Жил на свете сталевар Вася – хороший мужик был.И в цеху не робеет, за двоих пашет, и жену дома завсегда утешит да порадует. Ну и само собою после смены с мужиками соседскими выпить никогда не откажется. Или на обеденном перерыве выйдут они как есть в касках и грязных рабочих фуфайках из-за стола, так и сразу в курилку… Табачок у Василия добрый, крепенький, от такого человеку неподготовленному зараз дурно делается, а Васька знай себе, смолит да улыбается зубами своими прокуренными.
Так и жил бы Вася припеваючи, воспитывал бы детишек, миловался с жёнушкою, водил дружбу с мужиками серьёзными, да приключилась с ним раз беда. Заехал по делам в город дальний родственник жены, да и заночевал у них дома. Разговорились они с Василием, и оказалось, что мужик-то он странный, с гнильцой: водочки не пьёт даже по праздникам, всё больше молоко да ряженку, тело холёное закаляет и тренирует, и… папироски в зубах отродясь не держал!
Было, конечно, время – и сам Вася не курил. Хоть и давно – лет до 7 в детстве, да ведь то было помолодости, по глупости! А тут где ж это видано, чтобы взрослый амбал и такое творит?!
Сталевару бы того мужика сразу прогнать от греха, чтобы не смущал, да смалодушничал Васька – начал со спортсменом разговаривать. Тот ему зараз и выложил, что, дескать, курение – штука вредная, опасная, а лёгкие у курильщика – это у Василия то есть, полны канцерогенных смол! Что за смолы такие непонятно, за всю жизнь никаких, кроме эпоксидной в руках не держал, воти решил, что какие-то наподобие и в лёгких у него плещутся. Стало тут не посебе мужику. Наутро уехал гость, за ночлег поблагодарил вежливо, а Вася сам незаметил, как на работу пришёл и не покурил даже.
С того и началось. Сперва ещё иногда Василия с папироской видели, раз-другой за компанию с мужиками выйдет, посмолит, а потом и насовсем перестал он табачок курить. Пришла беда в дом сталевара Василия – сам того не заметив, пристрастился он к некурению.
Поначалу вроде бы всё ладилось даже лучше прежнего: и денегна сигареты тратить не нужно, и изо рта с утра не воняет как из выгребной ямы.Да только обманчивой оказалась радость та…
Прошёл месяц и стал замечать Василий, что отдалились от него прежние друзья. То, бывало, все в курилке соберутся, и давай обсуждать всякое разное.А теперь никто его и не зовёт,чужой стал для недавних братанов. Грустит Василий, а бросить некурить уже не может – привык. Дважды пробовал начать курить по 1 – 2 в день, да так и не смог перебороть страсть свою пагубную.
Ещё через месяц и со здоровьем проблемы начались: всегда Васька поджарый был, жилистый, а тут будто изнутри его жиром накачали. Он уж ибегать по утрам начал, а всё равно всё толще и толще как осенний боров. Нервишки тоже пошаливают – то, бывало, покурит, успокоится, а теперь злой на всех, раздражительный.
Прошло полгода некурения – новая беда! Жена Василия, Клавдия, вещи собирает и из дома прочь! Говорит, неудовлетворителен стал в сексуальном смысле.
- Как так?! – удивляется сталевар – у меня ж так как сейчас и у молодого не стоял! Чисто телеграфный столб.
А жена ему в ответ с ненавистью:
- Раньше, может, и не столб, а за 30 минут я по три раза кончить успевала, а сейчас не успел начать, и уже всё. Не мужик ты Васька, уйду к Коляну-милиционеру жить, может от него хоть дети здоровые народятся, не такие как ты.
Василий, бедняга, как про милиционера услышал, так и пал духом окончательно. Что-то внутри мужика сломалось, с того дня он не только не курил, но и пить перестал.
Пришла беда – открывай ворота: тут уж у бывшего передовика совсем худо дела пошли. Настал тот день, когда на смену в цех впервые он трезвым пришёл. Страшно Василию, трясутся руки, душа в пятках: ведь кругом из ржавых печей металл расплавленный так и хлещет, трубы с паром под давлением гудят, того и гляди прорвутся, ответра крыша старая шатается и вот-вот рухнет.Всегда так было, да не боялся никто. Сколько завод работал, а чтобы трезвым на смену придти – такого даже старожилы не помнили.
А Вася и во второй раз трезвым пришёл, а потом снова. До поры всё ему с рук сходило, везло, но вот случилось ЧП – опрокинулась ванна, сталь расплавленная по полу потекла. Народ в рассыпную, благо трезвых больше не было – никто не пострадал,но в тот же день вызвал завцеха к себе мастера смены Василия и говорит, мол, так и так – по твоей вине могли люди пострадать, это как же можно было до такого докатиться?! Василию бы покаяться, да пойти с горя портвейна выпить, а он уже совсем до ручки дошёл: стоит перед начальником и глазами трезвыми хлопает.
Рассвирепел завцеха, прогнал из кабинета Василия, и тут же уволили мужика за нарушение режима. Так он без работы остался.
