамеченным, и жители близлежащих домов собрались узнать, что же все-таки произошло. Уже несколько почти правдоподобных версий передавалось из уст в уста. Надо отдать должное милицейскому оцеплению: ни один из посторонних не прорвался к месту, где произошло ЧП. Были и крики, и плевки, но что поделать - такова работа.
Пока Седой, стоя на улице, разбирался с кем-то из оперативно-следственной группы, Леднев прошел в зал, где еще недавно кипел жар перестрелки, и привычно огляделся.
На полу, в лужах крови, были очерчены силуэты бездыханных тел. Трупы уже увезли, но картина развернувшейся трагедии представлялась довольно отчетливо. Щепа от столов, осколки посуды, четкий след картечи на стене...
Майор прошел дальше. У перевернутого стола было больше всего крови и несколько силуэтов рядом. Все они, судя по всему, принадлежали к одной компании. Вместе пили, вместе и полегли. Круговая порука.
Он присел и легонько провел кончиками пальцев по паркету, потревожив уже запекшуюся кровь. Кому она принадлежит? Рядом не упал ни один человек, сраженный выстрелом. По крайней мере, этого не отметили эксперты белым росчерком мела.
Подошел Седой, желая еще что-то показать.
- Один из них ранен, причем тяжело, - выдал свою версию Леднев. - Сам он вряд ли ушел отсюда. Нужно проверить больницы, травмапункты. Где-то он должен появиться.
Подполковник с пониманием кивнул и отправился отдавать соответствующие указания.
В стороне суетились эксперты, щелкали объективы фотокамер, мигали вспышки. Несмотря на время, работа все еще кипела, и никто не мог ответить, когда она закончится.
Майор Леднев решил "выжать" из своего посещения места преступления все до последней капли. Так или иначе, но он здесь почти случайно, и вряд ли кто-то поделится с ним материалами дела, находящегося в производстве.
Без особого труда он нашел чудом уцелевшего официанта, обслуживавшего расстрелянную компанию. Пуля прошла вскользь, оставив на виске кровоточащую отметину в виде царапины. Она, конечно, заживет, но длинный розоватый узкий шрам останется на долгую память. Опер это знал и даже не сомневался.
У парня был шок. Постепенно он начал отходить, мелкая дрожь охватила его тело. Вряд ли он считал себя трусом, но, неожиданно столкнувшись с реальностью, угрожающей его жизни, он понял, что ничем не отличается от других. Один из многих и вовсе не герой.
Леднев предложил ему столик, выбрав место, откуда не было видно "поле брани". Пытаясь как-то отвлечь официанта от перестрелки, майор попросил две чашечки крепкого черного кофе.
- Я понимаю, тебе уже плевать на то, что мы находимся на осмотре места происшествия.
Только ты учти: на все напитки здесь существует ресторанная наценка, - предупредил Седой.
Леднев махнул рукой и вернулся к своему подопечному. Пока не принесли кофе, говорить о деле не стоило. Слишком напряжен официант, чтобы отвечать на конкретные, поставленные перед ним вопросы.
Пытаясь расшевелить гарсона, майор перебрал все известные ему темы: спорт, женщины, автомобили, заскочил в литературу и кино, но везде натыкался на неприступную стену молчания и односложных ответов. Единственное, о чем они даже не обмолвились - оружие. Волк умышленно избегал этот вид искусства: слишком свежи воспоминания о нем у парня.
Потеряв всякую надежду, Леднев стал бить напрямик:
- Ты обслуживал этот столик?
Ни один мускул на лице официанта не дернулся и лишь глазами он ответил утвердительно.
Кофе уже принесли. Хороший, ароматный. Но никто из двух собеседников даже не притронулся к нему.
- Они здесь часто бывали? Хорошо платили?
Парень внимательно посмотрел на опера, как бы решая, можно ли ему доверять. Потом чуть дернул головой, обозначая кивок. Майор развел руками:
- Если так будет продолжаться, то разговора у нас не получится. Ты видишь, у меня нет ни ручки, ни карандаша, ни листка бумаги, чтобы зафиксировать твои показания. Доверительная беседа, - он особенно выделил "беседа", - ничего более я от тебя не требую. По глазам вижу - ты меня понял. Тебе неприятно мое общество?! Ясно, как белый день. Ответь на мои вопросы, и я уйду. Обещаю, что больше не покажусь на твоем горизонте. Договорились?
