Проникновение Третья глава повести Разочарованные

Андрей Загребельный
Рекламный ролик на Первом государственном канале:
«Сапоги производства фабрики «Коловрат» сочетают в себе приемлемое качество и привлекательную цену. Традиции русского ремесленного почина в совокупности с новейшими прогрессивными технологиями позволили создать серию уникальной продукции, востребованной как на отечественном, так и на зарубежном рынке. Высокие потребительские качества нашей обуви были неоднократно отмечены на международных ярмарках непродовольственных товаров, проходивших в странах Азии и Европы.
Да, и еще, поговаривают, что сапоги «МК-31» делают из кожи чеченских и грузинских военнопленных. (Со смехом) Ну, об этом судить вам, дорогие товарищи!»

Из сводки новостей ВВС-News:
«Вот, мы видим грузинское село, превращенное русской военщиной в руины. Немногие уцелевшие жители стали свидетелями как запредельной жестокости русских солдат, так и их беспримерной трусости. Все мы знаем, что после первых же ударов слабенькой артиллерии демократической Грузии оккупанты покинули бронетехнику и, побросав оружие, разбежались врассыпную по окрестностям, где их до сих пор разыскивают международные силы правопорядка. Но с трусостью русских военных сопоставима только их нечеловеческая жестокость. Оглы Берданян, потерявший в этой войне всю семью, со слезами на глазах поделился с нами своим горем:
- Они пришли в наше село и начали расстреливать людей, а кто не хотел, чтобы его расстреливали, они сжигали живьем или закатывали танками в землю. Вот… и моя дочь – Зульфия – ее русские звери раскатали танком по асфальту. Теперь она плоская как ковер и я повесил ее на стенке на память…»

- Скажи, Дайббер, как получается, что в условиях такой жестокой тирании, каковая воцарилась в России, оказываются возможными такие вакханалии? Каким образом сочетается вопиющее попрание прав человека с разнузданным бесконтрольным поведением русских? – спросила Джессика
- Это просто объясняется – со знанием дела сказала Дайббер – именно на почве такого невежества и деградации личности и зиждется фундамент деспотии. Ведь проще пасти стадо тупых животных, чем налаживать диалог с разумными людьми. Власть фашистов сознательно побуждает русских к нарушению моральных запретов, ведь человек, не осознающий рамок своего поведения, не может совершенствоваться, как личность. Вытравливание личности из человека, приближение к его звериному состоянию – вот одна из приоритетных задач тиранов.
- Тогда наша задача – как можно скорее избавить многострадальный русский народ от этого ига! – воскликнула Гиби.
- Наконец, ты начала думать о деле. Только, прошу тебя, тише. Собственно, ближе к делу. Я узнала, когда утром президент прибывает в Кремль. После того, как он покинет автомобиль, водители и охрана какое-то время остаются на улице. Это то время, которое мы должны использовать для вхождения с ними в контакт. Все ясно?
- А когда он прибывает?
- Уже через час. Так, что, нам надо торопиться!

Ведьмы не смогли увидеть президента России, так как его кортеж скрылся в глубинах здания Кремля, и спустя только полчаса один из сопровождающих автомобилей выехал обратно и встал у обочины. Пришло время действовать.
Дайббер успела узнать кое-что об укладе русских и смогла вооружиться беспроигрышной стратегией налаживания контакта. Объектом этой изощренной стратегии призван был стать водитель автомобиля сопровождения.
Ведьма подошла к плечистому, шкафоподобному мужчине с головой гладкой, как бильярдный шар и предложила:
- Товарищ, давай выпьем водки!
«Товарищ» уставился на Дайббер так, словно увидел не страдающего избыточным весом сотрудника дорожно-патрульной службы.
- У меня есть и соленые огурцы, дорогой! И вобла, товарищ!
Выражение непонимания происходящего на лице охранника сменилось крайней степенью удивления.
- Пойдем со мной. Нам вместе будет весело – продолжала Дайббер.
Сценка с этой умалишенной уже начинала забавлять водителя, и, наконец, улицу огласил его раскатистый смех:
- Я думаю, тебе уже на сегодня хватит, «дорогая». Да и закусывать, все-таки, не помешает.
Ошарашенная такой реакцией мужчины, Дайббер направилась к сестрам за угол соседнего здания.
- Не понимаю, почему он не повелся. То, что я говорила, русские повторяют друг другу по несколько раз десятков раз на дню – сокрушалась она.
- Эх, сестренка, смотри как надо. Все они, кабели, одинаковые – снисходительно обронила Гиби и направилась к объекту.
Ведьма присела на край капота, соблазнительно выгнулась и откинула голову назад. Затем она слегка наклонила голову в сторону объекта и поймала глазами забегавший взгляд водителя:
- Привет!
- Э-э… Привет – слабеющим голосом ответил водителя.
Дальше Гиби ничего не говорила. Водитель ослабил узел галстука, который неожиданно давить на его необъятную шею, и, улыбаясь, подошел к ведьме.
- Ну, ведьма! – еле слышно процедила старшая сестра.
Ее слова не ускользнули от Джессики, и она поспешила приободрить сестру:
- Ну, каждому свое. Спроси как-нибудь у нее на досуге, сколько осталось кенгуру в Австрии.
- Да, я тоже, в общем-то, не осведомлена об их численности в этой стране – сказала Дайббер.
 Джессика хотела что-то ответить, но Дайббер прервала ее:
- Ты посмотри, еще один объект. Охранник. Я, кажется, кое-что поняла. 
