Ночь. Купе. Читаю Вульф.
Не могу сосредоточиться.
В голове мельтешат мысли, как огоньки в окне поезда,
озаряют на мгновение и вот уже отлетают, не позволяя вникнуть, рассмотреть их поближе.
Последним особенно ярким огоньком (маяком) сверкает недавняя очень выразительная картина.
Так и стоит перед глазами,- как шла, переполненная непокоем, сомнениями,
и как не в силах выдержать их гнета, написала, спросила: обо мне ли были эти вот слова?
Неужели действительно обо мне? И тревожное ожидание сжимало сердце твердо и настойчиво...
Как? Почему? Где тот самый упущенный момент, повлекший за собой эту перемену, это охлаждение?...
(Все механизмы включены и работают на полную мощность,
гайки завинчены, пружины натянуты до предела!)
- Нет. Не про тебя. Ну ты что?
...
Пауза повисла как капля на листе. Вот она висит, легко переливается,
отражает все вокруг, и сама такая прозрачная, звонкая, вот-вот сорвется.
Вот еще миг...
Отошла с дороги, уткнулась носом в куст сирени
и выпустила из себя все переживания разом.
И стояла, чувствуя как снаружи накрывает сильной и свежей волной,
смывая все мелкое, пустое, незначительное, а изнутри все объято мягким жаром,
и тепло разливается по всему телу, по горлу и подкатывает к глазам.
И невыразимая нежность струится из глаз, выступает на коже невидимыми каплями,
просачивается оттуда, из глубины, из самого эпицентра.
И в одно мгновение все чувства переполняют с такой острой четкостью и мощью,
что ищешь силы справиться с этим потоком горящей и искрящейся лавы,
чтобы невзначай не обрушить ее в ответ и не обжечь того, кто вызвал ее,
сам даже не подозревая, кому сейчас не холодно, не жарко, а немного удивительно,
и кто может быть в это самое время, раздумывая над неожиданным вопросом,
перебирает в памяти свои, неоднозначно понятые слова...
...
А ты держишь, держишь в себе эту лаву, стремишься погасить, и убавить все эти гейзеры,
так внезапно прорвавшие все - и асфальт и плоть...
И медленно сходишь с ума от нахлынувших эмоций.
И не знаешь, поддаться ли порыву, выплеснуть часть потока, бьющего изнутри,
или сдержать, зажать на выходе, пытаясь охладить и отойти.
Но все же какая-то часть неуправляемой энергии прорывается и несется сквозь города,
по улицам, чтобы удивить еще больше...
Стихия...
И в этот миг все переворачивается вверх дном, опрокидывается
и снова встает на место, но уже другое.
И все смешивается - свежесть и тепло - в нежность, в одну большую волну,
на которой плавно качает и убаюкивает суть одной просто сказанной фразы,
и другой, все подытоживающей, расставляющей все сомнения по местам,
а точнее запирающей их под замок самых дальних хранилищ.
- Все хорошо. Хорошо все.
И волны, совсем недавно бившиеся в неистовстве о камни, теперь медленно отступают,
оставляя легкие следы на берегу и, поигрывая галькой, шуршат, умиротворяя.
Над гладью вод красуется закат.