Прогулка
Наша терраса – в их окна, только между нами - холмы, овраг, буераки, заросли, болото, барсуковые хатки. У кого глаза молодые да зоркие могут разглядеть и домики – три окошечка, и тропинку между ними, и даже парничок. Они могут увидеть пожилую женщину, которая его утром открывает, вечером, как сядет солнце и начнёт из оврага выползать туман, закрывает; двух молодых женщин, их детишек – две девочки и один карапуз, кругленький такой, с красным мячиком, он его очень любит и ходит с ним в обнимку; за берёзками – новый родничок с ондулиновой бордовой крышей – подарок местного благодетеля. Это у кого глаза молодые, а мои обрывают картинку ясенем, полем, домками их - днём и тусклой одинокой звёздочкой фонаря – вечером.
Сижу я на своей полиэтиленовой терраске и мечтаю – как бы мне на другой берег перебраться да своими глазами увидеть, что там.
Была бы река – можно было бы на лодке, была бы дорога или тропинка – ходи хоть каждый день. А так – ни напрямки, ни в обход.
Но мои мечты как-то домочадцам передались.
Мы, - говорят,- на прогулку собрались. Пойдём через кладбище, потом свернём на Лаврешенку, а там, краем леса до ручья, через ручей перескачем и через дубняк вернёмся.
Да, думаю я, это уж не прогулка, поход настоящий. Но у кого ноги длинные, не проблема, одна – на кочке, другая – на другой, как цапли, что по ночам страху нагоняют. А мне-то что делать? Так хочется на тот берег…
Увязалась за ними. Кладбищенская дорога сползла вправо, обросла песчаными холмами, идём как по туннелю, только недолго – упёрлись в топь. Теперь все дороги – в никуда, в заросли, в болото. Собакам радость – им - купальня, мужикам - все пути открыты, умны больно, а мне расшнуровывай, скидывай, по грязи топай, ноги об траву вытирай, вся перемазалась, пальцы осокой порезала, выбрались на след от старой тропинки, где хожено-перехожено в школу, на станцию, за хлебом, на старую водокачку, по утренней росе с первой электричкой из Рязани, да мало ли…Вот и мостик через нашу Трунявку ( реки приличной и той у нас нет) ещё дед-литовец с Серёгой ладили, только обновлял кто-то уже другой, вон сверху жерди новые. Теперь тропинка должна бы разбежаться – из одной – две, но, старые едва заметные следы спутались, переплелись с травой, в кустарнике спрятались.
Идём по бездорожью, я всё отстаю, собак в траве совсем не видно, от мужиков – макушки маячками путь указывают. Проходим барский бугор, он елками, сосёнками совсем зарастёт скоро. Бабы Мани нет, её рассказы только Серёга и помнит, о том, как девочки в белых платьях здесь по саду гуляли, как в 14-ом году молодого барина мёртвым привезли, а старик, отец их, увидел сына и сошёл с ума…
Вот опять буераки, трава за ноги цепляет, шнурки развязывает.
- Эй, Серёга, - кричу я,- возьми собак, к деревне подходим.
Впереди показался новый родник, вернее, родник-то тот, прежний, да не узнать. Всё из нового бруса: и срубик, и терраска вокруг, скамеечки. Иконка в уголке. Пахнет свежим, чистотой. Мне бы здесь посидеть, помечтать, погрустить о старой иве, которая была исполином, а теперь торчит обломками.
Только спутники мои опять впереди маячат. Уже по прокошенному к Лаврешенке поднимаются. Хорошо здесь, уютно. Правда, всего три избушки, но как стоят. В кружочек собрались, хоровод водят. А в середине поляна. Справа, на брёвнышках, две женщины молодые и детишки.
- Здравствуйте, - говорю,- привет вам с того берега.
- Это вы оттуда пришли?
- Да, мы вон там живём, - и на дом наш, который маленьким мазочком на холме желтеет, показываю.
- А как же вы прошли?
- Вот так, буераками да болотами.
- Да, вы заходите, - говорит та, что постарше.
А у неё на шее из-под косыночки прядь волос пшеничных выбилась и на солнце светится. (Тут у меня сердце от воспоминаний забилось, нет, вы не думайте, что там ориентация у меня какая-то не та, просто была у меня подружка в юности тоже светловолосая, белокожая, чем-то похожая на эту, милая такая, мечтательная, гуляли мы с ней по подмосковным тропинкам, она – с альбомом для рисования, я – с ней рядом…)
- У нас и огурчики уже пошли.
И так мне хорошо стало, оттого что лицо у неё спокойное и доброе, а в глазах – смешинка прыгает, оттого что детишки при ней, трава скошена, и солнце закатное через листву лучики свои на землю посылает.
Только мужики мои совсем из виду скрылись, догонять надо.
- Спасибо,- говорю. Мы к вам обязательно ещё зайдём. И вы к нам приходите.
А сама думаю: “ Была бы река, лодка или дорога напрямки…”