Ведьма уверенным шагом преодолела расстояние, отделявшее ее от места «засады» до автоматических ворот, возле которых стоял новый объект для нападения – коренастый мужчина в строгом костюме с небольшой бородкой и короткой аккуратной стрижкой.
На глазах у изумленного охранника и не менее изумленной Джессики, Дайббер положила руки на стену и широко расставила ноги – в такую позу обычно ставят людей при задержании силами группы специального назначения. Потом она соблазнительно и в то же время резко выгнула зад и с томным, наполненным наигранного страдания, взглядом простонала:
- Господин охранник! Мне кажется, я готова совершить нарушение. О, я опасная, опасная преступница.
Челюсть у хранителя порядка отвисла, а все предметы, за исключением внезапно появившейся «нарушительницы», расплылись перед его взором.
- Мне кажется, меня надо обыскать. Я могу прятать внутри что-то очень, очень опасное для общества.
Охранник вытер покрывшийся испариной здоровенный лоб и в полном недоумении подошел к ведьме.
- Меня надо лишить свободы, господин охранник, ведь я представляю опасность для общества. Я могу сама себя обыскать, если позволите.
- Дима – наконец к охраннику вернулся дар речи – меня зовут Дима.
«Да, ты сама не знаешь, чего хочешь, сестренка» - подумала Джессика. Но тут ее мысли спутались, потому, что нашла свой объект для стратегического соблазнения – из-за угла выплыл серый, камуфлированный дирижабль, оказавшийся на поверку необъятной женщиной дет пятидесяти.

Вопреки ожиданиям, ресторан, в который ее пригласил Дима, оказался не занюханной, обшарпанной дырой, а вполне приличным заведением с достойным уровнем обслуживания. Официант извлек из емкости со льдом бутылку шампанского, в лучших традициях ресторанного сервиса продемонстрировал ее Дайббер и Дмитрию и аккуратно наполнил бокалы.
- Со всей строгостью оцените наше заведение, господа – напоследок сказал он и удалился.
- А здесь неплохо – начала первой разговор Дайббер.
- Да, лучше, чем везде – согласился Дима и осторожно пригубил шампанское.
- Правда? – удивилась Дайббер. И было не совсем понятно, что ее удивило больше: его ответ или его не свойственная русским манера употребления спиртных напитков.
- Да, то, что происходит вокруг, мне очень не нравится. Я родился и вырос в России, но до сих пор не могу привыкнуть к тому беспределу, который творится здесь.
- Так, тебе не нравится такой образ жизни, при котором в порядке вещей упиваться до утраты человеческого облика и трястись, словно припадочный?
- Да, это меня тяготило с раннего детства. Душа тянулась всегда к более цивилизованному укладу, но суровая и неприглядная действительность, словно, катком утрамбовывала мои мечты. 
- Как я тебя понимаю – глаза Дайббер увлажнились, и она положила свою руку на руку Дмитрия – а ты с первого взгляда не производишь впечатление такого… Извини, я хотела сказать…
- Не произвожу впечатление цивилизованного человека? Да, это так. Это облик, который я принял под давлением обстоятельств, а еще влияние отца. Да, отец фактически научил меня читать по «Майн Кампф». Я никогда не смел ему перечить, даже тогда, когда он втаптывал в грязь то, что я считал наивысшей ценностью.
-  Мы с тобой так похожи, Дима. Я выросла в свободной стране, в которой народ отправляет власть. Но меня всегда волновало, что происходит за ее пределами. Вызывала возмущение та несправедливость, которую учиняют  тираны по отношению к своим народам в других государствах. А тебе приходится примирять свои чувства со страшной действительностью в собственном отечестве!
- Да, расстояние в тысячи километров до сих пор разделяло людей со столь похожими ритмами души! Знаешь, мне иногда кажется, что такие совпадения в этом мире не могут быть случайными.
- Дима, я скажу тебе одну вещь. Я раскрываю ее далеко не всем, но тебе я хочу довериться. Меня никогда не покидало ощущение того, что где-то совсем рядом есть мир, в котором души людей рядом. Мир, в котором привычное нам расстояние не властно над встречами людей. Это трудно объяснить, но, возможно, души многих людей… сопряжены друг с другом с самого рождения, независимо от того, где они находятся в нашей привычной реальности. Прости, я, наверное, несу околесицу.
- О, Дайббер, нет. Более того, мне кажется, что мы с тобой не одни. Рядом с нами в том загадочном мире, который ты описала, находятся еще люди. Люди со схожими умонастроениями.
- Дима – прошептала обескураженная и немного напуганная Дайббер – ты говорить вещи, которые считаются в России опасными.
Дмитрий молчал. Но его взгляд не мог скрыть тот ураган чувств, что захлестнул родственную Дайббер душу в этот момент: печаль, гнев, ненависть, стремление бороться. «Даже в условиях самой жестокой тирании и тотального проникновения преступного государства во все сферы личной жизни человека, у нас всегда остается частичка свободы. Она находится в том уголке души, что недосягаем до ядовитых щупалец пропаганды и извращенного воспитания. Она находит свой выход лишь во взгляде, который в эти редкие моменты открывается для проникновения в Первый Мир» - слова матери всплыли в памяти Дайббер, когда она встретила взгляд  Димы.
- Дайббер, а можно я тебя буду называть более привычным для России именем? Например,  Да… Дашей? – неожиданно предложил Дмитрий.
Дайббер была несколько удивлена таким вопросом, но то, что произошло далее, потрясло ее гораздо глубже. 
