Двое из ларца.
Социалистическое соревнование в войсках – вещь серьёзная. Тут формализмом не всегда отделаешься, особенно, если часть выдвинута на соискание победителя в своём роде войск.
В прошлом году часть стала победителем соцсоревнования в корпусе, награждена была переходящим знаменем. Командиры и заместители получили поощрения и ценные подарки и решили шагать дальше в данном состязании, к орденам и медалям.
В подразделениях приняли повышенные обязательства: воспитать столько-то отличников боевой и политической, вырастить энное количество мастеров боевой квалификации, спортсменов-перворазрядников, поднять на новый уровень боевое дежурство и службу войск, дисциплину и порядок в части.
Одним словом, на бумаге очень красиво разрисовали стоящие перед частью задачи. На деле - несколько сложнее. В части полторы тысячи офицеров и прапорщиков и столько же срочнослужащих.
Молодых солдат за полгода нужно многому научить, офицеров и прапорщиков срочно подтянуть в строевом, спортивном и огневом отношении.
В строевом проще всего. Каждый день до обеда строевой смотр, в воскресенье торжественное построение и прохождение маршем перед трибуной. Вторично – с песней.
Со спортом тоже организовали умело. Каждое утро часовая зарядка с шести ноль-ноль для всей части, а после обеда спортивные занятия для подразделений, уже выборочно. В воскресенье после торжественного построения спортивный праздник с соревнованиями по проверяемым дисциплинам.
С огневой плохо. На сухую научить стрелять очень тяжело. Нужна тренировка, при том постоянная. А у нас, наверное, знаете, с боеприпасами всегда скудновато было. По правде сказать – на складах-то они всегда есть и в полном наличии, а вот списать их и израсходовать на стрельбы – большая сложность. Вот и получалось – бойцам на год десять выстрелов, офицерам из расчёта трёх годовых стрельб – двенадцать, один пристрелочный и три зачётных на раз.
С такой экономией боеприпасов научиться хорошо стрелять сложно. Стреляют хорошо те, у кого-либо в училище, либо в академии стрельба была должным образом поставлена.
Первая серьёзная проверка намечена в апреле. И с января вся часть под чутким руководством командиров усиленно тренируется в проверяемых дисциплинах.
Настроение, конечно же, у всех самое радостное, забыв о личном времени, все силы бросили на проверку. Стимул огромный, если победим – командиру орден почётный дадут, а часть в ещё более высокое соревнование поставят. Одним словом - очень радостные ходим.
Со стрельбой, правда, дело неважно обстоит. На первых стрельбах у трети двойки. Потренировались на сухую ещё две недели, и командиры на дополнительную стрелковую тренировку расщедрились. Тут уж результат лучше, всего четверть двоек.
Командиры приободрились. Половина-то стреляет на хорошо и отлично, а ту четверть, что с двойками, с помощью спирта и банек можно перевести в отличники на весенней проверке. Главное, первую проверку не завалить. А летом, глядишь, патронов на стрельбу выделят, дополнительно потренируемся, результаты к осени улучшим.
Так, за усиленными тренировками, незаметно подкатила весенняя проверка.
Главком рода войск приехать поленился. Впрочем, у него другие заботы. Генерал-лейтенанта, зама своего, прислал. С ним ещё пара генералов, а до кучи десант полковников и подполковников.
На строевом смотре десант порезвился. По миллиметрам измерили на кителях расположение значков и медальных планок, по линейке определяли высоту подъёма ноги при строевом шаге, поштучно пересчитали наличие подковок на каблуках хромовых сапог и лично определяли зеркальность их блеска.
Строевой смотр проверяющих впечатлил. В целом – отлично.
На физподготовке куражились меньше, но проверяющие стояли на всех поворотах трёшки и номера переписывали – не дай Бог кто срежет. Физподготовку сдали на хорошую оценку.
Началась стрельба. Результат получился плохой. Двоек хоть и не четверть, поменьше, но даже на хороший результат никак вытянуть не могут. И ни спирт, ни баня не помогают.
Начальник комиссии смилостивился. Разрешил повторить стрельбы.