В последующие несколько недель Вася всё более опускался в гибельную пучину трезвости. Впав от отсутствия алкоголя и тяжёлых ударов судьбы в глубокую депрессию, он каждый вечер давал себе слово, что завтра утром пойдёт в магазин и возьмёт бутылку «беленькой», но вместо этого он брал себе две бутылки молока, батон хлеба и всё начиналось по-новой.
Друзья Василия тоже не сидели сложа руки: чтобы спасти мужика решили они его в баню позвать. Васька согласился – кто ж знал, что такой конфуз случиться может…
В общем, моются мужики, все пьют, а Васька один сидит исмотрит тупо как баран, ахинею какую-то непонятную несёт. А тут ещё в душе вместе со старым другом - токарем Сидором стояли, ну, Вася отвлёкся, и о жене подумал, а сам в тот момент хозяйство своё мочалкой протирал. Сидор, тот отвернулся, а у Василия от воздержания долгого, ну и потрезвости возникла, выражаясь научным языком, эрекция.
А тут и мужики в душ зашли и видят они следующую картину: токарь голову намылил, нагнулся и смывает под струёй воды, а сзади него безработный Василий с елдой точь-в-точь как телеграфный столб. Что тут было, понятно дело, объяснять не надо. Васька добро хоть жив остался, пришёл домой чуть живой. А мужики на следующий день с утра опохмелились, собрались в курилке и давай обсуждать произошедшее. После получасового перекура ясно всем стало, что Василий - педрило, какого свет ещё не видывал, а посему,не только в баню ходить, но и разговаривать с ним нормальным мужикам соромно.
Как узнал о том Вася, так и понял сразу, что жизнь его кончилась: ни жены, ни друзей, ни работы – всё разрушила пагубная страсть к трезвости и некурению. И до того горько стало бывшему сталевару, что взял он кусок провода, поставил посреди комнаты табуретку и давай провод к люстре прикручивать. Нервничает он, рука трясётся. Никак завязать не может. Вдруг, видит – на шкафу сверху что-то белое лежит. Глядь - а это пачка папирос!
- Ну, - думает, Василий, - покурю, чтобы успокоиться. Прикурил он одну – полегчало, сразу и вторую в затяг выкурил. Тут уж и спокойно на душе стало, и настроение улучшилось, собрал Васька последние деньги – и в магазин. Взял вместо молока две бутылки водки и прямо перед домом на детской площадке их приговорил. С непривычки там же и отрубился, в песочнице. Мимо люди ходят и удивляются: неужто Васька новую жизнь начать решил?! – Нет, не может быть такого, завтра опять с утра молоко хлестать пойдёт, знаем мы его.
Но на следующее утро чуть свет проснулся Василий – и снова вмагазин за опохмелом и сигаретами. Через неделю пришёл бывший сталевар на завод– и видят мужики, что уже возвернулась его прежняя стать. Идёт Вася, шатается, смотрит на рабочих красными глазами с достоинством. Заходит к завцеха и с порога
- Игорь Егорыч, хочу вернуться на работу.
Завцеха бы и рад хорошему человеку помочь, да коллектив навстречу идти не торопится. Молва про то, что Васька гей активный не утихла ещё. Пришлось тогда активу партсобрание созывать.
Выступали на том партсобрании многие, критиковали пагубные привычки Васины, чуть было не погубившие знатного сталевара. Выступил и Сидор, жёстко говорил он про то, что предал его бывший друг, что, дескать, хотел его в бане оприходовать, как последний элтон джон. Но тут встал из первого ряда ветеран Партии, фронтовик Фёдор Иванович Жбанов.
- Товарищи! – голос старого большевика прозвучал угрожающе – если вы не верите в пролетарскую искренность товарища Василия и в его гетеросексуальные убеждения, то я лично готов сегодня же после собрания пойти с ним в баню и доказать тем самым, что товарищ Василий – не гомосек!
На том споры и утихли.
С тех пор даже Сидор помирился с Васей и перестал считать его педрилой (хотя в курилке иногда вскользь говорил, что, видимо, какой-то гомосексуальный опыт у Васьки всё же имеется), а ещё через месяц к рабочему вернулась жена Клавдия.
Приходит он с работы с авоськой, полной пива жигулёвского, а благоверная сидит на лестнице, грустит да его дожидается. Прости, - говорит, – меня, Вася - любовь моя, не изведала я счастья с Колькой-милиционером, поняла,что всё время о тебе одном думала! Да, кстати, у тебя и конец детородный на 2 см длиннее!
Васька как то услышал, так зараз у него вся обида нажену-изменницу улетучилась. Выпили они с Клавдией, да сразу на радостях и супружеский акт совершили. А через 9 месяцев у них сын родился, славный парнишка, смышлёный – весь в батю. Так и живут они теперь счастливо, горя не ведают. На том, как говорится, и сказке конец.
А тот родственник, что к Василию приезжал, до сих пор жив-здоров и в соревнорваниях участвует. Бывает такое, что вроде и не пьёт человек и не курит, а до 100 лет живёт. Вот ведь даёт некоторым бог здоровия!