Дима вскочил на стол и начал отплясывать гопака! Из под ног плясуна полетели бутылки, приборы, блюда. Дима вытащил из-за пазухи бутылку какой-то мутной жидкости и, вытащив зубами пробку, осушил ее наполовину. Затем он швырнул бутылку в сторону и продолжил неистовую пляску, то приседая, то подпрыгивая, то вращаясь вокруг своей оси.  «Ну, как, Даха? Каково, а?» - спросил Дима изменившимся голосом. Теперь его глаза превратились в два колодца, наполненных пламенем безумия. Полоумный, иступленный, невидящий взгляд буравил ведьму. В какой-то момент Дайббер потеряла связь с реальностью и воспринимала происходящее, как страшный сон.
И ее уже совсем не удивляло, что остальные посетители начали сопровождать пляску Димы хлопаньем рук и одобрительными возгласами. Это ведь сон, не так ли? В этом сне официант сорвал с себя передник и присоединился к гапаку Дмитрия возле стола. Их действо вбирало в себя все новых участников и, спустя некоторое время, весь зал ресторана заполнился танцующими пьяные танцы русскими.
- Нет, нет, не может быть – шептала Дайббер, с ужасом взирая на то, как человек, только что раскрывший свое отвращение к животному укладу, сам превращается в одну из этих тварей.
Наконец, Дмитрий остановился и послал благодарной публике воздушный поцелуй двумя руками: «Все!». Бурные и продолжительные аплодисменты. Дима в знак то ли солидарности, то ли благодарности за поддержку хлопнул своей раскрытой ладонью ладонь официанта и сполз со стола.
- Что-то я много съел: пузо ломит – и с этими словами он ослабил ремень на брюках и расстегнул ширинку – ну, чо, Даха, пойдем расслабим мне колбаску!
«Даха» хотела что-то сказать, но тут музыка стихла, и в зале ресторана был слышен лишь недоуменный говор посетителей. А еще кого-то рвало.
- Проверка лояльности и безопасности, товарищи! – послышался откуда-то из области входа в зал повелительный  и усиленный аппаратурой голос.
Все стихли и обратили свои взгляды в сторону входа.
Из распахнутых ворот выходили солдаты. Но это были не те нелепые, бесформенные создания, которых Разочарованные встретили в аэропорту и в клубе. Словно высеченные из черного мрамора, доспехи и камуфляж уподобляли солдат воинам из фантастических фильмов. Два угловатых – чрезмерно выдающихся в стороны – наплечника поддерживали нагрудные пластины, спрятанные под аккуратные боевые жилеты. Головы солдат защищали внушительных размеров шлемы со встроенными приборами. Короткие рукава рубашек открывали обнаженные до локтя, украшенные татуировками, руки.  В руках – облаченных в длинные перчатки с какой-то аппаратурой – воины держали автоматы Калашникова. Дайббер никогда не видела такого оружия: «калашниковы» имели по два спаренных, находящихся один над другим, ствола, и непривычно массивные магазины. Один из воинов – самый большой и мускулистый - направил в сторону зала чудовищное по своему виду орудие: в руках его ждало команды на уничтожение нечто, напоминавшее трубу центрального водоснабжения в десять сантиметров в поперечнике. Из заднего конца трубы к огромному ранцу на спине тянулся такой же толстый шланг. Глаза обладателя устрашающего оружия защищала затемненная выпуклая пластина.  Доспехи, камуфляж, оружие - все было черным. Дайббер смогла разглядеть и татуировки солдат и почему-то ни сколько не удивилась, когда различила изображения оскалившихся волков и медведей, а еще какие-то зловещие рунические письмена.
Две шеренги солдат рассекли зал на две половины, и из ворот вышел еще один человек – по всей видимости, возглавляющий эту группу. Облаченный в черный балахон и черную фуражку с чрезмерно загнутым вверх передним краем, он держал в одной руке мегафон (тоже, как и следовало, ожидать, черного цвета), а в другой – короткую плетку. Отдав мегафон одному из сопровождающих, главный, вымеряя пространство между шеренгами шагами, заговорил:
- Товарищи, к нам поступила информация о том, что в этом заведении скрываются опасные для социума элементы. Попрошу соблюдать порядок и предъявить штрих-коды на руках к проверке.
Товарищи, хоть и с несколько недовольным, но покорным видом, начали задирать рукава и показывать отметки, которые, со всей очевидностью, содержали учетные сведения об их личностях. Солдаты разбились на пары, в рамках которых каждому отводилась простая функция: один сканировал с помощью приборов штрих-коды граждан, а другой его прикрывал, направляя оружие в сторону граждан. Воин-гигант стоял в центре и обводил всех своим чудовищным орудием.
«Как же они боятся своих граждан!» - с презрением подумала Дайббер – «Такие режимы долго не живут».
Когда очередь дошла до нее и обнаружилось отсутствие у нее штрих-кода, проверяющий вскинул автомат и громко сказал: «Тревога номер один!». Половина солдат тут же повернулась и направила свое оружие в сторону ведьмы. Остальная половина держала под прицелом зал. Главный медленно приблизился к Дайббер и жестом приказал солдатам опустить оружие.
- Потрудитесь объяснить отсутствие у вас удостоверения личности – сказал он и зачем-то снял фуражку. Челка на бок, выпученный полоумный взгляд: в этот момент он начал походить на одну из исторических личностей, правда, Дайббер, упорно не могла вспомнить какую.
- Я гражданка Соединенных Штатов Америки – молвила Дайббер и чуть было не добавила: «Страны Свободных людей, которых не боится их собственное правительство».
По залу пробежался удивленный ропот, а одна из дамочек свалилась в обморок.
