В начале шестидесятых годов, зять Петр работал начальником лесопункта. То ли время было такое, то ли работа накладывала свой отпечаток, но стал он частенько прикладываться к сорокоградусной. Пил без удовольствия, по необходимости: то с инспектором по технике безопасности, то с директором, то с работником лесхоза. Наутро сильно болел, клялся, что больше не будет. И, правда, в последнее время изменил тактику: приглашал своих гостей на обед. Там прилично накачивался и тут же уходил спать к теще,т.е. к нам. Отсыпался до вечера, возвращался домой помятый, но трезвый.
Дочери мать об этом не говорила, но шила в мешке не утаишь. Валентине все стало известно. И она решила проучить муженька. Когда в очередной раз Петр Федорович пришел укрыться от собутыльников и улегся отдыхать, Валентина вооружившись иголкой с ниткой, пришила его к матрацу, подушке, одеялу. Затем резко разбудила спящего. Петр, видя перед собой жену, попытался встать. Но не тут-то было. Какая-то неведомая сила вновь и вновь укладывала его в кровать. В общем, с ним случилась истерика, было уже не до шуток. Обиделся он сильно почему-то на тещу: перестал приходить в гости. Так продолжалось несколько месяцев. И только на 8-е марта принес ей торт (что было в диковинку в те времена) пробурчав что-то о поздравлении. С тех пор он с тещей жил душа в душу. До самой смерти матери.