Островитянин.
Что? Нет, штормов не боюсь. Шторм в этих краях вещь полезная. После шторма на берегу можно столько всего найти. То штурвал, то сундук, то бочонок пороха, то шлюпку с русалкою обнажённою. И за каждой вещицей своя история скрывается. Садись да записывай Что? Нет, не пробовал, как оно с русалкою—мартышки первыми подбежали. Ну, стихи, цветы, шампанское. Русалка с ними и улетела. Что? Это у вас в Мадриде Русалки не летают, а тут по-другому.
Что? Мой это остров, мой. Уединения с Вдохновением искал. Нашёл, как ни странно. Вот чаёк вечерами распиваем на троих—я, Уединение и Вдохновение. Хорошо, душевно. Что? Сам ты понятие, а не человек. Десять лет на Острове проживёшь, и с Любовью встретишься, ни только с Вдохновением. Что? Пылкая и умелая, такая, какой Любви быть и положено.
Что? Нет, смерти не боюсь. Уверен, что белый и пушистый. Как-никак, десятерых боцманов спас. Да-да, прямой массаж мозга, оттого в сознание и приходили. Дела сии после смерти мне и зачтутся. Вино, фрукты, птицы певчие—там, за чертой. Что? Не, ни один боцман не выжил. Утонули. Сирены они коварные. Что? Я ж уши затыкаю, что мне Сирен слушать. А боцманы в океан. Судьба…
Что? Конечно, я боюсь.
Ну, во-первых, я боюсь, что Сеть окажется двухсторонней. Вот материализуется моя Ника на Острове и привет. «Вынеси мусор, помой посуду, собери Идеи—что валяются, как попало. Да, ты их по полочкам» Оно мне надо? Что? Это у вас в Лондоне Сеть по-другому работает, а у нас цивилизация.
Во-вторых, опасаюсь чистоты в Кабинете. Являешься в Кабинет, а там чистота и ни души. Ни окурков, ни пивных банок, ни чашек из-под кофе. Ни аромата духов, ни запаха перегара, даже следов грязных нет. И ты понимаешь, что не читают тебя, якорь мне в пятую точку. Идёшь тогда к мартышкам и напиваешься с ними рома. А они, блин, всё про неурожай, да про неурожай. Изящно, пятиэтажным, аж уши вянут. Что? Это в вашем Кабинете рецензии, у нас тут ароматы да чашки из-под кофе. Культура…
В-третьих, опасаюсь обрыва Сети. Тогда уж мне ни к Вике, ни к Нике, ни в Кабинет—никуда. Придётся найти мартышку, уткнуться ей в волосатую грудь да грусть-печаль свою трёхэтажным излить. А она мне всё про манго, да про кокосы. Изящно так, пятиэтажным—голод, мол, неурожай. Что? Так в Париже вашем мартышки вообще не живут, вот и не разговаривают.
Особо опасаюсь отсутствия новых Сюжетов для будущих рассказов. Я конечно, их прикармливаю по возможности, но… Вдруг как рванут с моего Острова—и ищи шторма в море. И стану никому не нужным, как гвоздь без молотка. Что? Да, был я у психиатра. Вчера. Он добрый такой попался—переночевать предложил. Но я человек скромный—в окно выпрыгнул Пегаса оседлал, да курс на юго-юго-восток, на Остров…
Алексей Беляев.
2010-07-01