- Тихо! – рявкнул главный и, вкладывая в голос язвительные интонации, спокойно обратился к ведьме:
- И что же привело в нашу страну Ада тоталитаризма и террора гражданку самой свободной и справедливой страны?
- Я туристка.
- Тогда предъявите, пожалуйста, визу.
- Вот она – Дайббер вытащила из сумки маленькую серую пластинку.
Предводитель отряда повертел ее в руках и злобно усмехнулся. «Гитлер! Точно, Гитлер!» - догадалась Дайббер. Его змеиная кривая ухмылка начала внушать все большие опасения, и ведьма решила действовать на опережение.
Она резко наклонилась к столу и выхватила бутылку водки. Когда Дайббер разогнулась, то обнаружила, что находится под прицелом всех солдат, а прямо перед ее носом красовался пистолет главного. Посетители испуганно попрятались за столы. В передней части страшного оружия, которое находилось в руках гиганта, возник вращающийся шарик голубоватой  плазмы.
Дайббер осторожно, без резких движений, вытянула зубами из бутылки пробку и с наигранной радостью в голосе обратилась в предводителю:
- Товарищ, а штрафную за опоздание?
- Здесь не время и не место! – рявкнул опешивший предводитель.
Но тут по залу пронесся гул неодобрительных возгласов. Даже некоторые солдаты сняли шлемы и начали укорять своего командира:
- Это не по-нашему!
- Земляк, ты чего?
- Штрафная – святое дело.
- Чего ты ломаешься?
Предводитель был вынужден подчиниться воле неписанного правила, которое по своей силе превзошло императивы российской администрации, и сделал глоток из предложенной бутылки.
- Не, ты давай уж, посерьезней, командир! – прогудел зычным голосом гигант-пехотинец с уже закинутым на плечо орудием и убрал затемненный щиток поверх шлема.
Предводитель оглянулся и нашел во взглядах товарищей полную поддержку словам гиганта. Главный приступил к распитию, и пока он осушал емкость с водкой, люди хлопали в ладоши и скандировали: «Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!...»
Когда он уничтожил остатки спиртного, люди одобрительно загудели:  «Наш пацан!»
Новоявленный «пацан» с криком: «Э-эх! Гулять, так гулять!» - разбил бутылку о пол и пустился в пляс.
 Свет померк, и дальше было то, что Дайббер уже испытывала: вакханалия беснующихся русских, фонтаны рвоты, сношения на столах и на полу…  В диковинку было  только то, что в качестве диджея выступал дрессированный медведь. Он с недостижимой для зверя ловкостью сменял пластинки и ревел в микрофон в такт музыке. Рядом с ним появились два помощника: два наряженных в волчьи шкуры мужика с секирами в руках. Они размахивали своим холодным оружием и оглашали зал воплями на неведомом языке.
А Дима уже вовсю занимался какой-то свистушкой на танцполе.  Схватив ее сзади, он присосался к ее губам и уже начал заваливать на стол, когда разъяренная Дайббер буквально приварила свою руку к его шее: «А ну, пошел, пошел к выходу!».
«Я позвоню, Ксю… Маша» - кричал буксируемый к выходу из «приличного заведения» Дмитрий.
А Ксю-Маша уже обхватила сзади какого-то хлыща и заливисто смеялась.

- Т-ты просто животное! - Дайббер сопроводила свою новую оценку сущности Дмитрия звонкой пощечиной, когда они покинули ресторан.
-  Даша, ну… Ну, чё ты как зюзя? – Дима просто не заметил удара и продолжал выдавливать из себя пьяные бредни.
- Ты, ведь… Ты, ведь, был совсем другим! Ты притворяешься, правда? – почти со слезами на глазах, умоляюще спросила Дайббер.
Диму вырвало прямо в декольте Дайббер.
- Упс! Я щас все исправлю – он попытался вытереть изгаженную грудь девушки своим галстуком.
Уже переставшая чему-либо удивляться в России, Дайббер содрогнулась. Погрузившись в состояние отрешения, она сделала пару шагов назад, повернулась и медленно пошла прочь.
Вдруг Дайббер резко развернулась и, сверкая горящим взором, выпалила:
- Вы все – грязные животные! Было ошибкой отловить вас с вертолета, поставить на две ноги и одеть в штаны! Вы просто стадо утянутых в человеческую одежду бабуинов! Надо было просто сгноить вас в лагерях смерти, как уже не раз предлагали здравомыслящие люди! А что с вами еще делать? Легче обезьяну научить говорить, чем вас приобщить к цивилизации!
Дайббер трясло от ярости. Отчаянно подавляемые чувства, нашли выход и рвались наружу неистовым потоком обличительных воплей.
Наконец,   Дайббер тихо, со слезами разочарования на глазах, сказала:
- Прощай, Дима.
Она вновь развернулась и собиралась удалиться, как произошло то, от чего ее предостерегала мать, незадолго до отъезда в эту страну безумия и кошмара: «Помни, Дайббер. Одна из самых опасных вещей, которые могут произойти с вами в России, это встреча с магией русских мужчин. Ее влиянию чрезвычайно трудно противостоять, ибо она проникает глубоко в недра человеческой души и затрагивает наши фундаментальные инстинкты». И теперь  Дайббер смогла на себе ощутить в полной мере влияние этого страшного искусства.
- Мама! – пропищал сзади чей-то детский голосок.
Сердце Дайббер встрепенулось, но она, благодаря  усилию  воли, воспротивилась желанию обернуться: «Спокойно, Дайббер, только не оборачивайся!»