Официант опустил глаза.
- Ладно, спрашивайте.
Майор торжествовал победу. Хоть чего-то он уже добился. По оперативной информации было известно, что ресторан - подконтрольная точка Орла, и расстрелянная группа - исходя из того, что они были здесь завсегдатаями - его люди. Просто следовало отработать данную версию.
Парень улыбнулся, но улыбка вышла какая-то кривая, словно гримаса боли.
- Я и не утверждаю, что их не знаю. Двое - трое из них были частыми гостями, даже вполне желанными. А остальные явились, надо думать, по приглашению. Торжество у них сегодня было, тосты говорили... Как вдруг стрелять начали, я еле укрыться успел, да вот... - он притронулся к царапине на виске.
- А кто стрелял?
Официант вовсю напряг свою память.
- Не видел... Себя спасать надо было. Когда выстрелы загрохотали, крики послышались, рядом со мной Наташа упала, - он сглотнул слезу, комок подступил к горлу, - вся в крови, она была еще жива и стонала… а я ничем помочь не мог, лишь за стойку бара спрятался… Новенькие они, по-моему, были. Раньше не появлялись здесь.
Леднев выдержал паузу. У профессионалов порой "крыша" едет, когда прямо на глазах друг погибает. А тут парень еще и "ноги сделал", спрятался. Конечно, он не мог ничего поделать, чтобы предотвратить беду, и он это знает. Но теперь, на протяжении всей своей жизни, какой бы долгой она не была, он во всем будет винить себя и жалеть, что не погиб вместо знакомой девушки. На его душе теперь - кровь. И жить с этим невыносимо.
- В живых кто остался? Кому-то удалось уйти? - майор спросил так просто, не рассчитывая на то, что официант ответит, навлекая на себя немилость братвы.
- Я не знаю... Вам же известно, что они отстреливались. Но Малыша вроде бы не нашли среди убитых... и друга его тоже. Малыш будто знал о готовящейся разборке и незадолго до выстрелов вышел из-за стола. Потом он уже бил откуда-то со стороны...
Леднев встал. Вопросов у него больше не было, зато появилась ниточка, связывающая это ЧП с покушением на водителя Жигулей. И опять же по нелепому стечению обстоятельств оба случая произошли за пределами города, а, следовательно, заниматься всем будет областной угрозыск. Эх, как жаль, что он уходит в ОБК (отдел по борьбе с коррупцией). Доведет ли следователь дело до конца? Ну, не может получиться из него «глухарь». Против фактов, как говорится, не попрешь. Хотя если кому-то это понадобится, то и концов от фактов не сыщешь.
А Малыш, этот сученок, будто в рубашке родился. Пуля его не берет! Долго ли ему еще везти будет?
Опер вышел на улицу, прорвался через оцепление и толпу зевак и медленно пошел к шоссе, где надеялся остановить попутку.
Светило августовское солнце, пели свои последние песни птицы, а в этот день несколько человек лишились жизни. Природа не понимала проблем людей...
4
- Костолом повесился, - устало и немного грустно заявил Рыжий, усаживаясь перед Папой в его кабинете. Но не было в его голосе той горечи, которая появляется в момент, когда ближний твой отходит в мир иной.
В тоне Рыжего звучало равнодушие, как будто ничего не случилось. Лишь потерялась отслужившая свой срок вещь и не более.
Папа пожал плечами.
- Может, это и к лучшему. Он засветился у ментов, пальчики его уже наверняка в картотеке. Ему только черную работу и выполнять, дерьмо убирать. Из Костолома выжали уже все, что можно. Пусть теперь им занимается патологоанатом. У нас проблем меньше. Ты лучше скажи, как Шкет?
Рыжий смутился. Про Шкета он как-то забыл. Сидеть в кресле сразу стало неудобно, тяжелый взгляд шефа подавлял его. Рыжий поневоле втянул голову в плечи.