В соседнем подразделении служили два брата-близнеца, Вовчик и Витчик. В целом – неплохие офицеры. Жили они в одной комнате офицерской общаги, занимались на досуге радиолюбительством и горькую употребляли незначительно.
По жизни шагали уверенно и с оптимизмом. Частенько поддерживали друг друга прибаутками и подколами типа: «Как дела, Витчик? – А зашибись, Вовчик!» За эти подколы и сильное внешнее сходство были прозваны они товарищами, как герои из мультика о Вовке в тридевятом царстве – двое из ларца.
В силу несколько испорченного зрения в результате занятий радиотехникой стреляли братья неважно. Очки же принципиально носить отказывались.
Получив на первой стрельбе законные двойки, они грустно чистили пистолеты в оружейной комнате роты вместе с другими более удачливыми товарищами. Настроение у них опустилось ниже плинтуса, потому как осенью выходил срок на капитанов, а получить капитанскую должность с отрицательными результатами проверки было нереально.
Братья чистили оружие и рассуждали между собой.
-А вот если сп…ть пистолет, так проверку сразу закончат!? – Предположил Вовчик.
-Непременно закончат, братуха! – Поддержал его Витчик.
Эти полушуточные предположения слышали как минимум человек двадцать офицеров подразделения.
Дежурный по подразделению, ответственный за выдачу и возврат личного оружия офицеров, в дни стрельб морально восходил на Голгофу. Выдать сто- сто пятьдесят пистолей за короткое время с записью в соответствующем журнале, установить на места хранения пистолетов карточки-заменители непросто. Еще сложнее обратный процесс, когда тебе одновременно подсовывают сразу десять пистолетов, из которых пять – оружие твоих непосредственных начальников, которые уже спешат на подведение итогов и награждают дежурного не самыми лицеприятными междометиями. При этом дежурного постоянно отвлекают звонками дежурный по части или его помощники, интересующиеся выполнением непосредственных обязанностей.
Когда оружие после стрельб было почищено, смазано и сдано дежурному, вдруг обнаружилось отсутствие одного из пистолетов.
Дежурный лихорадочно пересчитал пистолеты, в холодном поту сверил с записями в Книге выдачи оружия и стал звонить дежурному по части и командиру подразделения и запинающимся голосом доложил о пропаже оружия.
Командир подразделения посчитал доклад за злую шутку и обложил дежурного трёхэтажным матом. Дежурный по части оказался прозорливей. Он мгновенно оценил всю глубину опасности, нависшей над ним, над частью и её командирами, и в свою очередь доложил о случившемся командиру части.
В описываемое время утрата оружия во вверенном воинском формировании к расстрелу бы не привела, но очень сильно могла повлиять на послужной список, начиная от начальника отдела нерадивого дежурного и заканчивая командиром корпуса.
Сразу возникла дилемма: сообщать ли о пропаже в вышестоящие инстанции или попытаться найти оружие своими силами, в надежде, что сор из избы далеко не разлетится.
Первый вариант был очень чреват. О подобных нарушениях докладывают по вертикали вплоть до Министра Обороны. О выводах, думаю, комментировать излишне.
Второй вариант был более благоразумен. Существовала вероятность погасить скандал с минимумом последствий. Зато, в случае проигрыша, за попытку утаить истинное положение вещей, можно было лишиться конкретной папахи, а возможно и нескольких папах и лампасов. Тут как дело повернётся.
Ситуация усугублялась наличием группы проверяющих в части, которые неизвестно как могли бы отнестись к данному происшествию.
Командир части связался с командиром корпуса и поведал о грустном состоянии дел. Вместе с крепким матерком он получил рекомендации волну пока не разгонять, а все силы бросить на поиск пропавшего оружия, пообещав договориться со старшим проверяющей комиссии.
Командир части экстренно вызвал командира подразделения для координации действий. Тот, осознав глубину своей ошибки (а именно, то, что информация о пропаже оружия пришла к командиру не из его уст), вынул шашку из ножен и принялся рубить в капусту офицеров подразделения.