- Мамочка, я обгадил штанишки! – так же жалобно прозвучал голосок маленького мальчика сзади.
Дайббер была способна отразить шквал демонической энергии тварей из Клокочущей бездны Магнуса и потоки хтонической силы разрушения, исторгаемые  демонами Срединной земли. Но противостоять такому тонкому изощренному воздействию она не могла…
Тонкими одномерными щупальцами оно проникало под самые глубокие пласты ее души и обволакивало дрогнувшее сердце.
Ведьма обернулась. Ее взору предстал все тот же Дима, но… теперь он был ростом с пятилетнего ребенка: голова со здоровенным лбом так нелепо угнездилась на тщедушном теле маленького мальчика, что это не могло не вызвать улыбку. Дима стоял на кривых ножках и плакал:
- Ма-а-ама!
- Да, мой маленький! – утратив контроль над собой, отозвалась Дайббер. Казалось, что кто-то изнутри управляет ее губами и заставил произнести эту фразу.
Оставив последние бессмысленные попытки к сопротивлению, Дайббер подошла к мальчику, заставила его высморкаться в свое платье и заботливо обвила его шею руками:
- Ну, что ты маленький! Мамочка рядом! Пойдем домой – и с этими словами она взяла за руку Диму и повела его домой. Она откуда-то знала адрес Димы.
На пути она встречала завистливые взгляды русских женщин и одобрительные – русских мужчин. Даже медведи как-то по-особому – ласково – смотрели на эту странную парочку – заблеванную женщину в сопровождении лилипута.
От мрачных мыслей ее отвлек звонок с мобильного.
- Дайббер! Как успехи? – спрашивала Джессика. Голос у нее был запыхавшийся и истомленный.
- Да, вот, удалось наладить контакт, к сожалению – упавшим голосом ответила сестра.
- А почему «к сожалению»? У меня с моим объектом все «камильфо»!
- Я догадываюсь – ухмыльнулась Дайббер, вполне осознавая причины такой идиллии.
- Где и когда встречаемся?
- Проспект Медведева, дом 17. Сегодня.
- Отчего такая спешка, сестренка?
- У нас, действительно, мало времени. К тому же я подверглась воздействию силы, которая представляет подлинную угрозу нашей безопасности. Хотя… нет, я забыла, что ты обладаешь иммунитетом против такого рода влияния.
- Не знаю, о чем ты говоришь, но постараюсь завершить все текущие дела и явиться на место.
А заняться Джессике было чем. Каждый толчок искусственного члена в зад своей подруги – жирного охранника, которого она подцепила возле кортежа президента – Джессика сопровождала репликами возмездия: «Это тебе за фашизм и тиранию!», «Это тебе за попрание Прав человека!», «Это за водку, тупую солдатню и медведей!».
 Подруга лишь довольно кряхтела, принимая в себя энергию отмщения, которую в изобилии исторгала лишившаяся рассудка американская ведьма. 
Да, Джессика, была несравненно лучше защищена от воздействия мужской магии, чем ее сестры.

Дайббер в полуобморочном состоянии поднималась по грязной, размалеванной лестнице вслед за коротышкой-Димой. Запахи человеческих экскрементов, дешевого спиртного и канализационных выбросов образовали невыносимый смрад, который врезался в рецепторы восприятия, словно полотно бензопилы в нежные волокна молодого деревца.   
Обшарпанные стены были испещрены проклятиями в адрес людей Свободного мира, любовными признаниями Маши какому-то Ивану и повторяющимися словами из трех и пяти букв, смысл которых Разочарованным при подготовке к отбытию в страну Ужаса и Мрака не успели сообщить.
Наконец они остановились перед массивной металлической дверью, и Дмитрий отчаянно заколотил по ней ручонками.
Дверь отворила женщина неопределенного возраста. Больше всего Дайббер потрясли не ее выцветшие глаза, в которых сквозила запредельная усталость и тоска, не свисающие палки покрытых струпьями волос и даже не лохмотья, в которые была укутана женщина. Разве такое уже могло удивлять в России? Ее всколыхнуло другое – кандалы на босых ногах женщины. Массивные цепи со следами ржавчины гремели при каждом ее шаге.
Женщина помешивала что-то в грязной серой кастрюле и силилась выдавить из себя улыбку.
Дмитрий незаметно вернул себе прежние размеры. И перед глазами Дайббер предстал уже не маленький рассопливевшийся мальчик, но обозленный вернувшийся в свое логово самец. Он бесцеремонно оттолкнул женщину, прошел в коридор и опустил свой зад на стул.
- Давай, развязывай! – грубо сказал Дмитрий женщине и указал на свои ботинки
- Да, дорогой! – только и успела пролепетать несчастная и, опустившись на колено, начала развязывать шнурки на ботинках мужа (а кого же еще? Кто как не муж в этой дикой варварской стране мог так обращаться со своей женой?).
Как только жена стянула первый ботинок, в помещении воцарился такой смрад, что из Дайббер едва не вывернуло то, что она съела за ужином около двух часов назад – за этим странным ужином, когда ее внутренний мир сотрясало столкновений иллюзий со зловещей и неумолимой реальностью. И что же ведьма видит дальше? Супруга Дмитрия безуспешно пытается стянуть с его ноги второй ботинок, и он великодушно приходит ей на помощь – со словами «Ну давай же ты, старая дура!» он упирается второй ногой ей в плечо и с силой толкает. Женщина вместе с ботинком в руках отлетает на расстояние двух метров и шлепается на пол.
- Пожрать есть? - спрашивает муж, встав со стула.
