(по следам произведений Виктори Кон)
Длинные истаивающие тени на дороге показывали, что время позднее.
Причудливые узоры переплетённых веток, трели невидимых птиц, тихий шепот листвы и звон цикад. Луна, изменившая цвет дороги с тревожного алого закатного на спокойный бледно-желтый, или как его иногда называют - бело-лунный. Необычайно большие и приметные ночные цветы по обочинам, а над ними такие же прекрасные и огромные бабочки…. Вот какой была дорога в этот час.
-Да что вы хотите мне доказать? – скрипел старческий голос.
Из-за поворота вышли двое.
-Ваша проблема, Жора, что не умеете вы видеть красоту. Оглянитесь. Это же прекрасно.
-Я Вам не Жора! А Жорж Шарль д’Ан…
-Заткнитесь, кор-рнет! И внимайте!... Слышите, какая тишина?
Но старик, а тень была старческой, хотя в ней и просматривался бывший военный, но в летах изрядных, потряс саблей в ножнах:
-Я – офицер Почетного легиона, сенатор, дворянин, барон…
-Окститесь, милейший, про ваше баронство нам хорошо известно. И прекращайте ворчать. Мы почти на месте.
-И что это за место?
-Мирлдарская дорога. Нянька моя старая знакомая хранительницы – Ветки.
-Ветка вообще, или это конкретное дерево?
-Ветка – имя. Если кто-то и сможет привести нас к лукоморью, то только она.
-Я ещё и Наталье Николаевне говорил, что у русских больная фантазия. От пьянства.
-Увы, некоторых горбатых могилы не исправляют. Вам она совершенно не повредила. Как были узколобым фатом и фанфароном, таким и остались.
Двое шли по дороге, не подозревая, что за ними уже давно следят…
-И всё-таки признайтесь, зачем вы меня убили?
-Так если бы не я вас. То вы бы меня.
-Но я же никогда никого насмерть не убивал.
-Да и я не из расстрельной команды. Я больше по женскому полу специалист, интригам и наушничеству. Как же я устал.
Они присели на скамейку, так своевременно и удачно оказавшуюся под ближайшим кустом.
-Как ужасно пахнут эти цветы.
-А мне аромат жасмина кажется упоительным, - тень с бакенбардами откинулась на спинку и заложила ногу на ногу, - Да ну красиво же!.... Так как у вас там с процессом о взыскании наследства вышло? Оторвали кусок от Гончаровых?
Тень в эполетах замотала головою:
-Хитрые русские.
- Да и ты не промах. Признайся, враг Жорик, что на счет выстрелить первым тебе подсказали? Луи? Папаша твой приемный? Как же этот селадон ревновал тебя к моей супруге!
Но военный вместо ответа предложил поскорее выдвигаться туда, куда они планировали идти:
-Не век же здесь сидеть? Или пришли не туда? Ошиблась нянька?
-Это мамка твоя ошиблась, когда с папкой твоим связалась.
-Почему вы русские так любите оскорблять?
-А почему вы, французы, так любите хвастать? Я убил! Я убил!
-Я был старый! Мне было восемьдесят три года! А чем я мог ещё похвастаться?
-Убийством гения?
-Это вы так считаете. С вашей дремучей славянофилией. Да кто тебя знает в приличных странах?
-Так, стоит, наверно, припомнить, почему мы вместе. А ну-ка, давай…. Про старика, сочинение 1815года.
Тень в эполетах понурила плечи, но послушно забубнила: «Уж, я не тот любовник страстный, Кому дивился прежде свет: Моя весна и лето красно навек прошли…»
-А ведь как в воду глядел, - расчувствовалась тень в крылатке и с бакенбардами, - Прямо про тебя написал. Ну? Разве я не гений? В отличие от некоторых. Ты, дорогой родственник, трус и подлец. За это и влачишь…. Честное слово, иногда и не знаю, кто здесь наказанный. Валяй, Карлуша, развей мою печаль. Расскажи что-нибудь соответствующее случаю. Обстановке, чувствам.
Но тень с галунами начала скрипуче возражать:
- Не понимаю, за что мне это? Это несправедливо! Я, после того, как тебя убил, заметь, случайно, просто был молод и слишком боялся смерти, а слухи про тебя - дуэлянта ого-го, какие ходили? Так вот. Я после твоей гибели только и зажил по-человечески! Значит, я всё правильно сделал.
-Зажил, потому что ты душу дьяволу продал. Но она у тебя такой мелкой оказалась, что даже в преисподней не понадобилась. Так что мыкайся…. И вспомни, наконец, что-нибудь хорошее. Оглядись. Неужели ничего не приходит на память?
Тень старика опустила плечи и затрясла головой. Однако тень с бакенбардами наседала, и бывший военный не выдержал:
-Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит – летят за днями дни, и каждый час уносит частичку бытия…. Нет никакого бытия! Нет никакого лукоморья! Нет никакой Ветки!
-А ты упертый, - недовольно пробормотала тень с бакенбардами, что-то рассматривая в своем цилиндре, - Сударь! – обратилась она к проходившему мимо коту.
-Я – Лорд, - представился кот. Они был слишком воспитан, что бы сделать вид, будто ничего не слышал.
-Сэр, - тут же метнулась к нему тень в мундире, - Объясните вы ему, что нет никаких русалок, баб Ёг и ученых котов.
-Раз вы сами всё знаете, что ж у меня об этом спрашиваете? - удивился Лорд, - Однако, будет лучше, если вы уточните. Прямо за поворотом паб «Лихой Катцалькоатль». Там поинтересуйтесь.