- Я не знаю... то есть он погиб. Его подстрелили в ресторане. Из-за этого Костолом, наверное, и повесился. Его смерть испугала, - он даже выдавил из себя подобие улыбки.
Папа на глазах повеселел. Все, задуманное им, проходит даже лучше, чем изначально предполагалось.
- Чем меньше народу знает о наших делах - тем лучше, Харгиев довольно потер руки. - Его труп спрятали? Где?
- Он в ресторане остался, - промямлил Рыжий, испытывая животный страх перед Папой.
- Что?! - глава "Южноморскпродукта" вскочил, как ошпаренный, по его лицу пошли багровые пятна, что было первым признаком величайшей озлобленности.
Только в этот момент Рыжий понял ошибку, совершенную им. Позаботившись об оружии, плане операции, "девятке", деньги за которую уже лежали у него в кармане, он забыл о безопасности. О прикрытии! Все рухнет в одночасье, когда выяснится, членом какой группировки являлся Шкет. И это всплывет ой как быстро. Орел - не милиция, он не будет копать дальше, этого факта хватит, чтобы собрать сходку авторитетов, и придет тогда Папе конец. И живет он не по закону, и порядков не признает.
Рыжему стало плохо. Он подставился, поплатился за свою неосмотрительность. Папа ему за это дело башку снесет. Прямо сейчас и прямо здесь.
Неожиданно вошла секретарша, качнув высоким бюстом и почти не двигая губками, промолвила:
- К вам посетители, Руслан Георгиевич.
Чуть задев бедром о дверь, она скрылась в приемной.
Рыжий был благодарен очаровательной девушке за то, что она появилась вовремя и разрядила обстановку.
Папа, однако, побледнел и зло стрельнул глазами в сторону своего мордоворота. В голове стучало только одно: Орел!
* * *
Астафьев сидел в своем единственном на весь Южноморск "Понтиаке", размышляя о хлебе насущном. Все не то и все не так. Задуманная им и исполненная его ребятами диверсия спровоцировала Папу на необдуманные и грубые действия, что и ожидалось с самого начала. Но, несмотря на удачу, не было у него душевного спокойствия, кошки на душе скребли.
Однако есть еще и бизнес, где нет места каким-либо переживаниям, а есть только холодный расчет и здравый смысл. Как в шахматах. И, опираясь на этот порядок, надо делать следующий ход. Самый простой и самой важный в сложном механизме теневого бизнеса: надо лично навестить Папу.
"Понтиак", съехав с главной дороги, припарковался в ухоженном дворике офиса. Крест поднялся в свой кабинет, шепнул секретарше очередной комплимент и взял с собой Ермакова, терпеливо ожидавшего своего босса в приемной.
После совместной с милицией операции по вызволению Марии Соловьевой, где Владимир сыграл чуть ли не ключевую роль, Астафьев приблизил его к себе, увидев в этом молодом человеке рьяного и талантливого помощника.
Кроме того, этот случай намного упростил отношения предпринимателя и отца девушки, оказавшегося теперь в неоплатном долгу. А оставаться в долгу телевизионщик не любил. Теперь он шел на всевозможные уступки, желая угодить лично Астафьеву и его фирме в целом, делая все возможное для телемарафона, посвященного фонду "Обеспечение" - главного рекламного проекта Астафьева и его команды.
Через четверть часа автомобиль подъезжал уже к другому офису, над входом в который красовалась выполненная в строгом стиле надпись: АО "Южноморскпродукт".
Открыв тяжелые двери, Астафьев и Ермаков прошли в помещение. Владимир держался чуть сзади, пропуская босса вперед, как положено по правилам хорошего тона.
Русский богатырь - двухметровый амбал в камуфляже - преградил им дорогу, встав поперек коридора.
- Куда? - гаркнул он тоном, не ставившим посетителей ни в грош.