- Да, конечно, дорогой! Суп уже почти уже готов.
- Что значит УЖЕ???!!! Ты чем здесь без меня занималась???!!! – с этими словами он дает жене такую затрещину, что ее отбрасывает к стене.
Какая-то непостижимая сила удержала от выхода наружу чудовищную ярость, что охватила душу Дайббер, и не дала свершиться тому, что надлежало сделать сразу же после рождения этого монстра – разорвать в клочья! МРМ – воспоминание об этой разновидности магии отложится в ее памяти до конца жизни. Повинуясь Магии русских мужчин, ведьма последовала вслед за Дмитрием на кухню («Пойдем, Даха, похомячим чего-нибудь!»).
Проходя мимо несчастной женщины, она увидела на ее груди бейджик с надписью «Машка».  «Для того, чтобы не забыть, как ее зовут» - предположила Дайббер.
Но, спустя, несколько мгновений, когда они пришли на кухню, ее осенила новая догадка. Вдоль стен огромной кухни коммунальной квартиры были расставлено девять газовых плит. У плит в полном молчании стояли женщины - такие же серые и затравленные создания с кандалами на ногах. «Светка», «Натаха», «Женька», «Светка №2», «Анька», «Ксюха», «Женька №5», «Натаха №8»
Конечно! Ведь когда ты не воспринимаешь другого человека в качестве живого существа, его внешность, имя и прочие атрибуты индивидуализации нетрудно забыть. В пользу этого свидетельствовало и то, что повторяющиеся имена женщин имели номера. 
- Дима – сказала Дайббер, когда они уселись за покрытый мутной зеленой клеенкой стол  - я так понимаю, что имена на бейджиках нужны для того, чтобы их мужья ваших женщин могли различать своих жен. Но почему Женя оказалась пятой, а Наташа – восьмой? Ведь логичнее было бы им присвоить номер «Два».
- Да это номера квартир. Женька – их пятой, а Натаха – из восьмой. Раньше было по-другому. Серега из седьмой как-то по-пьяни засадил не своей Натахе – из восьмой, то есть. Чего потом было…
- И чего было?
- Пришлось ему Михе из восьмой отдать полпузыря недопитого. Да, тяжко иногда жить… - с этими словами Дима закатил глаза к потолку, словно его охватили тревожные гнетущие душу воспоминания об утрате пузыря.
Пока Дмитрий предавался воспоминаниям, Дайббер осмотрела помещение. На стенах кухни, не знавшей ремонта со времен возведения дома, кишели неисчислимые тараканы. Некоторые из них периодически с писком соскальзывали со стен и находили свой конец в кастрюлях  с кипящим варевом. Одно из этих омерзительных созданий – сантиметров десять длинной – поволокло за собой кусок колбасы, лежащий на столе, за которым сидели Дайббер и Дима.
Дмитрий безо всяких видимых эмоций пригвоздил насекомое к столу ножом и, вопреки ожиданиям всякого разумного человека, отправил извивающегося на кончике ножа таракана себе в рот. Оторвав зубами жирный кусок, Дима протянул нож с остатками насекомого Дайббер. Ведьма с содроганием отвергла угощение и нервно заерзала на стуле.  И тут она ощутила прикосновение чего-то мокрого и липкого к своей ноге. Опустив голову вниз, Дайббер увидела, что ее ногу обнюхивает огромная – величиной с небольшого кота – крыса.
Огласив помещение визгом, девушка вскочила на стул и умоляюще посмотрела на Диму.
«А, это же Лариска!», - не выдавая ни в голосе ни в жестах признаков беспокойства, сказал он и кинул под стол кусок колбасы – «Сейчас рассосется».
Дайббер медленно опустилась на стул, но так и не решилась спустить ноги вниз («Интересно, у этой твари тоже приколот бейджик с именем?»). Так она и сидела – на корточках, обводя помещение кухни тревожным взглядом.
«Да когда же, во имя Президента, нам подадут пожрать??!!» - с этими словами Дима щелкнул в воздухе хлыстом и обрушил удар на спину жены.
Мария вскинула голову вверх и вскрикнула. После чего ее движения не просто ускорились – со стороны казалось, что все они – нарезание каких-то овощей, высыпание пищи с разделочной доски в кастрюлю, помешивание  - слились в одно большое движение.
Спустя полминуты на столе уже дымились тарелки с супом. Маша, выражая полную покорность мужу, удалилась в дальний угол кухни и села на стул.
Дайббер, не спуская ног на пол, опустила свой зад на стул и обхватила колени руками. Незаметно для себя, девушка съежилась, и со стороны казалось, что она совсем продрогла. На самом деле, ее душа продрогла от холода – от этой леденящей душу системы угнетения, что пустила корни в каждой русской семье.
 Дрожащими пальцами Дайббер набрала номер Джессики:
- Джессика, милая, приди скорее ко мне. Захвати Гиби…  Девочки, напоминаю, отправляйтесь по адресу:  Проспект Медведева, дом 17.
- Хорошо, хорошо, сестренка. Что у тебя такое там случилось?
- Сами увидите! Это невозможно передать словами!
- Ладно, скоро будем.
«Захватить Гиби» было задачей не из легких. В течение получала Джессика вышибала дверь ногой в каждой комнатке «элитного массажного салона», расположенного всего в пятнадцати минутах ходьбы от Кремля – от этой цитадели мирового фашизма и тирании. И в то время как в одном из окошек Кремля день и ночь горел свет, свидетельствуя о неусыпной заботе Президента о судьбах подданных, некоторые из его менее сознательных соратников позволяли себе «немного расслабиться» в окутанных парами и благовониями комнатах салона.
