Нюська
Если идти по улице Восстания в Питере, то, пройдя через Кирочную, минуя Петра Лаврова, можно выйти к Литейному мосту. Именно этим маршрутом шли три девушки в конце августа 1956 года. Они только что были зачислены в университет им. А. А. Жданова, и им нужна была квартира или, на худой конец, «угол». В объявлении на каком-то заборе они прочитали адрес и, держа бумажку в руках, приблизились к дому № 15, где, как говорилось в объявлении, сдавался тот самый «угол». Дверь открыла миловидная еврейка и подтвердила, что давала объявление. Критически взглянув на девушек, она почему-то выбрала Галинку и сказала: «Вот эту девушку я возьму, а остальных- нет». Девушки смущенно переглянулись и оставили счастливую Галинку.
Квартирка была небольшая, две комнаты, полученные путем давнишнего разгораживания из одной большой. В одной комнате жила хозяйка- Фаина Абрамовна, с дочерью Фанечкой, в другой- брат Фаины Абрамовны Давид, пожилой толстый еврей с большим животом и женским лицом. В кухоньке стояла газовая плита, висела цинковая ванна для стирки белья. Понравился Галинке «холодильник». Это было темное пространство между входной и кухонной дверью, в котором аккуратненько были устроены полочки для посуды и продуктов. Полочки Галинка любила.
Оказалось, что квартирка отапливалась старым камином, который надо было топить торфяными плитками. Они лежали в сарае во дворе, и Галинку осенью часто посылали набрать торфяных плиточек. Стипендию Галинке почему-то не дали, и те 300 рублей, что высылала мать, целиком уходили на оплату «угла». Больше мать высылать не могла. Однажды пришла посылка. Это было свиное сало – всё, что осталось от поросенка Нюськи, которого Галинка помнила ещё бегающим по двору. Галинка покупала «суп-пюре гороховый» и добавляла в него для вкуса шкварки от сала и жидкий горячий жир. «Фу, опять свиньёй пахнет»,- ворчала Фаина Абрамовна, но дальше этого недовольства не шла. Всё-таки 300 рублей - это деньги.
Давид был образованным евреем. В его комнате стояли большие книжные шкафы с новенькими книжками подписных изданий, а на шкафах- ровные ряды чисто вымытых кефирных бутылок. Галинке казалось, что Давид не читает книжки из шкафов. Но когда приходили гости, Давид с удовольствием показывал им шкафы и называл имена классиков русской и зарубежной литературы. Однажды они заключили договор. Галинка должна была натирать паркет в комнате Давида, а Давид давал ей за это билет в филармонию или театр. Так Галинка приобщилась к музыке и театру, узнала о существовании оркестра Мравинского, театра Акимова, посмотрела его «ТЕНЬ», полюбила Шварца и горячие пирожки в кафе на Невском, куда заходила каждый раз после спектакля.
К весне Нюська закончилась. У Галиночки обнаружили острый гастрит и выписали лекарство. Врач сказала, что это из-за Нюськи. Но вот сейчас Галиночка вспоминает, почему же она не ела сало Нюськи просто так, а жарила шкварки. Всего однажды пришлось ей пойти на преступление- она украла у хозяйки голубец, аппетитно лежащий на тарелке в междверном холодильнике, и отрезала кусочек пирожного «полоска», которое хозяйка приготовила для Фанечки. Фанечка была избалованная девочка. Она аккуратно сливала какао в раковину, бросала котлеты под диван и велела не говорить матери. « Фанечка кушала?»- вопрошала мать, придя с работы.
« Да, конечно, кушала»- отвечала Галиночка. И ни разу она не отважилась попросить у Фанечки котлетку или какао. У неё была родная тётка в Питере. Когда Галиночка как-то пришла к ней в гости, хозяева ушли в кино и оставили Галиночке записку «Суп на плите, котлеты в холодильнике». Галиночка не стала есть суп и котлеты, она ушла навсегда от родной тетки. Такая вот странная была.