Владимир посмотрел на него, желая ответить, но почему-то промолчал. Совершенно отсутствующий взгляд человека, которому нечего терять, заставил богатыря содрогнуться. Он прочитал в этих карих глазах тот страх и холод смерти, который уже переборол когда-то этот человек, и понял, что ничего не стоит молодому парню с черными смоляными волосами, убранными в хвост, сломать его, охранника, прямо здесь.
- Вы к кому? - в голосе его скользнуло уважение, навязанное инстинктом самосохранения.
- К Руслану Георгиевичу, - весомо произнес Крест, хотя подобная процедура ему совсем не нравилась.
Охранник кивнул и поднял трубку внутреннего телефона, докладывая кому-то о происходящем. Услышав ответ, взглянул на гостей и кивнул.
- Проходите, пожалуйста, - неизвестный собеседник на том конце провода, по-видимому, вразумил его. И охранник - "старший помощник младшего дворника" - больше не качал права, коих у него впрочем и не было никогда в полном объеме.
Астафьев с Ермаковым двинулись дальше, словно по закрытому для посторонних "почтовому ящику" - в конце коридора замаячила плечистая фигура, упакованная в темно-зеленый костюм.
Навстречу по лестнице уже спешил Папа, с неподдельным интересом разглядывающий две новые персоны. Нет, он не бежал по мраморным ступеням - главе такой крупной компании как "Южноморскпродукт" не пристало на виду у всех бежать по офису, но он торопился взглянуть на человека, посетившего его. Дело здесь могло пахнуть и выгодным контрактом. Виктор Астафьев давно стал почти легендой юга России, всего Черноморского побережья, сделав себе ошеломляющую карьеру, создав крупную фирму, его проекты гремели на весь Союз. И все было совершенно законно. Приложив огромные усилия, ОБХСС так и не смог найти ничего изобличающего в деятельности "Юг ин Корпорейтед". Тогда как склады АО "Южноморскпродукта" просто опечатали, перекрыв допуск к ним, и открывать, похоже, не собираются. Кроме того, был у Папы и просто бандитский интерес: как удачливый бизнесмен умудряется не платить бандитской "крыше" и находиться в то же время под ее опекой. Конечно, связи решают все, но об этом стало бы давно известно в криминальных кругах. Если бы кто-то ходатайствовал за него, прикрыл во время конфликта, но нет, не было этого, даже намеки на слухи про что-то подобное не появлялись в среде "бойцов невидимого фронта".
- Проходите, пожалуйста, - Харгиев указал широким жестом наверх, - поднимайтесь. Всегда вам рад.
Папа явно лукавил, и Астафьев ясно различил игру, но даже виду не подал. Пусть играет, раз ему подобное доставляет удовольствие.
Гостей проводили в зал для приема особо важных персон - огромную, почти квадратную залу, отделанную дорогой фанеровкой из карельской березы с изумительной фактурой, с большими светлыми окнами, выходящими к морю. С потолка кремового цвета свисали две большие хрустальные люстры с множеством побрякушек и цепочек, а на стенах - небольшие светильники по два плафона тисненного хрусталя, позволяющие превратить деловую обстановку помещения за долю секунды в интимно-дружескую с полумраком и бокалом шампанского. Большой плюшевый диван на две персоны - а на нем без труда разместились бы и четверо - и два кресла рядом со столиком подкрепляли это убеждение и не склоняли к размышлениям о делах, скорее приходили на ум, взглянув на приятную в обхождении и красивую секретаршу и интерьер этой залы, другие, но не менее приятные картины.
- Леночка, нам по полной программе, - Харгиев подмигнул девушке. - Быстренько! - он шлепнул ее по обтянутому кожаной юбкой заду и промолвил, уже глядя на Астафьева, - как орех…
"Так и просится на грех", - заметил про себя Владимир, по достоинству оценив прелести секретарши, которые не могла скрыть даже просторная блузка. Но Крест и виду не подал, принимая приглашение Руслана Георгиевича и усаживаясь на диван. Конечно, его привлекли внешние данные истинно русской красавицы и ее близость к нему, но уж слишком акцентирует внимание на ее крепких покатых бедрах Папа. Играет, пытаясь угодить многоуважаемому гостю. Ведь достаточно одного щелчка пальцами, и Астафьева оставят наедине с ней, дабы мог он насладиться исконно-русским гостеприимством. Однако сейчас речь идет о другом.