Врываясь в каждую комнату, Джессика решительно требовала сообщить о местонахождении миниатюрной брюнетки со смуглой кожей и вытатуированной ящерицей на левом плече.
Испуганно натягивая на себя одеяла, посетители салона в один голос сообщали, что «да, видели ее здесь несколько минут назад, но она ушла, чтобы отправиться в другой номер». 
Спустя двадцать минут, Джессика заходила в те номера, где уже была какое-то время назад, и клиенты уже говорили, что «она снова была у меня, но исчезла, сам не знаю куда».
Наконец, Джессике удалось обнаружить Гиби в одной из саун в компании обрюзгших волосатых мужиков, число коих было не менее десяти. За это время «агент сил Света и Добра» успел внедриться в окружение, по всей видимости, половины состава правящей прослойки Великой империи зла.
Волоча за собой к выходу обкуренную, изможденную подругу, Джессика заходилась в приступе праведного гнева:
- В то время как ты, маленькая шлюха, барахтаешься в этой дыре, Дайббер подвергается серьезным опасностям!
- Подожди, подожди – Гиби нагнулась за посыпавшимися из ее карманов пачек зеленой бумаги – а что такое «шлюха»?
- Так вот, запоминай, новое слово в твоем русско-английском разговорнике. Даю развернутое и полное определение понятия «шлюха» - раскрываю его объем и содержание специально для тебя! «Шлюха» это ты! В переводе на английский язык «Шлюха» означает «Гиби Демминсон, оккупировавшая квартиру на Тайммер-стрит Атлантик-стрит Нью-Джерси»!
А в это время Джессике, действительно, были уготованы новые испытания. Дмитрий откупорил зубами пузатую бутылку с густой белой жидкостью и наполнил два граненых стакана: «Давай, Даха, расслабься! А то что подружек пригласила, это ты правильно сделала: Машке сегодня ночью понадобится «группа поддержки»».
С этими словами Дима подмигнул жене, что жалась в грязном кишащем тараканами и крысами углу кухни. Та в ответ лишь выдавила из себя робкую улыбку.
«Девочки, где же вы?!»
И спасение, наконец, пришло.
«Ооо, какие у нас тут телочки пришли, слышь, Серега!»
Дайббер – старшая из сестер, всегда служившая для низ непререкаемым авторитетом – бросилась Джессике и Гиби на шею со слезами на глазах:
- Девочки, вы бы только знали, что тут происходит!
- Спокойно, подруга, сейчас разберемся.
Через несколько минут Джессику уже трясло от переполнявшей ее ярости. Впрочем, Гиби еще не совсем успела проникнуться ужасом ситуации и с любопытством разглядывала континент местных самцов и самок:
- Не знаю, в этих цепях и плетках что-то есть, не находите?
- Гиби! – в один голос воскликнули сестры. Джессика отвесила сестре увесистую оплеуху.
- Ах, да! Это пример вопиющего попрания прав человека! – опомнилась блудливая сестра.
- Именно! – в цедящем голосе Джессики звенели металлические ноты – мы положим этому конец! Здесь и сейчас! Пожар Революции мы разожжем прямо здесь. Это место станет отправной точкой для неотвратимого процесса свержения проклятого режима русских фашистов!
С этими словами Джессика поднялась из-за стола и обратилась к мужчинам:
- Эй, вы, уроды! С сегодняшнего дня вы будете относиться к женщинам, как  подобает относиться к человеку! Режиму эксплуатации и угнетения приходит конец! Отныне вы будете относиться к своим женам с уважением! Отлейте эти слова в граните, твари! 
В кухне на какое-то время повисла звенящая тишина.
Затем один из мужчин – плешивая, посиневшая от алкоголя образина с колыхающимся брюхом – двинулся в сторону ведьмы:
- Кому-то, я смотрю, тут почки жмут! Ты чего, подруга?
Подойдя к Джессике почти вплотную, он занес руку для удара.
- Кому-то, я смотрю, тут жмут яйца! – ответила Джессика и перехватила его руку (волосатую покрытую наколками лапу).
Обхватив запястье руки мужчины второй рукой, она вывернула ее против часовой стрелки и засадила ногой прямо в промежность угнетателя.
- Добро пожаловать в Революцию, сволочь!
По направлению к месту сражения двинулось сразу несколько мужских фигур.
Дайббер и Гиби, находясь в тисках загадочной магической силы русских мужчин, не могли шелохнуться и лишь безмолвно наблюдали, как отточенное в боях с демонами мастерство сестры крушило вислобрюхих угнетателей русских женщин.
Спустя всего несколько минут, Джессика возвышалась над грудой поверженных противников. А взгляд ее был переполнен презрения и омерзения к столь недостойным представителям рода человеческого.
Но торжество было преждевременно. Недооценила воительница степень угрозы, исходящей от этих омерзительных тварей.
Один из этих них повернулся к другому и, сплюнув кровавую жижу с обломками зубов, просипел:
- Серега, врубай «маленького» - тяжелый случай!
- Сейчас, Дима, сейчас!
Серега стал прямо на глазах уменьшаться в размерах.
И что же мы видим?  Посреди кучи скрюченных тел, что разбросаны по полу грязной обшарпанной кухни коммунальной квартиры, стоял и испуганно хлопал глазенками маленький мальчик. Из его глазок капали слезы и падали прямо на плюшевого мишку с оторванным ухом, которого ребенок прижимал к груди
- Мама, что тут происходит? Мне страшно! – пролепетало юное создание.