Обе тени посмотрели на дорогу. Может, она и казалась им прямой и ровной, но это было раньше. А сейчас она лентой заворачивала вокруг сосны.
Темнота стала густой, словно гуталин, но поворот ярко освещался, четкими прямоугольниками оконных рам и проемов дверей. Казалось, луна освещает исключительно тени в море чернил. Исчезли цветы и деревья, скамейка, куст жасмина.
-Где кот?
-Гоша! Ты меня удивляешь. Это же англичанин. Он ушел по…
-Хамски!
-Да какой вы аристократ после этого?
Ламия разливала пиво по кружкам из кега. Посетители самые разные, от крылатого аспида, с его носом-клювом до химеры, шумели, обсуждали, пели песни. Гвалт стоял такой, что говорить было бесполезно.
Попав в свет проема, тени вновь стали темными.
-У нас почетные гости! – гаркнула ламия. И будто звук вырубили.
-Вам темного? – спросила барменша, - Присаживайтесь. Ветка нас предупредила о приходе, так что гению напитки за счет заведения, а гость пусть нас развлечет.
-Да какого нам пива… - не поверил отставник.
-Призрачного.
Ламия подала тени в крылатке тень же кружки, наполненной до краев.
Вторая тень судорожно сглотнула и, прокашлявшись, затараторила:
-Мне не спиться, нет огня; Всюду мрак и сон докучный. Ход часов лишь однозвучный раздается близ меня…
-Молодец, - похвалила ламия, утерев слезу, - получай свой стаут.
-Дяденька, - потянула за полу хрупкая девочка-бабочка, - А расскажите, как там всё с дуэлью проходило?
-Была зима (бабочка охнула и прижала ладошки ко рту). Стреляться решили с десяти шагов. Секунданты отмерили и бросили шинели на землю. Это был барьер. Проверили пистолеты. Хорошие дуэльные гладкоствольные пистолеты. Дали сигнал сходится. И этот ловелас, свояк недообрусевший, выстрелил первым, не дойдя шага до барьера. Попал в живот.…И что? Зря я тебя оскорблял? Зря?
- Не слушайте его, девочка, он дуэлянт высшей пробы! Он смертельно раненый чуть меня не убил! Повезло, что пуля в пуговицу попала. И в руку. Мой ангел-хранитель обо мне позаботился. Сам признайся, разве ты не хотел сделать тоже самое со мной?
-Так не сделал же?
Все посетители паба прислушивались к разговору. Волколак уже бился об заклад с грифоном, что ещё одной дуэли не миновать.
-Вы ведь лукоморье ищите? - в дверях стояла Ветка,- тут совсем недалеко. Я покажу.
Тень в эполетах как-то подтянулась и даже щелкнула шпорами:
-Мадам! Добрый вечер. Счастлив видеть столь приятное лицо в столь странной компании.
Ветка окинула удивленным взглядом зал:
- А кто тут странный?
Она ещё не решила, как следует себя вести с убивцем гения.
По дороге мило болтали.
-Я, знаете ли, тоже стихами балуюсь.
-Почитайте. Полагаю, слог изыскан, а рифма певуча.
Ветка подумала, что, пожалуй, невежливо при мертвом классике сыпать собственными творениями. Вдруг ему будет неприятно? Он-то не может ничего нового писать и напечатать. Поэтому предусмотрительно сменила тему:
-И как там нянюшка?
-Хворать, не хворает, но любит пожаловаться. Вот, шапку одеть заставила. Говорит, ночи обманчивы.
-Приветы передавайте…
Море открылось сразу. Свернули за куст, а там – море. Могучий раскидистый дуб казался огромной шапкой над ним. Луна по-прежнему освещала только тени, но море фосфоресцировало, так что света было достаточно.
-Смотрите, дельфины, - обратила внимание на светящиеся борозды тень в мундире.
-А, - махнула рукой Ветка, - Русалки развлекаются. Если сидеть долго под дубом, то выплывут посмотреть. Любопытные – страсть.
Они уселись под деревом.
-И где ваш хваленый кот?
-Здеся я, - донеслось откуда-то сверху, - Вам сказку или песнь?
-Нам бы помолчать, - недовольно ответила хранительница. И обратилась к гостям:
-Я люблю тут отдыхать, так на душе покойно…
-Мечтаю о покое последние сто пятнадцать лет..
-Ты ещё Евгения Онегина не осилил. Так что покой нам только сниться. Разве что здесь. Передохнём малость и пойдем учить дальше.
Помолчали.
-Да гений ты, Александр Сергеич, гений, - вдруг сказал барон Геккерн, урожденный Жорж-Шарль Дантес, - И нянька твоя – гений.
-А то… разве можно тут быть другим. Попросил бы почитать что-нибудь под настроение, да не хочется ауру портить…
Ветка почесала нос, потрепала ухо, и не без смущения предложила:
-А это не подойдет?
Среди забытых миров,блуждающих в сумраке душ,
Под тяжестью тяжких оков,среди метелей и стуж,
Где нет ничего вокруг-мерцанье лишь звездных путей,
Там рвётся замкнутый круг и Храма надежды тень.
Мелькание давних эпох,забытых,развеянных в прах,
Сплетения разных дорог,тревожащий душу страх.
Среди тревожных болот и снежных печальных пустынь,
Мурлыкает звёздный кот и неба виднеется синь.
Но где-то в глубинах себя есть вера и нужно идти,
И свет ночника внутри и солнце царит впереди.
И рвётся покров пустоты,забвенья разорвана нить,
И ищем во сне мы цветы и снова так хочется жить.
(оригинальный текст стихотворения Виктори Кон http://www.proza.ru/2010/05/28/46)