Нельзя смешивать дела и инстинкты, пусть даже такие приятные, как половое влечение. Поэтому усилием воли Виктор отодвинул рисовавшиеся в мозгу картины на второй план, решив оставить десерт, как и полагается, на потом.
Папа сел, оставив Астафьева у себя по правую руку, и, закинув непринужденно ногу на ногу, вопросительно посмотрел на Ермакова, ожидая, когда тот выйдет.
- Мой человек вам мешает? - спросил Крест, легким движением зрачков повелевая Владимиру удалиться. Ермаков, как человек подневольный, кивнул головой и послушно вышел из залы, довольный тем, что теперь беспрепятственно может полюбезничать с секретаршей, пока босс решает свои проблемы.
Оставшись один на один, без третьих лиц, Харгиев уже не нашелся, что сказать. Любой ответ в этой обстановке не имеет уже особого веса. Но главное, что первый шаг к победе уже сделан, гость на уровне психики остался без прикрытия, выставив своего подчиненного за дверь, тогда как Папе родные стены помогают. Счет один ноль в пользу хозяев поля.
Так думал глава "Южноморскпродукта", но не владелец "Юг ин Корпорейтед". Он придерживался принципиально противоположного мнения. То, что он убрал с глаз долой своего крепко сколоченного телохранителя - на такую должность был неофициально назначен Владимир Ермаков - являлось лишь хорошо просчитанным стратегическим ходом и имело лишь одну цель - усыпить бдительность противника. В запасе у Астафьева было еще достаточно козырей, и он спокойно мог принести временную жертву.
- Честно говоря, давно желал с вами познакомиться и с огромным удовольствием согласился бы сотрудничать с таким солидным человеком и фирмой с устойчивым и благопристойным имиджем, - Харгиев опережал события, но, даже понимая это, ничего не мог с собой поделать.
Астафьев выдержал секундную паузу, мозг давал полную расшифровку многословия Руслана Георгиевича.
- Я учту! И думаю, что наше партнерство может быть взаимовыгодным. - Он достал пачку "Кэмэла", покрутил ее в руках и вынул сигарету, начав в поисках зажигалки хлопать себя по карманам. Такое невинное занятие позволило еще выкроить время для постановки плана всего разговора.
Наконец, он прикурил.
- "Южноморскпродукт" может быть нам интересен с точки зрения грузовых перевозок, - Виктор стряхнул пепел в любезно подставленное блюдечко. - Сейчас моя компания приступила к выпуску продукции мирового уровня. Она спокойно может конкурировать со своими западными аналогами, но в Союзе, к моему глубочайшему сожалению, рынок сбыта еще слишком узок. Нет еще того класса - он только начинает формироваться, - который может потребить предлагаемый товар. - Он замолчал на мгновение, услышав за дверью цокот каблуков по паркету и заодно дав возможность Харгиеву разобраться с информацией. - Вы имеете за рубежом, в частности, в Греции, Италии и Испании необходимые связи, поэтому уже через год мы сможем занять прочное место на рынке Юго-Западной Европы. А встав крепко на ноги в Средиземноморских странах, нашему альянсу прямая дорога в Новый Свет: в США и Канаду.
Красноречия Астафьеву было не занимать и Харгиеву стало рисоваться радужное будущее под пальмами. И, кроме того, "наш альянс" подкупал своей простотой. Совместный бизнес с самим Астафьевым, который за короткое перестроечное время ужу собаку съел в этом деле. Правда, он не знает еще, что за продукцию выпускает "Юг ин Корпорейтед", но у него есть люди "за бугром", на которых можно положиться. Те же самые евреи, сделавшие себе огромные состояния в Средней Азии и успевшие эмигрировать с этими шестизначными суммами. Уж у них-то есть и деловая хватка, и опыт работы, и еще черт знает что, необходимое для процветания бизнеса. "Наш альянс" принесет уже через год колоссальные прибыли, а, скрываясь под вывеской союза, можно творить такие дела, масштабы которых даже во сне представить нельзя. И уже тогда Папа посмотрит на Отто Лившица, который стал его тайным спонсором, не официально, конечно, как на ровню себе, а не так, как происходит сейчас - "Отлив" питает его группировку, постепенно подминая под себя.