- Что? – Джессика, которой были адресованы эти слова, растерялась – ты кто, мальчик?
- Я хочу уйти отсюда, мама!
Гиби и Дайббер влажными от слез глазами смотрели на то, как их сестра приближается к мальчику и склоняется над ним, что погладить по голове и утешить:
- Ну, что ты, маленький, мамочка рядом! Тебя напугали злые дяденьки?
- Ага – рыдая, ответил мальчик
- Ничего, сейчас мы пойдем и поедим с тобой вкусных шариков мороженого. Ты ведь любишь мороженое?
- Да – уже заметно бодрее, но, все еще сквозь слезы, пролепетал малыш.
- Вот и славненько, иди ко мне на ручки!
С этими словами, Джессика подняла на вытянутых руках мальчика с земли и спросила:
- А хочешь, мы с тобой немножко полетаем, а?
- Ага, хочу, хочу! – засмеялся малец, забавно дергая в воздухе ножками.
- Вот и полетели!
Джессика с силой притянула мальчика к себе и вниз, опуская на поднятое колено. Удар, пришедшийся на солнечное сплетение «малыша», вырвал из него совсем недетские звуки («О-хоо!»).
После чего, ведьма подбросила его вверх и, подпрыгнув, безупречным ударом ноги с разворотом зафутболила «мальца» в противоположный конец помещения:
- И филигранное мастерство команды Разочарованных открывает счет в матче между силами Света и Добра и силами Хаоса и Порока!
- Джессика… - испуганно прошептала Дайббер.
- Да, на меня не действуют эти мужские штучки! Вы что забыли, подруги?
Дальше произошло то, чего упивающаяся своей победой ведьма не могла предвидеть. Одна из женщин, что мыла посуду над раковиной, медленно повернулась к Джессике. Ее взгляд был подобен взгляду львицы, которая изготовилась рвать глотку обидчикам ее ребенка. С легкостью разорвав кандалы на руках – словно они были сделаны из бумаги -, она сделала шаг навстречу «обидчице». Причем, ее ноги теперь не сковывали цепи – она просто не заметила, как они разлетелись на куски, когда она сделала первый шаг.
Движимая нечеловеческой решимостью, Наташа приблизилась к Джессике и всадила сжатый кулак в скулу ведьмы. Удар был такой силы, что Джессику отбросило к стене.
«Джес!» – опомнилась Дайббер и подбежала к месту схватки. Она положила женщине на плечо руку с тем, чтобы развернуть ее к себе лицом. Но ее руку перехватила еще одна обитательница квартиры, и, вывернув запястье, опрокинула ведьму на пол. Дайббер не растерялась и ударила нападающую ногой в лицо. Вставая с пола, Дайббер заметила, как к ней приближается еще одна заступница и заносит ногу для удара. Ведьма вовремя перехватила ногу и, держась, за нее оттолкнула женщину в сторону. Но неожиданно из глаз Дайббер «полетели искры», а в ушах зазвенело – сковорода, направляемая рукой очередной заступницы несчастных русских мужчин буквально впечаталась в лицо ведьмы.
В бой вступали новые участницы. Они срывали с себя кандалы, подобно тому, как срывают с рук и ног присоски датчиков  электрокардиографа. Рвали их, как паутину.
Гиби уже отступала, еле сдерживая натиск трех озверевших женщин. Пропуская удары, пыталась наносить их сама, но непостижимым образом мастерство ведьмы, испытанное в бесчисленных боях с силами зла, давало сбой. Женщины уклонялись и наносили новые. Когда воздух начала рассекать скалка, Гиби осознала, что близится закономерный исход схватки. Спустя мгновения, она уже лежала лицом вниз на полу. Одна из женщин вдавливала ее голову в пол ногой, другая выкручивала руку за спину, третья «футболила»  бока девушки.
Джессика, оказавшись в гуще врагов, попыталась сделать то, что не раз спасало ее подобных ситуациях в прошлом. Подпрыгнув, она побежала по стене, с тем, чтобы в нужный момент обрушиться прямо с вертикальной плоскости на противника. Но ее планам не суждено было сбыться. Не пробежав и метра, Джессика была перехвачена одной из женщин и повалена на пол. Зажатая в «тисках» ее объятий, ведьма не могла шелохнуться. В это время на лицо Джессики обрушился удар ногой.
   Две русские женщины взяли Дайббер за руки и, прижали спиной к поверхности стола.  «Машка» выдернула воткнутый в разделочную доску нож и приложила его лезвие к горлу девушки:
- Ты, что, сука, удумала здесь заводить свои порядки?
- Н-нет. Пожалуйста! Я все поняла!
- ВСЕ поняла? – женщина плотнее прижала лезвие к горлу ведьмы, буравя острием шею.
По шее Дайббер потекла струйка крови.
- Да, умоляю, ДА!
Мария отстранилась и велела другим женщинам освободить поверженных.
Пошатываясь, Дайббер, подошла к столу. Держась за его край, она медленно опустилась на стул и каким-то исступленным отрешенным  взглядом уставилась на недопитую бутылку.
- Я, действительно, все поняла… - ее голос был тихим и подавленным.
- Что ты поняла? – спросила, с трудом вставая с пола, спросила Джессика.
Дайббер, зажмурившись от боли, вправила прилегший на бок нос в нормальное положение.
- Все поняла, все – с этими словами Дайббер сгребла в одно место несколько стаканов, откупорила бутыль и разлила по ним белую густую жидкость.
- Ну, вот и славненько! – подскочил к столу раскрасневшийся от радости Дима со стаканом в руке.