Их собрали в ленкомнате одной из рот, и срочно прибывшие туда ребята «молчи-молчисты» приступили к следственным мероприятиям.
Особисты вызывали по несколько человек в различные помещения рот, там задавали ненавязчивые вопросы и выслушивали, записывая, ответы.
Из опросов выяснились две удивительные вещи – братья близнецы, Вовчик и Витчик, мечтали о похищении оружия, а дежурный по подразделению неоднократно выбегал из своего помещения, выполняя приказы и распоряжения вышестоящих командиров и начальников, оставлял при этом шкаф с оружием открытым и, естественно, не взятым на охранную сигнализацию.
Дежурного тут же освободили от дежурства. И заставили подробно расписывать все происходившие события. Он, после бессонной ночи и хлопотного утра, впал в окончательный ступор и в показаниях написал такую околесицу, что особисты, прочитав, сами чуть не последовали за ним.
Само собой, проверку свернули. Офицеров проштрафившегося подразделения разбили на маленькие группы и стали устраивать перекрёстные допросы.
Больше других досталось братишкам. Их отделили от остальных и допрашивали некими изощрёнными способами.
Они, в конце концов, признались, что действительно говорили о необходимости таким необычным способом остановить проверку, но клялись и божились, что дальше намерений ни на миллиметр не двинулись. В их пользу указывало то обстоятельство, из роты они никуда не успели выйти.
Их досконально обыскали, осмотром проверили остальных офицеров, получавших оружие и не успевших покинуть помещение роты, обыскали помещение роты и само здание. Пистолета не было нигде.
Далее построили часть на плацу. Командир выступил с обращением к офицерам и солдатам - все силы бросить на поиск пропавшего оружия и подойти с пониманием к этому вопросу.
Часть превратилась в какое-то подобие плохо организованного колхоза. Сотни офицеров и солдат-срочников бродили по территории городка и части с граблями и словно на субботнике ворошили землю, остатки сугробов и прочую апрельскую жижу.
Прошли сутки. Результатов не было. Особисты, отсеяв, стали частями отпускать домой офицеров злосчастного подразделения.
Отлетело ещё несколько дней незапланированного коммунистического субботника. Результатов – ноль.
Командиры посерели лицами, осунулись от недосыпания. Комиссия завершила деятельность и, выставив за проверку жирную двойку, убыла восвояси. А наших братьев разве что не пытали с пристрастием.
Примерно через неделю кто-то бросил в почтовый ящик для анонимных жалоб командиру части записку, составленную из печатных букв, сообщавшую о необходимости искать пистолет в жилом городке, в новых гаражах.
Всех свободных бойцов вывели на прочёсывание гаражей, пообещав нашедшему десять суток отпуска. Солдаты с превеликим усердием принялись за дело, чуть не по кирпичику норовя разобрать строения. К концу дня поиски увенчались успехом. Пропажу обнаружили между гаражами под большой грудой досок.
Ловкача так и не нашли. А браты ещё месяц ходили, словно в воду опущенные, постепенно осознавая, каким лихим образом может обернуться неудачная шутка.
Финал истории получился неожиданным. Часть успешно сняли из числа соискателей победы в соцсоревновании. Проверку Главкома назначили через год. Командирам записали служебные несоответствия, но хода делу не дали, и вверх оно не ушло.
Через полгода обнаружился и сам похититель. Он пришёл к командиру части и сознался в содеянном, мотивируя поступок тем, что давно хотел уволиться, но был на хорошем счету у командира подразделения, соответственно, увольнять его никто не собирался.
Услышанная от братьев фраза подвигла его к конкретным действиям. Совершив кражу и осознав последствия, он испугался и так затишился, что найти его без полиграфа сделалось невозможно. Полиграфы в то время были только в американских фильмах.
Капитана по-тихому уволили, с формулировкой - психическое расстройство. У него открылся совсем другой талант, говорят, он теперь рисует фрески в церквах и храмах. А братья долгих три года не могли получить капитанов.
Постепенно история забылась, отодвинутая другими событиями и «подвигами», происходившими в части.