Дверь отворилась. Лена внесла на подносе бутылку греческого коньяка "Метакса" и водку "Абсолют", два фужера, столько же стопок под водку и холодную закуску, искусно уложенную на тарелках с листьями салата: белая рыба, тонко нарезанные изысканные ломтики окорока, первосортная колбаса, выпускавшаяся ранее лишь для членов правительства. На следующем подносе, который занесла девушка, вызвавшаяся помочь Лене, лежали свежие болгарские маринованные огурчики, помидоры и южные фрукты.
- Это все нам? - Астафьев удивился, пораженный подобным приемом.
- Дорогих гостей встречаем соответствующе, - Харгиев был доволен своими подчиненными. - Чуть позже пройдем в банкетный зал, там подадут горячее.
Астафьев расхохотался.
- Нет уж, увольте. Как-нибудь в следующий раз. Не стоит суетиться.
Девушки вышли так же тихо, как и вошли. Папа взялся разливать "Абсолют", но, увидев протестующий жест гостя, налил ему коньяк, добавив:
- Зря! Это же натуральный продукт. - Он указал на водку, - а "Метаксу" греки, хрен знает из чего, делают. Зря! - Он поднял стопку, - за успешное сотрудничество!- и опрокинул, тепло разлилось по жилам.
Астафьев лишь пригубил. Напиваться на работе? Зачем? А этот боров, если хочет, пусть выжрет хоть всю бутылку. Не жалко.
- Что самое интересное - сейчас самое лучшее время для экспортных поставок за кордон. Объяснение здесь самое простое. Дешевая рабочая сила. Если в столице заработная плата трудящихся в отдельных случаях будет эквивалентна сотне баксов, то чем дальше, тем ниже. В Южноморске, сами знаете, Руслан Георгиевич, пятьдесят долларов - это счастье. Я же могу себе позволить поднять заработок рабочим до семидесяти, а местами даже до восьмидесяти "зеленых". И при этом все, абсолютно все будут довольны. А посмотрев на Запад, мы увидим, что точно такая же квалифицированная работа у них стоит порядка тысячи. Чуть больше или чуть меньше в зависимости от страны. Ведь у каждой из них свои тарифы.
Астафьев посмотрел на Харгиева. Тот медленно пережевывал балык, складывая и вычитая в уме плюсы и минусы, прибыли и убытки и то, что осядет лично у него в кармане, благодаря выгодной сделке.
Виктор, глядя на него, положил в рот кусочек окорока и сделал глоток коньяку.
Наконец, Папа пришел в себя, вернувшись в реальный мир, снова получив возможность осознавать происходящее.
- Меня устраивает подобный бизнес, даже скажу больше - мне просто нравится это, - он весь расцвел, предвкушая скорую прибыль, - надо еще обсудить отдельные подробности, юридически закрепить наш договор. И можно приступать к делу. Ваше - поставки, а мое - перевозки и сбыт.
Харгиев поднялся и протянул Астафьеву руку.
- По рукам! И выпьем за успех…
Он плеснул в стопочки "Абсолют". Но Виктор будто не заметил этого и даже не скрепил договор рукопожатием.
- Мне нужен город!
Неожиданное заявление гостя скосило Папу с ног, и он с грохотом шлепнулся бы на пол, если бы сзади не стояло кресло. Глаза чуть не вылезли из орбит.
Такой поворот в разговоре выбил его из седла и лишил дара речи. Только что перед ним сидел партнер, а теперь вдруг лютый враг. Сильный удар по психике. Папа заметался из угла в угол.
- Чего-о-о?! Я не понял.
Астафьев откинулся назад и с кривой усмешкой посмотрел на ошарашенного Харгиева.
- Мне нужен город, - повторил он слово в слово свое требование.
Руслан Георгиевич решил отвертеться, хотя уже не был уверен в своих крепких позициях.
- Но, по-моему, Виктор, вы обратились не совсем по адресу. Чем я могу помочь? Вам надо к Приходько, в крайнем случае к Прокофьеву, - он произнес последнюю фамилию, словно отплевываясь. Он терпеть не может полковника, после того, как этот мент поганый напустил на "Южноморскпродукт" своих ОБХССников.
Астафьев улыбнулся, глядя Харгиеву прямо в глаза.
- С чиновниками я разберусь позже. А сейчас мне нужен Папа. Неужели это так сложно?
Глава "Южноморскпродукта" затеял игру, но вышло как-то по-детски, недостойно старого авторитета. Зачем он так поступил, Руслан Георгиевич сказать не мог. Не мог по причине незнания.
- Какой Папа?
На это Астафьев ничего не ответил. Просто достал свой кейс и, открыв, выложил на стол тонкую папку красного цвета.
- Ваша биография. Прочитайте, ознакомьтесь, господин Харгиев.
Да, этот человек обладает деловой хваткой и хорошо подготовился к встрече. Папа пробежался глазами и понял, что перед ним вся его жизнь, вся подноготная. Даже его дела после последней отсидки с копиями документов, показаниями свидетелей. А у него ведь не все чисто в бизнесе. Потянет запросто на еще один добрый срок, как только бумаги попадут в руки к рьяным блюстителям порядка.
Но с какой стати какой-то жалкий человечек, пусть даже с деньгами, внаглую шантажирует самого Папу? Да он соберет свою бригаду и "наедет" на этого фирмача, обложит непосильным оброком. И пусть не рыпается. А если что, так его просто не станет, и никто даже не вспомнит, что был когда-то бизнесмен по имени Виктор, по фамилии Астафьев.
- Ну и что дальше? - сделав неимоверное усилие над собой, Харгиев небрежно бросил папку на стол. - Я - Папа, ну и что? Это и не тайна вовсе.
- Ровным счетом ничего, - Астафьев маленькими глотками пил коньяк. - Мы с вами договоримся. Ведь в сущности-то мне весь город и не нужен. Только Бродвей, а территорию Орла мы с вами поделим.
- Интересное кино получается. Я, значится, Бродвей ни с того ни с сего отдам, а по поводу своей части города Орел ничего не скажет?
Гость готов был расхохотаться прямо в лицо Харгиеву. Он так и хочет в разговоре показать себя крутым, но забывает, что только яйца бывают вкрутую. А сам он в недоумении от натиска Астафьева, который нагло требует себе чужой кусок.
- Так или иначе, но я добьюсь своего. - Тактично предупредил Крест, - у меня есть для этого и люди, и деньги. Факты, в конце концов...
Папа налил себе водки в бокал - у него емкость больше, чем у стопки - и залпом выпил. Нервы.
- Угрожаешь?! С каких это пор барыги ворам условия ставят?! Я пуганый, уже отсидел свое. А по этому поводу, - он ткнул пальцем в красную папку со своей биографией, - я скажу, что зона - второй дом для меня. Я в законе, Витя. Ты понял? В законе! А волков бояться - в лес не ходить.
- Не надо лишних эмоций, Руслан Георгиевич, - Астафьев поспешил сбавить обороты, - Мы можем воевать, а можем взаимовыгодно сотрудничать. Я стратег и смотрю на несколько ходов вперед. Не надо обладать большим умом, чтобы догадаться, что война не выгодна нам обоим. А в зоне с вами ничего не сделают, только если я буду молчать. Мне хорошо известно, что вы уже лишились двоих из ваших людей. И один из них погиб в перестрелке, инициация которой принадлежит вам.
Крест, закурив сигарету, крутил на столе бокал из-под коньяка. Папа молчал, не в силах произнести ни слова, еще не зная, что известно собеседнику.
- Несколько человек из бригады Малыша были убиты в ресторане, сам Малыш, может быть, пострадал, и... - он с ехидством улыбнулся, - на чей счет спишут смерть Орла, если узнают, что Папа без причины перестрелял его торпед.
Харгиев замер. Орел мертв? В это невозможно поверить. А он оказался в совершенно идиотском положении, его подставили. И если будет сходка воров, то Папа окажется крайним. Ну, а что с ним сделают на зоне, одному Богу известно.
Он посмотрел мельком на Астафьева. Этот сученок с деньгами провел его. А, может, он блефует, и Орел на самом деле жив? Но как тогда он собрался делить подконтрольные земли Орла?
- Кому еще известно, что в ресторане замочили моего человека? - голос Харгиева срывался.
Теперь-то он понял, почему фирма и дела Астафьева имеют такой размах. Он никогда не приходит неподготовленным.
Крест пожал плечами.
- Некоторым людям в милиции, - ответил он и поправился, - но я все еще могу уладить. Там достаточно моего слова, чтобы все забыли.
Папа сокрушенно подпер голову руками и уставился в крышку стола, закуску и бутылку водки, стоявшую рядом.
- Откуда вы взялись, Виктор? И ставите условия мне, вору в законе.
Астафьев налил себе треть бокала коньяка и медленно выпил.
- Мне нужен Бродвей, Руслан Георгиевич. Вам ведь невыгодна сходка, - он не собирался отвечать на вопрос, - вы же нарушили все законы вашего воровского мира. "Южноморскпродукт" существует целиком на общаковские деньги, на эти же деньги вы, кстати, живете. Но сейчас склады вашего акционерного общества опечатаны, и неизвестно, когда вам откроют доступ к ним. АО несет убытки, сгорает общак. Что будет далее, - он замолчал, давая возможность Папе найти ответ в самых потайных извилинах его мозга, но Харгиев лишь промычал что-то.
Пока длилось молчание, Крест с удовольствием уминал закуску.
- Если надо, я могу помочь. Один звонок одному человеку, и все ваши проблемы решатся. Мы договорились?
Папа нервно закивал головой. Выхода не оставалось, приходилось платить за молчание. Все его просчеты и ошибки по одной походили на грешки, за которые лишь поругают, но все в совокупности тянуло уже на тяжкое преступление, расплатой за которое будут унижения и смерть.
- Да, договорились.
Астафьев не сомневался в его словах, и не боялся, что Папа его подставит. Ведь все факты остаются при нем, а по поводу милиции, так достаточно пятиминутного разговора с полковником Прокофьевым, чтобы ОБХСС взялся за "Южноморскпродукт" всерьез, а с мэром Приходько можно договориться, и АО прижмут в производственных и прочих площадях так, что Харгиев уже никогда не выпрямится в полный рост.
Крест взял трубку и набрал номер. Перекинувшись парой ничтожных предложений, он попросил отвязаться от Папиной конторы. Попросил мягко и ненавязчиво.
- И не стоит отчаиваться, - он пожал Харгиеву руку на прощание, - мы же партнеры. Все, о чем шел у нас разговор, остается в силе. И не думайте, что вы проиграли человеку ниже вас рангом. При моих деньгах я мог бы запросто купить себе воровскую корону, но зачем она мне таким способом? А сидеть я не хочу…
Папа попробовал возразить, но Крест его оборвал на полуслове.
- Как бы вам, Руслан Георгиевич, не было обидно, но деньги на данном этапе нашей с вами жизни решают все. И то, что вы заработали потом и кровью, я сейчас могу купить.
Дойдя до двери, Астафьев, как и все выходящие из этого кабинета, обернулся.
- До свидания, Папа.
Он вышел и кивнул Владимиру Ермакову, который тут же приступил к своим обязанностям телохранителя.
Дело было сделано, и Астафьев остался доволен собой. Все прошло как нельзя лучше. Им задуманная операция принесла свои плоды, и часть города переходит под его опеку. Конечно, Папа отдал ему Бродвей, чтобы выиграть для себя достаточно времени. Потом он еще попробует отыграться, но Крест уже будет готов к новому повороту событий и встретит партнера с распростертыми объятиями, держа козыри в рукаве. Хотя в настоящей карточной игре он уже давно так не поступал. Но он игрок по натуре и шулер по профессии.
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/07/02/865